Сказка для злой мачехи проклятье сада роз

— Где же?! — забеспокоилась я, обыскивая дно сумки, но нащупав тяжёлый комок бумаги облегченно выдохнула: — Фу-уф. Нашла.

Я развернула невзрачную обертку, и на ладони остался лежать массивный серебряный перстень с тёмно-красным, похожим на рубин, прямоугольным камнем с выгравированной на нём головой дракона. Занятно. С виду выглядит дорого. По-настоящему дорого. Конечно не наша современная огранка и шлифовка, но чувствуется, что перстень делался на заказ лицу родовитому и влиятельному, так как здесь подобные украшения имеют право носить только представители высшей знати, все остальные довольствуются украшениями попроще. Золотые украшения носят по праздникам, а серебряные на каждый день, подобные же перстни не снимаются вовсе. Хотя, пожалуй, я преувеличиваю — их всё же снимают, тем не менее, носят такие перстни главы семей, а если и дают поносить родственнику или доверенному лицу, то исключительно по важному, чаще тайному, поручению.

Признаюсь, как и любой девушке, мне не чуждо желание примерить приглянувшееся украшение. Повертев кольцо так и этак, я без задней мысли надела его на средний палец правой руки, чтобы зафиксировать между указательным и безымянным.

В глазах потемнело. Пол ушел у меня из-под ног, и я испугалась, что упаду, но меня грубо вышвырнуло из реальности, прямо как прошлой ночью, однако оклемалась я не в постели, а в драконьем кабинете, где за столом восседал красавец-брюнет — отец Безликого. На моё появление он никак не отреагировал, и в следующее мгновение я поняла почему.

— Ты звал? — в кабинет ворвался такой же темноволосый, как и отец, но нескладный молодой человек в серой, заляпанной в чём-то зеленом рубашке с завязками, чёрных штанах и мягких домашних полусапожках. — Наш разговор не может подождать до утра? Я почти закончил...

Ему не дал договорить тихий, но властный приказ:

— Успокойся и сядь.

Когда молодой человек едва не прошёл сквозь меня, я поняла, что вижу проекцию событий из прошлого, поэтому подвинулась, и встала так, чтобы видеть их обоих. Парень сел, и мужчина протянул ему перстень — тот самый, что необычным образом оказался у меня.

— Прими. Теперь он твой.

Молодой человек вздрогнул и посмотрел на отца испуганно, я же с интересом взглянула на паренька: лицо узкое, породистое, щеки впалые, глаза огромные — черные, а под глазами синяки, как от недосыпа.

— Отец, что происходит?

Брюнет побарабанил пальцами по столешнице. Сейчас он не выглядел ни сексуально, ни развязано. За столом сидел умный, серьезный и уверенный в себе человек. Сердце в груди дрогнуло. Тьма! Я же не каменная!

— Ничего хорошего, сын.

— Что-то с мамой? — заёрзал паренек на кресле.

Мужчина замялся и отвел взгляд, но я успела заметить, как его глаза потемнели. Он тревожился.

— Отец, не молчи, — разнервничался парень и повторил вопрос: — Что-то с мамой?

Тяжело вздохнув, мужчина признался.

— Сазанна впала в спячку.

"Сазанна? — навострила я уши. — Где-то я уже слышала это имя".

— Что-о?!

Парень вытянулся в кресле, и стал выглядеть еще нелепее. Некрасивый, худой, непропорциональный, полная противоположность красавцу-отцу. Как же так получилось?

— Ты не ослышался, сын. Твоя мать впала в спячку, и я не могу ее добудиться.

— Но если она не проснется...

— Верно — границы королевства падут.

Парень откинулся на спинку кресла и сжал пальцами виски.

— Как это могло произойти?

— Я ещё не знаю как, но знаю, кто этому поспособствовал.

— Дядя, — догадался молодой человек.

Мужчина кивнул.

— Да. Вилдан рвётся к власти.

— Но Тьма выбрала тебя!

— Выбрала, — кивнул мужчина, — но Вилдан никогда не желал с этим мириться.

Парень нахмурился и поджал губы.

— Почему именно сейчас?

— Думаю, пока Кати росла, Вилдан выжидал.

— Но разве дядя не понимает, если хранительница не проснется, наша врожденная магия иссякнет? Мы будем обязаны платить Тьме абсолютно за всё.

— Это понимаем мы: я, ты, твой брат и сестра, но не Вилдан. Он родился слабым. У него никогда не было силы воли обуздать Тьму.

— Но если это так, спроси ее...

— Я спрашивал.

— И? — парень выпрямился, и в его напряжённой позе было море нетерпения. — Не томи, отец. Что она сказала?

Мужчина покачал головой.

— Она не станет вмешиваться.

Парень резко спал с лица.

— Что же нам делать?

— Готовиться.

— К чему?

— К худшему. Возьми перстень.

Брюнет снова протянул сыну кольцо. Парень побледнел.

— Отец, я не могу его принять.

— Придётся.

— Но почему я?! — воскликнул парень и, вскочив с кресла начал мерить отцовский кабинет быстрыми шагами. — Почему ты не отдашь его Тео? Он старше. Он сильнее. Он твой наследник! Не я.

На долю секунды в синих глазах пронеслась буря, в которой смешались: любовь, нежность, страдание и мука. Мужчина смотрела на нескладного подростка и, словно пытался запомнить его таким: неопрятным, взъерошенным и напуганным ребенком. Словно желая растянуть время — еще чуть-чуть, еще немного, но в следующую секунду его глаза заполнила Тьма, лицо превратилось в бесстрастную маску, и он отрешенно заговорил:

— Потому, что у тебя Вилдан будет искать в последнюю очередь.

Парень застыл, повернулся к отцу и задумчиво произнес:

— Я не подумал об этом. Хорошо, я возьму его, — Он подошёл к столу и взял у отца перстень. — Но только на хранение. Я свободен?

— Да, можешь идти, — однако прежде, чем парень ушел, отец окликнул его. — И, Род...

— Да, отец? — парень затормозил и обернулся.

— Я позже зайду к тебе. Посмотрю, что у тебя получилось.

— Конечно, — удивился парень, — заходи. Я буду рад.

Оставшись в одиночестве, мужчина позволил себя скинуть маску величественной отрешенности, закрыть глаза и откинулся на спинку кресла.

— Сазанна, милая, я сделал всё, как ты хотела. Если хотя бы часть того, что ты мне рассказала, сбудется, нашему сыну понадобится вся его сила. Знаю, кольцо не признает его, но в этом есть и его вина. Будем надеяться, они найдут общий язык, или найдется тот, кто им поможет, — и с тихой безысходностью от которой у меня заныло в груди: — Тьма, за что ты так с нами?

В глазах ненадолго потемнело, и последовал следующий эпизод. Я оказалась в чьём-то подвале. Тусклый свет керосиновых ламп освещает пространство, где нарисована пентаграмма. В пентаграмме стойка с зеркалом. Рискну предположить, что это одно из зеркал Безликого. Но какое именно?

Не успела подойти и посмотреть, как сверху раздался грохот входной двери, скрежет проворачиваемого в замке ключа, и вниз по лестнице сбежал мужчина в тёплой верхней одежде. Он так торопился, что скидывал её прямо на ходу — пальто оставил на поручнях сверху, шапку на деревянном вензеле внизу. Там он задержался. Низко опустив голову, отчего темные волосы закрыли ему лицо, он потопал ногами, стряхивая снег с высоких сапог на меху, и сразу направился к зеркалу.

— И-и? Что у нас получилось? — вошел он в круг света, ладонью убирая волосы с отдаленно знакомого лица, но приметив что-то на полу, остановился. — Это еще что такое?

Опустившись на одно колено, мужчина провел рукой над краем пентаграммы и та засветилась. Стали видны три стёртые линии с его стороны: часть внешней границы и значительная часть вершины луча. Нахмурив брови, мужчина посмотрел в зеркало, в нём отразилось его узкое лицо, поджатые губы и черные, словно бездна, глаза. Я мысленно сравнила его с пареньком из первого видения — мальчик возмужал, раздался в плечах, окреп, обзавелся надменной миной, но остался всё таким же худым и несуразным, словно само время оттягивало момент его взросления.

Пока он с горькой усмешкой отвлекся на восстановление целостности рисунка, я взглянула в зеркало и на долю секунды узрела знакомые черты. Появившийся на той стороне отец Безликого, а правильнее сказать, Бальфар, принявший его облик, победно улыбнулся. Ну и ну. То самое дьявольское зеркало. Значит мужчина и парень...

Я обошла зеркало, чтобы видеть не отражение, а самого Безликого. Хотя, какой он теперь безликий? Вот он какой: темноволосый, долговязый, худой, на лицо не скажу, что красивый, но порода чувствуется. По крайней мере, в Лиене времен Лаиры он был именно таким.

Неожиданно молодой мужчина посмотрел прямо на меня. Я вздрогнула, таким болезненно-злым было его лицо, и с облегчением выдохнула — показалось, — он смотрел в стену у меня за спиной. Сжав кулаки, мужчина глянул на отцовское кольцо, надетое на безымянный палец правой руки, затем повернул голову и уставился в зеркало.

— Хватит! — потребовал он. — Прекрати! Прекрати мне её показывать. Нет такой снежной королевы! Нет! Нет, не было и не будут! Хватит!

Я обошла пентаграмму, чтобы посмотреть в зеркало, но, увы, успела зацепить только исчезающее белое облако, очертаниями напоминающее женскую фигуру в длинном платье.

— Достало! — громко над моим ухом сказал Безликий, от чего я испуганно пискнула — не ожидала, что он так быстро встанет.

Мужчина взмахнул руками, и пентаграмма засветилась ярче.

— Продолжим, — сказал он и на этом незримый рассказчик решил опустить занавес.

Но прежде чем в глазах потемнело, я еще увидела, как открывается дверь и на пороге застывает этакий щупленький мальчик-одуванчик в белом полушубке, который звонким голосом интересуется:

— Род, ты не занят?

Ответ я не услышала, так как перенеслась в гостиную двухэтажного дома. Судя по интерьеру и газовым лампам, Лиен мы не покинули. Постояв на месте, я прогулялась по помещению. Длинный стеллаж с книгами упирался в стену с окнами. Окна выходили на прогулочную дорожку. Стену напротив занимал камин, пара полок и доска с приколотым к ней листком бумаги. На первый взгляд обычный белый лист, но присмотревшись, увидела, как на нем проступают бледно-жёлтые линии очередной пентаграммы. С ее появлением комната преобразилась. Нет, ничего ужасающе-мрачного в ней не появилось. В камине затанцевал полупрозрачный зелёный огонь, на полках книги превратились в разнокалиберные склянки и колбы, а на полу под ковром проявилась большая бурая пентаграмма, вписанная в прямоугольник всей гостиной. Как есть — дом алхимика.

Я с подозрением покосилась на бурые линии. Надеюсь это не кровь. Надежды, конечно, мало, но хотя бы она не принадлежала человеку.

Заслышав голоса, я выглянула в прихожую, куда выходили распахнутые двери. На лестничной площадке, выше этажом, стояли двое, — мужчина и женщина, — они громко спорили, но прислушавшись, я поняла, что на повышенных тонах говорит только женщина в теплом темно-синем платье с широкой юбкой, а мужчина в белой рубахе и серых брюках спокойно ей отвечает.

— Почему? Почему, нет, Ханц?! Нам же хорошо вместе?!

— Хорошо, — кивнул мужчина и добавил: — В постели. Но жениться... На тебе?! Уволь. Я с самого начала говорил: услуга за услугу. Мне нужен был призыв духа, тебе твои новые силы. Всё честно.

Но женщина его не слушала, она вздернула подбородок и заявила:

— Я пойду на охоту, Ханц. Я пойду вместе с ведьмами.

— Юран, Юран, — тяжело вздохнул мужчина и сокрушенно покачал головой. — Чего ты добиваешься? Пойми, сильнее ты не станешь. Не так.

Юран? Это Юран? Я прищурилась. Не разукрашенная морщинами старуха, а еще молодая девушка? Шаманка показалась мне весьма привлекательной: тоже овальное лицо, аккуратный нос и маленький подбородок, но ни обвисшей кожи, ни морщин, ни пигментных пятен — красивое молодое лицо, только губы тонкие, или мне не видно и она их поджимает. Платиновая блондинка, причём натуральная.

Она протянула руки к мужчине.

— Я люблю тебя, Ханц! Неужели ты не понимаешь?! Я люблю тебя!

— Нет, — отшатнулся он от нее.

— Люблю! — притопнула она ногой. — И ты будешь моим, слышишь!

Выражение лица мужчины стало брезгливым. Кстати он тоже был блондином.

— Зачем? Юран, спроси себя, зачем я тебе нужен? Когда я нашёл тебя, ты боялась всех: темных, светлых, духов. Я научил тебя не бояться. Я дал тебе силу. И что ты теперь делаешь? Сидишь и ждёшь, что станешь сильнее? Или ты думаешь, что став моей женой, ты возвысишься над остальными?

— Ханц...

Шаманка подалась вперёд, но мужчина снова отстранился.

— Помолчи. Ты не любишь меня, а я не люблю тебя. То, что между нами было — сделка. И, да, мне понравилось быть с тобой, но я взял то, что хотел, а ты получила то, что хотела ты. Между нами никогда не было любви.

— Неправда! — воскликнула девушка и попыталась обнять мужчину. — Я люблю тебя! Я буду бороться! Я пойду на охоту.

— Иди, — разозлился блондин, отталкивая ее от себя. — Охоться. Давай! Я рассчитывал на твоё благоразумие, а ты... Ты даже не слушаешь меня.

— Я люблю тебя!

— Не меня, Юран, — себя. Ты... ты такая же, как и все остальные. Иди, охоться. Только потом не жалуйся, что из тебя выпили все силы. Ты понятия не имеешь на кого собралась охотиться. Пойми, тебе больше нечего нам дать: ни мне, ни ему. Мы тебе не по зубам, Юран. Уходи.

— Ханц.

— Уходи, и не возвращайся. Я сделал для тебя всё, что мог.

— Ты! Ты! — задыхаясь, почти закричала она. — Ты всё равно будешь моим!

— Посмотрим, — холодно ответил блондин и захлопнул дверь, оставив Юран на лестничной площадке. Даже не проводил. Но, думаю, после этого ему было бы хуже.

Вся в слезах, шаманка сбежала по лестнице, но у самого порога остановилась.

— Ты всё равно будешь моим, Ханц. Я найду способ. Клянусь!

И ее взгляд мне не понравился, он был таким же злым и решительным, как тогда, когда она просила Валекеа убить меня. Дверь со звоном захлопнулась. Юран ушла, и дышать стало легче.

Подождав, не спустится ли хозяин, я поднялась наверх. Лестница вела и дальше — на чердак, но меня интересовала именно спальня, или комната, или то и другое, что находилось именно за дверью, за которой скрылся хозяин. Но, как ни странно, дверь оказалась заперта. Там, с той стороны раздавались шаги и приглушенная ругань, а я только и могла, что стоять и слушать.

— Тьма! Давно надо было от нее избавиться. Охотиться она собралась! Нашла чем удивить! Да, на нас столько раз охотились, что всех с ходу и не вспомнишь! Любит она, как же, знали мы таких любящих — пачками бегали, пока не узнавали, что я младший. Тьма! — возмущался он сердитым ненадолго становившимся хриплым голосом, словно он там прикладывался к бутылке. Психанул мужик. Задела она его. Болезненно задела. Вон как бегает по комнате. Я попыталась заглянуть в замочную скважину, но увидела только стену и окно напротив. Шаги затихли, и блондин попросил кого-то: — Покажи мне ее.

Я чуть шею не свернула, пытаясь увидеть, что твориться за дверью. Это садизм какой-то! Почему я не могу войти? Я же только одним глазком! Бли-ин! Я так от любопытства лопну!

— Не ЭТУ! — закричал блондин. — Проклятье! Покажи мне ЕЁ! Неужели настолько трудно хотя бы раз сделать так, как я тебя прошу?! Мне это нужно. Она всё, что у меня осталось. Всё... и ничего. Покажи мне. Прошу тебя.