Фантош. Книга первая.

— Политика — наука сложная и противоречивая...

— Это не моё дело, да? — прошептала Гедерика, уткнувшись взглядом в пустой бокал. — Ты, как и прочие, считаешь меня маленькой и глупой.

— Нет, Геда! — Маг встрепенулся и тотчас сник. — Просто тайны Совета... Я давал клятву.

Девушка откинулась на спинку кресла, тыльной стороной ладони смахнула влагу с ресниц и по-детски обижено надула губки:

— Тайны, тайны, тайны... Почему вы решили, что мне ничего не нужно объяснять? Словно брак с Дигнаром делает меня прокажённой. Предательницей. Я же не враг! Я ликанка и никогда не предам свою страну!

Маг счёл уместным промолчать. Бросил угрюмый взгляд на весело пляшущие языки пламени, потом на рукоделье жены и неожиданно для самого себя произнёс:

— Я поеду с тобой, Геда.

— Правда? — Гедерика встрепенулась. Осунувшееся лицо озарила светлая радостная улыбка и сразу погасла. — Ты не можешь. Ульрика вот-вот родит.

— Я оставлю её на попечение родственников.

Девушка взяла руку мага и слегка сжала пальцы. Больше всего на свете ей хотелось поблагодарить учителя, сказать, что она будет счастлива видеть его рядом. Однако поездка в Тират для Каломуша могла стать роковой. 'Кто знает, на что способен Дигнар? Не хочу, чтобы этот мерзавец убил моего учителя!'

— Вы никуда не поедете, господин учитель. — Каломуш хотел что-то возразить, но Гедерика покачала головой, призывая его к молчанию. — Ты должен дождаться появления своего первенца. Для Ульрики очень важно, чтобы во время родов, рядом с ней был добрый и любящий муж. А когда дитя немного подрастёт, ты сможешь навестить меня в Исанте.

Каломуш уныло кивнул.

— Конечно, Геда, — глухо выдавил он. — Я приеду к тебе позже.

— Спасибо.

Мягкая ладошка мимолётно скользнула по щеке, и Каломуш с трудом сдержал горестный стон.

— Всё в порядке, Кало. Мы обязательно встретимся, нужно просто верить.

Маг согласно кивнул и погладил ученицу по голове:

— Скоро рассвет. Я провожу тебя. Не хочу, чтобы Тель порвала меня на кусочки.

Каломуш заставил себя усмехнуться, подмигнул девушке и поспешно покинул гостиную. Гедерика поднялась, поставила бокал на стол и подошла к окну. Отведя занавеску, взглянула на тёмную улицу и вздохнула — возвращаться домой совершенно не хотелось. 'Тель наверняка будет ворчать, а завтра...'

Шорох за спиной заставил её вздрогнуть и обернуться.

— Знаешь, Кало... — начала Геда и осеклась: в трёх шагах стоял незнакомый молодой человек.

Простой тёмно-зелёный костюм. Короткие кожаные сапоги. Коричневый берет. Через левое плечо перекинут хвост длинных золотисто-каштановых волос. Правильное лицо с тонкими аристократическими чертами магнитом притягивало взгляд, а в бездонных, травянисто-зелёных глазах хотелось раствориться навсегда. 'Не может быть. Это не он', — растерянно подумала Гедерика и вжалась в подоконник:

— Кто Вы?

— Ты знаешь, кто я, Геда.

Плавно, словно танцуя, молодой человек скользнул к девушке вплотную и остановился, насмешливо глядя в глаза.

— Ты...

— Я, — кивком подтвердил фантош и, скрестив руки на груди, с ехидцей поинтересовался: — Так вот как благородная дева Ликаны проводит ночи. Интересно, чтобы в Вашей ханжеской и лицемерной стране найти девственницу, нужно жениться на младенце?

— Да как ты...

— Смею? — ухмыльнулся Оникс и презрительно дёрнул плечом. — Никогда не церемонился со шлюхами, пусть и высокородными.

Гедерика вспыхнула от негодования и застыла с открытым ртом. Впервые в жизни её намерено оскорбили, и девушка не знала, что ответить нахалу. Внезапно вспомнив, что перед ней не просто молодой человек, а эльф-фантош, 'страшное оружие в руках Дигнара', Геда задрожала. 'Он расскажет о моём визите к Кало, и... и... — Девушка беззвучно всхлипнула. — Он опозорит меня, и договор... Отец не переживёт... А мама...'

Фантош брезгливо поморщился:

— Не вздумай плакать. Я не придворный кавалер, так что слёзы на меня не подействуют.

— За... зачем ты з-здесь?

— Мне стало интересно. — Оникс склонил голову к плечу и прищурился. — Хотел взглянуть тебе в глаза, прежде чем доложить хамиру, как и с кем проводит ночи его невеста.

— Но я ничего... Я просто поговорить... Мы друзья... — сбивчиво пролепетала девушка, умоляюще глядя на фантоша, и в порыве отчаяния попыталась схватить его за руку, но Оникс молниеносно отступил.

Травянистые глаза сверкнули бешенством, красивое лицо исказила злобная гримаса:

— Не. Смей. Касаться. Меня.

— Извини.

Гедерика окончательно стушевалась. Непокорные слёзы хлынули по щекам, губы затряслись, сердце заколотилось так, словно хотело вырваться из груди. Мир рушился на глазах. Достучаться до фантоша, который нарочно пришёл поиздеваться над ней, не было ни сил, ни возможностей. Геда попыталась представить свою жизнь, после того, как Дигнар ославит её на всю Ликану. О замужестве не могло быть и речи. 'Придётся уехать куда-нибудь на окраину и жить в глуши, вдали от людей. Стать отшельницей. Никогда не видеть родных и друзей, дабы не подвергать их позору. — Отвернувшись от фантоша, Геда от бессилия сжала кулаками виски. — Какая же я дура! Никчемная идиотка! Как я теперь посмотрю в глаза отцу?'

— Геда? — Знакомые руки обхватили девушку, и она, рыдая, уткнулась в грудь Каломуша. — Не плачь, милая. Хочешь, я поговорю со старейшинами? В конце концов, выдавать тебя замуж насильно они не имеют права! Есть же законы...

— Нет.

Гедерика оборвала плач, высвободилась из объятий и оглядела комнату. Фантоша и след простыл. Как он покинул дом, девушка не представляла, её магические знания были далеки от совершенства. 'Да какая разница, что он сделал! Главное, он расскажет обо всём Дигнару!'

— Пойдём, милая, — с доброй улыбкой произнёс Каломуш и взял ученицу под руку. — Мы должны успеть до первой стражи, иначе о твоём отсутствии узнают старейшины.

'Они всё равно узнают', — горько вздохнула девушка, но вслух ничего не сказала. Безропотно последовала за магом, надела плащ, накинула на голову капюшон и вышла на улицу.

Небо над городом заметно посветлело, жёлтая луна сползла к крышам и поблекла, а звёзды превратились в мелкие тусклые искры. Густой утренний воздух пах сыростью, предвещая дождь. Гедерика покосилась на задумчивого Каломуша и отвела взгляд. Говорить было не о чем, да и не хотелось, и она покорно шагала к дому Совета, точно смирившийся со своей участью смертник. Думать о будущем было невыносимо, и, чтобы отвлечься, Геда стала посматривать по сторонам и прислушиваться к звукам просыпающейся столицы. Шорх-шорх-шорх — жёсткие прутья трутся о камни: заспанные дворники со скучными лицами метут брусчатую мостовую. Ток-ток, ток-ток — стучат деревянные колёса: зеленщик торопится к открытию городского рынка. Кое-где в домах распахнулись окна, и из них полились голоса: мужские, женские, детские.

Из подворотни донёсся собачий лай, мимо стрелой пронеслась полосатая кошка. От неожиданности Геда остановилась.

— Испугалась, милая?

— Нет.

Гедерика подхватила полы плаща и стремительно зашагала вперёд. Нарочитая забота и сострадание в голосе учителя разозлили, и Геда почувствовала, как щёки заливает гневный румянец. В эту минуту она возненавидела всех и вся настолько, что готова была сама рассказать Дигнару о ночной прогулке, и даже наговорить лишнего, чтобы взбесить и его, и старейшин, и всех, всех, всех. Из горла, помимо воли, вырвался едкий смешок. 'А что я собственно теряю? — со злой бравадой подумала девушка. — Замужество или скандал — моя жизнь безнадёжно разрушена. И фантошу выслужиться не удастся! Вздумал оскорблять меня! Хам!'

Каломуш, с опаской посматривающий на взвинченную спутницу, едва не подпрыгнул от неожиданности, когда та развернулась и, откинув капюшон, улыбнулась ему, открыто и даже довольно.

— Что с тобой происходит?

Гедерика подхватила мага под руку и потянула за собой, не позволив остановиться:

— Наверное, я начинаю умнеть, Кало. Или взрослеть. Одно из двух.

— Ты никогда не была глупой.

— Ага, только наивной и беззаботной.

— Это нормально, тебе всего пятнадцать.

— Разве я спорю? — хмыкнула Гедерика и твёрдо добавила: — Но моя жизнь сегодня изменится, и пора с этим смириться. Я должна быть готова ко всему.

Девушка произнесла это со странной интонацией, но Каломуш не рискнул ни о чём спросить, радуясь, что Геда сумела взять себя в руки и успокоиться. 'Не этого ли я хотел? Так стоит ли нервировать её снова?' — подумал маг и решил, что встретится с Гедой вечером и обязательно выяснит, что с ней происходит. 'А пока девочке нужно отдохнуть и пережить церемонию', — сказал себе Каломуш и прибавил шаг: вдалеке показалась центральная площадь.

Оникс стоял перед домом Совета, рядом с бдительными стражниками и отрешённо разглядывал парадный вход — простые серые створы без украшений с железными кольцами вместо дверных ручек. Рассвет неумолимо надвигался, а фантош всё медлил. Он прикидывал, как скрыть от Дигнара свои ночные похождения, и ничего не мог придумать. А выдавать Гедерику Теригорн не хотелось. Пришёл к этой мысли эльф не сразу. Очень уж заманчиво было донести на безмозглую девчонку и понаблюдать, как поведёт себя Дигнар. Сумеет ли сохранить голову на плечах и жениться или, поддавшись эмоциям, учинит грандиозный скандал и смешает дочь старейшины с грязью. Девушку Оникс не жалел ни капли. 'Надо быть непроходимо тупой, чтобы в ночь перед свадьбой отправиться через весь город в гости к мужчине'. То, что между Гедерикой и Каломушем нет интимной связи, фантош понял сразу и хотел уйти, но в нём неожиданно взыграл охотничий азарт. Захотелось напугать девчонку, заставить дрожать от ужаса. Уходя из дома Каломуша, Оникс улыбался. Он вспоминал безысходность и отчаяние в глазах человечки, и они бальзамом лились на его израненную душу.

Однако утренний холодок отрезвил фантоша и заставил задуматься о последствиях своего доклада: 'Если Дигнар узнает, что я нарушил приказ и взял на себя смелость проследить за девчонкой, влез в дом ликанского мага да ещё раскрыл своё инкогнито — мне точно не поздоровится. Хорошо, если просто изобьёт, а ведь может и в Геббинат отправить. Тогда мне точно крышка! Кальсом лишит меня остатков воспоминаний, и я забуду о мести!'

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан...Шуам... — слетело с губ, и фантош сжал кулаки. — Я должен отомстить! Значит, Дигнар ничего не узнает. Повезло тебе, ликанка. — Позади раздались шаги, и Оникс криво усмехнулся: — А вот и она, легка на помине.

Фантош не стал оборачиваться: девчонка и маг больше не интересовали его. 'Пора на боковую', — подумал он, поднялся по ступеням и, приоткрыв дверь, скользнул в дом. Темнота не мешала. Оникс уверенно шёл по коридорам к гостевым покоям и думал о Дигнаре. Желание хамира вызвать в нём эмоции смешило и злило. 'Если бы он только знал, какая буря кипит во мне, наверное, испугался бы и сдал меня обратно в Орден, как бракованную игрушку. Или нет? Стал бы он и дальше играться, поняв, что моё смущение — гнев, а волнение — рвущееся наружу раздражение? Вряд ли. Скорее просто прирезал бы. За обман. — Эльф покачал головой и довольно хмыкнул: — Всё-таки мой обманчиво юный облик имеет ряд преимуществ. И это здорово!'

Оникс свернул в гостевое крыло, на цыпочках приблизился к покоям Дигнара и, задержав дыхание, открыл дверь. Тишина. Он бесшумно пересёк гостиную, вошёл в спальню и сделал шаг к заветной двери, за которой его ждала кровать.

— Оникс.

Эльф замер на месте, точно пришпиленная булавкой бабочка, потом медленно повернулся и с поклоном вымолвил:

— К Вашим услугам, хамир.

— Подойди, — ровным голосом приказал Дигнар. Он сидел на краю кровати, закутанный в мягкий парчовый халат, и непроницаемым взглядом смотрел на фантоша.

'Слишком непроницаемым', — машинально отметил эльф, и ему вдруг стало холодно.

— Оникс!

Ноги сами понесли к кровати. Фантош встал перед хамиром и замер, с тревогой ожидая его слов. Дигнар обвёл эльфа цепким взглядом и нахмурился:

— Всю ночь от тебя шли странные эмоции, малыш. Тебе есть, что рассказать мне?

— Я выполнил Ваш приказ, хамир.

— Ты убил проститутку?

— Нет.

— Она разочаровала тебя?

— Немного, — осторожно ответил Оникс, поняв, куда ведёт хамир. — В какой-то момент она разозлила меня.

— И тебе захотелось свернуть ей шею?

— Да, но я не убил её.

Дигнар кивнул, но взгляд его остался острым, как бритва. Он больше не скрывал, что недоволен фантошем.

— Что было дальше?

— Я вернулся.

— Сразу?

— Почти. Я немного прогулялся по городу.

— Прогулялся? — выплюнул Дигнар, и Оникс почувствовал боль.

Грудь стянул железный обруч, в висках запульсировала кровь, на лбу выступили капельки пота. До этого дня наследник ни разу не наказывал эльфа, но всё случается впервые. Оникс это понимал. И теперь он должен был показать, как умеет переносить боль.

Дигнар пристально всматривался в лицо фантоша, оно оставалось спокойным, лишь по участившемуся дыханию можно было понять, что боль тот всё-таки чувствует. Наследник знал, что солгать ему Оникс не может. 'А умолчать?' Настроение упало окончательно. Мало того, что из-за игрушки он всю ночь промучился от любопытства, так ещё вместо увлекательного рассказа получил сухие ответы.

А Оникс ругал себя за беспечность. Поддавшись эмоциям, он пропустил момент, когда хамир отгородился от него. 'Я должен был понять, что он выжидает. Он же любопытен, как кошка! Я идиот, почище ликанки!' Меж тем боль не уходила. Дигнар не делал её сильнее, но и не убирал, точно испытывая фантоша на прочность. Играть в молчанку было бессмысленно, и Оникс рискнул раскрыть рот:

— Простите, хамир.

— Ты ослушался приказа.

— Нет, — с трудом заставляя немеющие губы двигаться, произнёс фантош и опустился на колени.

Дигнар вышел из себя, поэтому сказать правду означало рискнуть жизнью, а умирать Ониксу было рано. Оставалось пичкать хамира недомолвками и надеяться на лучшее.

— Я просто пошёл длинной дорогой, хамир. Две лишние улицы.

На щеках наследника заходили желваки:

— Две. Лишние. Улицы.

Боль стала невыносимой. Оникс понял, что если немедленно что-то не предпримет, то умрёт. Его смертный приговор яростным пламенем горел в глазах наследника.

— Это важно, — прохрипел фантош, с трудом проталкивая воздух в лёгкие.

Дигнар подался вперёд:

— Что для тебя важно, малыш?

— Созер... цание.

Крепкие пальцы стиснули подбородок и рванули голову вверх, заставив Оникса застонать. Чтобы удержать равновесие и не свернуть себе шею, он вцепился пальцами в шёлковое покрывало и покорно взглянул в глаза хамиру:

— Я... эльф. Мне нужно...

Пальцы разжались, боль исчезла, и, охнув, фантош уткнулся лицом в ладонь Дигнара. В голове царила звенящая пустота. Тело мелко дрожало, разум плыл, словно подхваченный бурным горным потоком. Но фантош заставил себя выпрямиться:

— Созерцание помогает нам развивать магический дар.

Дигнар рассматривал эльфа, как экзотическую зверушку, а в узких карих глазах по-прежнему плескалось недоверие: