Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы

"Сексуальные подвиги" нурманов тоже дали результат. Позже, но долговременный. Десятилетиями я встречал в этих местах людей, в числе предков которых были, явно, воины Сигурда.

В отряды, кроме собственно нурманов, были включены их "попутчики" — дружинные отроки, боеспособные люди из тверских и полоцких людей. Многие из них, почувствовав перспективу, остались у меня в службе.

У нас получилось очень удачно по времени: большинство отрядов было отправлено на маршруты в течении двух недель по приходу Тверского каравана. Чуть затянули бы — были бы уже другие заботы.

С середины июля мы начали получать мордовский скот. И сразу же форсировали заселение новых селений. Очень скоро снова стало не хватать людей: одни оседали на землю, другими укрепляли строительные бригады, третьи нужны были для обеспечения этих процессов.

"Люди, хлеб, железо" — три кита, на которых держится Всеволжск.

Людей в яму не ссыпешь, в амбар не сложишь. Их не только кормить надо, но и непрерывно давать занятие для души и тела. Хомнутые сапиенсом — вовсе не селениты, в холодильник, как в "Первые люди на Луне", до наступления надобности — не уберёшь.

Уэллс, будучи социалистом, пытался найти решение проблемы безработицы. Увы, "складировать" реального человека "в холодильник" не получится. Теряются не только профессиональные навыки — расползаются этические принципы.

По Вольтеру: "все пороки человеческие происходят от безделья".

Присутствие нурманов помогло решить некоторые мелкие сиюминутные дела. С немелкими последствиями.

Пичай, ныне покойный, успел, пока живой был, убедить, в рамках нашего соглашения, род "сокола", что со мной жить надо дружно.

Просто пара слов! Один азор сказал другому:

— Ты... эта... пусти "зверёнышей" да глянь. Нет — вышибешь.

Мне этого достаточно. Я ж как тот китайский сосед с крысой на веревочке! Только пустите! Потом сами разбегаться будете. Добровольно и с песней.

"Соколы" не послушались бы, но... Проходочки вооружённых отрядов нурманов по Волге — просто по своим делам, туда-сюда — добавила актуальности советам инязора.

Мои коробейники сунулись к "соколам" с горшками да с чашками от Горшени. И не были убиты или похолоплены, а мирно, хотя и малоприбыльно, прогулявшись вблизи устья Суры, притащили горсть песка. Через три дня мы пригнали туда учан. И набили в него полторы тысячи пудов. Стекольного песка!

"Соколы" даже не возмущались громко, глядя на десяток нурманов, валявшихся в теньке в бронях. Пока работники копали и грузили "фигню полную" на глазах у ошарашенных туземцев.

— Что все русские — дураки, мы и раньше знали. Но эти стрелочные — ещё и психи! У них что — своего песка нет, чтобы отсюда тащить?!

Как тот учан за полтораста вёрст по нехоженому бережку бурлаки тащили — отдельная эпопея. Как из-за каждого пригорка выскакивала толпа местных с копьями и топорами. И заскакивала обратно, полюбовавшись на радостно-ожидающие высоко-поставленные белобрысые морды норвежцев:

— Во! Ну наконец-то! Хоть подерёмся! Подходи, не бойся. Я тебе быстро зарежу, не больно.

Теперь у меня сошлось всё: песок, известь, поташ, три печки, которые поставил Горшеня, трубки для выдувания, широкие сосуды для выпускания пузырьков... Да я ж рассказывал!

И мы начали варить стекло.

Помятуя о трагедии, которая случилась со стекловарами в Пердуновке, я первые дни почти не отходил от печей. Шестеро мальчишек, два инвалида и немолодая женщина с замотанным лицом из Булгарских возвращенцев.

Что за дама — я не понял. Имя характерное: Полонея. Молчит, тёмным платком под глаза закутана. Как-то неудачно сунулась к вынимаемому блюду с расплавом для отстоя стекла. Парнишка не удержал. Так бы на неё и вывернул. В последний момент успел ударом ноги выбить в сторону.

— Ты...! Раззява! Куда лезешь?! Себя не жаль — хоть сапоги мои пожалей!

Она постояла минутку молча, осела на землю, начала выть. Глухо, внутри себя. Я испугался, подумал: плеснуло горячим. Нет, вроде не попало. Начал утешать — она ещё пуще. Размотал платки... На лбу и на щеках — старые рваные раны. Кресты.

— Кто ж тебя так? Джигиты с пехлеванами?

— Нет, хозяйка.

"Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете красивой такой".

Особенно, если ты — рабыня.

Она, постепенно затихая, рассказывала свою историю. Здесь не было социального противостояния, исламско-христианского антагонизма, национально-племенной ксенофобии или, там, гендерного насилия. Просто конфликт за внимание мужчины между двумя женщинами. Одна из которых была красива и молода, а вторая... была рабовладелицей.

Наложница, естественно, должна исполнять желания и всемерно ублажать своего господина. Что она и делала достаточно успешно. А когда господин уехал на войну, откуда, кстати, привёз более юную "игрушку", госпожа решила чуть подправить внешность "домашней любимицы мужа".

Ничего особенного: мы же купируем уши собакам, кастрируем котов, урезаем хвосты лошадям... Почему нельзя что-нибудь нарисовать на двуногой зверушке? Например: символ её веры. С помощью кухонного ножа.

Я поглаживал женщину по спине, пытался успокоить. Вспоминал "Речную войну" Черчилля:

"Тот факт, что, по закону пророка Мохаммеда, всякая женщина должна принадлежать какому-либо мужчине, как его собственность — приходится ли она ему дочерью, женой или наложницей — отсрочит уничтожение рабства до тех времен, когда мусульманская вера перестанет пользоваться таким влиянием среди мужчин".

Тот факт, что христианская вера в эту эпоху в этой части мало отличается от мусульманской — меня не волнует. Одной верой больше, одной меньше... Давить буду все. Чтобы не отсрачивали.

Пытаясь отвлечь внимание, начал расспрашивать о Булгаре. И обнаружил интересную деталь.

После "эпизода с резьбой по фейсу", её несколько раз продавали. Потом она попала к одному мелкому торговцу. Тот толокся на рынке, продавая товар с рук. Торгаш кричал, зазывая покупателей, Полонея шла за ним со второй корзиной. Потом, если день был удачным, они менялись корзинами. Целыми днями она бродила по центральному рынку Биляра, слушала зазывал, разглядывала товары...

— Погоди-погоди! Так ты знаешь все цены на все товары в Биляре?! За десять лет?!

— Да. Ой, нет! Не все! Не за всегда! Зимой мы мало торговали... и не во все ряды ходили, и...

Мы стоим возле стеклоплавильных печек, от них несёт жаром, там что-то булькает, шипит, трещит... Вопрос выскакивает автоматом:

— Стоп. Какое стекло больше всего покупают в Биляре?

* * *

Стекло в Биляре варят. Второй центр стекловарения — в Суваре. Адаптируют закавказскую и среднеазиатскую школы к местному сырью. У булгар идёт песок Камской песчаной провинции, в котором высок процент тугоплавких соединений. В отличие от Европы, где в шихту идёт зола бука, используют золу галофитов солонцово-солончаковых почв Западного Закамья. Добавляют местные доломиты.

Индустриальный комплекс стеклоделов Биляра располагается почти в центре внутреннего города. Делают посуду (банки, кубки, рюмки, флакончики), оконное стекло — круглые диски жёлто-зелёного цвета диаметром 20-30 см. Есть алимбики, малые перегонные кубы.

* * *

— Ну... бусы.

— Какие? Вот слушай: зонные желтые бусины глухого стекла с темными глазками в белом колечке, золотостеклянные лимоновидные, темнозеленные лимонки, фиолетово-голубоватые кольцевые, зонные красного глухого стекла, коричневые полосатые, ребристые бледно-желтые прозрачного стекла, черные с голубыми глазками в белом ободке с красными "ресничками", розовато-коричневые с такими же глазками в белом колечке, белые глазчатые рельефные с красным глазком и голубыми ресничками, глазчатые черные рельефные с голубоватыми разводами петель, белыми глазками и ресничками голубого и красного стекла, такие же с белыми лентами разводов, зонные рубчатые синего стекла, зонные гладкие синего стекла, зонные черные, красные, зеленые, бесцветного стекла, белые...

Я выдохнул. И продолжил:

— А ещё стекло можно гранить. Как сердолик или хрусталь. Какие? Призматические восьмигранные, цилиндрические, шарообразные, дисковидные битрацпециодные, эллипсовидные. Бывают ещё: серебростеклянные лимоновидные, серебряные битрапецоидные лопостные, серебряные битрапецоидные пустотелые, темно-серые рубчатые, банкообразные, цилиндрические, миниатюрные 14-гранные и большие 14-гранные...

* * *

Уф, устал. А ведь это ещё не всё. Просто кусочек из Гнёздовского памятника. Всё это носили женщины на "Святой Руси" в каком-нибудь 9-12 веках.

Не понимаю коллег-попандопул: "Мы наладили производство украшений и получили большую прибыль". Каких украшений? Я перечисляю только один элемент — бусы. Которых из них? Или и своим женщинам так же подарки выбирают?

— Дорогая, я купил тебе бусы!

— Какие?

— Дорогие!

— Ну и удавись ими!

То, что вы сварили кусок цветного стекла — означает только ваши расходы. Прибылью — и не пахнет. Если вы не попали в эстетические, сию-местные и сию-моментные предпочтения "диких туземок".

Ме-е-едленно.

Коллеги! Ваши знания и навыки, трудолюбие и энергия, образованность и продвинутость — не важны. Важно мнение вот этих аборигенок. Грязных, тупых, диких, примитивных... Да хоть горшком назови! — Вы зависите от них. А не они — от вас.

Я уж не говорю о чисто технических деталях:

"округлоглазчатая бусина из черного стекла: голубые центры глазков — маленькие, глазки расположены диагональными рядами. Каждый глазок состоит из четырех слоев: изнутри голубое ядро, потом белый, коричневый и еще раз белый слой".

В Северной Европе такие бусы, продукция Среднего Востока, "известны в комплексах XI в. (особенно многочисленны на острове Готланд и в Финляндии)". Их носили и женщины Волжской Булгарии.

А теперь представьте себе технологию: как бы вы такое глазастое сделали? И добавьте для красоты красные реснички.

* * *

— Полонея, а тебе какие нравятся?

— Ну... если бы можно выбирать... Видела пару раз бусинку из печеночно-красного стекла с черно-белыми реснитчатыми глазками.

Популярны в золотоордынских памятниках. Встречаются с XI века в небольшом количестве.

Ещё ей захотелось бусы эллипсоидные. Из бордового стекла с белым волнистым узором. И шарообразные из темно-коричневого стекла с белой спиралью. Эти — из византийской продукции, на рынке лет четыреста.

Потом вспомнила о киевских стеклянных браслетах: темно-оливкового цвета, крученые с белым перевитием...

— Стоп-стоп! Остановись!

Увлёкшаяся воображением всяких красивеньких штучек женщина, пару мгновений восторженно смотрела на меня. Точнее — в себя, в ту картинку стеклянных сокровищ, которые, в её фантазии, вдруг стали ей доступны. Глаза — распахнуты, вся — на вздохе, ещё чуть — и птицей полетит. И с чего я взял, что она немолодая? Вон как глаза блестят.

Тут она вспомнила — где она, кто она. Какая она. И — погасла. То была — как струна. Тронь — музыкой зазвенит, а то — мешком осела. Стучи, пинай — только "п-ш-ш..." да "ляп...".

— Прости, господин. Не бей сильно. Я больше не буду.

— Будешь. Потому что я — велю. Быть. Хотеть. Радоваться.

Она старательно не поднимала лицо, пыталась завернуться в платок. Пришлось вздёрнуть её за подбородок.

Мда... В моё время... Связка колец в губе... ручка водоспускательного механизма в носу... красноармейцы у Фурманова с вытатуированными у себя на груди красными звёздами... "золотые купола" зэков... "А на левой груди — профиль Сталина...", мочки ушей с дырками, в которые вставляют обеденные тарелки братские нам народы Африки... предки волжских булгар, деформировавших своим детям мозги по форме огурца...

Помнится, деду одного моего знакомого петлюровцы крест на лбу саблями вырезали. Назову ту дуру "бандеровкой" и при случае придавлю. Не за кресты — за резьбу по живому человеку.

"Потому что нельзя, потому что нельзя,

Потому что нельзя быть на свете падлюкой такой".

— Полонея, пойдёшь к Николаю. И расскажешь ему всё, что вспомнишь, о ценах и товарах в Биляре. За все десять лет. А потом мы с тобой будем цацки делать. Виноват: самые красивые украшения. Для тебя.

У неё была хорошая визуальная память, изо дня в день она проходила, в воображении, свои бесконечные, нудные блуждания по рынку. Сколько раз её бил хозяин, какими отбросами кормил — нам было не интересно, и она наловчилась вспоминать нужное.

Это были не только цены и товары. Размещение, схема рынка, городские магистрали, главные строения, завсегдатаи чайханы, их пристрастия. Купцы, охрана, попрошайки, воришки...

Позже, придя в Биляр, мои люди уже имели представление — как с кем разговаривать. Помимо эмира, визиря, ташдара. Всплывали в её рассказах и слухи о уже известных мне лично людях: караванбаши Мусе, оружейном контрабандисте Мустафе...

Чисто информационный мусор: какие прикрасы покупал Мустафа своим любимым женам. И — когда.

"Знание — сила". Кто сказал? Бэкон? — Молодец, Френсис! Не смотря на твою свиную фамилию.

"Нет на свете силы более могущественной, чем любовь" — это кто? Иван Стравинский? Это которого в 1944 году за необычную аранжировку гимна США в Бостоне, местная полиция арестовала? Тёзка! Респект и уважуха!

А — совместить? "Два в одном флаконе"... Это ж как тот флакон рванёт! Если правильный взрыватель поставить...

Рассказы Полонеи позволили Николаю не только чётче ориентироваться в нынешних ценах, но и получить представление о трендах. В существенных подробностях.

Главный-то мы знали: сырьевая экономика Булгара предыдущих столетий — рухнула.

Глава 445

* * *

Два-три века назад всё здесь держалась на "мягкой рухляди".

По ал-Марвази булгарские купцы берут у предков хантов и манси ("народ йура"):

"шкуры соболя и получают от этого огромную прибыль... йура — народ дикий, обитают в чащах, не имеют сношений с людьми, боятся зла от них... Булгары ездят к ним, возят товары, как-то: одежды, соль и другие вещи... Торгует народ йура при посредстве знаков и тайно из-за дикости их и страха перед людьми; вывозят от них превосходных соболей и другие прекрасные меха".

Ал-Гарнати подробно описывает "немую" торговлю с народом йура:

"И приносят свои товары, и кладет (каждый) купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары".

Булгарские купцы не подпускали конкурентов к своим "немым" и запрещали партнёрам по "немой" торговле показываться в Булгаре:

"Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну булгар, потому что, когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодеют, как зимой, и у людей гибнут посевы".