— Ты, что... — начал я возмущенно.
— Именно, — кивнул Андрюха. — Я создал тебя. А кого еще я должен был создавать, если не своего лучшего друга? И здесь отсутствие у модели памяти меня вполне устраивало, сам понимаешь. На твое создание ушло гораздо меньше времени — уже имелся опыт. Да и знал и помнил я тебя гораздо лучше, чем Ирку — сколько лет вместе бое о бок.
Андрей замолчал, хлебнул еще. Застыл на какое-то время, глядя пустыми глазами в пространство. Потом встрепенулся, усмехнулся невесело, продолжил рассказ:
— Все перипетии наших тогдашних взаимоотношений я тебе пересказывать не буду — долго и сложно, сам во всем тогда происходившем толком не разобрался.
— И куда же делся я здешний? — с трудом расцепив зубы, спросил я.
— Погиб, — коротко ответил мой бывший друг.
Почему-то расспрашивать о подробностях случившегося у меня желания не возникло.
— Кстати, Ирка, которую я здесь только что убил, тоже не та первозданная Ирка, — добавил Андрей. — Но об этом чуть позже. Теперь надо было заселить созданный мной мир людьми. И тут тоже имелись свои сложности. Сам понимаешь, если бы я начал штамповать здешних жителей по одному, это заняло бы бесконечно долгое время, потому решил действовать по тому же принципу, что и с созданием биоценозов. И, знаешь, получилось почти сразу. Возникали государства с населением, историей, которую они помнили, взаимосвязями, страстями и всем прочим. В общем, лучше не пожелаешь.
За основу решил взять эпоху поздней античности. В Европе — Римская империя. Ну, не совсем в точности — копировать один в один не захотелось даже название. В междуречье, что-то вроде Вавилонского царства, Египет, понятно. Ну и так далее: Индия, Китай, Степь... Воспроизводил, насколько помнил, но с вариациями. Язык везде оставил русский. Хоть и знаю неплохо еще английский, но решил не путаться.
— Как же в Египте негры оказались? Да и в Малой Азии? — не удержался я от вопроса.
— Это случилось уже позднее. Я же позволил миру развиваться по своим законам. Вот и пришли чернокожие завоеватели. Где-то я вмешивался, приняв ипостась Черного Властелина, где-то оставлял ситуацию развиваться, как есть. Стало не скучно, — новый глоток из кубка. — На какое-то время. Но потом, после гибели твоего двойника и Ирки... Начала мучать ностальгия. Я даже попробовал смоделировать наш город, на специально для этого созданном острове в Атлантическом океане. Но, почему-то получился голимый картон, и я уничтожил это безобразие. Потом была еще одна Ирка и еще один ты, а к вам в придачу Валентина. И опять!
Лицо Андрюхи исказила злоба, но он провел ладонями ото лба к подбородку, и словно стер неприятную гримасу.
— Что-опять-то? — вкрадчиво спросил я.
Андрей оперся подбородком о сплетенные пальцы рук, печально посмотрел на меня, спросил:
— Ты, действительно, хочешь это знать?
Я кивнул.
— Расскажу, — после паузы сказал Андрюха. — Но чуть позже. Я еще не закончил свою исповедь.
Новая порция вина, булькая, полилась в кубок.
— От тоски я продолжил попытки выбраться из этого чертова мира, — продолжил бывший друг свой рассказ. — Забыл сказать, такие попытки я предпринимал с самого начала — домой хотелось, сам понимаешь. Но ничего из этого не получилось, и я это дело забросил. Кстати, относительно природы мира, в котором я оказался. Долго думал, что же это такое. Предполагал даже, что это затянувшийся предсмертный бред. Но слишком тут все было реально. Да и потом, когда начал попытки выбраться отсюда, понял, что мир мой вполне реален. Скорее всего, мы имеем дело с каким-то отнорком нашего большого мира. Совсем небольшим отнорком, чем-то вроде маленького пенного пузырька. Как-то я сюда попал и наполнил его содержанием, а вот выбраться... Выбраться отсюда сложно. Наверное, невозможно, хотя...
Давай расскажу о своих попытках. Тем более, наверняка и тебе будет это интересно — ты, наверное, тоже не жаждешь провести здесь остаток жизни? Так вот, единственное место, соединяющее наш большой мир и здешний малый, это священный колодец. Я назвал его сенотом, по аналогии со священным колодцем жрецов Майя. Ты тоже? Ну, это не мудрено — одни книжки читали. Возник этот колодец сам по себе, без какого-либо моего вмешательства. Должно быть, появился, как только я создал землю. Спросишь, как я его обнаружил? Совершенно случайно, но и не обнаружить, наверное, не мог. Видишь ли, от него очень сильно фонит. Что я понимаю под этим словом? Трудно объяснить. Видишь ли, ко всему мной созданному здесь у меня имеется чувство 'своего'. По-другому сказать не могу — мое и все. А вот от этого колодца и, кстати, всего пространства, находящегося за оболочкой моего мира исходит аура чужого, словно холодом веет. Примерно так. Почуял я этот колодец во время очередного облета недавно созданных племен славов. Заинтересовался, спустился. Оказалось, что в отношении этого колодца у здешних жителей уже сформировался культ. Ну, пересказывать его суть не буду — ты и так все знаешь.
— Я заинтересовался и начал исследования. Изучал колодец с помощью, как бы сказать, — Андрей пощелкал пальцами. — Наверное, ближайшая аналогия — это астральное тело наших земных эзотерических практик. Так вот, выпуская из себя это самое астральное тело, или, если хочешь, бестелесный дух, я могу с быстротой мысли перемещаться по своему миру и даже бывать в нескольких его местах одновременно. Могу, даже, создавать в этом другом месте физическое тело любого обличия и управлять им. Собственно, Черный властелин, который противостоял нам во время сражения, типичный тому пример.
Но я отвлекся. Итак, я запустил этого моего бестелесного посланника вглубь колодца. На дне его обнаружил узкий нисходящий тоннель, ведущий в огромную пещеру, доверху наполненную водой. В пещере имелось течение. Против него я и поплыл, если можно так сказать. Затрудняюсь в оценке расстояния, которое пришлось преодолеть, но, к своей не малой радости, в конце концов, я добрался до выхода. Выход этот представлял собой ту самую пещеру на дне озера, в которую меня затянуло течением.
Представляешь мою радость? Вот он родной мир! И не так уж до него далеко. Но все оказалось сложнее. Ведь, чтобы добраться до выхода из пещеры, надо проплыть под водой энное количество сотен метров, а возможно это расстояние следует измерять в километрах. Но, главное, — чем дышать при этом? Акваланг мой исчез в момент перемещения в этот мир, гидрокостюм, кстати, тоже. Предположил, что акваланг может валяться на дне пещеры, находящейся сразу под колодцем. Нырнул туда в виде бестелесного духа. Глубоко там оказалось, кстати. Метров двести по моим прикидкам. Акваланг, действительно, оказался там, целехонький. Но, как говорится, близок локоть, да не укусишь. В моем мире я имел неограниченные возможности. В том числе мог находиться под водой сколь угодно долго без всяких дыхательных устройств, но пещера под колодцем уже, видимо, не являлась моим миром, а принадлежала миру земному. Потому там я сразу становился обычным человеком со всеми свойственными человеку слабостями. Я честно пытался нырнуть в пещеру. Пока находился в колодце и вертикальном тоннеле под ним, никаких признаков удушья не возникало, но стоило проникнуть в пещеру...
Андрей махнул рукой, отхлебнул вина.
— Потом я попытался изобразить финт ушами, — продолжил он свой рассказ. — Создал акваланг. Это оказалось, в общем, не сложно, я же прекрасно представлял его устройство. Акваланг оказался вполне рабочим — я проверил в ближайшем водоеме. Но... Но стоило мне протиснуться через узкий вертикальный тоннель и оказаться в пещере, как акваланг просто исчез и мне пришлось срочно возвращаться обратно. Потом пробовал еще много чего. К примеру, пытался достать акваланг, создав с помощью своего бестелесного духа квазитело на дне пещеры рядом с вожделенным дыхательным прибором. Но если в моем мире такое получалось без проблем, то в пещере номер не прошел — там я мог пребывать только бестелесно. Пробовал самое простое — веревку с крюком, которую пытался опустить через колодец в пещеру. Догадываешься, что получилось? Правильно: веревка исчезала, как только попадала в пещеру. В общем, все созданное мной в этом мире, в нашем существовать не может.
Кстати, и мое астральное тело могло проникнуть в земной мир только до нашего озера. Оно могло выйти из пещеры и передвигаться в пределах озерных берегов. Под водой. Исключительно. На сушу хода не было.
И вот я увидел в водах озера тебя. Представляешь мой восторг!? Но ты не торопился заняться моими поисками, и я побоялся, что до пещеры ты можешь так и не добраться. Потому я явил тебе сон. Оказывается, я мог проникать в твое сознание даже там, на Земле. Ну, так, слегка. Помнишь такое?
Я кивнул.
— В общем, у меня получилось, — удовлетворенно кивнул Андрей мне в ответ. — Ты добрался-таки до пещеры, был благополучно подхвачен течением (безо всякого моего вмешательства, кстати — в земные дела, в физическом плане, я вмешаться не могу) и попал сюда ко мне.
Наверное, можно было встретить тебя на пороге моего мира без всяких заморочек, просто с распростертыми объятиями. Я, надо сказать, с трудом удержался от этого. Но удержался. Почему? Все просто. Если помнишь, расстались мы не по-хорошему. Честно сказать, просто побоялся, что ты плюнешь мне в лицо.
— Стоило тебя для этого искать, — выдал я ответную реплику.
— Тоже верно, — снова обрадовался моим словам Андрей. — Но сомнения, все же, имелись. Ну и, опять-таки, захотелось посмотреть, как ты поведешь себя в такой необычной ситуации. Скажу откровенно, хотелось понять, чего ты стоишь. Ты же всегда был лидером в нашем дуэте. Наверное, было в этом моем решении что-то подленькое. Каюсь.
Андрюха склонил голову. Потом выпрямился, глянул на меня, сказал:
— Но ты вел себя в высшей степени достойно. Не знаю, мог бы я держаться так же. Так что лидером ты был по праву. Хотя, — он усмехнулся, — я подбросил тебе кучу ништяков. Цени...
— Оценил, — кивнул я серьезно.
— Так, или иначе, коль получился такой вот спектакль, нужно было его достойно завершить. Вот я и старался. На заключительном этапе, правда, не выдержал — подключился сам.
— И каковы же твои планы на меня в дальнейшем? — задал я уже давно напрашивающийся вопрос.
— Планы? — удивленно глянул на меня Андрей. — Какие могут быть планы? Просто будем жить вместе в этом мире. Дружить, по-прежнему, надеюсь. Пытаться вернуться обратно на землю. Может в две головы чего-то и сообразим. Если не получится, постараемся извлечь из этого мира максимум удовольствий. Я сделаю тебя таким же всемогущим, как я сам. Ну, почти... На всякий случай.
Он хитро улыбнулся.
— Вот так вот? — усмехнулся я. — Почти... А когда ты вернешь мне моих друзей и Ирку?
Андрей заметно смутился. Сделал пару глотков из кубка. Прокашлялся. Ответил:
— Знаешь, тут есть некоторые нюансы. Я, прежде чем сделаю это, должен тебя предупредить...
— Рассказывай, — внутренне ощетинился я.
— Видишь ли, — начал Андрей. — Как я уже сказал, Ирка, которую ты здесь встретил, уже не первая, так сказать, модель. Даже не вторая и не третья. И это я не считаю тех, которых наклепал, когда экспериментировал над ее созданием.
— И куда же делись первые 'модели', если пользоваться твоей терминологией? — я просто не мог не спросить.
Андрей посмотрел на меня внезапно потяжелевшим взглядом, спросил:
— Ты уверен, что хочешь это знать?
Я пожал плечами.
— Ты же говоришь, что мы вновь должны стать друзьями. А между друзьями не должно оставаться недоговоренностей.
— Не факт, — буркнул Андрей. — Но, если ты настаиваешь, изволь.
Он смочил горло вином. Продолжил.
— Если говорить коротко, то все предыдущие Ирки погибли. Но ведь ты не удовлетворишься таким ответом? Захочешь узнать подробности?
Я молча кивнул.
— Что ж, слушай. Хотя, если честно, рассказывать тебе об этом не входило в мои планы. Но — проговорился. Проклятое вино.
Он недовольно заглянул в почти пустой кубок, поставил на стол, долил из кувшина до полного. Отхлебнул, удовлетворенно крякнул. Посмотрел на меня несколько расфокусировавшимся взглядом — вино и впрямь действовало.
— Хочешь знать — изволь, — повторил Андрей. Так вот, после создания первой Ирки я, как уже говорил, создал твоего двойника. Двойника, конечно, условного в плане личности. Несмотря на то, что знал я тебя вроде бы как облупленного, аутентичности все же не получалось. Это был ты и не ты. Но в главном все же — ты. Ты стал моим другом, как и на Земле. Ирка тоже была не совсем та Ирка. Даже более 'не совсем', чем ты. И, тем не менее, я, видимо, сделал вас достаточно близкими к оригиналам.
Андрей прервал рассказ и сделал несколько крупных глотков вина. Было заметно, что он изрядно взволнован воспоминаниями.
— Настолько близкими, — продолжил он, откашлявшись, что вы, в конце концов, влюбились в друг друга.
Он замолчал. Опустил голову. Посидел так какое-то время. Потом поднял голову, глянул на меня далеко не дружелюбным взглядом. Снова заговорил:
— Какое-то время вы пытались скрывать от меня свои свидания. Но я же вездесущ и всезнающ, — Андрей невесело усмехнулся. — Довольно быстро я все узнал, подкараулил вас во время очередной встречи и убил.
Он глотнул из кубка, поперхнулся и раскашлялся.
— Вот так просто — взял и убил? — счел нужным переспросить я.
— Ну, почему же — просто. Смерть их была вовсе даже не простой, но об этом я тебе точно рассказывать не буду.
Андрей прикрыл глаза. Губы его подергивались, как в детстве, когда он бывал чем-то очень сильно возбужден, или расстроен.
Меня же вновь затопила ярость, которая в ходе Андрюхиной исповеди, как-то было поугасла. Из глубин сознания наружу рванулся 'Я-второй'. Неимоверным усилием воли удержал его внутри, не дал завладеть телом — рано, рано! Тоже прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Когда открыл глаза, увидел, что на меня пристально смотрит Андрей. С подозрительным таким прищуром. Я ответил ему ненавидящим взглядом — чего прятаться, не дурак же, все рано поймет мои чувства.
— Я же говорил — не надо было рассказывать, — как-то меланхолично произнес он. — Многие знания — многие печали...
— И, тем не менее, давай их умножим, — почти спокойно сказал я в ответ. — Рассказывай про остальных моих и Иркиных двойников.
— Ну, если ты так хочешь... Вот только не повредило бы это нашей дальнейшей дружбе.
Он еще мечтает о дружбе!? Совсем идиот? Нет, скорее тут виновато выпитое вино. Не был бы пьян, не стал бы вообще заикаться о существовании наших двойников. Действует вино, действует. Соображать мой бывший друг стал совсем плохо. В слух же сказал коротко:
— Рассказывай!
— Ну, как знаешь. Да и к лучшему — исповедь, так исповедь.
Он глотнул из кубка, поморщился, отодвинул сосуд, пожаловался:
— Больше не лезет. В ушах плещется. Скоро наружу запросится. Но, думаю, до этого момента успею дорассказать. Недолго осталось. Ладно, слушай. Вторая попытка оказалась не лучше первой. Хоть я и старался при вашем создании по максимуму внушить вам антипатию друг к другу и симпатию ко мне. Увы! Все сложилось в точности так же. На этот раз смерть двойников была легкой — от расстройства я их просто развеял на атомы. При третьей попытке поступил хитрее. Создал еще и Валентину. Попытался ей внушить любовь к тебе, а тебе к ней. С Валькой все получилось. Хотя... Хотя и тогда на Земле она была к тебе неравнодушна. Я это чувствовал и бесился. Просто она не хотела мешать подруге, вот ничем свою симпатию и не проявляла. Почти... В итоге я получил двух влюбленных в тебя девиц, представляешь!
