— Отыщется. Следуй за мной, — коротко приказал гильдеец.
Махнув своим, я поспешил за ним, радуясь, что Вика с Даром расслышали мои последние слова и не потребовали объяснений.
Убийца вел нас в центр города. Помня о ценах в тамошних забегаловках, я дождался появления первой попавшейся открытой закусочной, сунул Ушастику свою сумку, не забыв вытащить оттуда кошелек с деньгами, вручил пару золотых и наказал ждать там. Мурку я брать с собой не стал, а в ответ на ее мысленные возражения напомнил, что котята еще не умеют пользоваться своими способностями и с толпой любопытствующих не справятся. Пообещав расстроенной подруге, что со мной ничего не приключится, я попросил ее приглядеть за нелюдями и поспешил за наемником.
Спустя четверть часа быстрой ходьбы я начал узнавать здания — это была улица Героев. Через метров триста как раз должен был появиться знакомый бандитский притон, но до него мы так и не дошли. Остановились у невзрачного двухэтажного дома из серого грубо отесанного камня. Убийца вошел первым, я последовал за ним, но едва шагнул в полутемный коридор, как ко мне с боков подскочили два дюжих молодца, заставив дернуться от неожиданности. Оружия в их руках не наблюдалось, но я догадывался — охранникам хватит мгновения, чтобы его извлечь.
— Спокойно! Он к Папе, — сказал мой проводник, после чего попросил меня подождать, а сам поднялся по лестнице.
Находиться в компании молодцев, разглядывавших меня, словно пойманную вошь, было неуютно, но ожидание не затянулось. Вскоре по ступенькам спустился тот самый гильдеец, который передавал мне приглашение. Оглядев меня, он кивком приказал следовать за ним. Проведя меня по длинному коридору на втором этаже, мужик все так же, не говоря ни слова, распахнул одну из дверей, взглядом пригласил войти, а сам остался снаружи.
Комната, в которой я оказался, была кабинетом. Большим, просторным (и это несмотря на обилие книжных шкафов, диван, письменный стол и пару кресел), обставленным с хорошим вкусом (здесь роскошь не лезла в глаза и не давила на психику посетителей, а была умело вплетена в интерьер), уютным (главным образом из-за аккуратного камина, явно выполнявшего декоративную роль) и светлым. Что любопытно, оба имевшихся в нем окна оказались махонькими и были занавешены плотной голубоватой тканью, а свет исходил из десятка магических амулетов, закрепленных на огромной хрустальной люстре.
В общем, обстановка производила приятное впечатление. А если прибавить к вышеперечисленному груды бумаг, несколько амбарных книг и набор письменных принадлежностей на столе, то закрадывалась мысль, будто я посетил контору торгового дельца, а не главы самой опасной имперской гильдии. Хотя, вполне возможно, так и было. Гильдия-то вне закона и обязана иметь надежное легальное прикрытие. Так что, судя по антуражу ее ирхонского филиала, "в миру" Папа — преуспевающий торговец, и лишь парочка у дверей несколько выбивалась из образа. Но у богатых свои причуды, не так ли?
— Приветствую, Везунчик! — произнес хозяин кабинета, восседавший за столом в массивном кресле. — Не ожидал увидеть тебя так скоро.
— Приветствую, Папа! — отозвался я, отвесив короткий уважительный поклон. — Прошу прощения, что явился без приглашения. Обстоятельства сложились для меня крайне неудачно, поэтому правилами приличия пришлось пренебречь. Надеюсь, мой визит не отвлек тебя от важных дел?
— Ради беседы с тобой я готов на время о них забыть, — ответил толстяк, краешком губ обозначив улыбку.
Ага, ясненько! Папа не сердится за мою выходку, но извинения готов принять только после того, как услышит нечто, способное его заинтересовать.
— Прошу, присаживайся!
Хозяин гостеприимно указал мне на кресло напротив. Мягкое, крылатое, на вид воздушное, в котором наверняка можно утонуть, с высокими подлокотниками, судя по размерам, тоже набитыми пухом... Короче, в пышности оно на порядок превосходило кресло хозяина, на котором подлокотники были деревянными. Тут не нужно быть гением, чтобы понять — сделано это умышленно. Ведь подняться из такого креслица-ловушки можно лишь с большим трудом, наклониться в стороны практически нереально, а опрокинуться назад и вовсе невозможно — готов поспорить, его специально утяжелили! Приглядевшись, я отыскал на передней панели письменного стола три небольших темных отверстия, искусно замаскированных затейливой резьбой. Благодаря освещению они терялись в тенях и если бы не мое зрение — хрен бы я смог их заметить.
— Благодарю, — вернув Папе ухмылку, я невозмутимо уселся на пушистый подлокотник, для большего удобства подогнув ногу.
А что? Я — недалекая северная деревенщина, и такое невежество мне простительно! Кресло даже не шелохнулось (видимо, его вообще к полу прибили), а на лице главы промелькнуло удивление, спустя краткий миг сменившееся широкой добродушной улыбкой. Папа оценил мою шутку, на что я, собственно, и рассчитывал. Ведь выделывался я не просто так, а чтобы лишний раз подчеркнуть свою необычность, в свое время привлекшую его внимание.
Откинувшись на спинку своего кресла, глава перешел к расспросам:
— До меня дошли слухи, что ты пополнил свою команду эльфийскими кошками...
— И не только ими. Еще у меня появилась молодая охотница с необычной внешностью и способностями вроде тех, которыми обладает пара изменившихся искателей Страда, до недавнего времени считавшаяся лучшей командой приграничья.
Но рыжая Папу не заинтересовала:
— Люди поговаривают, что ты приручил диких марилан, даже не подозревая о том, насколько они опасны. Это правда?
— Такова официальная версия, — честно ответил я. — На самом деле приручить их нельзя. Зато можно сделать своими друзьями.
— Друзьями? — глава наиграно удивился. — Наверное, ты шутишь! Если бы все было так просто, эльфы давно позакрывали бы свои питомники, а вокруг заповедников возвели неприступную стену, чтобы их верных слуг, выделенных самой Матерью, не расхватали нечестивые люди с орками.
— Нет, Папа, в данный момент я абсолютно серьезен. А ушастые не додумались до такого простого решения только потому, что у них иное понимание смысла слова "дружба". Больше всего оно похоже на то, что люди называют деловым партнерством. Диким кошкам такие отношения даром не нужны, а на иные эльфы пойти не решатся. Ведь человеческое "друг" для долгожителей аналогично понятию "единокровный брат", а признать своим родственником полуразумное существо им не позволит чрезмерно раздутая гордыня.
— То есть, ты утверждаешь, что любой человек может заглянуть в заповедник и подружиться там с какой-нибудь кошкой? — недоверчиво переспросил толстяк.
— Не все так просто, — возразил я. — Нарушителей границы своих владений дикие мариланы не жалуют, но если неподалеку от них остановится отряд людей с крепкими нервами и толмачами в карманах, вполне возможно, один из любопытных молодых котов захочет поглядеть на пришельцев поближе. А там — как повезет. Хвостатые не агрессивны и достаточно разумны. Первыми они нападать не станут, и если не будут ощущать страха или других негативных эмоций в мыслях людей, могут пойти на контакт. Ведь в лесу порой бывает так скучно...
— А насколько разумны мариланы? И что способно заинтересовать их на землях людей?
Похоже, Папа всерьез задумался над возможностью повторения моего подвига. И флаг ему в руки! Если ситуация с дикими кошками в корне изменится, нам можно будет не опасаться повышенного внимания со стороны ушастых, поэтому на ценные советы я не скупился:
— Взрослые особи не глупее обычного человека, однако сложными понятиями оперировать не способны. Как деревенские подростки, которые отлично разбираются в сельских премудростях, но о жизни за пределами своей деревни знают очень мало. Заинтересовать их может несколько вещей: возможность поглядеть на новые земли, поохотиться там, узнать, как живут странные двуногие существа, но главное — большим кошкам нравится впитывать эмоциональное тепло, исходящее от знакомого человека. Это для них своего рода наркотик. А если марилана будет ощущать, что ее двуногий друг испытывает к ней любовь, желание заботиться и дарить ласку, то она пойдет за ним на край света.
Все. Думаю, этого должно хватить, чтобы первый опыт приручения диких оказался успешным. Лишняя и не совсем достоверная (ведь я знаю о кошках заповедника только из воспоминаний Мурки) информация может только навредить. Разумеется, я не был уверен в стопроцентном успехе, отдавая себе отчет в авантюрности этой затеи, но пару золотых на людей, которых Папа пошлет проверять мою теорию, был готов поставить. Потому как понимал — одна мысль, что они идут по проторенной мною дорожке, должна добавить им уверенности и пригасить страх.
Видимо, глава почувствовал, что мне нечего добавить. Добрую минуту он сидел, задумчиво глядя на заваленную бумагами столешницу и меланхолично почесывая бородку. Я не мешал мыслям Папы, и был вознагражден за терпение. Разобравшись с новой информацией, толстяк кивнул:
— Спасибо. Это даже больше, чем я мог ожидать. А теперь поведай, что привело тебя ко мне.
— Острая нужда в услугах гильдии мастеров. Так получилось, что в Ирхоне обитает один человек, который не так давно решил, будто моя жизнь слишком скучна и однообразна, и с завидной регулярностью пытается меня подставить, упечь в острог или убить. Лично мне его попытки кажутся забавными и даже приносят неплохой доход, но теперь у меня появилась команда, а это все меняет. Хороший командир должен заботиться о своих подчиненных, себя я к плохим не отношу, поэтому не собираюсь дожидаться новой неприятности, во время которой кто-нибудь из них может пострадать, а хочу заранее устранить причину.
— Но почему ты решил прибегнуть к услугам нашей гильдии? — уточнил Папа, приняв мой полушутливый тон. — Возможно, для начала стоит просто поговорить с этим человеком и продемонстрировать всю глубину его заблуждений.
— К несчастью, это бесполезно. Он чересчур упрям и не признает своих ошибок, даже если его ткнуть в них носом.
— И как же зовут источник твоих проблем?
— Ярут. Он занимает должность командира...
— Не трудись, — перебил меня толстяк. — Я наслышан о нем. Но ты же понимаешь, что Ярут — довольно значимая фигура в Ирхоне, и его преждевременная кончина способна расстроить многих влиятельных личностей.
— Догадываюсь. Однако тешу себя надеждой, что влияния у тех, кого она обрадует, окажется ничуть не меньше.
Папа снова задумчиво коснулся своей бородки и заметил:
— Смерть командира обязательно привлечет внимание властей, а последующее разбирательство может доставить мастерам немало неприятностей.
Я понял, что глава уже принял решение, но все равно продолжает спектакль, либо выясняя границы моей осведомленности, либо просто развлекаясь за чужой счет. Мне ничего не оставалось, кроме как принять подачу:
— Так ведь разбирательства может и не последовать. Зачем его проводить, если командир, к примеру, вкусив дома пару бутылочек превосходного вина, споткнется на лестнице и свернет себе шею? Или отравится грибочками, приготовленными заботливой женой, и отойдет в лучший мир до прибытия лекарей? А может, обнаружит ядовитую сколопендру у себя в постели или просто подавится куском мяса за ужином? Главное ведь — не причина, а чтобы изучивший мертвое тело дознаватель уверенно написал в своем отчете: "смерть наступила в результате несчастного случая".
Не знаю, отчего, но мой ответ Папе пришелся по душе. Обозначив улыбку, он перешел на деловой тон:
— Хорошо. Гильдия примет твой заказ. Насколько он срочный?
— Думаю, будет лучше, если очень несчастный случай с Ярутом произойдет сегодня ночью, когда я с командой буду далеко от Ирхона.
— Тогда с тебя тридцать пять золотых.
Я особо не надеялся, что услуги мастеров окажутся дешевыми, и потому озвученная сумма не нарушила маску на моем лице. Уточнив, окончательная она или является всего лишь авансом, я отсчитал монеты и вручил их улыбающемуся Папе. Эта искренняя улыбка смотрелась настолько не к месту, что я осмелился поинтересоваться:
— Что здесь забавного? То, что я не стал торговаться?
— Нет, Везунчик. С гильдией мастеров никто не торгуется. Просто пару дней назад ко мне приходил твой упрямый знакомый, который хотел узнать, нельзя ли избавить мир от героя, прославившегося своими подвигами на все приграничье.
А после этого заявления маска пошла трещинами. Интересное кино! И я не о Яруте. С ним все понятно — раз законными путями достать меня не удалось, варианты с подставами результата не принесли, а верные люди пропали без следа, командир отважился на крайние меры и обратился к профессионалам. К слову, долго же он колебался! Я пришел к аналогичной мысли еще десятицу назад, после допроса наркомана. Любопытно другое — почему Папа рассказал мне об этом.
— Полагаю, раз я до сих пор дышу, его заказ принят не был, — констатировал я, не сводя глаз с толстяка. — Можно узнать причину?
— Ярут, услышав цену услуги, удалился, пообещав подумать, — ответил толстяк, ссыпав мое золото в один из ящиков стола. — Судя по тому, что повторного визита не последовало, он думает до сих пор.
Я бы не был собой, если бы не попытался утолить нездоровое любопытство:
— И какая же цифра смогла вызвать столь активную мыслительную деятельность командира?
— Две сотни золотых, — небрежно сообщил Папа.
— Ого! — потрясенно выдохнул я. — А дороговаты нынче герои!
Оно и понятно — как-никак, исчезающий вид, достойный занесения в Красную книгу. Это контрабандистов — как собак нерезаных... Но если отбросить шуточки, остается вопрос: почему? Ярут, как было упомянуто — значимая фигура, смерть которой не останется незамеченной, а мое исчезновение никого не насторожит. Подумаешь, еще один ходок сгинул! Его тихое устранение организовать непросто, а меня можно прибить на Проклятых землях даже с применением тяжелой магической артиллерии — никто слова не скажет. После внезапной смерти командира, даже без наличия прямых или косвенных улик тень подозрения упадет на мастеров, моя же кончина породит массу догадок, которые подчиненных Папы не затронут — недругов я на приграничье успел нажить немало.
Напрашивается вывод — Папе я для чего-то очень нужен. Причем нужен живым и готовым к сотрудничеству. Именно поэтому он согласился принять мой заказ, назвав чисто символическую (для него) сумму, именно поэтому отшил Ярута, именно поэтому упомянул о его визите (вполне возможно, нарушив при этом одну из неписаных заповедей своей гильдии). Причем, любопытно, что толстяк хоть и не стремится выставить меня своим должником, но всячески подчеркивает дружеское расположение, рождая во мне противное чувство дежавю и дурнопахнущую мыслишку — а не получится ли так, что я, едва выбравшись из одного капкана, тут же попаду в другой?
— Смотря какие герои! — Папа усмехнулся и стал собирать валявшиеся на столе исписанные листки, намекая мне, что пора бы и честь знать.
— Что ж, не буду больше отнимать... твое драгоценное время. ("Блин, никак не могу отделаться от земной привычки! Душа так и требует употребить местоимение во множественном числе!") Желаю удачи в делах и успехов в личной жизни!
