Они собрались снова только через сутки — и дома у Сегава, а не у Нацуки. Родители чуть не задушили вернувшихся детей в объятиях, и разумеется, наотрез отказались их куда-либо отпускать. Тецуро, конечно, не стал рассказывать всё, что с ними было. Во-первых, он не хотел волновать родителей, а во-вторых, подписка о неразглашении всё-таки не была для него пустым звуком. Но и того, что старшие Сегава услышали, хватило, чтобы перепугать их до полусмерти, и заставить запереть с трудом обретённых детей дома.
Однако отказаться пускать к Тецуро и Мизуки гостей родители просто не могли. И те повалили просто толпой! Ещё бы, ведь дети целый год считались погибшими... У всех была куча вопросов, новостей, просто нереализованного желания поболтать...
Только к вечеру следующего дня после эпической битвы в небесах поток гостей немного уменьшился, и Нацуки смогла незаметно проскользнуть к друзьям.
— Нам действительно выписали пропуск в Облачные Врата, — хмуро сказал Тецуро, показывая карточку со штрих-кодом. — У Мизуки такая же. И на тебя выписали, но передать не успели, ты сбежала. Сказали, что по почте пришлют.
— Очень странно, — задумчиво сказала Нацуки, рассматривая карточку. Она видела подобные пропуска раньше — их выдавали всем добровольцам, желающим пройти зоаморфинг. Но там были бумажные, одноразовые. А вот пластиковая карточка такого типа была редкостью. Её носили только постоянные работники "Кроноса".
— Я тоже так считаю, — кивнул Тецуро. — Люди из Кроноса никогда не отличались добротой. Возможно, они просто заботятся о своей репутации, раз уж стали мировым правительством?
— Возможно, но вряд ли. С такой силой, как у них, нет смысла заботиться о репутации. Они победили все армии мира, что им какие-то народные протесты? Любят их или ненавидят — это все равно не помешает им сделать то, что они захотят.
— А как же их пиар-акции? Та же реклама процессинга, например. По твоей логике, они могли бы просто построить людей в колонны и погнать их на превращение, как в концлагере...
— Ну... — смутилась Нацуки, — в глобальном масштабе они, конечно, за собой следят. Особо ужасных вещей стараются не делать, а если уж сделали, то заметают следы. Та же группа "Дзюкадан" или экологические проекты — принесли им немало очков. Но давай не задаваться — всё-таки мы трое — не того масштаба фигуры, чтобы на нас мировую рекламу делать. Если бы кто-то из зоалордов хотел на этом случае раскрутиться, показать, какие они там добрые и щедрые — тут бы машины с репортёрами забили все стоянки на два квартала вокруг. Сам знаешь, пиар-акции они делать умеют, если уж берутся.
— Но не могли же они вот так вдруг, ни с того ни с сего взять и подобреть?
— Конечно же нет. Это только в сказках так бывает. Поэтому нужно держать ухо востро и присматриваться к ним.
— А мне кажется, всё проще, — подала голос до тех пор молчавшая Мизуки. — Они теперь знают, что Шо жив, и что мы его друзья. Вот и боятся с нами ссориться.
— Любой Гайвер, даже один, представляет собой опасность для Кроноса, — кивнула Нацуки. — Но зоалорды не договариваются с тем, чего они боятся. Они это просто уничтожают.
— Но Пургсталл говорил...
— Да помню я, помню, — поморщилась Нацуки. — Вот нам и надо выяснить, почему он так говорил. Что он задумал... или кто его навёл на эту идею.
— Мы пойдём в Облачные Врата, тогда и выясним!
— Мизуки-чан, — грустно сказал Тецуро, — неужели ты думаешь, что родители нас отпустят, после всего что было? Ближайшую неделю точно нет...
— Мы сбежим!
— Этот вариант мы оставим напоследок, — покачала головой Нацуки. — Пока я пойду одна, и выясню всё, что смогу. А вы продолжайте шарить в Интернете. Где-то через неделю родители успокоятся и выпустят вас хотя бы погулять. Тогда и отправимся туда все вместе.
— Но я не могу ждать целую неделю! Кто знает, что они за это время сделают с Шо!
— Успокойтесь, дети. Если он сам не станет делать глупостей, Кронос ничего ему не сделает.
Все резко обернулись к окну. Фигура, парящая в серебристом сиянии на фоне огней вечернего Токио, казалась подозрительно знакомой...
— Мураками-сан?!
— Нет, — покачал головой пришелец в тёмных очках. — Когда-то я носил это имя, но сейчас оно ничего для меня не значит. Я — Имакарум Мирабилис, тринадцатый зоалорд.
— Невероятно, — Джабир в волнении прохаживался туда-сюда по комнате, иногда бросая взгляд на результаты анализа. — Баркас, что за чудовище ты создал?
— Я создал много чудовищ, — хмуро отозвался старик. — Но если ты видишь то же, что и я, могу сказать — понятия не имею. Это не наука. Это какая-то, чёрт меня дери, мистика.
— Так, давай не впадать в суеверия. Стыдно было бы нам, умнейшим людям эпохи. Давай ещё раз, по шагу, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили.
— Согласен, давай сначала. Изложи, как ты это видишь.
— Если ты в своих моделях ничего не менял, то после смерти должно происходит следующее. Агональное возбуждение мозга на короткое время усиливает биокарман. Как только прекращает вырабатываться нейтрализатор А-регулина, все клетки массово обретают подвижность и сильным спазмом втягиваются в биокарман. Неклеточные образования уносятся клеточным потоком. Клеточные остатки в пространстве Бхуми погибают от недостатка питания и подвергаются автолизу. Клеточная биомасса в биокармане также автолизируется, выделяя при этом нейротоксины, которые обеспечивают гарантированное уничтожение остатков нервной системы. Примерно через полчаса искусственно усиленный биокарман рассыпается, и остатки биомассы уносит течениями Сварги.
— Верно, верно, — лицо Баркаса немного смягчилось, он довольно закивал, словно лектор, который услышал от студента правильный ответ. Джабир только сейчас понял, почему Кабрал на дух не переносит Гамилькара. Старик действительно думает, что он один знает, как делать зоаноидов?! Джабир сейчас изложил прописные истины, известные любому студенту Кроноса. А у бородача такой довольный вид, будто он и на это не рассчитывал.
— Я никогда не трогал этот механизм, с тех пор, как разработал его девяносто лет назад. К чему вмешиваться в то, что хорошо работает. Но мутации Потерянных Номеров непредсказуемы, ты сам знаешь...
— Хорошо, значит этот вариант мы можем исключить. Что мы знаем об Аптоме в этом плане? Он контролирует циркуляцию А-регулина в своём теле, не так ли?
— Да. С этого и начались все наши проблемы. Я слишком поздно понял, что мерзавец может ТАК использовать эту способность.
"Хотя бы способности к самокритике ты не утратил, и то радует. Хотя что и когда ты вообще понял вовремя, черепаха ты старая?"
— Поздно закрывать двери клетки, когда птичка уже улетела. Лучше давай думать, как её поймать... Уровень А-регулина в крови и в тканях этой твари практически нулевой.
— Неудивительно. Анти-аптомовский вирус в первую очередь по нему и бьёт.
— Ах вот оно что... я должен был сам догадаться. Тогда, собственно, вопрос с распадом отпадает. Биокармана у этого тела нет, Аптом забрал его с собой. Без ключевых компонентов самоликвидатор сработать не может.
— Да, но тут обнаружилась совсем другая проблема...
— Я как раз собирался перейти к этому, не спеши, Баркас. Поскольку для гнилостных и прочих бактерий тело зоаноида как правило несъедобно, оно должно быть подвержено только автолизу. Но тут и начинается "мистика", как ты её называешь. Никаких следов обычного автолиза нет. Часть клеток умерла, прежде чем туша была заморожена — но умерла очень странно. Это больше смахивает на апоптоз, чем на некроз — но такого ураганного апоптоза я в жизни не видел. Сначала клетка как будто замирает, все жизненные процессы останавливаются — и может находиться в таком состоянии несколько часов. А потом, без всякого предупреждения — мгновенный распад, подобный взрыву. Как и чем поглощаются апоптические тельца, я так и не понял. Такое впечатление, что просто испаряются. И тоже очень быстро. Я бы подумал, что они уходят в биокарман, но биокармана нет.
— Пробы любых тканей переходят к третьей фазе через несколько минут после забора, — добавил Баркас. — Возможно, они просто перемещаются в биоизмерение и растворяются там?
— Ты сам знаешь, сколько энергии для этого нужно. Я могу представить клетку, способную преодолеть барьер самостоятельно — с трудом, но могу. Но апоптические тельца... да они просто сгорят.
— Ты прав, — Баркас помолчал, решая, стоит ли добавлять что-то. Потом всё же пошёл на откровенность. — Мне уже приходилось видеть подобный процесс.
— Где?! — глаза Джабира вспыхнули.
— В теле Нео-Зекстолла. Вскоре после того, как он стал Потерянным Номером. Именно эта клеточная смерть — я назвал её "странным распадом" — является причиной того, что ему осталось жить несколько дней.
Джабир присел на воздух, сгорбившись в позе роденовского мыслителя.
— Они оба сочетают геном элитной пятёрки. Нужно поэкспериментировать с сочетаниями этих генов. И конечно, взять генетический анализ у обоих замороженных. Двух образцов слишком мало для выводов — тем более, когда один уже труп, а второй вот-вот будет. Мы должны научиться воспроизводить этот результат.
Баркас задумчиво кивнул.
— Так как эффект проявляется на уровне отдельной клетки, попробую воспроизвести его на бактериальных культурах. Если не получится, можно поиграть с клонированием.
— Но ведь Потерянные Номера воспроизведению не поддаются! В лучшем случае ты получишь нежизнеспособный эмбрион...
— Обычные — да. Но Аптом, как ты знаешь, только и делает, что клонирует себя. Я хочу взять несколько его клеток и подвергнуть вегетативному размножению. А также взять образец его ПВМ и скормить этой дряни клеточные культуры элитной пятёрки.
В то же время в надземной части Облачных Врат происходил не менее важный разговор.
— Мне удалось заблокировать его развитие, — Кабрал нервно поглаживал сухими пальцами поверхность кокона. — Увы, ненадолго. На полчаса, не больше.
— Не прибедняйся, это невероятный результат, Кабрал! — Фридрих фон Пургсталл был искренне потрясён. — Я не думал, что это вообще возможно! Ты смог повлиять на Гайвер, на чудовище, которое по определению не поддаётся контролю! Вдобавок, с первого раза продлить эффект на целых полчаса!
— Мне лестно твоё мнение, Пургсталл, — смущённо улыбнулся старичок. — Но боюсь, это великое достижение, останется и последним. Кокон адаптируется, вырабатывает защиту от моих вторжений и учится бороться с их последствиями. Отрезок, на который я смогу его зафиксировать, будет только уменьшаться... Если я вообще смогу в него снова проникнуть. Мы должны его уничтожить, Фридрих, пока он не вырвался на свободу.
— Я тоже так думаю, если честно. Но ты же знаешь, мы не можем уничтожить уникальный артефакт без позволения лорда Арханфера. Гайверы играют важную роль в его планах.
— Да знаю я, — Хан поморщился, будто через силу проглотил какую-то дрянь. — Но если мы из осторожности позволим разрушить Кронос, повелитель тоже не будет нами доволен. А эффективных способов держать под контролем ЭТО, — он снова нервно погладил поверхность кокона, — у нас нет.
— Если бы знать, куда пропал Ремувер после катастрофы в горе Минаками...
— Я далеко не уверен, что даже Ремувер подействовал бы на то, во что он превратился, — покачал головой Кабрал. — Это уже не гайвер... Он способен самостоятельно телепортироваться, а значит никакие стены его не удержат. Уничтожь его, Пургсталл, или позволь мне это сделать. Пока мы ещё можем.
Куратор Японии надолго задумался. То, что он обещал детям не трогать Фукамачи, роли практически не играло — его бы на смех подняли, попытайся он об этом только заикнуться. Просто Пургсталл не любил необратимых решений. И тем более — необратимых решений, напрямую противоречащих полученным приказам.
— Подождём ещё сутки, — сказал он наконец. — Я посоветуюсь с Баркасом — изучение клона Аптома он уже кажется закончил. А ты проследи пока за коконом. Возможно, всё-таки найдёшь способ парализовать его на более длительный срок. Кстати говоря... ты не пытался заморозить его?
— Пытался. Не получится. Он вырабатывает тепло быстрее, чем оно утекает через поверхность. Хоть целиком в жидкий азот погружай — никакого проку. И парализовать эту функцию я не могу — это что-то вроде автономной защиты, она работает даже тогда, когда обитатель кокона в ступоре.
Глаза Пургсталла внезапно загорелись.
— Вырабатывает тепло? А покажи-ка мне, как это происходит...
Ещё через полчаса кокон Гиганта, охлаждённый до тридцати градусов по Кельвину, и превращённый в совершенно безобидную сверкающую игрушку, был торжественно помещён в хранилище. Лорд Пургсталл не был великим учёным, в отличие от многих своих собратьев. Но он был зоалордом, и в боевой форме умел поглощать все виды энергии...
Сказать, что Аптом был зол — означало бы сильно преуменьшить. "В бешенстве" — вот более точное определение.
И совсем не потому, что его чуть не убили. На волоске от смерти Потерянному Номеру приходилось ходить и раньше, причём неоднократно. Сегодня ты, завтра тебя — рутина для боевика Кроноса, как и для Совершенного Боевого Существа, воюющего со всем миром.
Но настолько унизить его ещё не удавалось никому. Нет, конечно был тот эпизод, когда он, молодой и самонадеянный, попытался ассимилировать самого Арханфера. Верховный Зоалорд тогда быстро поставил обнаглевший эксперимент на место, отмахнувшись, как от назойливого насекомого. После этой "отмашки" от Аптома осталась одна голова. К счастью, Арханфер не знал о его способности к полной регенерации.
Но одно дело — проиграть сильнейшему существу Земли. Совсем другое — такому же мутанту, как ты сам. У них ведь даже создатель один и тот же, доктор Баркас. Они были в некотором роде братьями...
Также ужасно раздражало, что он потерял добрых две трети биомассы, заражённых вирусом. Как его там Зекстолл назвал? Анти-аптомовский? Впору гордиться, ради него не только специальную заразу создали, но и его именем назвали... Жаль только, что она оказалась настолько эффективной...
Чтобы избавиться от преследования, ему пришлось выбросить (вернее, оставить в качестве приманки) три энерголинии, питавших биолазеры Зекстолла. Сами лазеры он мог клонировать заново, пока владел их ДНК, но вот запитать их было нечем. Он уже подумал, что придётся переходить на более слабые и к тому же токсичные лазеры вамора. Впрочем, немного повозившись, сумел приспособить в качестве источника энергии контур Элегена — эти два зоаноида были способны к симбиозу. Однако при этом он временно терял способность бить противника током, что раздражало не меньше.
И в довершение всего, его медленно но верно обкладывали по всем правилам охоты. Всех зоаноидов, не имевших отношения к "Кроносу" из Токио эвакуировали, а охотничьи команды были должным образом проинструктированы, как себя вести при встрече с ним. То же самое касалось полиции из обычных людей — им, конечно, подробностей не объясняли, но велели искать человека с пятном на лице. Глазастые ситисиссы парили в небесах, выслеживая любое подозрительное движение. Аптом без труда мог сбить их лазером, но подобраться к подстреленной "птичке", чтобы ассимилировать, ему не давали. Один раз попытался, так еле ушёл из-под плотного огня двух десятков ваморов.
