Все, о чем вы мечтали. Общий файл.

Ха!, те же наркотики!

— Не надо, детишки, не жрите, не колитесь, не нюхайте и не курите.

А никто — дуриком — и не собирался! Хотя нет, всякое бывает. Бывает, бывает... что и против воли. Вот, помню, девку, не знаю фамилии — в доме напротив рынка жила. Такое неземное у нее было лицо... Светлое. Не то чтобы очень красивое, но нестандартное. Очаровательное, вот! На него смотреть хотелось, не отрываться. Яркая, веселая, как солнечный зайчик, даже внутри тепло становилось... Такой и запомнил.

А прошлой осенью... Я работу закончил где-то в пять утра, иду — а она стоит на площадке у выхода, под ветром качается. Завернутое в какое-то плащеобразное покрывало тельце. Да что там, голое тело у нее было под плащом. Утреннего подсоса дожидается, вдруг кто мимо пройдет. Деньги на дозу нужны, ломка нестерпимая, как-то вылезла на улицу. Или хозяева, или клиенты выгнали. Ведь — нет никого, туман промозглый, холодно, градуса четыре тепла. Черные круги под глазами, умерла улыбка, все умерло, что там очарование несло. Рот болячками усыпан. Ну, ладно — я домой иду, но после меня-то здесь минут двадцать никого не будет? Не ходит здесь по ночам народ.

Посмотрел в глаза, ими и рассказала, и попросила...

Выгреб все из карманов — заработок ночной... и вообще.

Все равно, наверно, все отобрали.

А какое счастье для будущего мужа, детей, могло вырасти... Это — чудо было, воплощение радости.

Вот — ее — насильно подсадили, я потом поспрашивал. Сначала в шалман силой пристроили — за семейные долги, а попробовала сбегать и упрямиться — подсадили. Бедняки, набрали долгов на рынке...

Это вам не по телевизору разглагольствования сытых хлыщей слушать.

— Все круче и круче, все выше и выше, аж морда от довольства трескается у жителей страны!

У некоторых — да.

...Это жизнь.

А ребята говорят, что раньше вместо этих основ были уроки военной подготовки. Автоматы разбирали, в тире стреляли, ветераны учили...

Измельчал народ.

Не, можно ничего такого не видеть: уткнуться в телик, хлебать выданную в зарплату баланду, ходить на престижную работу, в Ебипет ездить отдыхать...

Ведь не было же раньше всяких Ебибтов, Турций? Не выпускали, сволочи, из страны, а теперь — есть!

Ну откуда тогда что-то увидишь? Говорят же в телеке — все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Смотришь в окно автомобиля, проезжая — все хорошо. Дороги не очень, пробки, менты, но в целом — все хорошо.

Хорошо жить без совести. А кто против? Наверно, хорошо...

Это кто же здесь говорит? Рыночное быдло, дешовый фраер. Люди учатся, олимпиады выигрывают, с гордостью несут наше знамя, поступая на учебу в престижные университеты за рубежом, продвигая нашу науку в лучших лабораториях Запада. В конце концов — честно трудятся на просторах страны, платят налоги. Спортом занимаются, иногда рекорды бъют!

А ты? Давай, признавайся, что завидуешь радостным, богатым, успешным! Обкололся там у себя на рынке, передоз, вот и кошмарит тебя на всякое говно. В хомяка он, видишь ли, превращается! Ты в гадюку превратись, неудачник хренов.

Совесть у него! Старших послушай, все так живут. Поставь себе цель, учись, работай — и все у тебя будет, как у всех. Даже лучше. Смотри телевизор, там про это есть.

Че сразу наркота, рынок?!! На рынке — само собой. Но зачем переться — и у нас на районе, как два пальца обоссать. А в школе они сами не продают, не хотят шума. Очередей, хе-хе... Трудно, что ли, выйти? Хотя и в школу народ приносит как леденцы. Скоро первоклашки за фантики начнут обмениваться. Шутю, дорого им пока. А первую дозу, на подсад, кто угодно даст, но и перваки не дураки — зачем им этот геморрой, понимают. Не возьмут. Попозже, классу к четвертому, когда впервые жизнь невмоготу, крушение идеалов и т.п. Или перемогутся. Кто как.

Чек пососать или дозу герыча — проблем нет, проще чем хлеба купить, точек больше. Никто не боится, по этой части установилось как бы самоуправление. Менты на своей земле, крышуют наркоту и проституцию, так что — гуляй, только долю исправно неси. До того дошло, что майоршу, начальницу какого-то там отдела, с грузом прихватили — она курьером в пригород развозила за одно со служебными делами. Удобно, вроде и по работе скаталась и — хоть килограмм — между делом отвезла. Свои слили, когда ее место понадобилось. Шуму было!!!

Дураки! Одноклеточные... Менты одним словом.

А вообще у нас тихий район. Самоуправляемый.

Тяжело молодому понять, разобраться. И весь наш напускной цинизм, показная бравада — от незащищенности. Мы не такие, мы просто чувствуем содранной кожей. И улыбаемся. Каждый из нас. Одинокий, мятущийся, обожженный. Поколение.

Мы пока не умеем врать себе.

Глава 5

Дверь класса слегка приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась веселая вихрастая рожица — рот до ушей. Ага, а переднего зуба-то нет! Дитятко вытянуло перепачканный чернилами язык, с удовольствием повращало его, показывая всем, и, в наступившей тишине, заверещало:

— Бе-бе-бе-бе!

Вот рыжая бестия, он, по-моему, в четвертом учится? Ну все, урок сорван.

Наша училка, Лидия Ивановна — пенсионерка, подрабатывает у нас ОБЖой. Раньше, до пенсии, в другой школе историчкой была. Пенсия маленькая, но в причинах не признается. Если спросить — почему до сих пор на посту — ответит, что любит детей. Любит, согласен, но не до такой же степени. Мы тоже к ней неплохо относимся, не вредная старушонка. С прежней работы за ней переползла кликуха, кто-то из учителей занес на нашу почву — Зоркий Сокол! Одноглазая, была когда то в райкоме коммунистов, еще при СССР. Но пропаганду у нас не ведет, не замечена. По-большому счету так с ней и живем — друг друга не замечаем.

Но — старая школа, такого не спустит. Нет опыта.

— Мальчик, закрой дверь!

— Бе-бе-бе-бе!

— Фамилия! Кто-нибудь, выведите его из класса!

Ага, как же, не нанимались... Выведешь — он обратно пролезет! Он же не дурак. Нанятый пацанчик. Надо на швабру запираться, но не поможет — дверь трясти начнет или еще что-то придумает. Бесполезняк.

— Бе-бе-бе-бе!

Ого, еще и плюнул! Не попал, но... Зоркий Сокол бросилась в погоню. Из коридора опять послышалось:

— Бе-бе-бе-бе!

И еще... и еще... Заманивает.

Стало быть, наши решили до двенадцати не ждать, невыносимо ясная солнечная погода сделала свое дело, дорога на Пушкин открыта.

Пойду-ка еще поем, вроде — улеглось, место образовалось. Неторопливо и с удовольствием. Подождем пяток минут и можно расходиться.

— Так — не поедешь?

— Не-а, Леха. Иришка, вручаю тебе лехину судьбу. Присмотри там за ним, чтобы не распоясывался. Помни, ты отвечаешь за моего друга и подопечного, если что — спрошу строго! Но — любя. Мне здеся видно все, ты так и знай. И благодарность моя не будет иметь границ... в разумных пределах...

— Ловлю на слове, Снежик. Будешь должен. А-арма-а-ни-и — игриво и с намеком, на манер рекламной мелодии, пропело анимешное чудо и постаралось, вставая, задеть меня грудью. Нет, мать, грудь у тебя еще пока не та. Есть куда двигаться. Иди, отдыхай, расти.

— Пока, други, пока! Посижу еще пяток минут, покараулю. Прикрою, если что. Гуляйте спокойно.

— И тебе туда же... Совет да любовь.

Нет, ну что у Лехи за длинный язык. Метет, как...

— Пошел, давай. Пош-шел! Валите...

Помогаю Лехе правильно вылезти из-за стола, обрести верное направление и, дружеским шлепком между широких лопаток, добавляю чуток скорости. Надо бы пониже, по почкам, но — друг.

Вообще-то, на нем двумя ногами прыгать можно. Не скажешь, что — ударил, он и внимания не обратит. Комары...

Восемьдесят кило мышц. Что за порода...

Завидно? Ага.

Все у меня хорошо: Ирку и Леху отправил, с Алкой переговорил, успокоил, в столовке пожрал, сижу на обществоведении, ко сну готовлюсь. О, забыл — компоту попил. Сверх плана. Солнышко мягкой лапкой гладит мне щеку, протянув свои лучики сквозь свежую липовую листву за окном. Молодец, хорошо поработал, теперь можно и отдохнуть. Еще бы обществоведка потише журчала. Обществоедка... Обществоведище... Сплю... Сплю...

Вот за что можно уважать Зоркого Сокола? За выдержку и понимание.

Нас двое в пустой во время урока столовой. Сидим, едим, друг друга не замечаем.

Умная тетка. Та еще школа. Даже в класс — потом — не заходила, сразу все просекла. И похода к директору с жалобами, как мне ясно, тоже не будет.

Надо между делом рыжего отловить. Сказать, чтобы отстал от нее, а то возгордится, непобежденная гроза учителей. И никаких бе-бе-бе с плевками в спину. Рыжего... Сплю... Сплю...

— Сейчас наступило время, когда абсолютно разные люди, вне зависимости от возраста и места в обществе, начинают рассказывать, вспоминать, или даже домысливать, если лично не застали, разные, безусловно положительные вещи, существовавшие при СССР.

Вот только рассказы у них получаются слишком однобокими и хаотичными, в них СССР предстает перед нами царством, в котором текли молочные реки в кисельных берегах. Бесплатное жилье и образование, бесплатная медицина и путевки на море, копеечные цены на ЖКХ, транспорт и продукты... и так далее, и тому подобное. Некоторые доходят до того, что пытаются пересчитать все это на современные деньги, и получают огромные цифры.

Правда ли все перечисленное, или это выдумки?

Правда. Только это не вся правда.

Более того, это все мишура.

Ого? Ого-ого?! Что это с ней?

Серая мышка решила поделиться воспоминаниями? Интересное у нее сочетание — крупные полные бедра на грани допустимого, всегда затянутые в облегающую серую юбку ниже колен с разрезом, и субтильная подростковая верхняя часть тела в неизменной белой блузке с вариантами воротничков. Особенно любит кружевные. С кружавчиками, хе-хе. Но — ноги очень красивые. А лицо пожилое, серое, неприметное... Сколько ей? От тридцати пяти — по ногам, до пятидесяти — по изможденно сжатой полоске сухих ненакрашеных губ. Бубнит там обычно по книжке чего-то за столом. Те, кого она иногда вызывает к доске, сегодня отсутствуют. Правильная у нее кликуха — Мышь. Мышь она и есть...

— Разница между социализмом в СССР и капитализмом в России примерно такая же, как между закрытым акционерным обществом и обществом с ограниченной ответственностью. Надеюсь, вы уже достаточно взрослые, объяснять эти понятия вам не надо. Если представить, что у ООО Россия есть несколько ключевых собственников, получающих дивиденды от прибыли компании в зависимости от количества своих акций, то у ЗАО СССР — каждый гражданин являлся акционером с равным пакетом акций и равными правами на дивиденды, которые прямо зависели от роста стоимости общего ЗАО СССР.

Ну да, космические корабли бороздят просторы Большого театра. Воспитывает. Покорность и преданность режиму — кто больше трудится, тот больше получает. Плодитесь и размножайтесь. Так ведь — не поймет никто, одни мусульмане, почитай, остались, даже не слушают. Ну точно, никакой реакции, им удобно с такими глазами — фиг определишь, дремлют или нет. Ноль реакции. Хучь таблицу умножения читай. И мине тоже. А чего по программе? Хрен его, я не знаю, что там у них в программе. Трояк и так будет. Не, даже четвертак нарисует. Мусульманам трояк поголовный.

— Базовое равенство советских людей состояло в том, что будь вы директор завода или простой рабочий, колхозник или Генеральный секретарь (так тогда назывался глава страны), и учитель, и геолог — все были равны в своём праве на дивиденды, которые формируются благодаря работе всего государства.

И это было фундаментальное, неотчуждаемое право каждого гражданина Советского Союза. Право — получаемое им при рождении.

Все современные воспоминания и переживания о том, как тогда хорошо жилось и какие были соцпакеты — это лишь следствия, а вовсе не наоборот. Сперва вы получаете право, по которому становитесь акционером, а лишь затем — преференции от вашего положения.

Круто. В классе-то не осталось никого, кто может понять, что она там стрекочет по-русски. Ты помедленнее просвящай, здесь все согласные. Право от рождения — это круто! Кто б с этим спорил? У золотых оно и есть. Мусульмане? Мусульмане — оне спорить не будут. Никогда. Зачем? Что надо — им уже дома сказали.

— И, если похожие бонусы, уже в наши дни, вдруг выплачивают просто так, дескать "государство помогает жителям" — то это подачка, а вовсе не реализация вашего права. Права у вас нет.

Блядь. В курсе.

— Форма, в которой проводились выплаты дивидендов, была выбрана такой, о которой сейчас как раз и вспоминают — всевозможные бесплатности и соцпакет. Это делалось косвенно, а не живыми деньгами на личный счёт, потому что косвенные выплаты стимулируют реинвестирование в свою же страну. Чтобы не скупали зарубежную недвижимость, чтобы деньги тратились на месте. Если собираешься возводить детские сады, то нужно, сперва, заиметь заводы, на которых будут производиться материалы, а это, в свою очередь, даст новые рабочие места. Если инвестируешь в медицину и спорт, то это дает, на выходе, более здоровых и крепких людей; если вкладываешься в науку, то растут производительные силы всего общества, и так далее. Важно само базовое право, по которому граждане имеют возможность получить эти самые дивиденды в том виде, который наиболее точно отвечает текущим потребностям.

Советская парт-номенклатура и тогдашняя элита имели лишь одну возможность разорвать путы народовластия и отсутствия социальных перегородок.

Проще давай — когда я, весь такой красивый и в белом, получаю всего лишь столько же благ и возможностей, сколько и зачуханый слесарь. Не умничай.

— Выход был найден: — необходимо было быстро монетизировать выгоды и бонусы, получаемые от занимаемых ими мест в социальной пирамиде, и получить возможность передавать нажитое — власть, положение в обществе, государственное имущество и тому подобное по наследству.

Механизм трансформации страны был избран такой: — потребовалось превратить ЗАО СССР в ООО Россия. То есть, целенаправленно лишить большинство граждан их базового права на дивиденды от работы государства, как единого комплекса. И перераспределить эти права — в свою пользу.

И это было блестяще проделано с ЗАО СССР в девяностые.

Тебя посадят, тетка. Минимум — уволят. Я, конечно, ничего никому, но где гарантия, что кто-то из мусульман не спит...

— Под разговоры о двухстах сортах колбасы; под байки о том, что, дескать, уж там-то на Западе, таким как мы о-го-го сколько платят; под бездумные завывания и гнилые лозунги о том, что весь мир только и ждёт пока мы освободимся от власти комиссаров, и тотчас же закружит нас в хороводе братских капиталистических народов...

Под всей этой грязной вуалью из манипуляций, иллюзий и истерик — произошло коренное, фундаментальное изменение. Изменение, которое подавляющее большинство людей ощущают каждый день, но не могут выразить своими словами. А именно: произошло изменение формы собственности ЗАО Советский Союз. Отныне, простые граждане перестали быть акционерами, и теперь — им никто ничего не должен. А элита надёжно зафиксировала своё положение.