Все, о чем вы мечтали. Общий файл.

Про ЦРУ, про ЦРУ давай...

— Современная Россия — это гигантское ООО, где есть несколько кланов акционеров, сидящих на "трубах" разного рода; "трубах", изначально принадлежавших всем гражданам, позволявших тянуть дотационные сферы (школы, садики, спортивные секции и т.п.) и инвестировать в комплексное развитие своих же сограждан.

Эти мега-акционеры получают прибыль со всего того, что было построено нашими предками, всего того, что отстояли в Великую Отечественную Войну, и всего того, что изначально было создано именно для граждан корпорации СССР.

Для граждан, которые имели полное право петь: — "Широка страна моя родная...", — потому что де-юре и де-факто были владельцами, акционерами своей Родины.

С 1991-ого года все эти акционеры резко превратились в сборище наёмных работников. А такие работники — взаимозаменяемы и не представляют особой ценности. Сломался, не можешь работать за двоих, болеешь часто, состарился? Ну тогда — пошёл вон! Других найдем. Люди стали вещами, как станки на заводе, или принтеры в офисе.

Коммунистка, что ли? Лозунги какие-то? Не люблю пропаганды.

— Чем ниже зарплата работников, за которую они готовы трудиться, тем выше прибыль у новых собственников. И из этого вытекает еще одно принципиальное отличие систем.

Если местные работники нерентабельны — значит, следует ввозить трудовых мигрантов, находящихся здесь в положении полурабов. А на инвестирование, переучивание или субсидирование своих же граждан можно смело наплевать — пусть сидят на пособиях или пьют водку от безнадёги.

Если коренные жители будут воротить нос от зарплат в 5-7 тысяч рублей (в глубине души интуитивно чуя, что где-то тут их обманывают), то вместо них нанимают еще более обнищалых узбеков и таджиков. Прекрасно понимая, что когда собственные граждане жрать захотят, то и им все равно ничего не останется, как пойти горбатиться за гроши. Это называется — демпинг в сфере трудовых ресурсов.

Точно, коммунистка — совсем с ума сошла. Кому она это говорит? Соображает?

— В отличии от сегодняшней России, в бывшем СССР каждый гражданин был акционером.

Из этого следует логичный вывод: — каждому гражданину становится выгодно, чтобы и у других жителей появилось достойное место в жизни, максимально качественное образование и наиболее подходящее ему место работы — просто потому, что связь между понятиями "я" и "они" — железная. Чем лучше работает каждый — тем больше общий доход корпорации СССР, тем больше дивиденды каждого.

То есть, условная стоимость всего ЗАО СССР росла благодаря вкладу каждого гражданина, а дивиденды каждого гражданина росли благодаря эффективной работе всего общества в целом. А значит — все становились нужны друг другу, вместо сегодняшнего противостояния: — "я" или "они".

А что на меня смотреть? Все понятно. Согласен.

— Эти важнейшие отличия СССР и России никто и нигде не пытается объяснить, или вынести на всеобщее обсуждение, но положение сложилось именно такое. Если прямым текстом заявить, что от развала СССР выиграли не только элитарии (это всем и так понятно, и к этому давно привыкли), но еще и объяснить, в чём конкретно проиграли 99% жителей, то это вызовет крайнее озлобление на тех, кто затеял аферу и пожинает её плоды до сих пор.

Но у людей по-прежнему нет понимания того, что конкретно у них отняли. Часто это какое-то смутное, рудиментарно-фрагментарное, поверхностно-ностальгическое переживание о том, что когда-то в стране всё было "по справедливости". Тысячекратно повторяемое — дешёвое ЖКХ, бесплатное жилье, медицина, образование и всё остальное.

Все перечисленное складывалось из юридически зафиксированного права на то, что страна принадлежала всем гражданам, в равной мере.

А сами граждане — не просто абстрактное население, случайно забежавшее на данную территорию, а бывшие акционеры и бывшие владельцы пакета равных прав на прибыль от деятельности мега-корпорации, под названием Советский Союз.

Владельцы — которых кинули так ловко, так звонко, так грамотно, что, даже набив кучу шишек, они всё равно считают, что сами случайно споткнулись.

Какая там случайность, у амеров? Работали люди на результат. Работать умеют, не отнимешь. Все как по нотам. А мы просрали страну.

— Все мы — и те, кто ностальгирует по бесплатному жилью, и те, кто клянет совок за лагеря и репрессии, должны понимать: кинули и тех, и других. И причина вовсе не в "хорошести" или "плохости" СССР как государства, а в том, что всех поголовно лишили фундаментального базового права. Права на доходы от работы в своей собственной стране. Пусть эти доходы небольшие, пусть такие же, как и у всех остальных, пусть выражаются не цифрами на персональном счёту, а этим самым набившим оскомину бесплатным жильем и лучшим в мире образованием, — но всего этого уже нет; и нет у всех сразу. И совершенно не важно — капитализм или социализм мы при этом строим. Уровень жизни граждан, обладающих базовым правом — будет значительно выше, независимо от политико-экономической модели в стране.

А любые лозунги любых партий, дескать: — "Если мы победим, то завтра же всем повысим зарплаты!" — есть подачки, демагогия и отвод внимания от главного. Мы все, по-прежнему, останемся лишенными базового права на владение частичкой богатств всей нашей необъятной Родины. Не какой-то конкретной берёзки или конкретной шахты — а небольшой доли от общего ВВП страны. Валового внутреннего продукта. Без этого права вы — вечные наёмники, трясущиеся от страха остаться без работы, без ипотечной квартиры и вообще — без средств к существованию. Наёмному работнику можно выплатить большую зарплату, но на частичку прибыли в частной компании он не смеет разевать рот. Это — табу.

Тишина в классе. Тишина в моей голове. Тишина...

— Чтобы его вернуть и зафиксировать, потребуется провести ре-национализацию пресловутых "труб" и финансовой системы.

Революция...

Нас — всех — посадят.

— И, между прочим, именно здесь кроется ответ на такой популярный на постсоветском пространстве вопрос: — "Если ты такой умный, то почему такой бедный?"

Я себя особо умным и не считаю. И вопроса такого мне не задавали. Не требовалось.

Но слышал, слышал, было...

— Потому, что граждане потеряли право на причастность к богатствам своей страны. Что она процветает, что загибается — теперь безразлично. Максимум, что вы сможете — это потешить своё самолюбие, ассоциируя себя и Россию во время теленовостей или спортивных соревнований.

Страна-гигант, обладающая любыми видами ресурсов, не может обеспечить банальное выживание своих же граждан. Это — позор. Но позор — лежит не на совести обывателей, крутящихся как белочки в колесе, а на тех, кто загнал их в эти колёсики 20 лет тому назад...

А фраза, которую любят повторять элитарии всех мастей, вспоминая президента Бориса Ельцина, мол: — "Он дал нам свободу", в реальности означает совсем другое: — "Он дал НАМ свободу". Не вам, не нам, а им...

Надеюсь, теперь вам понятны и цинизм, и забавная откровенность этой фразы. Ведь если "нам" он что-то дал, то у кого-то — он это что-то забрал.

А, в заключение, я хочу процитировать то, на чём базировалось право граждан на дивиденды. Конституция СССР, сталинский вариант 1936-ого года.

Училка раскрыла перед собой тоненькую серую книжечку:

Статья 6. Земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства связи, организованные государством крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, машинно-тракторные станции и т.п.), а также коммунальные предприятия и основной жилищный фонд в городах и промышленных пунктах являются государственной собственностью, то есть всенародным достоянием.

Статья 11. Хозяйственная жизнь СССР определяется и направляется государственным народнохозяйственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости СССР и усиления его обороноспособности.

Статья 12. Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: "кто не работает, тот не ест".

— Вы должны это знать. И я не вправе...

Помолчала, опустив глаза, потом подняла голову, обвела взором класс, взглянула в окно...

— Вопросы есть?

В наступившей затянувшейся тишине резко скрипнул стул под вставшим Жамшидом Юлдашевым. Предельно вежливо и как-то по-интеллигентному улыбнулся, я его таким никогда не видел:

— Извините. Ми ничего не слышал. Извините. Спасибо.

И поклонился по-узбекски.

— Сидаун плиз, чилдрен.

И так уже пять лет. Тут и обезъяна запомнит — Сидеть! Сидим, вставать не пытаемся.

— Good morning!

И тебе — гут. Наша англичанка практикует методу языкового погружения. На уроке — только по-английски. Типа, начнешь тонуть — погрузишься, куды тебе деваться. Я что-то пропустил с погружением и давно ни черта не понимаю. Но она и не интересуется, спокойно это переносит. Ежегодный трояк мне идет автоматом, я ж не буйный, уроки вести не мешаю. Мы в пятом выкрали классный журнал и, высунув свои любопытные языки, целый час изучали. Кара хотел себе оценки переправить. Но по уму — не стал. А я тогда обнаружил, что регулярно, раз в месяц, даже чаще, отвечаю инглиш на троечку. Во как! Против фамилии целый частокол оценок. Мне-то казалось, что везет, низко нагибаюсь за столом, стелюсь, вот и не замечает, совсем не вызывает. Переживал по детской слабости — вот счас! Вот сейчас!! Сейчас!!! Прольется чья-то кровь.

— Let"s begin our lesson.

Не, училка хорошая, девки бодро лопочут. Мусульмане стараются, у них, наверно, даже лучше, чем по-русски выходит. Это у меня нет способности к языкам. Хотел бы — на том же рынке — и по-узбекски, и по-таджикски, и по-китайски, и по-корейски, и на фарси, и на пушту, и до хрена чего... Хотя — если прижмет — и по-вьетнамски зачирикаешь. Наши почти все что-то освоили. Один я такой. Дубина.

— Today we will sum up our knowledge about different kinds of sport. But beforewe do that, let"s do some exercises.

— Teacher: At first, you should repeat some sounds to speak about sport.

Add some words to each group of words.

Team, sport, tennis, table tennis.

Cricket, run, ground, rugby.

Wood, white, swimming, weight, weightlifting.

Deep, end, speed, develop.

Не сбежавшие на природу, по домам и по делам, остатки класса дружно повторяют, звучит сводный хор мальчиков-зайчиков, и я, как попзвезда на телеэкране вынужден открывать рот, стараясь попасть с артикуляцией в речевку. Здесь не поспишь, эта чертова англичанка заставит произносить без акцента даже абсолютно непонятную мне галиматью! Хорошая училка, факт. Ты не понимаешь, зато тебя в Лондоне поймут. Казус с Лениным, который выучил инглиш по самоучителю и обосрался с произношением в Англии, мне не грозит. Могу по бумажке прочесть, как истинный кокни. Хрен знает что...

Все, отключаюсь с посторонним. Надо стараться, трояк в табель даром не дают.

Мужчина вышел из метро и, пройдя десяток метров, задумавшись, остановился на площадке, окруженной россыпью ларьков. Впереди — гудящий машинами проспект, направо — прохладная тишина парка. Последний день конференции. В гостиницу рано, есть еще несколько свободных часов до вечернего банкета. Зайти сейчас перекусить? В ресторан не охота. Жарко... Может, прогуляться по улицам, город посмотреть? Нет, тоже не увлекает. Устал. И от этого города тоже устал. Задумчиво двинулся по боковой дорожке парка в сторону просматривающейся вдалеке, под сенью дерев, главной аллеи. Мимо заросшего тиной пруда, окруженного редкими рощицами вперемешку с аляповатыми дешевыми беседками, мимо прибрежного островка, заросшего высокими пышными кустами, купаюшими ветви в зеленоватой цветущей воде. Мимо безымянного бронзового памятника, позабытого следа прошедшей эпохи. Мимо детской площадки, туда, в многолетнюю густую зелень громадных крон. К фонтану. К тишине парковых скамеек, погруженных в тень старых дубов, лип, тополей... Вдалеке медленно шел мальчишка. Тонкий, в джинсовом костюмчике, он словно пританцовывал, переходя на легкий бег и опять замедлялся, почти останавливаясь. Как поэтично... Широкая липовая аллея, залитая солнечным светом и одинокая фигура мальчика, идущего по ней к солнцу. Может быть, на самом деле, бросить все и заняться давней мечтой — живописью. Ведь есть еще время? Ведь еще вижу, способен видеть... Загляделся на него. Легкая походка. Молодость... Как она красит все наши воспоминания. Если и было у меня счастье, то только тогда... Хорошо ему. Вот он — воплощенный покой, беззаботная юность, счастье. И — никакой зависти, детство — оно должно иметь право вот так идти. Все-таки, какой шикарный сюжет для картины. Лето. солнце и мальчик, легко и бездумно идущий куда-то по аллее. Символ. Мальчик, идущий к солнцу. Эх, был бы я художник. А может и стоит попытаться начать...

Мягко похрустывает желтый песочек парковой аллеи. Аккуратно выстриженные конусовидные кроны лип тихо шелестят растопыренными зелеными ладошками крупных листьев, навевая на редких дневных прохожих истому и расслабон. Солнушко светит в правое ухо и, будь оно побольше, полопушистей, можно было бы рассмотреть розовый свет за оттопыренной растительностью. Ну — нет так нет. Мне голову повернуть не в лом. Интересно, сколько я смогу вот так смотреть прямо на солнце? Минуту, больше? Их уже три... пять... Ладно, хватит, не надо, что ты как маленький.

Какое же сегодня глубокое небо... Вытянутые перья облаков — совсем рядом, рукой достать. Всего десять-двенадцать километров... Погода изменится через неделю, наверно к дождям. Эх, благодать... Хорош-шо. Ласковый май... День... Мороженного бы не худо. Давненько не брал я в руки шашек, с прошлого лета не ел. Жаль, что не пошел мимо метро. Взял бы пломбирчик, на скамеечке бы посидел, лишние десять минут погоды не делают. Хе... Не перистые облака...

Хорошо, что ребята в Пушкин поехали — отдохнут. Не стоит такие погоды пропускать, кто его знает — какое будет лето? Зарядят дожди и — сиди дома или на дачном участке. Жаль, с ними Алка не поехала. Ничего, придумаем что-нибудь, может, до выходных удастся время выкроить, съездим куда. До выходных-то погода не изменится.

Не стал домой заходить, переодеваться. А сумку свою Жамшиду оставил. Из школы прямо в парк — пройдусь неторопливо, по-любому к двум буду на рынке. На час пораньше начну. В нашем командном балке у меня есть старая сменка, даже две, но вторая в дупель убита, в ней только говно разгребать. Хе... Пригодится, если придется. Лишний час тоже денег стоит. А костюмчик до вечера полежит под приглядом, в балке всегда есть кто-то из наших, бывает — даже товар там держим. Удобный балок, с полконтейнера. Всем не разместиться, максимум человек семь — десять, а товара входит до фига. И переодеться, и передохнуть, чайку там... Поговорить, к примеру, без лишних ушей — и по делу, и так. Нычки у всех, опять же. На территории — само собой, но если что-то личное... И обошелся недорого. Считай, по бросовой цене. Похоже — хозяева бежали, к нам потом приходили, но без претензий, перерыли только все. Да и ладно, мы еще не вселялись.