— Ни в коем случае, — отозвался мой друг. — Здесь когда-то, как и в нашем мире жили эллины. Они всю эту красоту и построили. Негры пришли сюда лет двести назад. Завоевали местных. Причем, прошло все это довольно мягко, с малой кровью. Города почти не разрушались. Такие вот гуманные чернокожие варвары. Но и здешние эллины, надо сказать, особо не упорствовали. В итоге к настоящему времени сложился этакий симбиоз: негры, составляющие этническое меньшинство, представляют собой правящую элиту, а также военное сословие. Белые в здешней иерархии могут подняться только до местного самоуправления. В армию их совсем не берут. Ни в каком виде. Оружие иметь так же запрещено. Крестьяне, ремесленники, торговцы — это всё эллины. Чернокожим такими презренными делами заниматься запрещено. Вот как-то так, — завершил Андрей свои объяснения.
— И никто таким положением дел не возмущается? — поинтересовался я. — Все довольны?
— О каких-то крупных восстаниях не слышал, — ответил Андрюха. — Негры сильно не борзеют. Даже, можно сказать, относятся к местным с долей уважения. Опять-таки, приняли веру в местных богов.
— Интересно... — протянул я.
— Да уж. Бывает и такое.
Пока разговаривали оказались непосредственно над городом. Здесь замедлили полет, снизились до километра, маскируясь в легких облаках, а потом зависли в неподвижности, любуясь раскинувшейся под нами красотой. Изумительной архитектуры дома и дворцы, статуи, фонтаны, бассейны и все это утопало в обильной зелени деревьев и кустарников.
— Думаю, приземлиться лучше вон там, — Андрей показал на россыпь скальных обнажений в паре километрах от города, где не было видно никаких строений.
Вечерело. Скалы отбрасывали длинные тени. Вот в такую тень мы и опустились. Вроде бы никто этого не заметил. Идти на торг поздновато, а в город до закрытия на ночь городских ворот должны были успеть. И мы, не теряя времени, двинулись к здешнему средоточию цивилизации.
Сначала шли по едва заметной тропинке, петляющей между скал. Она вывела нас на каменистую дорожку с двумя пробитыми колеями — явными следами гужевого транспорта. Здесь мы встретили первого аборигена. Белого. Старика на вид лет семидесяти. Тот посмотрел на нас заинтересованно, но не слишком. Поздоровался. Мы ответили и быстро прошли мимо, опасаясь ненужных расспросов.
Вскоре дорога вывела нас в долину и влилась в большую, метров шесть в ширину почти что автостраду, вымощенную гранитной брусчаткой. Здесь царило оживленное движение. Повозки разных типов, всадники, ну и, само собой, пешеходы. Внимания на нас не обращали — дорога, как сказал Андрюха, вела из порта, и тут хватало купцов и путешественников из многочисленных уголков здешней ойкумены, самых разных типажей. Нас это, само собой, вполне устраивало.
Примерно через полчаса, миновав малоэтажный пригород, добрались до городских ворот. Здесь сидели многочисленные менялы, у которых мы поменяли имеющуюся у нас валюту на местную. Затем, заплатив, прошли внутрь городских стен. Здесь Андрей подошел к небольшому строению, прижавшемуся к крепостной стене и оказавшемуся чем-то вроде паспортного стола. Чиновник, который там сидел, за не слишком большую плату, выдал нам по маленькому свитку, в котором были указаны наши имена, и говорилось, что мы являемся купцами из Румийской империи.
Темнело быстро, следовало позаботиться о ночлеге, поискать гостиницу, постоялый двор, караван-сарай, или то, что их здесь заменяет. Нашли конечно — подобных заведений в портовом городе хватало. Выбрали получше — благо в средствах стеснены не были.
На улицах, кстати, чернокожих встречалось совсем немного: охрана на воротах, редкие стражники на улицах, важные персоны на роскошных носилках, женщины в богатых платьях, тоже на носилках, редко пешком, но тогда в сопровождении охраны и прислуги. Элита, черт возьми!
А мы, добравшись до гостиницы и быстренько поужинав, завалились спать — все же сотворение магии требовало приличного расхода энергии, как физической, так и психической.
Поднялись рано — торги на рынке рабов начинались чуть свет. Перекусили и двинулись из города. Той же дорогой, что шли вчера вечером только на этот раз в сторону порта. Добрались до него за полчаса. Порт тоже оказался окружен крепостной стеной, сделанной более грубо, чем стена городская, но, похоже, не менее прочной. Тут за вход денег не брали, хоть чернокожая стража на воротах имелась. Вошли за стены и двинулись в сторону моря. Андрей вел вполне уверенно, не спрашивая дороги, хотя порт здесь тоже представлял собой город с довольно узкими запутанными улицами.
— Ты, что бывал здесь раньше? — спросил я у него.
— Не приходилось, — отозвался Андрюха. — А что?
— Просто идешь, как будто точно знаешь куда.
Андрюха сбился с шага, глянул на меня, ответил, сделав едва заметную паузу:
— Вчера вечером я подробно расспросил гостиничного служку про дорогу к рынку. Помнишь, когда выходил перед сном из комнаты?
Он и в самом деле выходил минут на десять, но мне показалось, что мой друг говорит неправду. Интересно, почему? Утаил от меня кое-какие детали своих похождений в здешнем мире, о которых он постеснялся рассказать? Интересно, какие? Может ему пришлось тут попиратствовать, или даже заниматься работорговлей? Маловероятно, но кто знает?
— Вот и пришли, — прервал мои размышления Андрюха.
— Похоже на то, — кивнул я.
Действительно — двух-трехэтажные строения, меж которыми мы пробирались, внезапно закончились, и перед нами раскинулась обширная площадь, вымощенная светлым, почти белым, известняком. За площадью вдалеке виднелся морской залив, буквально забитый судами разных типов. Все пространство площади оказалось заставленным невысокими деревянными помостами с не слишком широкими проходами между ними. Несмотря на раннее утро, здесь было уже весьма оживленно — на помостах плотно стояли полностью обнаженные люди, а между ними степенно расхаживали хорошо одетые. Эти последние часто останавливались и осматривали заинтересовавший их товар. Товаром были, как вы уже догадались, обнаженные люди на помостах.
Я ужаснулся. Не тому факту, что стал свидетелем продажи живых людей — пообвык, зачерствел душой, а тому, как в этом огромном людском муравейнике мы найдем Ирийену. К тому же, не факт, что ее уже не продали. Поделился сомнениями с Андрюхой.
— Я знаю примерно, где постоянное торговое место пиратов, захвативших Ирку и моих людей, — ответил он. — Так что найдем быстро. Лишь бы и в самом деле не успели продать. Тогда все усложнится.
На этот раз я не стал переспрашивать, откуда он знает такие подробности здешней торговли, дабы не вводить друга в смущение и не заставлять его вновь врать. В конце концов, каждый имеет право на маленькие тайны. Захочет — сам расскажет.
Тем временем, Андрюха целеустремленно быстрым шагом продвигался между помостами с голыми рабами, довольно бесцеремонно расталкивая потенциальных покупателей. Я уже собрался предостеречь друга от подобного поведения: не хватало нам нарваться на ссору, как то, чего я боялся, все-таки произошло. Андрей оттолкнул, стоящего на пути представителя белой расы, оказавшегося слугой какой-то важной персоны с черным цветом кожи. Слуга, отшатнулся, споткнулся и слегка подтолкнул своего господина, занятого рассматриванием симпатичной обнаженной блондинки, которую специально для этого свели с помоста, на котором она до того красовалась.
Негр недовольно взрыкнул, развернулся и отвесил парню мощную оплеуху. Тот плюхнулся на зад, возмущенно пискнул и указал пальцем на удаляющуюся Андрюхину спину. Негр сразу все понял и крикнул:
— Не спеши, незнакомец!
Андрей притормозил и нехотя обернулся. Остановился и я, тяжело вздохнул и стал ждать неприятностей. И они не преминули нарисоваться.
— Разве тебя не учили вежливости, уважаемый? — начал негр.
Слово 'уважаемый' в его устах прозвучало точно так, как в нашем мире — с вызовом. Негр оказался малым не хилым — больше ста кило мышц и сухожилий. Одет во что-то вроде широченных шаровар и распашную безрукавную жилетку, демонстрирующую рельефную мускулатуру. На богатом, инкрустированном разноцветными камешками поясе, висел, то ли кривой меч, то ли сабля. Лицо вполне себе европеоидное. Если бы не цвет кожи, и не сказал бы, что негр. Кожа, собственно, была не такой уж и черной. Скорее, сильно смуглой. Имелись, видно, в роду сего экземпляра белокожие предки. Тем временем негр перешел на высокий 'штиль', так, что мне показалось, будто мы находимся во Франции времен Людовика четырнадцатого.
— Не соблаговолите ли представиться, сударь? — выдал он. — И достойно ли будет мне скрестить мой клинок с вашим?
Андрюха нехорошо усмехнулся, но откровенно грубить не стал. До высот стиля своего противника не поднялся, тем не менее, ответил вполне вежливо:
— Не имею на это времени, сударь и прошу извинить мою неловкость.
По законам жанра сейчас из уст негра должно было последовать что-то вроде: 'вы трус, сударь'! Ну, или, что-нибудь похожее. Но к моему немалому облегчению тот внимательно посмотрел на Андрюху и нехотя процедил:
— Извинения приняты.
Мой друг кивнул, махнул мне рукой, мол, давай быстрее за мной и зашагал дальше. Я двинулся следом. Оглянувшись, заметил, что за нами увязался и несостоявшийся дуэлянт со своей свитой. А вот это не есть хорошо, мелькнуло в голове — похоже, так просто товарищ нас в покое не оставит. Но Андрюха пер вперед, как танк, церемонясь со здешней публикой ничуть не больше, чем прежде. К счастью, ни на кого не нарвались до самого достижения цели — места, где торговали искомые нами пираты.
Стало понятно, что мы прибыли, когда Андрей резко остановился и вперился взглядом в возникший перед ним помост с живым товаром. Я остановился рядом и с часто бьющимся сердцем тоже начал всматриваться обнаженные фигуры, застывшие на помосте.
Правую сторону помоста занимали мужчины самых разных возрастов. От довольно пожилых до мальчиков лет восьми-десяти. Взрослые и сильные мужчины были закованы в кандалы. На левой стороне помоста кучковались женщины. Тоже разные по возрасту. Старух, правда, не наблюдалось — бросовый товар. На самом левом краю помоста располагалось с десяток молодых и красивых особей женского пола — товар отборный. Все они, кроме одной, стояли во весь рост. Кто-то, еще сохранивший чувство стыдливости, прикрывал интимные места руками, но большинство, похоже, притерпелись к своему положению и стояли прямо, только опустив головы, безразличные к происходящему.
Одна из девушек сидела на краю помоста, свесив с него ноги, опустив голову на сомкнутые перед собой руки, упертые локтями в колени. Распущенные длинные светлые волосы полностью закрывали ее лицо. Ноги и руки скованны кандалами. У единственной из женщин. Правда, железные обручи оков были заботливо обернуты какой-то мягкой тканью, должно быть, чтобы не натирали нежную кожу. Само собой, девушка так же, как и все, оказалась обнажена.
Сердце мое, и так дававшее не менее сотни ударов в минуту, застучало еще быстрее. Это была Ирка, вернее, ее здешняя ипостась — Ирийена. Я почувствовал это, еще даже не видя лица девушки. Сколько я вот так, застыв, смотрел на нее, не знаю. Очнулся оттого, что чья-то спина закрыла мне обзор. Что за... Волна злости ударила в голову, рука непроизвольно сжала рукоять меча. Стоп! Это же Андрюха! Он подошел к Ирийене почти вплотную, протянул руку, отвел пряди волос, открывая ее лицо. Неужели не сразу узнал, хочет убедиться? Похоже...
Я, стараясь погасить вспыхнувший приступ ярости, подошел поближе. Приходилось уговаривать себя: это не Ирка, просто очень похожая на нее девушка, на которую у моего друга прав всяко побольше, чем у меня. На эти уговоры, надо сказать, я поддавался с трудом. Помогла успокоиться только мысль о том, что именно из-за вот такой идиотской ревности и соперничества я уже однажды потерял своего друга и повторять это было бы верхом идиотизма. Успокоился, но не до конца — при взгляде на Ирку (буду про себя называть ее так) внутри что-то начинало трепетать. Вот ведь! Взрослый, вроде, мужик, много чего повидавший, а веду себя, как прыщавый переполненный по уши гормонами юнец. Сделал несколько глубоких вдохов, окончательно успокаиваясь (ой, ли?).
Андрей, тем временем, убедившись, что сидящая на помосте девушка, действительно Ирка, уже нашел человека, командовавшего всем этим безобразием (в смысле, торговлей на данном помосте) и затеял с ним разговор. Меня же, как магнитом тянуло к скорчившейся на краю помоста фигурке. Наконец, плюнув на все, я преодолел несколько метров, нас разделяющих, присел на корточки перед Иркой, так, чтобы смотреть на ее лицо снизу-вверх, так же, как только что Андрюха, отвел волосы от опущенного лица. Девушка подняла глаза. Иркины глаза! Меня словно ударили, я едва не уселся на пятую точку, с трудом удержав равновесие. Ирка смотрела и в глазах ее, готов поклясться, появлялось узнавание. Или мне это только казалось?
Так мы сидели, глядя друг на друга, даже не знаю сколько времени. Время исчезло. Во всяком случае, для меня. Исчезли и окружающие звуки. Потом я заметил, что Иркины губы шевелятся. Она что-то говорит? Напряг слух. Она и в самом деле говорила. Я даже разобрал последнюю фразу.
— Кто ты? — спрашивала моя вновь обретенная любовь.
И что я должен ответить? Заорать: это ж я — Витька! А потом кинуться ее обнимать? Нет, сказал себе, включи мозги! Она не может тебя знать, так же, как и Волеслава. Все это выражение узнавания в глазах померещилось. Перед тобой совершенно посторонняя девица, просто сильно похожая на Ирку с Земли. К тому же, девица, на которую имеет виды твой лучший, потерянный, но вновь обретенный, друг.
— Кто ты? — не дождавшись ответа, еще раз спросила Ирийена (лучше, все же, звать ее этим именем).
Я уже почти привел в порядок встряхнутые мозги и взбаламученную душу и смог ответить. Голос, если и подрагивал, то совсем чуть-чуть.
— Я друг Андрея. Тоже посланец богов.
Ирийена выпрямилась, прикрыла скрещенными руками обнаженную грудь, сказала задумчиво:
— Андрей рассказывал о тебе. Надеялся, что ты придешь нам на помощь. — Она сделала паузу, добавила. — Значит, ты все-таки пришел...
— Пришел, как видишь...
— Вижу...
Ее сухие, потрескавшиеся, но, все равно, невыносимо прекрасные губы тронула едва заметная улыбка. Из не менее прекрасных глаз уходило чувство равнодушной обреченности. Ирийена огляделась по сторонам, потом взгляд ее опустился на свои обнаженные бедра и живот. Она заметно вздрогнула, и как-то вся съежилась. Я дрожащими пальцами расстегнул фибулу своего плаща, сдернул его с себя и накинул девушке на плечи. Та судорожно вздохнула и постаралась прикрыться. Ей мешали ручные кандалы.
— Эй, ты! — вскакивая на ноги, заорал я маячившему неподалеку мужику, видимо, надсмотрщику, судя по плетке в руке. — Немедленно сними с нее оковы!
Ага, счаз! Надсмотрщик лениво направился ко мне, поигрывая своим орудием труда. Подошел, спросил довольно небрежно, но с достаточной долей почтительности:
