Попрыгунчик закончил торможение и завис в воздухе. Машина мелко задрожала, снизу раздался характерный лязг и сила тяжести начала возвращаться.
— Есть контакт, — сообщил попрыгунчик. — Автономный полет успешно завершен, передаю управление наземному комплексу.
Машину резко тряхнуло и она поползла вниз, постукивая роликами о стыки вертикальных рельсов, вначале медленно, но с каждым мгновением все быстрее. За окнами замелькали стены колодца, секунда, и мир погрузился во тьму. Зажглись фонари освещения кабины.
Ху Цзяо тихо застонала. Рамирес отстегнул ремень и обернулся к несчастной. Впервые увидев Ху Цзяо, он испытал острое желание кастрировать того идиота, который додумался отправить больную пожилую женщину туда, где и здоровым людям приходится несладко. Сволочи эти ученые, честное слово.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Рамирес.
— Нормально, — ответила Ху Цзяо. — Токсикоз уже почти прошел, думаю, моему здоровью больше ничего не угрожает.
Рамирес недовольно поморщился.
— Вам нельзя долго здесь находиться, — сказал он. — Я не хочу давать показания перед судом по поводу вашей смерти. Двенадцать часов и не минутой больше.
— Посмотрим. Нам еще долго ехать?
— Минуты три до площадки, там пересядем на дрезину... ваш костюм в порядке?
— В порядке.
— Вам придется переодеться в скафандр.
— Зачем? мой костюм в порядке.
— На всякий случай.
— Но респиратор задерживает сернистый газ! Или нет?
— В концентрации до пяти процентов — задерживает. Но метан свободно проходит сквозь респиратор.
— Откуда возьмется метан на нижних горизонтах?
— Из котла, например.
— Вы имеете ввиду автономные магматические очаги?
— У нас их называют адскими котлами. Нет, Ху Цзяо, сегодня вы будете в скафандре. Можете считать это моей гнусной прихотью. Мне не нужно, чтобы вы получили аллергический шок из-за того, что на вашу недоделанную прививку наложился атмосферный выброс.
— Как знаете. Мы уже приехали?
Попрыгунчик качнулся и замер на месте.
— Приехали, — подтвердил Рамирес и открыл дверь.
Их уже встречали трое мужчин в нежно-салатовых защитных комбинезонах, очевидно, экипаж проходческого комбайна. Один из них, тот, что был чуть выше прочих, выступил вперед и представился:
— Василий Семенов, бригадир.
— Джон Рамирес, — представился Рамирес в ответ и протянул руку для рукопожатия. Рукопожатие получилось довольно странным, оно всегда получается странным, когда у обоих участников руки одеты в толстые прорезиненные перчатки.
Рамирес огляделся по сторонам и не обнаружил того, что искал.
— Где юрта? — спросил он.
— За углом, — Василий указал рукой направление.
— Нам нужен скафандр.
— Зачем?
— У нее, — Рамирес указал на Ху Цзяо, — еще не закончился токсикоз.
Василий вытаращил глаза.
— Какой гомосексуалист послал ее в этот ад?
Рамирес недовольно поморщился. Русский сленг иногда бывает ужасно неполиткорректным.
— Не будем зря тратить время, — сказал Рамирес. — Ху Цзяо, идите в юрту и переодевайтесь. А мы с вами пока поговорим о делах.
Василий начал раздавать приказания.
— Таро, проводи гостью и помоги ей переодеться. Мохаммед, заводи дрезину. Что хотите узнать, господин Рамирес?
— Просто Джон. Что произошло?
— Разве я разговаривал не с вами?
— Со мной. Просто я хочу выяснить подробности. Вы внезапно обнаружили толстый слой каменного угля...
— Да, слой антрацита толщиной около полуметра. Я сразу удивился, откуда взялся уголь на нижнем горизонте, к счастью, я вовремя вспомнил инструктаж насчет клопов.
— Цвергов. Они называются цвергами.
— Какая разница? Они же все равно не понимают человеческий язык.
— Некоторые понимают.
— Они обижаются на клопов?
— Они ни на что не обижаются, но они понимают, когда с ним плохо обращаются. Лучше относиться к ним с уважением, возьмите это за правило. И проинструктируйте подчиненных, я не хочу удобрять местные тоннели имуществом компании или, тем более, вашими телами.
— Насколько я помню лекции по технике безопасности, надо еще постараться, чтобы цверги напали.
— Стараться не надо. Надо стараться, чтобы цверги не нападали. Они уже выползли?
— Когда мы отправились вас встречать, их еще не было.
— Второй экипаж проинструктирован?
— Сидят, изучают.
Рамирес состроил мрачную гримасу. Он тоже читал эту инструкцию. Ну почему инструкции всегда пишут такие идиоты?
Ху Цзяо появилась из-за большого валуна, теперь она была одета в тяжелый скафандр лимонно-желтого цвета. Сразу бросалось в глаза, что перемещается она с трудом.
— Козлы, — констатировал Василий.
Рамирес мрачно кивнул.
— А что, — поинтересовался Василий, — разве у вас в попрыгунчике скафандра не было?
— Не было, — отрезал Рамирес. — Бардак.
Василий длинно и заковыристо выругался. Ху Цзяо вздрогнула. Похоже, ей не часто приходилось близко общаться с русскими.
— Поехали, — сказал Рамирес.
Дорога к месту контакта заняла добрых полчаса. Это было не слишком приятное путешествие, тоннель, сооруженный геологоразведочным комбайном, никогда не бывает идеально ровным, а дрезины никогда не оснащаются хорошей подвеской. Бедная Ху Цзяо!
Наконец, дрезина остановилась. Рамирес выбрался наружу и с усилием выпрямил затекшее тело. Ага, вот и братья наши меньшие, тут как тут, три штуки, сидят на куче угля, как слизни на навозе, и шевелят своей плесенью. Брр... В принципе, Рамирес ничего не имел против цвергов, в обычных условиях он относился к ним с уважением, но при каждой личной встрече ему приходилось преодолевать инстинктивное отвращение. Рамирес не был исключением, на Гефесте большинство людей страдают той же напастью, просто не у всех она выражена так заметно.
Дно потревоженной плантации осыпалось на участке примерно пять метров на два, крупные куски угля матово блестели в неверном свете бортовых фонарей комбайна. Интересно, подумал Рамирес, кто-нибудь из ученых знает, почему грибные плантации цвергов всегда образуют под собой угольный пласт? Вряд ли. Человеческая наука хоть и достигла больших высот, но чем больше делается открытий, тем больше обнаруживается новых тайн.
Таро и Мохаммед выволокли из дрезины массивный ящик, Ху Цзяо открыла замки и на свет божий показался голографический проектор. Цверги способны понимать человеческую речь, но эти три особи вряд ли уже сталкивались с людьми и потому с ними лучше разговаривать на родном языке.
— Приглушите свет! — велела Ху Цзяо. — Он их ослепляет.
Таро залез в кабину комбайна и через пару секунд освещение померкло. Лицевой щиток костюма Рамиреса автоматически переключился на режим ночного видения. Цверги оживились, один из них, похоже, самый главный, удлинился сантиметров до шестидесяти и стал причудливо извиваться, его червеобразное тело озарилось инфракрасными вспышками. Другие цверги ответили похожими жестами, откуда-то появилось еще три особи, они были похожи на персонажей диснеевского мультфильма, исполняющих под классическую музыку жизнерадостный танец непуганых идиотов.
Проектор зашипел и выбросил конусообразный луч, который в инфракрасном спектре казался небесно-голубым. Ху Цзяо подключила к проектору карманный компьютер и сосредоточенно шевелила пальцами, давя на клавиши виртуальной клавиатуры, видимой только ей. Цверги замерли.
Луч как будто сгустился и внутри него сформировался полупрозрачный цверг, который начал извиваться, точь-в-точь как его материальные собратья. Настоящие цверги ошеломленно замерли в неподвижности. Но вот главный цверг неуверенно шевельнулся, виртуальный цверг ответил на заданный вопрос, минута, и между Ху Цзяо и аборигенами завязался оживленный разговор. Рамирес облегченно вздохнул. Кажется, на этот раз пронесло.
10.
Анатолий вежливо постучался, повернул ручку и толкнул дверь. За дверью обнаружилась стандартная офисная комнатенка, оборудованная письменным столом из белого пластика, двумя шкафами из желтого пластика, вращающимся креслом из черного пластика и стационарным компьютером на столе. Пожилой китаец в маленьких круглых очках оторвался от консоли компьютера, нажал пару клавиш, соорудил на лице приветливую улыбку и поднялся навстречу Анатолию. Анатолий успел заметить, что на экране компьютера закрылось окно, в котором демонстрировался порнофильм. Судя по тому, как поспешно закрыл окно хозяин компьютера, фильм был либо пиратский, либо запрещенного содержания.
— Профессор Дао Лан? — поинтересовался Анатолий.
Китаец кивнул.
— А вы, очевидно, господин Ратников?
Анатолий тоже кивнул и снял рюкзак, с трудом подавив вздох облегчения. Приятно, когда снимаешь с плеч такой груз.
— Это и есть ваш объект? — заинтересовался Дао Лан. — Должен сказать, вы меня заинтриговали. Позволите взглянуть?
Анатолий мягко отстранил руку профессора.
— Прежде всего, я хотел бы уточнить одну вещь, — сказал он. — Вы должны пообещать, что результаты экспертизы останутся между нами.
— Если обнаружится что-то противозаконное, я обязан уведомить власти.
— Конечно, — согласился Анатолий. — Но если там нет ничего противозаконного, я бы не хотел, чтобы описание этой вещи попало в планетарные новости.
— Хорошо. Моего честного слова будет достаточно или нужно что-нибудь подписать?
— Честного слова будет достаточно. Поймите, если вы растрезвоните об этой вещи, никакие бумаги не помогут. Те люди, которые вами займутся, иногда вообще не умеют читать.
— Это угроза? — сощурился Дао Лан.
Ушу, подумал Анатолий. Не ниже второго дана, а скорее третий. Но имплантантов нет. Господи, что за ерунда лезет в голову, я же не драться сюда пришел!
— Нет, это не угроза, — сказал Анатолий. — Это, если хотите, пророчество. Лично я вам мстить не буду, желающие найдутся и без меня. Если вы готовы сохранить в тайне все, что узнаете, можете открыть коробку.
— Вы заинтриговали меня еще сильнее, — сказал профессор и открыл коробку.
Чтобы извлечь статую, потребовалась помощь Анатолия. Внутренняя школа, подумал Анатолий, внешние школы ушу не относятся с таким пренебрежением к силовым упражнениям.
— Что вас интересует? — спросил Дао Лан.
— Материал, из которого изготовлен объект. Возраст объекта. Обстоятельства изготовления.
— Думаете, эту вещь изготовили цверги? Тогда вам нужна консультация ксенолога.
— Возможно. Но сначала я хочу получить вашу консультацию.
— Какие методы исследования допустимы?
— Не понял.
— Я могу вскрыть объект и посмотреть, что внутри?
— Объект не должен получить заметных повреждений.
— Почти все анализы оставляют следы на поверхности.
— Они не должны быть заметны без специального оборудования.
— Хорошо. Приходите завтра вечером. С вас сто евро.
— Но я не могу ждать до завтра!
— Тогда с вас пятьсот евро.
— Хорошо.
— Замечательно. Давайте приступим.
Дао Лан слегка покачал статую туда-сюда.
— Это не монолитное золото, — сказал он. — Будь эта вещь полностью золотая, ее не подняли бы даже вы.
Дао Лан постучал по спинке цверга согнутым пальцем.
— Больших пустот внутри нет. Интересно. — Дао Лан вытащил из шкафа загадочную конструкцию из тонких металлических трубок. Несколько простых движений, и конструкция превратилась в небольшую тележку. — Помогите, пожалуйста, погрузить эту штуковину.
Анатолий засунул золотого цверга обратно в коробку, погрузил коробку на тележку и они с профессором отправились в короткое путешествие по коридорам университета. Целью их путешествия было большое помещение, густо захламленное разнообразным научным оборудованием. Лаборатория, догадался Анатолий.
Дао Лан попросил Анатолия засунуть статую в большой металлический шкаф с вмонтированным в одну из стенок жидкокристаллическим монитором, шкаф утробно заурчал, и вскоре на экране появилось полупрозрачное трехмерное изображение золотого цверга.
— Объект сварен из двух половинок, — сообщил Дао Лан. — Сварной шов идет вдоль живота и спины цверга, как в детских игрушках. Объект пустотелый, толщина стенок около сантиметра. Материал стенок однородный. Внутри большая полость, заполненная мелкодисперсной твердой субстанцией.
— Чем заполненная?
— Порошком. Порошок кристаллический, решетка ионная, геометрия решетки... нет, к сожалению, геометрия не определяется, слишком толстые стенки. Боюсь, без вскрытия точнее не скажешь.
— Вы можете определить, что это за вещество?
— Без вскрытия объекта — не могу.
— А если использовать другой сканер, более мощный, или, там, более чувствительный?
— Не поможет. Вскрывать будем?
— Нет, — с сожалением покачал головой Анатолий, — не будем. Но вы можете хотя бы предположить, что внутри?
— Соль. Судя по общей массе объекта, соль какого-то тяжелого металла. Какая соль, какого металла — без вскрытия сказать не могу.
— А если попробовать пофантазировать? Что это может быть за соль?
Дао Лан впал в задумчивость.
— Ну... например, хлорид бария. Используется в медицине, его глотают при рентгеноскопии кишечника. Может быть, киноварь или урановая смолка... о! Давайте-ка проверим эту штуку на радиоактивность.
Еще через минуту Анатолий узнал, что цверг не излучает ничего похожего ни на одну из известных форм радиоактивности.
— Может, металлические стенки экранируют радиацию? — предположил Анатолий.
Дао Лан энергично помотал головой.
— Нет, это невозможно, гамма-излучение так просто не экранируется.
— Но в скафандре высшей защиты стенки гораздо тоньше.
— Это совсем другое дело. Одно дело снизить радиацию до безопасного уровня и совсем другое — полностью ее скрыть. Скафандр снижает радиацию на один-два порядка, эти стенки снимут три, максимум, четыре. Но все равно, радиация в комнате не превышает естественного фона, так что если внутри цверга и есть радиоактивные материалы, то только в микродозах. Урановая смолка излучает гораздо сильнее.
— Там не могут быть наркотики?
— Исключено. Что бы там ни было, это точно не органика.
— Может, какой-нибудь сверхценный металл?
— Преобразованный в соль, чтобы незаметно провезти через таможню? Теоретически возможно, но... я, конечно, не специалист в контрабанде, но я не понимаю, зачем делать контейнер такой причудливой формы? Вы ведь курьер, правда? Вам поручили вывезти эту вещь с планеты, а вы подозреваете, что дело нечисто?
Анатолий мрачно посмотрел на Дао Лана и ничего не сказал.
— Не хотите — не говорите, — махнул рукой Дао Лан. — Золото солей не образует, платина и палладий — тоже, уран и торий радиоактивны, вольфрам не стоит того, чтобы вывозить его контрабандой, гафний — тем более. Есть, в принципе, еще одна возможность, но она из области фантастики.
— Что за возможность?
— Допустим, какие-нибудь гениальные ученые откопали в каком-нибудь затерянном отвале большую залежь чего-нибудь редкоземельного. По-настоящему редкоземельного, не как лантаноиды, а как технеций или рутений. Несколько килограммов такого металла стоят того, чтобы ради них изваять золотую статую. Только тут появляется много вопросов. Кому продать металл? Очень редкий металл не может быть по-настоящему ценным, потому что никто не будет разрабатывать технологию, в которой требуется именно этот металл, а не какой-нибудь другой. А ни один из редких металлов не обладает какими-то уникальными свойствами, они интересны только тем, что они редкие. Разве что франций, но он радиоактивен. Можно, конечно, предположить, что одни ученые придумали суперпродвинутую технологию, для которой нужен сверхредкий металл, а другие ученые случайно добыли этот металл в достаточном количестве... нет, такое бывает только в фильмах. Может, все-таки вскроем статую? Просверлим канал...
