Теперь уже я нервничал. Мысль, что следующим лектором будет Надя, не добавляла оптимизма.
Ладно, сколь веревочке не виться... Набрав полную грудь воздуха, я шагнул вперед.
— Где ты был?
— Там, — невнятно ответил я.
— Ты знаешь, что к нам милиция приходила?! Два раза уже! Тебя ищут! — наседала сестренка. — Знаешь, как мама плачет?!!
И тут же сунула мне тряпки:
— На. Одевайся!
Так-с, милиционеры приволокли мою одежду.
— Надь, я вообще-то не мерзну...
— Одевайся!!!
Ух, как громко. Больше не споря, я поспешно натянул заготовленные шмотки.
— Ну где ты лазишь? — всхлипнув, спросила Надька. Ты хоть понимаешь, как мы все волнуемся?
— Понимаю, — мягко, неожиданно ласково, даже для самого себя, ответил я. — Знаешь что, ты сейчас сбегай домой, скажи, что я пришел, что мы погуляем, чтоб не волновались за тебя, — а я подожду.
Она вытерла слезы:
— Точно подождешь?
— А куда я денусь? — я натянуто рассмеялся. — Иди давай!
— Пошли со мной. Знаешь, как родители волнуются...
— Нет, Надь, — я даже отступил назад. — Ты извини, но с родителями я сейчас разговаривать не буду. Уж лучше ты им передашь.... Скажи, что все нормально. Через пару дней приду и все объясню.
Она пристально посмотрела на меня. Ушла.
Вернулась довольно быстро — уже через несколько минут. Не одна. Пока она яростно спорили с папой на лестнице, я пробежался до соседнего подъезда, где и притаился за раскрытой дверью. Выйдя на середину улицы, отец огляделся, нерадивого отрока не увидел. В сердцах плюнул и ушел обратно.
Я осторожно выглянул из-за своего укрытия, помахал рукой. Надя приблизилась с каменным лицом. Чуть вздернув подбородок, поинтересовалась:
— Куда пойдем?
Я пожал плечами:
— Куда-нибудь. Куда хочешь.
— Пошли по Космическому проспекту? Улица освещенная и будки милицейские стоят.
Я не стал спорить:
— Пошли.
И тут же сделал первый шаг.
— Выкладывай, — заявила Надька, пристраиваясь рядом. — Где ты шарашился все это время?
Хм, кхе-кхе...
— По порядку? — зачем-то уточнил я.
— По порядку.
— Тогда.... Помнишь, как я утром в дом заходить не хотел, а потом спал весь день?
Ее лицо омрачилось:
— Помню. Ты вел себя по-свински.
Та-ак, что там отец Василий говорил насчет добрых дел?
— Надя, прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.
— Ха! Не прощу!
— Надя, прости. Пожалуйста, — для надежности я опустился на колени.
— Ты что? Вставай, — испуганно озираясь, она потянула меня вверх.
Я покорно поднялся.
— Простила?
— Простила. — буркнула она. — И что? При чем здесь то утро?
— Утро? Да, ты знаешь, все началось еще раньше — вечером.
Она тут же взъярилась:
— Ты что, издеваешься? Я тебе задала очень простой вопрос. И хочу получить на него простой ответ! Тебе все ясно?
— Да ясно...
— Чего ты мне мозги пудришь?! Отвечай тогда! Вожусь, как с маленьким ребенком! Утю-пусю! Сосочку дать?!
— Соску не надо, — увильнул я.
— Тогда говори нормально! Ну?
Мда, не умеешь плавать — не лезь на глубину.
— Ладно, скажу. — Я глубоко вдохнул. — Но учти: говорю абсолютную правду.
Надежда повела плечами:
— Посмотрим.
— Ладно. В общем, я теперь не человек.
Глава 15
Она на ходу развернулась. Влепила мне звонкую пощечину.
Моя сестра страшна в гневе — по-моему, я это уже говорил.
— Найди себе другую дуру: ей будешь сказки рассказывать!
— Я не рассказываю тебе сказки! — закричал я вслед стремительно удалявшейся сестре. — Да пошла ты! Даже дослушать не можешь...
Я грязно выругался.
Услышав такое, Надька притормозила. Развернулась. Подошла.
— Ну, давай — послушаю. Только извиниться не забудь сначала.
— Извини, — нехотя буркнул я.
Потом взял ее за руку, плавно шагнул вперед.
— Я правду тебе сказал: я — не человек. Точнее, не совсем обычный человек. Я... ну... могу больше, чем другие люди. Бегаю быстрее, прыгаю выше, сильнее стал...
Я покосился на сестренку. Та шла молча. Хмурится, противозина. Слушает.
— Я изменился. Даже есть не могу как раньше. В темноте лучше вижу, сильнее стал — ну, я уже говорил... У меня появились телепатические способности. Если захочу — прочитаю твои мысли. Хочешь проверить?
— Прочитай, — обронила она.
— Чтоб ты подавился, дурень толстый!
Ойкнув, она встала столбом.
— Насчет дурня я не согласен, — я угрожающе засопел. — И насчет толстого — тоже!
— Рассказывай дальше, — потребовала Надька, выходя из своего состояния. Взяла меня под руку, потянула за собой. Я не возражал.
— Расскажу, — пообещал я. — Но ведь нужно доказать, что и в остальном не вру. Кстати... а чего это я должен подавиться?
— Проехали! — радостно скалясь, объявила сестренка. — Это я пошутила.
— Ты не шути такими вещами. Оно, знаешь, сбыться может!
— Так и ты не ешь сейчас, — парировала она. — Рассказывай дальше!
— Лучше покажу!
Мы как раз проходили мимо рынка. Подведя ее к ограждению, я положил на одну из труб руку. Легонько сжал.
Убрал кисть, чтобы Надя могла полюбоваться на оставшиеся отметины.
— Ты как это сделал?!
— Молча. Смотри еще.
На этот раз я обхватил трубу всего двумя пальцами: большим и указательным. Напрягся, давя изо всех сил. Труба медленно прогнулась вовнутрь... еще... мои пальцы коснулись друг друга.
Почти коснулись: не могла же испариться смятая полоска металла.
Надя стояла с широко открытыми глазами и, по-моему, с почти полной пустотой в голове
— Не соврал, как видишь. Ладно, пошли дальше.
Я ласково обнял сестренку за плечи.
— Куда пойдем? Еще чего-нибудь поломать? — отстраненно полюбопытствовала она.
— Почему сразу поломать? — надулся я. — Можно подумать, я тут местный ломатель-крушитель. Просто показал тебе, чтобы понятно было... а ты сразу — "ломать"! Что, из подъезда выхожу и лавочки переворачиваю, что ли?
— Нет, не переворачиваешь! — она почему-то раскраснелась. — Но можно было свою силу по-другому показывать. Вон камень лежит, — она протянула к нему руку. — Сожми в кулаке — чтоб песок посыпался! Сможешь?
— Не знаю... — честно ответил я, взвешивая булыжник в руке. — Попытаться могу...
Камень не поддавался. Пришлось обхватить его двумя руками... Зажать между колен...
— Кешка, хватит! — не выдержала Надя, беспокойно наблюдавшая за моими манипуляциями. — У тебя уже лицо напряглось всё! Хватит, я пошутила! Ну, Кешенька, пожалуйста!
Выпрямившись, я с силой бросил камень перед собой. Он раскололся. Осколки разлетелись в разные стороны. Один ударил меня по голени, другой — просвистел мимо Надиного бедра.
— Дурак... — шепотом сказала она. — А если б убило?
— Так не убило же, — неуверенно возразил я, приседая на корточки и растирая ушибленное место. — Ну, виноват, виноват, прости.
— Ты что? — испугалась она. — Ходить можешь?
— Могу.
Морщась, я встал. Прихрамывая, сделал несколько пробных шагов. Ничего, пройдет.
— Сила есть — ума не надо, — прокомментировала сестренка.
— Тише едешь — дальше будешь, — ответил я. Не то чтоб умную вещь сказал, просто в голову больше ничего не пришло.
— Во-во, сначала думать надо, — согласилась Надюха. — Чтоб потом не охать, не ахать... не хромать, — добавила она, поразмыслив.
Я решил не отвечать на ее мелкие нападки. В конце концов, это я — старший брат. И мы оба это знаем.
— Дальше рассказывать?
— А я тебе запрещаю? — удивилась Надька.
Вот ведь фунтик! Никогда не уступит!
— У меня есть и слабые стороны: я не выношу солнечный свет. Больше того: каждый раз, когда наступает день, я впадаю в кому.
— Как это? — растерялась сестренка.
— Ну... вроде как сплю и не могу проснуться. Хоть забудись!
— А тебя кто-нибудь будил?
— Да ну тебя! — разозлился я. — Могу вообще ничего не рассказывать!
— Нет-нет, продолжай, — она покрепче ухватилась за руку. — Я буду молчать.
Я глубоко вздохнул. На чем же я там остановился?..
— Еще я не могу питаться, как нормальные люди. Я...
Надо было сказать ей — никак не решался. Не получалось — и все тут. Не каждый день признаешься в таких вещах.
— Что — ты? — не выдержала Надя.
— Помнишь, я говорил, что спас тебя?
— Да, — она оживилась. — Но толком ничего так и не рассказал.
— Тебе сказали, в каком состоянии ты была доставлена в больницу?
— Они сами не знают, что со мной случилось. Меня спрашивали. А я — не помню ничего.
— Ты в курсе, что тебе сделали вливание крови?
— Да. А в чем дело? Говори!
— ...Твою кровь — выпили. Поэтому ее было так мало.
— Кто... — она зябко поежилась. — Кто выпил?
— Пообещай не злиться.
— Чего??
— Пообещай не злиться.
— Ну, обещаю.
— Пообещай, что поверишь мне.
— А вдруг не поверю? Откуда я знаю, что ты мне скажешь?
— Я скажу правду. Обещаешь поверить?
— Посмотрим. Ну, чего ты пристал? Хорошо, я постараюсь поверить.
— Тебя укусил вампир.
— Да? А тебя никто не укусил?
Ага... попробуй признайся...
— Тебя спрашивали о священнике, который был рядом?
— Да! — она снова встрепенулась. — Мне говорили, что он меня спас. Так что произошло? Говори уже!
— Вместе с этим священником мы убили вампира. Того самого, что по дороге в морг рассыпался в пыль. Слышала про это?
Она была не в курсе. Ну и ладно: меньше знаешь — крепче спишь.
— Этот же вампир однажды напал и на меня. Только вместо того, чтобы убить, сделал меня таким же, как он сам — вампиром. Я перестал быть человеком. Не смог больше питаться как все: мне требовалась кровь. Поэтому я накуролесил в больницах — милиция из-за этого ищет. Поэтому я так странно вел себя последнее время.
— Хорошо, — задумчиво протянула Надя. — Кеша, ты знаешь, а милиция тебя больше не ищет. Они пришли тогда, поговорили с родителями и сказали, что ты ни в чем не виноват; что это какая-то ошибка. Кеш, пошли домой, а?
— Нет, не стоит пока: ты там родителей подготовь — тогда и приду.
— Кеша, я их уже подготовила. Пойдем! Знаешь, сколько там в холодильнике крови? Мы для тебя приготовили. Вот, думаем, придет Кешка, откроет холодильник и ка-ак обрадуется! Пошли, — она умоляюще заглянула в мои глаза.
Я молчал, смутно подозревая подвох. Что она задумала? Не в самом же деле забили весь холодильник пакетами с кровью?
— По-твоему, я псих?
— Нет, Кешка, нет! Что ты?! — заторопилась она, чем окончательно развеяла мои сомнения. Для очистки совести я заглянул в ее мозг. Совесть очистилась бесповоротно.
— Врешь. Помнишь, я говорил, что могу мысли читать? Если есть желание, могу процитировать слово в слово: ...а вдруг и впрямь сможет. Ой, и правда чи... Кешка, перестань!
— Кешка, перестань! — завопила она на всю улицу.
— Перестал, — недовольно буркнул я. — Перестал уже. Чего орать-то?
— А нечего лезть куда не просят!
— Больше не буду, — пообещал я. — А хочешь, покажу, как вампиры отлавливают своих жертв?
— Не надо...
Но я уже начал действовать. Короткое волевое усилие и она, с потухшими глазами, покорно побрела в указанном направлении. Метров через десять я остановил ее, поцеловал в шею. Потом отошел в сторону, освободил...
Она сонно повела вокруг глазами. Заметив меня, вздрогнула.
— Потрогай шею. Вот здесь, — я показал где.
Она подняла руку, провела пальцами по указанному месту. Нащупав мокрое пятно, недоуменно взглянула на кисть.
— Слюна, — коротко пояснил я. — А могла быть кровь. Твоя кровь. Теперь поняла, как ты с остановки вдруг попала в больницу? Кстати, с подружкой своей виделась?
— Нет... Я хочу домой...
Надя выглядела опустошенной, донельзя усталой и — испуганной. Зря я столько на нее вывалил: надо было потихоньку, осторожно.
— Ладно, пошли.
Она шла чуть впереди, подавленно глядя перед собой. Я молчал: захочет поговорить — сама скажет.
— И что, ты тоже пьешь кровь людей?
Я невольно улыбнулся. Сказал с некоторой гордостью:
— Нет, не пью. То есть пью — но не живых людей. Тьфу! Помнишь донорские пакеты, из-за которых все закрутилось?
Она согласно кивнула.
— Вот их-то я и... употреблял. Пока не обнаружил, что тобой хотят полакомиться. Вчера я действительно убил не-человека, выпил его.... Познакомься: Скиба Иннокентий Михайлович — гроза и убийца вампиров.
Вопреки надеждам, она не засмеялась. Даже не улыбнулась. Да и мне, признаться, было не до смеха:
— Что маме с папой скажешь?
— Не знаю.... Скажу, что ты теперь пьешь кровь и гнешь пальцами металлические трубы. Может, сделают вид, что поверили...
— Скажи, что я сотрудник секретного подразделения ФСБ, где из меня делают супермена.
— Кеша, — она горько взглянула на меня, — оно им надо? Им нужен сын, а не подопытный кролик из ФСБ!
— Тогда я не знаю, что тебе говорить, — сдался я. — Сама придумай чего-нибудь.
— И я не знаю...
Я снова обнял ее за плечи:
— Говори, что хочешь. Скажи, на днях придет и подробно расскажет про свое ФСБ...
Глава 16
Когда по небосклону пошли разноцветные волны, я метнулся в домик и зарылся под обдавшую меня пылью циновку. На противоположной стороне комнаты, сжавшись в комочек, скрючился Харб.
С легкостью пройдя сквозь гнилую крышу, помещение залили волны обжигающего света. Словно солнце оказалось здесь, хотя ему полагалось быть сейчас с другой стороны планеты. Может, я действительно ненадолго вызвал его? Признаться, я не особенно интересовался этим вопросом. Главное, что подчиняясь вызвавшей его Силе, белое пламя заливало равнину со всеми находящимися там вампирами. И я надеялся, что потом гнать меня будет некому.
В стороне завопил Харб. Охваченный пламенем, он катался по полу. Дико, пронзительно кричал. В отчаянии вскочил, стремясь выбежать за дверь, сделал пару шагов — и упал. Затих.
Вскоре сияние угасло. От бывшего попутчика осталась легкая кучка пепла. Я отделался легкими ожогами. Потратил большую часть своей Силы, но теперь уже некому будет со мной сражаться. Если погиб Харб, защищенный ветхой, но крышей, снаружи никого не осталось: застигнутые на бескрайней равнине вампиры были обречены.
Пошатываясь, я выбрался на крыльцо. Огляделся вокруг, выискивая врагов. Никого. Ветер несет почти невесомые частички пепла. Похоже, я все-таки победил. Победил. Теперь только Старейшие, объединившись, смогут выступить против меня. Но, пока они узнают, что произошло, я успею восстановить силы.
Спустившись с крыльца, я устало ступил на пепелище. Кто-то старался максимально ослабить меня. Сначала — пожаром, потом — схваткой. Что интересно, задумка почти удалась. А если бы этот умник предусмотрел мой жертвенный шаг, добился бы своего без особых усилий. Но противостоять мне было некому.
Некому? Сзади послышался шорох. Из-под крыльца выбрался заляпанный землей вампир. Его когда-то белые волосы, вымазавшись, склеились в серо-черные косички. Фаргел.
— Тебе не надоело? — поинтересовался я. — Я не хочу тебя убивать. Уходи, если хочешь.
