Сказка для злой мачехи проклятье сада роз

Надо же! Кто бы ОНА ни была, для него она очень важна, болезненно важна, словно последний лучик надежды. Мне даже стало жалко блондина, столько тоски и боли прозвучало в его последней просьбе.

— Ты..., — иначе произнес он, и моё сердце сжалось, столько невообразимой нежности было в его голосе. — Прости меня.

Идиллию нарушил чей-то грубый голос.

— Любуешься?

— Валекеа, — раздраженно фыркнул блондин. — Явился.

— И тебе, тёмный, не хворать.

— Не твоими молитвами.

— Не моими, — согласился хранитель и сразу перешел к делу: — Ты сделал то, что я тебя просил?

— Как и договаривались: дом, приют, библиотека. Осталось закончить с архивом, сделать копию рамы и Сейду можно переносить, — сухо ответил алхимик.

— Хорошо. Я передам ей.

— Она могла бы и сама прийти.

— Могла бы, — проворчал Валко, видимо, сам был не в восторге быть на посылках, но приказ Снежной королевы, пусть и бывшей, для него закон. Хорошо, что Хранитель теперь свободен.

Громко звякнула бутылка.

— Но ей легче продолжать винить во всём меня, — голос Ханца изменился, в нем начали появляться раздражающе-высокомерные интонации Безликого. Тень отступала, — думаю, это была именно она, а не морок, — и молодой эмоциональный мужчина, искренне возмущенный поведение своей любовницы, каким он был с Юран, превратился в бесстрастного и циничного алхимика. Единственное, что не вписывалось в этот образ — нежность, которую он позволил себе наедине с собой и образом любимой. Кто же она?

Хранитель что-то прорычал, но я не поняла ни слова.

— Твой Йохан задаёт слишком много вопросов, — снова заговорил Безликий.

— Когда ты покинешь Лиен, кому-то придется обновлять твои ловушки. Йохан не глуп. Он будет молчать. К тому же, он не подозревает, кто ты на самом деле.

— Неужели?! Его интерес к трактатам о ведьмовских мороках наводит меня на другие мысли.

— Пусть, — отмахнулся Валко. — Вся информация о тенях и алхимиках хранится в замке. Он ничего не найдёт. Никто не узнает о твоей причастности.

— Смотря к чему, — беззлобно усмехнулся Безликий.

— Скажи, темный, ты же не из-за нашей просьбы вернулся в Лиен? Ты хотел посмотреть на дочку Лаиры?

— Я этого не скрывал, — ответил Безликий и в комнате опять что-то звякнуло.

— Похожа? — ехидно поинтересовался Валко.

— На Эмиля да, на Лаиру не очень, — ответил Лик, но что-то в его голосе подсказало мне, что это не то, о чём его спрашивал Хранитель.

— Ты знаешь о ком я, — гортанно произнес Валко, выражая тем своё недовольство. — Сейда рассказала мне...

— Она понятия не имеет!... — неожиданно вспылил Лик, но быстро успокоился. — Сейда ничего не знает.... Я ничего ей не рассказывал.

— Нет, — согласился хранитель. — Но, королевы давно заметили, что ты кого-то ищешь среди них. Сейчас. Это была она?

Безликий замолчал. Достаточно надолго, чтобы забеспокоится: там ли он ещё.

— Да, — наконец, ответил Безликий. — Это была она.

Валко подумал, после чего сказал:

— Я дам тебе три ответа, — и уточнил: — По своему выбору.

Лик промолчал, но, видимо, приподнял бровь или вопросительно посмотрел на Валко.

— Это моя плата за твою помощь, — пояснил Валекеа. — Согласен?

— Как понимать: по твоему выбору?

Меня тоже заинтересовало, как Валко себе это представляет?

Валко подумал, после чего сказал:

— Я один из самых старших Хранителей, мальчик. Тебе ли не знать, что это значит. Ты с самого начала приехал в Лиен, чтобы найти её. Ты искал её среди королев тогда, и ищешь её сейчас, но такой королевы среди них нет, и никогда не было.

— Ты уверен?

Валко издал громкий рычащий звук.

— Смеешь сомневаться?

— Нет, — сдал назад Безликий.

— Такой Снежной королевы нет, и не будет. Та, которую ты ищешь, еще жива. Если, конечно, понимаешь, о чём я? Но все снежные отрекаются от своей жизни. Во время ритуала они становятся сосудами... но, кому я говорю, ты и сам об этом знаешь.

— Да, мне удалось разузнать кое-что, — не стал отрицать Безликий. — Но дочь Лаиры другая.

— Другая, — согласно рыкнул Валекеа. — Но не твоя. Твоя Снежная королева по силе и могуществу сравнится разве что со Старшей, а это невозможно.

— Почему же? Лаире это почти удалось, — не мог не упомянуть о ней Безликий.

— Лаира была Снежной, Род, — перебил Валекеа. — Она поглощала способности своих сестер, но даже тогда она не сравнялась со Старшей. Сила не подчинялась ей.

— А если...

— Это невозможно! — рассердился хранитель. — Пойми, Род, чтобы появилась твоя королева нужно собрать силу всех сестер, и заключить ее в теле одной женщины. Ты же понимаешь — это невозможно.

— Но если чисто теоритически..., — надавил Безликий на хранителя.

Валекеа тяжело вздохнул, подумал, после чего весело хмыкнул:

— Как говорила твоя мать: чисто теоритически, возможно всё. Если найдется такая сумасшедшая, готовая рискнуть своей жизнью ради Силы, то да. Но есть загвоздка: как сделать так, чтобы твою девочку не разорвало на части сразу после вливания всех Сил сразу?

— Пустые резервы, — не задумываясь, ответил Безликий. — Ей нужно пустые резервы.

— Верно. К тому же не просто пустой резерв, а большой пустой резерв. Значит, простой смертной твоя королева быть не может. Ведьма или магиня.

— Темная или светлая? — деловито уточнил Безликий.

— Не принципиально. Подойдет любая. Но тут вопрос: рискнёт ли она лишиться своего дара?

— Предположим.

— Хорошо, предположим, рискнет. Тогда тебе придётся тщательно подготовить ее. Растянуть резервы настолько, насколько это возможно.

Глава 5

Когда разговор закончился, дверь неожиданно открылась, но я осталась стоять снаружи. После всего услышанного меня охватило беспокойство, тревога, почти страх: а, что если?...

Я неуверенно вошла внутрь. За дверью оказалась просторная комната-кабинет с тремя окнами: два напротив и одно справа. Из мебели: два массивных шкафа, стол, секретер, напольные часы, овальное зеркало в полный рост и поблёкший от времени ковёр. Не густо. Дверь слева, скорей всего, ведёт в хозяйскую спальню, но самого Безликого там нет, — я это знаю, — он ушел через зеркало в тот же момент, как закончил разговор с Валекеа.

За окнами начали быстро сгущаться сумерки, и вот я стою в кромешно тьме. Кх-м. Кто-то торопится или так и надо? Скрежет в замочной скважине заставил меня обернуться. Воры? Вряд ли. Значит, кто-то из своих. Дверь медленно открылась. На пороге, освещенная бледным светом свечи, застыла Юран. Что она здесь забыла? Ночью, когда хозяина нет дома. Я посмотрела на то, что она зажала в правой руке и усмехнулась. Шпилька. Ну-ну. Что дальше?

А дальше начало происходить то, что происходит в подобных случаях, Юран начала бойко обыскивать комнату. Думаю, она точно знала, что хозяина не будет дома и в ближайшее время не предвидится. Я же с интересом наблюдала, как шаманка мечется от одного неприступного предмета мебели к другому и недоумевала — она на самом деле думала, что Лик не поставит защиту? То, что на нее еще никто не кинулся, не значит, что вламываться в дом алхимика безопасно. Пожалуй, даже я не рискну копаться в вещах Безликого. Но, возможно ли, что Лик знал, что Юран вернётся? Я мельком глянула в зеркало, через которое ушел алхимик, и заметила, как по контуру пробегают сиреневые искры. Точно знал.

Но Юран было не до размышлений, она упорно пыталась открыть один из шкафов. Шкаф не поддавался. Разозлившись, шаманка призвала нечто похожее на бледное облако, которое, судя по тому, как зафыркала девушка, попыталось вразумить её не совершать ошибки, к сожалению, безрезультатно. Смирившись, облако просочилось в шкаф. Послышалось неприятное шипение, после чего из всех щелей шкафа повалил густой чёрный дым, как при горении резины. Видимо и запах был такой же, так как шаманка, сморщив нос, отшатнулась, а вдохнув, надрывно закашляла. Девушка активно замахала руками, но дым проигнорировал попытки рассеять его и продолжил неспешно распространяться по комнате. Шаманка запоздало сообразила, что нужно не махать руками, а чем-нибудь прикрыть дыхательные пути, а лучше открыть окна и покинуть помещение пока дым не выветрится, но шаманка торопилась, поэтому ограничилась рукавом. Она потянула ручку и в этот раз дверца поддалась. Удивительно, но внутри шкафа дыма не было. Не испытывая дискомфорта от едкого дыма, я зашла со спины, чтобы заглянуть внутрь. На верхних полках мостились большие деревянные ящики, на нижних — одежда, на средних — книги. К ним-то Юран и потянулась. Полагая, что шаманка пришла за заклинанием, я пробежалась глазами по потрёпанным корешкам. Прочесть не прочла, но знакомые руны заметила. Однако я ошиблась, девушку интересовали не сами книги — она искала в них что-то иное, этим иным оказался тайник: книга со склеенными страницами и вырезанным нутром, куда Безликий поместил черную каменную шкатулку. Добравшись до нее, Юран достала из рукава тонкое лезвие, подковырнула им край с одной стороны и крышка без усилий откинулась назад. В шкатулке лежали кольца и амулеты. Юран долго копалась, но, наконец, выбрала одно.

— Подойдет, — кивнула она, повертев перстень в руках. — Я видела. Он часто его носил.

Я нахмурилась и машинально провела по руке, проверяя на месте ли перстень. На месте. Я узнала его по оправе и только по ней. Перстень, что взяла Юран, был слишком заношенным. Серебро почернело и обзавелось царапинами, камень поблек и местами скололся. Гравировка загрязнилась, стало трудно понять, что на нём изображено: толи расколотое надвое дерево, толи увядающий цветок — на драконью морду это походило смутно. Я бы не догадалась, если бы не видела это изображение дважды.

Юран взяла кольцо, и это было её ошибкой, самой серьёзной ошибкой в ее жизни. Знания начали появляться в моей голове, словно кто-то нашептал их мне на ухо. Охоту шаманке бы простили. Исконное право ведьм охотиться, даже если они возьмут с собой иную, пусть и смертную — это их право. Охотятся ведьмы по-своему честно, выбирают желанного темного и идут по его следу, а там как получится, но Юран решила действовать иначе, шаманка напросилась на охоту, чтобы в междумирье, где грань между мирами особенно тонка, призвать Темного и вызнать, как заставить нужного ей алхимика полюбить её. Кольцо ей было нужно, чтобы не ошибиться и наверняка пойти по следу тьмы Ханца, ведь чем ближе вещь к телу, тем легче искать её хозяина.

Только не шаманка выбрала перстень — это перстень выбрал Юран. Пора было преподать урок королевскому отпрыску, и перстень выбрал Юран, сама бы она никогда не призвала Темного — силёнок бы не хватило. В перстне же силы ещё оставались, хотя и не те, что были до создания двух зеркал и многоуровневой защиты в здании приюта и библиотеки. Сейчас кольцо ощущало себя опустошённым, но сильнее его тревожило то, что оно знало — всё сделанное им в Лиене никому добра не принесет и лучше покинуть непутёвого мальчишку здесь и сейчас, прежде чем принц снова призовёт к Силе и совершит очередную подростковую глупость.

Тем временем, ничего неподозревающая Юран завернула перстень в лоскут чёрной ткани и спрятала его у себя в сумочке. Она закрыла дверцу шкафа, подошла к окну и открыла его настежь, после чего поспешила покинуть помещение. Я последовала за ней, но невидимый рассказчик решил поставить троеточие и погрузил сцену во тьму. Я даже расстроилась. Неужели я не увижу ни этой таинственной охоты, ни встречи Юран с Тёмным? Вдруг он сказал что-то важное, что-то, что поможет Лику вспомнить, кто он.

Тут же пришел вопрос из ниоткуда: я, на самом деле, хочу знать, как привязать к себе алхимик, как подчинить его тьму и заставить полюбить себя, вопреки его желанию? Действительно ли я хочу знать это? Я подумала. Потом подумала еще раз и решила что, нет, такие знания слишком опасны, и лучше мне остаться в неведении, чем своим любопытством навредить Лику. Удовлетворённый моим ответом, невидимый рассказчик продолжил: тьма отступила, и я оказалась на кухне в гостинице господина Перссона. Мужчина сидел за столом и напряженно всматривался в лицо Молли, которая сидела напротив него и выглядела вроде бы так же, но меня насторожила ее небрежно-властная поза и отсутствующее выражение лица, словно ей давно и глубоко безразлично, что происходит вокруг нее. Совсем на нее не похоже.

— Время возвращать долг, — заговорила она ровным голосом.

Господин Перссон заерзал на скамье. Чувствовалось, что ему неуютно. Взгляд бегал, и мужчина не решался посмотреть Молли в глаза.

— Если они об этом узнают...

— Знают, — так же безэмоционально сказала она. — Ты отказался от служения Светлому. Ты просил свободы, и я дала тебе её. Время возвращать долг.

— Я не отказываюсь, — Перссон тяжело вздохнул и, поставив локти на стол, сцепил пальцы в замок. — И не жалуюсь. Я не уверен, что смогу быть полезен... сейчас, когда у меня нет Силы Светлого...

— Она тебе и не понадобится. Ты должен пойти тропой призраков к дому Хранителя и забрать у шаманки Юран...

Мужчина вскинул голову.

— Юран? Она жива?

Молли задумалась, но ответила:

— Да, Валекеа всё еще поддерживает в ней жизнь.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл к Юран?

— Да. Ты заберешь у нее королевский перстень и отдашь его спасительнице Лиена.

— За что? — побледнел мужчина.

Голос Молли стал ледяным.

— Кто-то думает, что может обмануть Тьму.

— Она хорошая девочка, она не стала бы...

— Она? — в каком-то смысле удивилась Молли, а точнее та, кто была в ней. — Нет. Она лишь пешка.

— Пешка, — выдохнул господин Перссон, и удручённо покачал головой. — Бедная девочка.

— Не спеши с выводами, — усмехнулась Молли. — У пешки всегда есть шанс стать королевой.

— Но какой ценой?! — возмутился мужчина.

— Это зависит только от нее.

Тут хозяин гостиницы резко расправил плечи, выпрямился и забарабанил пальцами по столешнице. Он прикрыл веки, а когда открыл глаза, те светились неярким жёлтым светом.

— Почему ты просто не вернёшь её домой? — с вызовом посмотрел он на собеседницу. — Разве она не заслужила этого?

Молли замолчала, смотря в одну точку над плечом Перссона. Я во все глаза смотрела на нее и напряжённо ждала ответа.

— Я не могу вернуть ее, — наконец ответила она, — я связана договором.

— Ты могла бы обойти его. Это твой договор и твои гарантии.

— Не забывайся, — ледяным тоном осадила мужчину Молли, а внимательно посмотрев на него, нахмурилась: — Страж? Тебя не должно быть здесь. Я освободила его.

— Ты — да, — надменно усмехнулся тот, кто занял место господина Перссона. — Я — нет.

— Он свободен, — напряжённо произнесла Молли, и на кухне стало значительно темнее, словно кто-то выключил часть газовых ламп, хотя был день, и лампы не горели.

— Хорошо-хорошо, — примирительно поднял руки мужчина. — Он свободен. Надолго я в нём не задержусь, как, впрочем, и ты.

— Я в людях не задерживаюсь, — презрительно фыркнула Молли, и свет вернулся.