Все это молниеносным калейдоскопом промелькнуло в сознании Пелесье, и он в отчаянии застонал. Русские позиции можно было взять, но при этом лишиться лучших солдат армии. Луи Наполеон не зря считал его лучшим генералом своей армии. Пелесье было достаточно всего нескольких минут, чтобы понять всю ситуацию и еще столько же на то, чтобы отдать приказ к отступлению.
— В тысяче лье от Парижа я не могу позволить себе рисковать последним козырем, ради битвы за британский лагерь, — громко произнес генерал, повторяя слова великого императора, сказанные им во время Бородинской битвы.
Правильность принятого им решения генерал смог полностью оценить только вечером, когда перед ним легли рапорты с указанием количества потерь в этом сражении. Только одних убитых, объединенное войско потеряло свыше шести с половиной тысяч человек. Менее десяти тысяч солдат числилось ранеными и пропавшими без вести, а так же около тысячи человек попало в плен на Федюхиных высотах. Остальные смогли беспрепятственно отойти к главным силам.
Читая сухие строчки донесений, Пелесье только гневно вздыхал. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, с этого момента война с русскими приобрела совершенно иной характер и явно не в пользу союзников.
Глава V. Большой дипломатик-с II.
Беда никогда не приходит одна. Эта общеизвестная истина всегда бывает огромным откровением, когда касается кого-либо лично. В данном случае она коснулась лорда Пальмерстона, королевы Виктории и всей британской империи, в лице главных держателей акций Ост-Индийской компании. То, о чем они столь громко говорили и чем постоянно запугивали себя с марта 1801 года, свершилось. Вернее сказать, не совсем свершилось.
С того самого момента, как русский император Павел I отдал приказ атаману Платову о походе казачьего войска на Индию, англичане начали неустанно говорить о скрытой русской угрозе их интересам на Востоке. Постоянно твердя о возможности вторжения в Индию орд диких казаков из-за хребтов Гиндукуша, сыны Альбиона убедили в этом самих индийцев, которые стали видеть в русских, если не своих потенциальных освободителей, то, по крайней мере, друзей.
Действительно раз белые раисы только и делают, что говорят о постоянной угрозе с севера, значит, русские действительно могут перейти заснеженные горы и прогнать их со священной земли. С подобной логикой было трудно спорить, если учитывать, что так рассуждали люди, страстно желавшие сбросить со своей шеи чужеземных кровососов.
Чем больше англичане говорили о громких успехах русского оружия в Средней Азии, тем решительнее в своих тайных помыслах становились индийцы. Британцы досаждали всем слоям Индии. Их ненавидели простые индийцы, которые, подобно муравьям, непрерывно трудились на необозримых полях страны ради прибыли чужестранцам. Их проклинали купцы, у которых британцы отняли возможность свободной торговли с третьими странами, принуждая покупать лишь одни британские товары. Ими были недовольны князья, по воле Ост-Индийской компании, лишившиеся своей прежней абсолютной власти над подданными.
Не один тайный посол от раджей Пенджаба, с момента начала Восточной войны, отправлялся по тайным тропам в далекий Оренбург с просьбой о скорейшей помощи против своих поработителей. И почти все они просили прислать грозных казаков, перед которыми так трепещут чопорные британцы. О том, что русские могут сесть на место англичан и начать править Индией как это делает британский губернатор, у местных жителей даже не было в мыслях. Они хорошо знали менталитет своих северных соседей.
В течение года недовольство среди индийцев британцами, росло пропорционально известиям об успешном продвижении на юг войск генерала Перовского. Чем ближе подходили к горам Гиндукуша русские войска, тем быстрее росла опара бунта, грозя в один прекрасный момент перескочить через край. К концу августа это брожение достигло своей критической точки, и было достаточно одной только искры, чтобы всколыхнуть истомившуюся в тревожном ожидании страну. И это произошло. Двадцать девятого августа 1855 года восстали сипаи, наемные солдаты Ост-Индийской компании.
Ради поддержания порядка на огромных территориях своих владений, британские торговцы были вынуждены нанимать и вооружать солдат из числа местных жителей. Командование этих подразделений находилось исключительно в руках британских офицеров, охотно ехавших в Индию, соблазненных солидным жалованьем, которое платила им компания. Оно мало уступало обычному жалованью офицера британской армии, притом, что самой войны в обычном её понимании не было. Нужно было только следить за порядком и наказывать туземцев с помощью ружей и пушек, которым они могли противопоставить только кожаные щиты, пики и кривые сабли.
Разоренные непомерными налогами, индийцы охотно шли в наемную армию компании, которая гарантировала измученным людям стабильный заработок и завидное положение в отношении других жителей Индостана. Впрочем, британцы не собирались просто так платить сипаям свои кровные деньги. Опираясь на своё 'пушечное мясо' они неуклонно расширяли свои владения, ведя непрерывные военные конфликты в землях Бирмы и Афганистана.
Поводом к восстанию сипаев стала банальная невыплата денег. Понеся большие убытки от сезонных ливней, кампания посчитала, что грязные азиаты могут подождать, и задержала выплату жалования за три месяца. Подобное решение было вполне обычной практикой белых раисов в отношении своих наемников и потому, обращение одного из солдат 34 Бенгальского полка стоявшего в Матхуре к своему командиру с жалобой на задержку выплаты жалования, это вызвало справедливый гнев белого саиба.
Взмахнув стеком, он наотмашь ударил заступившего ему дорогу сипая и, пришпорив лошадь, проскакал мимо наглого просителя. Лейтенант Блау поступил точно так же как поступил бы любой белый офицер, к которому туземец посмел обратиться с наглой просьбой. Каково же было его удивление, когда за его спиной неожиданно раздался выстрел и острая боль, пронзила его левую ногу. Блау с большим трудом удержался на лошади, а когда обернулся, то с удивлением увидал сипая державшего в руке дымящееся ружье.
Скандал был ужасным. Туземец рискнувший поднять руку на белого господина должен был быть предан смерти, вне зависимости от того, кем он был. По приказу генерала Джона Херси покушавшийся на жизнь белого офицера был схвачен и после короткого разбирательства был приговорен к повешению. Приговор должен был привести в исполнение джемедар (лейтенант) Ишвари Прасада. Но к огромному изумлению генерала, он отказался подчиниться полученному приказу. Мало того, джемедар стал подстрекать к неповиновению своих товарищей, которые, однако, не рискнули на открытый мятеж. Главной причиной этого было большое количество британских офицеров и сержантов, которые находились в этот момент на плацу и были при оружии.
Разгневанный Херси приказал другим джемедарам арестовать мятежников, но никто из индийцев не согласился выполнить прозвучавший приказ. С угрюмыми лицами стояли они на плацу, отводя в сторону свои глаза, в которых сверкали искры праведного гнева. Поэтому приказ пришлось исполнять майору Скотту и капитану Гамильтону. С обоих мятежников были содраны погоны и, со связанными руками, сипаи были отведены в помещение гауптвахты.
Утром следующего дня оба бунтовщика были повешены на глазах солдат полка, а сам полк был признан неблагонадежным и подлежал расформированию. В качестве дополнительного наказания туземцам, генерал Херси аннулировал всю прежнюю денежную задолженность компании перед сипаями. Столь непродуманные действия командира стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения сипаев. Как не сильно боялись они гнева белых сагибов, угроза потерять своё кровное жалованье пересилило страх индусов перед стеками офицеров. Усыпив британцев видимой покорностью, сипаи стали выжидать удобный момент, и он незамедлительно настал.
Решив, что местным аборигенам был преподан достойный урок послушания перед белым господином, англичане проявили полную беспечность и не предприняли никаких мер безопасности.
На следующее воскресенье, на базарной площади в Матхуре начались массовые беспорядки, закончившиеся поджогами несколько домов, принадлежавших европейцам. Одновременно с этим разбушевавшаяся толпа напала на находившихся в городе британских офицеров, которые вместе с семьями собирались сделать покупки на базаре. Все они были жестоко убиты, при этом нападавшие не делали исключения женщинам или детям. Всего на базаре погибло четверо мужчин, восемь женщин и столько же детей.
Едва стало известно о первом кровопролитии, как к восставшим присоединились сипаи расформированного полка. Они всё ещё находились в полковых казармах, а многие из них не сдали свое холодное оружие. В мгновение ока они напали на британских сержантов и офицеров, которые спокойно отдыхали или несли караульную службу.
Переступив запретную черту, индийцы принялись безжалостно мстить своим командирам, за все прошлые обиды и унижения. Командиру полка генералу Херси лишь по счастливой случайности удалось ускользнуть из рук мятежников, к другим офицерам судьба не была столь благосклонна. Майор Скотт и капитан Гамильтон были схвачены бунтовщиками и под улюлюканье толпы были повешены так же, как были казнены два мятежных сипая. Вместе с ними были повешены и жены военных, на совести которых унижение и издевательств над сипаями было ничуть не меньше, чем у их мужей.
Как только бунтовщики овладели казармами, беспорядки полностью охватили весь город. Взбунтовавшаяся чернь бросилась грабить многочисленные склады и магазины Ост-Индийской компании, спеша использовать выпавший им благоприятный случай. Вслед за складами и магазинами настала очередь контор. С торжествующими криками индийцы врывались туда, куда раньше заходили, смиренно кланяясь перед чиновниками компании, величественно восседавшими за своими полированными конторками. Для забитых туземцев, они олицетворяли власть и могущество белых сагибов.
Ещё не до конца веря в свою силу и всю реальность происходящих событий, пугливо озираясь по сторонам, они торопливо выбрасывали на улицу всю конторскую документацию, спеша немедленно предать огню их белые страницы. С огромной радостью глядели индийцы, как полыхали учетные книги ненавистных чужестранцев. Как языки пламени жадно пожирали многочисленные долговые расписки и прочие кабальные бумаги, делая их полностью свободными от власти белых дьяволов, навсегда изгнанных из города.
Последними в Матхуре пали тюрьмы. Утолившись жаждой мести, восставшие наконец-то вспомнили о восьмистах заключенных, томившихся в местной тюрьме, большая часть из которых были должниками Ост-Индийской компании. Разгоряченная толпа победителей играючи сломала главные тюремные ворота, ворвалась внутрь, и с радостными криками принялись открывать тесные камеры и выпускать на свободу томившихся в них узников.
Во время этого восстания произошел довольно курьезный случай, который в последствие породил массу слухов и легенд. Когда разбушевавшаяся толпа бросилась громить лавки заморских торговцев, несколько любителей погреть руки над чужим добром напали на палатку зажиточного армянского купца. Желая спасти свое добро, хитрый торговец стал пронзительно кричать, что он русский и для убедительности стал трясти бляхой, на которой был выбит двуглавый орел.
Как ни странно, но его крики и бляха оказали магическое действие на индусов. Сразу вокруг него собралась большая толпа народа, которая стала наперебой спрашивать купца, когда же русский царь пришлет свои войска против англичан, их общих врагов.
Армянин быстро смекнул, что его принимают за тайного русского шпиона, и постарался извлечь из этого максимальную выгоду. Торопливо мешая правду с ложью, напустив на себя важный вид, он сказал, что русские войска уже стоят по ту сторону Гиндукуша и непременно придут в Индию через несколько месяцев. Однако если господа сипаи желают, он готов немедленно отправиться к генералу Перовскому и ускорить приход русских полков.
Эти слова очень обрадовали индийцев и 'русскому шпиону' позволили беспрепятственно покинуть восставший город, вместе со всем его скарбом. Стоит ли говорить, что уже на следующий день главной новостью среди местного населения стало известие о скором приходе русских войск, которые помогут сипаям прогнать британцев.
Весть о восстании в Матхуре, моментально разлетелась по округе и спровоцировала выступления сипаев в Агре, Аллахабаде и Амбалле. Везде солдаты активно поддерживались народными выступлениями. Почти во всех случаях британцы были захвачены врасплох, в результате чего, общая численность подданных королевы Виктории так или иначе пострадавших в этих событиях, достигло более полутора тысяч.
Так возникли спонтанные очаги восстания сипаев, пламя которых подобно огромной волне, моментально разнеслась по всей территории Бенгалии и Пенджаба, вовлекая в мятеж все новые и новые массы людей. Все больше число сипаев переходило на сторону восставших, не желая больше служить ненавистным колонизаторам.
По злой иронии судьбы, именно 17 сентября толпы восставших сипаев вошли в Дели и подошли к дворцу Великого Могола, прося правителя, отстраненного компанией от власти возглавить их. Однако напуганный народным восстанием, Бахадур Шах ничего не ответил на прошение сипаев. Он не рискнул, открыто поддержать восставших, но, вместе с тем, и не осудил их действия, заняв выжидательную позицию, внимательно наблюдая за дальнейшим развитием событий.
Между тем мятежные выступления в столице Индии стремительно разрастались. В течение дня восстание полностью охватило огромный город. Пришедшие в Дели сипаи вместе с жителями столицы нападали на европейских чиновников, владельцев магазинов, индийских христиан, беззастенчиво грабя их дома и имущество. На этот момент в городе находились три батальона Бенгальской туземной пехоты. Часть подразделений присоединилась к восстанию, другая часть воздержалась от активных действий, однако отказалась применять силу против восставших.
Воспользовавшись поддержкой со стороны гарнизона, пришедшие в Дели сипаи смело атаковали местный арсенал с намерением захватить находившееся там большое количество оружия. Комендант арсенала полковник Мунро вместе с восьмью британскими офицерами попытался дать отпор бунтовщикам, открыв по ним ружейный огонь, но, увидев, что все их усилия были тщетны, приказал взорвать арсенал.
Выполнить его удалось только самому полковнику, и двоим его помощникам. Они смогли взорвать один из двух пороховых погребов арсенала и поджечь склады с амуницией. Все остальные офицеры были убиты солдатами гарнизона вовремя разгадавших их намерения.
От мощного взрыва потрясшего здание арсенала, обрушилась его наружная часть, которая убила многих людей находившихся в этот момент вблизи его стен, а так же сильно повредив рядом стоящие дома. Известия о взрыве порохового склада и массовой гибели людей сразу же привели к открытому восстанию всех сипайских подразделений находившихся вблизи Дели.
Озлобленные коварством Мунро, индийцы принялись избивать в своих частях и соединениях всех британцев, для которых стало огромным счастьем унести ноги от своих подчиненных. Следствием быстрых и решительных действий повстанцев стал захват запасного порохового склада компании с тремя тысячами баррелей оружейного пороха, находившегося вблизи Дели.
