Я тут же дал шпоры Воронку. Тот протестующе заржал, но, все же, ступил на упокоившегося андрюхиного коня, поколебался мгновение и длинным прыжком перескочил через труп, едва при этом, не сбив с ног отступающего Андрея.
— Уходи за меня! — крикнул я ему, напирая грудью коня на прекративших наступление легионеров.
Он послушался, отступил, пошатываясь. Ранен? Черт! Еще раз пришпорил Воронка, вклиниваясь между румийцами. Те подались назад. Чуть погодя, справа и слева ко мне пристроились Хегни и Туробой.
Пробили румийский строй быстро. Предоставив добивать скучившиеся в толпу манипулы своим соратникам, я пробился к тому месту, где оставил Андрея. Он уже лежал головой на крупе своего убитого коня. Над ним склонилась Ирка, пытающаяся расстегнуть его панцирь. Андрюха отталкивал ее руки, ругаясь. Я остановил Воронка рядом, спрыгнул с седла, присел рядом с другом.
— Вот видишь, Витек до нас добрался, — криво улыбнувшись, прохрипел он. — Сейчас подлечит меня, и пойдем дальше. А ты: панцирь снимать, перевязывать. Зачем? Витька и так справится. — Он кашлянул. Из уголка его рта потекла струйка крови. Мой друг вытер кровь тыльной стороной ладони, глянул. Губы его опять скривились в улыбке. — В сочленение попали. На животе. Похоже, желудок проткнули, собаки.
— Сейчас, сейчас, — заторопился я. — Все нормально будет. Помочь сможешь, чтобы быстрее и качественнее?
— Не вопрос...
Я положил руки на рану и начал вызывать радужный поток. Что за черт! Где он?! Почему ничего не происходит?!
— Что? Никак? — Андрей, приподняв голову, смотрел на меня.
— Ничего не понимаю! — тряхнул я головой.
— А я, кажется, понимаю, — он поднял руку и показал подрагивающим, запачканным кровью пальцем на замок Черного Властелина.
Я оглянулся. На боевой площадке воротной башни опять стояла черная фигурка, вытянувшая руки в нашу сторону. А ведь он сейчас, когда от Андрюхи в магическом плане толку почти нет, может размазать нас в блин, подумалось. Я невольно вжал голову в плечи. Андрей, увидев это, через силу усмехнулся.
— Не бойся, бить он не будет. Он просто лишил тебя и меня магической энергии. И, должно быть, себя, заодно. Старик-маг говорил мне о возможности чего-то подобного.
— Но, как же тогда... Как же я буду тебя лечить? — задал я дурацкий, в общем-то, вопрос.
— Видимо, теперь уже никак, — опять усмехнулся мой друг. — Внутреннее кровотечение сильное, должно быть, перерезана крупная артерия. Думаю, у меня осталось минут пять. Прощай, Витек. Может, так оно и к лучшему — не буду тебе мешать.
И так бледное лицо Андрюхи, как-то разом побледнело еще больше. Глаза начали стекленеть.
— Нет! Андрюха! Нет! Подожди! Нельзя так! — заорал я, чувствуя, как отчаяние сжимает сердце и, пытаясь в очередной раз вызвать радужный поток.
Нет. Бесполезно.
— Помогай! — крикнул застывшей рядом с нами Ирке и начал сдирать с друга панцирь, собираясь добраться до раны и понимая, что все это уже бесполезно.
— Не надо, — дрожащая рука Андрея коснулась моей руки. — Дай умереть спокойно.
Я остановился, склонясь над лицом умирающего.
— Прощай Витек, — скорее прочел по губам, чем услышал я последние слова друга.
Глаза его застыли, уставившись в небо. На автомате я пощупал пульс на шее. Пульса не было. Все... Я бессильно сел на землю рядом с телом Андрюхи. Ни мыслей, ни чувств, ничего... Сколько так просидел, не знаю. Очнулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Хегни...
— Вставайте, господин, — поняв, что я его слышу, произнес мой воевода. — Ничего еще не закончено, а душа вашего друга требует отмщения.
Отмщения? Конечно же — месть! Это то, что мне сейчас нужно больше всего. И отомстить я должен главному виновнику — Черному Властелину! Я вскочил на ноги, бросил двоим, стоящим неподалеку воинам:
— Позаботьтесь о теле моего друга.
Те кивнули.
— Наконь! — рявкнул я.
Вскочил на Воронка, осмотрелся. Пару манипул, о которые мы споткнулись, к этому времени окружили и почти добили. Лезть в толкучку, происходившую вокруг румийцев, не имело смысла. Потому мы дождались, когда с ними будет покончено в сторонке. Заняло это дело не более пяти минут. Наши всадники еще какое-то время толпились на месте гибели последних легионеров, а потом, повинуясь командам сотников, начали строиться. Опять в клин. На этот раз на его острие я вставать не стал. Встал со свитой сбоку слева. Туробой, Хегни, обе девчонки и Андрокл. Все, слава богу, целы.
За это время румийский прорыв был ликвидирован. Уцелевшие манипулы, отступили. Оторвавшись от нашей пехоты в центре, которая не слишком рвалась их преследовать, они отошли метров на сто, вновь создав сплошную линию щитов. Изрядно сократившуюся в длину, правда. Предстояло снова бить таранным ударом конного клина. Но, чтобы развить наступление, нужна поддержка пехоты. Отдал приказ сигнальщикам. Варанги, приведшие к этому времени себя в относительный порядок, двинулись вперед и скоро встали сразу за нашим клином. Все готово к новой атаке.
— Смотрите, — приподнялся в седле Хегни. — Похоже наша конница слева наконец-то взяла верх.
Я последовал примеру моего воеводы — поднялся в седле и всмотрелся в происходящее впереди за нашим левым флангом. И в самом деле, там наши, похоже, разобрались с румийцами. Во всяком случае, часть из них, на глаз тысячи полторы всадников, разворачивались к нам и на ходу перестраиваясь для новой атаки, целились в тыл румийским легионам основной линии. Я прикинул, что удар должен прийтись чуть левее нас. Надо поспешить — поддержать. Я повернулся к маячившим неподалеку сигнальщикам и крикнул:
— Труби наступление!
Пропела труба, и наш клин двинулся вперед. Пока шагом. Спешить некуда — нашим, атакующим румийцев с тыла, до цели еще далековато. Тем временем, легионеры, заметившие опасность, перестраивались. Триарии, составляющие третью линию легионов, отступили метров на сто назад, развернулись лицом к приближающейся угрозе, и построились в манипулярные черепахи, не смыкаясь в единую линию.
Метрах в пятидесяти от застывшей впереди нас стены румийских щитов мы остановились, дожидаясь нашу конницу, атакующую с тыла. Ждали недолго. Грохот копыт нарастал, за рядами легионеров появилась темная стена всадников, и через мгновение до нас долетел грохот первой сшибки. Шум сражения сразу же многократно усилился.
Часть наносящей удар конницы, отделилась от общей массы и, довернув в нашу сторону, обрушилась на противостоящий нам легион. Тыл его тоже прикрывали невидимые нам сейчас триарии, потому щиты стоящих перед нами передних рядов даже не дрогнули. Железные нервы у парней — ведь сражение ими проиграно. И они, с их-то опытом, наверняка это понимают.
— Пора! — я обернулся к сигнальщикам, махнул рукой. Те поняли. Рев трубы был еле слышен, но наши воины его уловили и с места пустили коней в галоп. Мы остались на месте — разберутся без нас, а мне надо поберечь себя для схватки со своим главным врагом.
Наши телохранители достигли румийского строя за секунды, и в шум сражения вплелись совсем близкие звуки лязга железа, ржания лошадей и криков людей. Ударили хорошо — видимо, легионеры устали, да и, не смотря на всю их выдержку, идущий в тылу бой тоже давил на нервы. Так, или иначе, клин вошел в строй сразу и глубоко. Около четверти часа румийцы сумели продержаться, но без копий тяжелую конницу остановить сложно, а копий у них почти уже не осталось. Клин медленно, но верно двигался вперед и, наконец, неизбежно рассек румийскую боевую линию пополам. Тут же в атаку бросились добравшиеся к этому времени до нас варанги, жаждущие реванша. Бросились не толпой, сломя голову, а вполне себе правильным строем. И румийцы дрогнули, начали пятиться. И у них, оказывается, имелся свой предел.
Глава 22
Достаточно быстро удалось добраться до охранной дружины, увлеченно занимающейся добиванием манипулы триариев. Построение в 'черепаху' мало ей помогло. Нашими людьми овладело воодушевление победителей. На румийцев же, наоборот, навалилось отчаяние побежденных. Тем не менее, они не бежали. Да и куда им было бежать? Они гибли, стараясь утащить за собой в аид побольше своих врагов. И им это удавалось. Во всяком случае, видно было, что дружина заметно уменьшилась в числе.
Мы остановились метрах в пятидесяти от сражающихся, и я дал команду трубачу играть сбор. Подействовало это не сразу — дружинники вошли в раж. Но, мало по малу, народ стал приходить в себя, а железная дисциплина, культивируемая нами в личной гвардии, гнала их под развевающееся знамя, которым активно размахивал Андрокл, заменивший погибшего знаменосца.
В течение пяти минут собрались все. Все, кто уцелел. Таковых набралось не более трех сотен. Да, румийцы продавали свои жизни недешево. С полсотни триариев из недобитой манипулы, получившие короткую отсрочку у смерти, с не верящим удивлением смотрели на отступившего врага. Но меня они уже не интересовали. Ими найдется, кому заняться.
Я посмотрел в направлении замка Черного Властелина. Путь к нему теперь никто не преграждал. Румийская пехота осталась позади. Там ее медленно, но верно охватывали с флангов, теснили с тыла, и вскоре, наверняка она окажется в кольце, повторив печально знаменитую судьбу римлян при Каннах. Конница румийцев слева была разбита и отступала вглубь долины, обходя замок слева. Конница на правом фланге пока держалась, но и ей, похоже, недолго осталось. Какие-то разрозненные всадники метались на нашем пути, но ими можно пренебречь, имея в виду наше численное преимущество. Где-то еще должен был быть румийский военачальник, руководящий сражением со своей свитой, но я его пока не видел. Да и бог с ним — не мешает и ладно. Как только последний дружинник присоединился к нам, я ткнул указующим перстом в чернеющий вдали замок и воскликнул, добавив в голос пафоса:
— Вот оно логово темного бога! Разорим его! Уничтожим его гнусного хозяина! Освободим людей от векового страха!
Ответом мне послужил восторженный рев дружинников, и секунду спустя, мы уже мчались в сторону замка. Ну, насчет 'мчались' я, конечно, погорячился. Ехали легкой рысью — коней в полном доспехе быстро не погонишь, об этом я уже говорил выше. Тем не менее, минут через десять такой 'скачки', наш отряд оказался перед опущенным подъемным мостом ворот замка, миновав перед этим вырубленную прямо в камне холма, идущую вверх в виде серпантина, не широкую дорогу. Я затолкал поглубже, рвущееся наружу отчаяние, — сейчас главное месть, а горевать буду потом, если останусь жив.
К этому времени я со свитой возглавил и несколько опередил наших людей, но перед мостом мы невольно попридержали коней — уж слишком мрачным источающим угрозу был здешний пейзажик. Черный камень холма плавно переходил в черный без каких-либо следов известкового раствора камень стен замка. Подъемный мост, правда, оказался деревянным, но тоже покрашенным черной краской. По бокам моста сидели скульптуры каких-то жутких тварей — драконоподобных жаб, или жабоподобных драконов. За мостом чернели проемом, настежь распахнутые ворота. Из проема буквально веяло жутью.
Даже на Воронка все это произвело впечатление: жеребец без какой-либо команды с моей стороны встал перед мостом. За мной столпились воины тоже явно изрядно подрастерявшие боевой пыл. Я тряхнул головой, обернулся назад, крикнул:
— Что замялись?! Страшно?! Не ссать парни! За мной! — и попытался направить своего скакуна через мост.
Не тут-то было! Жеребец ступать на доски моста отказался категорически. Он плясал на его краю, взвивался на дыбы, жалобно ржал, но дальше не шел. На все мои уговоры и понукания Воронок не реагировал, только косился круглым от ужаса глазом в сторону разверстых ворот.
Я спрыгнул с седла, бросил повод подскочившему сигнальщику, подошел к столпившейся позади меня свите, сказал зло:
— Слазь, лошади туда не пойдут. Придется дальше пёхом.
Хегни и Туробой спешились, подошли ко мне. Мгновение спустя, к ним присоединились девчонки и Андрокл.
— Спешивай людей, — приказал я моему воеводе.
Тот кивнул, крикнул протяжно:
— Спешиться!
Дружинники покинули седла. Коноводы хватали волнующихся лошадей под уздцы, пытались увести их подальше от страшных ворот. Не сразу, но им это удалось. Спешенные воины собрались позади нас. Молча. Ни острого словца, ни шуток, ни ругательств. Тоже проняло.
— Чем дольше будем стоять, тем будет хуже, — сказал я, скорее для себя. Обернулся к воинам, крикнул. — Кто не трус, за мной! — и решительно ступил на доски моста, обнажив меч и прикрывшись щитом.
Дошел до середины моста. Стоило мне это продвижение неимоверного напряжения нервов и мышц — словно я продирался через какую-то жутко вязкую среду. Все прошло, как только я преодолел мост и ступил на камни вымостки маленькой площадки перед воротами. Уф! Вот уж действительно — словно гора с плеч. И чего пугало? Ворота, как ворота. Ну, темно там внутри, ну и что? Чего же так било по нервам на мосту и перед ним? Инфразвук какой-то? Магия? Скорее, последнее.
Оглянулся. По мосту, нагибаясь вперед, словно преодолевая порывы ураганного ветра, шли Туробой и Хегни. Молодцы мужики! Ага! Вот и девчонки пошли. Их догнал, а потом и обогнал Андрокл. Ай да гречонок! Молодец! За этими троими, чуть погодя, двинулись воины. Группами по три-четыре-пять человек, подпирая друг друга щитами, словно при наступлении на противника. Я подошел вплотную к воротам, всмотрелся в черноту входа. Позади встал Хегни и Туробой.
Интересно. Ворота должны открываться в замковый двор. Мы же его видели, когда летали позавчера сюда на разведку. Хоть из осторожности не опускались слишком низко, но это рассмотреть было не сложно. А сейчас ничего не видно — чернота. Закрыты внутренние створки? Но башня не слишком толстая, я бы их рассмотрел, а тут просто чернота, словно вход в какую-то пещеру. Ладно, чего гадать. Надо просто пойти и посмотреть.
Я, снова прикрывшись щитом, решительно шагнул в темноту проема. И тут вежливо, но решительно был остановлен Туробоем
— Позволь мне пойти первым, господин, — буркнул он.
Я глянул на великана, потом в проем, опять на него. Подумал: если с ним что-то случится у меня будет время подготовится к сюрпризам и вытащить своего телохранителя из беды. Кивнул.
— Иди.
Туробой сделал несколько шагов в проем ворот и вдруг исчез. Его не поглотила тьма, для этого он углубился недостаточно далеко, да и скрывался с глаз он бы постепенно. А тут просто исчез, словно его мгновенно проглотило нечто, скрывающееся в этой угольной тьме. Я вздрогнул и помимо воли шагнул следом. Но тут из темноты раздался спокойный голос Туробоя
— Все в порядке, господин. Я уже во дворе замка. Можно идти.
Успокаивая бешено забившееся было сердце, я сделал еще несколько шагов и в глаза мне ударил дневной свет. Впереди из тьмы словно вынырнул проем, ведущий в замковый двор. Там во дворе стоял и махал приглашающе рукой с зажатым в ней мечом Туробой. Уже спокойно без напряжения нервов я прошел остаток арки ворот и вышел на открытое место. Огляделся.
