Сказка для злой мачехи проклятье сада роз

— Оставим эту тему, — решил тот, кого назвали Стражем, но под тяжелым взглядом собеседницы всё же скривил губы. — Ты ведь звала меня?

— Я? — сделала круглые глаза Молли. Не искренне, но весьма выразительно. — Неужели?!

— Прекрати, Тьма, — раздосадовано поморщился Страж. — Что тебе нужно?

Поза девушки стала чуть более расслабленной. Она откинулась назад, убрала руки со стола и положила их на колени.

— Мне нужна лазейка, — ответила она.

— Опять?! — воскликнул мужчина, растеряв свою надменность. — Мы уже создали тебе две! Сколько можно?!

— Столько, сколько нужно, — пожала плечами Молли. — Ты сам сказал — она заслужила вернуться домой.

Мужчина нахмурился.

— Да, она заслужила.

— Так верните её!

Страж зло глянул на собеседницу и сжал кулаки.

— Это не в нашей власти.

Молли презрительно фыркнула. Как и я. Если не можешь помочь, какой смысл сотрясать воздух.

— Тогда говори. Что ей нужно сделать?

Я насторожилась. Это ведь про меня, да?! Это я должна что-то сделать? Я внимательно слушаю. О-очень внимательно. Но Страж уклонился от ответа:

— Не понимаю, почему Ты не вернёшь её домой?

— Я сказала, — пальцы на коленях Тьмы раздраженно дернулись, — я связана условиями собственного договора.

— Что с этим договором не так? — Страж наклонился над столом. — Она не первая призванная в наш мир.

— Правильный ответ — не первая, — скривилась Молли, и следующий резкий жест показал, насколько Тьма раздражена этим фактом. Она дернула рукой и с кончиков ее пальцев сорвалась дымка. Она зависла в воздухе над столом, после чего превратилась в плоскую чёрную пентаграмму, почти такую же, как у меня на руке. Я попыталась разобрать, что в ней написано, но текст поплыл перед глазами, а Молли как-то подозрительно усмехнулась, неожиданно посмотрев прямо на меня. Я вздрогнула. Она видит меня? Или знала, что так и будет? Вот, Тьма!

Я взглянула на Стража, но тот меня не видел. Он внимательно вчитывался в строчки договора, при этом хмурился, приподнимал брови и, наконец, весело фыркнул:

— Удивительно! Кто до этого додумался? Я пожму ему руку.

— Ей, — снисходительно поправила Тьма. — Ты не дочитал до конца.

Страж с серьёзным лицом прочёл что-то в пентаграмме и помрачнел.

— Она? Снова? Мы думали, она мертва.

— Она самая, — кивнула Молли и с неприкрытым восхищением хмыкнула. — Смышлёная мерзавка. Обвела меня вокруг пальца.

Мужчина стукнул по столу кулаком.

— И нас.

— Говори, Страж, — напомнила Тьма. — Что призванной нужно сделать?

Мужчина задумался, даже глаза прикрыл.

— Пусть разбудит Аврору, — заговорил он глухо.

— Розгарден, — нахмурилась Молли, и заговорила так, словно решила попробовать на вкус каждое слово: — Проклятый город-сад. Ей туда не попасть. Розы реагируют на свет. Они убьют её.

— Я помогу, — открыл он глаза, и вдруг застыл, словно нажали на стоп-кадр.

Кухня подёрнулась чёрной дымкой.

— Достаточно, — спокойно сказала Тьма устами Молли.

Повернув голову, я непроизвольно дернулась — она смотрела прямо на меня.

— Ты поняла? — спросила она и, не ожидая ответа, продолжила: — Найди и разбуди Аврору. Проклятье — это её сон. Как только разбудишь Аврору, ты вернёшься назад.

Я проглотила вмиг набежавшую слюну и неуверенно кивнула.

— И еще кое-что. До сна я отправляла в Розгарден Палача. Кто-то в городе начал баловаться чёрной магией. У молоденьких ведьм на время похищали их молодость и красоту, но позже исчезали и сами девушки. Палач вернулся ни с чем, но оставил в городе Тень. Теперь это твоя задача. Найди Тень и выясни, кто нарушил равновесие.

Внутри у меня всё похолодело. Я не смогу! Я без магии! Я не справлюсь!

— Достаточно будет произнести его имя, — снисходительно усмехнулась Тьма. — Будь осторожна. Проклятые розы питаются светом. Кольцо защитит тебя от них, но всё же без надобности к цветам не прикасайся. Поняла?

Я энергично закивала.

— Хорошо. Удачи.

Если я надеялась, что Тьма скажет что-нибудь еще, то зря надеялась, не сказав больше ни слова, Тьма растворилась в воздухе, а я вернулась в дом Гарри. Однако голос продолжил нашёптывать мне, что шаманка, выслушав Перссона, наотрез отказалась отдавать кольцо, хотя тот и убеждал её, что спорить с Тьмой бесполезно, тогда хозяин гостиницы украл кольцо, а Страж Света подсказал Юран, где его искать. В результате шаманка переместилась к порталу и накинулась на меня. В агонии она призвала очень сильного духа, который и протащил меня путями неуспокоенных в проклятый город, минуя стену роз.

— Мама моя! — ошарашено выдохнула я, облокачиваясь на стол. — Ничего себе! И как мне теперь отсюда выбираться?

Невидимый и безголосый помощник напомнил, что для этого мне нужно найти и разбудить некую Аврору.

— Аврору? — нахмурилась я. — Кто такая Аврора? Розы. Сон, как проклятье..., — произнося мысли вслух, меня осенило: — Тьма-а! Неужели я похожа на прекрасного принца?! Как я буду будить спящую красавицу? Как, блин, вы это себе представляете?!

Впрочем, ответа я не ждала. Сев на скамью, я обвела взглядом разложенные передо мной вещи. Надо подогреть завтрак. Утром Гарри придёт голодный, кем бы он там ни был, надо собрать сумку... "Надо выйти во двор", — подумала я, и не заметила, как оказалась у двери. Толкнула дверь и...

...Снова проснулась наверху, укрытая плащом алхимика, но в платье. Я потрясла головой. Что это было?

— Госпожа ученица, завтрак готов, — заглянул в комнату Гарри, увидел, что я проснулась, и от чего-то разулыбался, тут же предложив: — Вам помочь спуститься?

— Я не ученица, — ворчливо буркнула я, — я помощница.

— Так это я э-э... — замялся он, робко протискиваясь в комнату.

— Перепутал, — подсказала я.

Продолжая улыбаться, мужчина закивал. Болезненно морщась, приподнялась на локте.

— Открой, пожалуйста, ставни. Здесь темно.

Когда тусклый свет проник в комнату, я встала, морщась от неприятных ощущений. Боль в спине не прошла, но на ногах я устояла и даже в глазах не потемнело. Неужели я выздоравливаю?! Посмотрела на притихшего мужчину и настороженно поинтересовалась:

— Что-то случилось?

— Ничего, госпожа у... помощница, — исправился Гарри.

— Тогда почему улыбаешься?

— Так это..., — глаза мужчины возбужденно забегали из стороны в сторону, — приходила.... Она.

— Она? — переспросила я, надеясь услышать что-нибудь о женщине, приходившей ночью.

— Она, — кивнул Гарри и расплылся в такой дебиловато-счастливой улыбке, что я на секунду испугалась за его психическое здоровье.

— Гарри с тобой всё в порядке? — подойдя ближе, коснулась я его предплечья.

Хозяин дома сделал несчастные глаза, заломив кустистые брови, но улыбаться не прекратил, от чего его лицо приобрело выражение натянутой радости: вроде бы и рад, но уже начинает понимать, что радоваться нечему.

— Можа простила? — жалобно спросил он меня.

Я оттянула уголки губ вниз.

— Понятия не имею.

Зря я это сказала. Выражение лица Гарри сразу стало несчастным, но он всё так же порывался помочь мне спуститься, но прежде мне нужно было привести себя в порядок, о чём я ему и сообщила:

— Гарри мне нужна вода. Тёплая.

— Зачем? — озадачился он.

— Умыться, — и пояснила для несведущего о моих утренних процедурах: — Понимаешь, я привыкла по утрам умываться и чистить зубы. Зубную щетку я не прошу, но тазик с тёплой водой хотела бы получить. Сделаешь?

— А завтрак?

— После.

— Как пожелаете, — развел руками мужчина и вышел из комнаты.

Ох, поспешила я с умыванием. Это я поняла, когда наклонившись над принесённой большой миской с теплой водой, у меня закружилась голова. А всё из-за того, что присесть на корточки мне не удалось. Как и в случае с травяным настоем, Гарри поставил миску на сундук. Обойдя его, я поняла, что миска находится на уровне моих коленей. Для того, чтобы умыться нужно было либо наклониться, либо присесть. Последнее не удалось по причине больной спины, а второе вызвало сильное головокружение, из-за которого я чуть не утопилась в миске.

— Ты что творишь?!! — выловили меня, позволили откашляться и отфыркаться от попавшей в дыхательные пути воды, после чего яростно встряхнули. — Жить надоело?!

— К-хе, к-хе... нет.

Меня рывком притянули к себе.

— Тогда, Тьма тебя забери, что ты делаешь?!

— У-умыться..., — просипела я, смотря в чёрные взбешенные глаза Эдварда, — хотела.

— Дура! — коротко резюмировал блондин.

Кто бы спорил?! Я не спорю. Стою, смотрю на него и не спорю. Сама виновата. Увидев на моём лице раскаянье, Эдвард перестал до боли сжимать мои предплечья, но не отпустил.

— Зачем? — устало спросил он.

— Что? — непонимающе захлопала я глазами.

— Зачем ты хотела умыться?

Я удивленно приподняла брови.

— Я грязная. У меня лицо чешется. И руки. От меня пахнет.

— Же-енщины, — закатив глаза, с тяжёлым вздохом протянул Эдвард и обращаясь ко мне: — Полегчало?

Кивнула.

— Да.

— Настолько, что потянуло на глупости?

Я отвела взгляд. Что могу я сказать? Да, потянуло. Я с подозрение покосилась на Эда. И в кого он такой умный?

— Сядь, — приказал он.

— Я...

Эдвард напрягся и повысил голос:

— Сядь, я сказал.

Это меня возмутило.

— Не кричи на меня!

Глаза алхимика недобро блеснули.

— Пока еще не кричу. Сядь, мне нужно посмотреть на твою спину.

Спорить не рискнула. Послушно уселась на постель, настороженно поглядывая на алхимика, который развел бурную деятельность. Сбегал вниз, наорал на Гарри за то, что не проследил за мной, пока я умываюсь, принёс еще одну миску с горячей водой, тряпку и мыльный корень, потом еще раз сбегал вниз, швырнул на постель сверток ткани и раздражённо потребовал:

— Повернись к окну и подними платье.

Я повернулась, а вот с поднятием платья вышла неувязочка — не смогла я этого сделать, спина не позволила.

— Поторапливайся. У меня нет времени с тобой возиться.

— Я не могу, — честно призналась я.

— Что? — желчно уточнил он. — Руки не поднять?

— Да. Спина...

— Надо же! — язвительно-ехидно воскликнул Эдвард. — А только что ты собиралась самостоятельно умыться.

— Не смешно.

— Я и не смеюсь, — сурово произнес алхимик. — Я говорю, что ты спешишь. Не знаю, куда и зачем, но этим ты вредишь самой себе. Пока твоё выздоровление только иллюзия.

Мысленно я с ним не согласилась, но вслух ничего не сказала. Пусть думает, что хочет. Эдвард же, поддержав меня за локоть, помог встать.

— Медленно подними руки вверх, — попросил он.

Я подчинилась, чем потревожила мышцы спины, которые отозвались тянущей болью и слабым прострелом в голову, но я стерпела. Бывало и хуже.

— Хватит, — остановил блондин. — Так и держи.

Он схватил за подол платья и дернул его вверх.

— Держи, — Эдвард сунул края ткани мне в обе ладони, а задрав рубашку и неприлично медленно поводя рукой по спине, хмыкнул: — Надо же, быстро...У тебя точно нет светлого дара?

— Нет. Но Мастер Ирон часто поит меня укрепляющими настоями, — не соврала я. Ирон действительно часто поит меня зельями. Не всегда укрепляющими, и не всегда действенными, но всегда с благими намерениями.

— Заметно. Что ж, можешь опускать.

Я отпустила подол, поправила платье и повернулась к блондину лицом. Было немножко стыдно, но я задавила свою природную стыдливость на корню. Нужно выбираться отсюда и как можно скорее. Не нравится мне поведение Эда, хоть убейте, не нравится. Пугает он меня.

— Сегодня мазать не буду, — заговорил Эдвард, когда ему надоело молча изучать моё лицо. — Приду завтра ближе к вечеру. Сядь, я помогу тебе умыться.

— Можно я сама?

На меня посмотрели как на... Ну, вы поняли. Я снова села на постель и постаралась отрешиться, думать о чём угодно, но не о том, как смотрит на меня этот алхимик: безотрывно, изучающе — всё время, пока мыл мои руки, лицо, шею, и делал это невыносимо бережно, от чего хотелось бежать отсюда без оглядки. Я не знаю почему, но Эдвард представлялся мне в образе огромного капкана, в который легко попасть, и невозможно выбраться, разве что через боль. Сам он никогда не отпустит, даже если ты будешь умолять его на коленях, даже если будешь умирать от тоски и одиночества — не отпустит, и будет нежен и ласков, но только если ты подчинишься, если полностью перечеркнёшь свою личность и жизнь и станешь послушной игрушкой, только тогда... Бр-р.

— О чём задумалась?

— Да, так... О своём.

— Хотел бы я прочесть твои мысли.

Я вздрогнула, но сделала это незаметно, в ответ же раздражённо фыркнула:

— Предпочитаю думать в одиночестве.

Эдвард нахмурился, глаза его потемнели, но вихрей тьмы я в них не увидела. Странно, у Роди они появляются сразу, как только он начинает сердиться.

— И в кого ты такая колючая? Неужели я настолько тебе не нравлюсь?

— О чём ты? — включила я дурочку. — Мы с тобой не так давно знакомы, чтобы говорить нравишься ты мне или нет. Я благодарна тебя за выздоровление и готова заплатить, но на этом всё.

Блондина перекосило так, словно он лимон съел и лаймом закусил.

— Посмотрим, — проронил он, и тут же резко встал, поставил миску с водой на сундук, швырнул в неё тряпку и вышел, хлопнув дверью.

Я забеспокоилась. Встала, подошла к двери и толкнула её. Дверь не поддалась. Я уперлась плечом и надавила сильнее. Безрезультатно. Какого чёрта!! Он, что, запер меня?! Я постучала.

— Эдвард, как это понимать?! Выпусти меня!

Ответа не последовало. Я прислушалась к разговору внизу, увы, мужчины говорили слишком тихо, чтобы я могла их расслышать, но судя по интонациям Гарри нервничал, а Эд был раздражающе непреклонен.

— Эй! — ударила я по двери и поморщилась — перестаралась, но не прекратила возмущаться: — Выпустите меня! Вы, двое! Вы меня слышите?!

На мои вопли долго никто не реагировал. Я начала психовать. Тьма! Меня даже в замке никто не запирал! Да, что он себе позволяет?! Я свободный человек!

Я заметалась по комнате. То подходила к двери и прислушивалась, то разворачивалась и шла к постели, но не садилась, а зло смотрела на брошенный Эдвардом свёрток, и думала, чтобы я с ним сделала, в смысле с блондином, будь у меня силы, и так себя этим накрутила, что едва не подпрыгнула от неожиданности, когда в комнате раздался звук упавшей на пол глиняной миски. Я подошла, чтобы поднять ее и побледнела. Миска стояла на полу целёхонькая, но тряпка в ней намертво вмерзла в лёд. Я так перепугалась, что заметалась по помещению еще хаотичнее, не зная как поступить. Из глубин подсознания поднялась паника, похоже, назревала бурная и разрушительная истерика. Мне бы сейчас отвлечься и подумать, заняться чем-нибудь — повышивать, например, постирать или погладить, на худой конец, погулять, но, Тьма всех побери, моя вышивка осталась в замке, стирать и гладить у Гарри нечего и нечем, а погулять... Я зло глянула на закрытую дверь. Именно в этот момент в голове зазвучал мамин голос: "Сядь и успокойся. Ничего страшного не произошло. Что можно — исправим, что нельзя — выбросим. Успокойся, заяц, сейчас что-нибудь придумаем". Ах, мама-мама, как мне тебя здесь не хватает. Всегда такая спокойная и рассудительная. Почему, ну, почему я уродилась в папу? Такая же истеричка. Спасибо мама! Как же вовремя мне вспомнились твои слова.