— Это Холмы, от него до Новагорода совсем близко, день пути. Если здесь останавливаться не будем, то к вечеру... — Малк замолчал, недосказав, день пути — это если плыть на вёслах и вниз по течению. Вейрин поняла, что смутило парня и улыбнулась, а Малк, чтобы скрыть это смущение, задал вопрос:
— Вейрин, а как это получается, что якоря у твоего Змея нет, а он остаётся на месте, даже там, где течение, такое не слабое течение.
— Ну почему нет якоря, есть, только его не видно. А почему не сносит, так я говорю Змею, чтоб на месте оставался, — ответила Вейрин, не задумываясь и улыбаясь при этом, она уже поняла, что обо всём непонятном надо говорить попроще. Не объяснять же, что она задаёт курсографу три реперных точки, а потом даёт команду удерживать катер на месте, на них ориентируясь, всё равно не поймут и решат, что она так приказала своему Змею.
Вейрин, ушастая ведьма
Похоже, что встреча на лесном берегу с этим неизвестно кем, которого они называют Волчий Пастырь, окончательно убедила ребят, что Вейрин ведьма. Причём ведьма не из последних. Почему этот пастырь назвал её старшей госпожой, Вейрин даже не представить себе не могла, эту личность, как и её зверюг, она видела первый раз. Если бы она их встретила в лесу, то, может, и испугалась бы, но на истребителе... хотя, двигая истребитель, Вейрин отметила, что эхолот показал как бы второе дно и это дно было почти у самого корпуса катера. Решив этим не заморачиваться, ведь это уже в прошлом, Вейрин поинтересовалась у Малка, есть ли в этом городе, с таким оригинальным названием Холмы (никаких холмов поблизости не наблюдалось, даже берег был пологим), заведение, где кормят так же вкусно, как в Большом Торге. Малк заверил, что есть, и предложил туда отвести, посоветовав Вейрин повязать платок на голову:
— Твои уши, Вейрин, уж очень необычны, да и глаза. Но глаза — ладно, подумаешь — большие, а вот уши...
— Не нравится мне этот платок, уши прижимает, да и слышно плохо, лучше шапку надеть, — возразила Вейрин. Вообще-то с этим платком Вейрин тоже неплохо слышала, но не так хорошо, как без него. Малк продолжил уговаривать:
— Вейрин, шапку, когда куда-то заходишь, надо снимать, а вот такой платок можно и оставить. Мужики, конечно, так не ходят, но многие из тех, кто по рекам да по морю плавает, так голову прикрывают. Шапку-то может ветром унести, а такой платок — нет.
Вейрин покивала и повязала платок, тем более что на пристани у нескольких человек на головах были такие же платки, повязанные не по-женски, но уши эти платки не закрывали. Собравшись перепрыгнуть на пристань, Вейрин поинтересовалась:
— Мы вот так Змея здесь без присмотра оставим? Вон люди смотрят, можно было бы кого-нибудь из них подрядить, но никто не подходит. Как бы они потом не подошли, да и не напакостили бы тут у нас. У меня-то ничего не украдут, а вот в вашей каюте могут похозяйничать. Если здесь есть такие же любители до чужого, как там, в Большом Торге, то вполне могут залезть сюда, когда мы уйдём.
— Не боись, атаман, здесь смотрящих, как там, нет, — отмёл Малк опасения Вейрин и пояснил: — Здесь справный воевода. Тут воеводу каждый год выбирают, если хороший, то ещё на год оставят, если же нет... то могут и выгнать с позором. Тут не так, как в Большом Торге, где Власт уже, считай, третий десяток лет воеводой. Удивляюсь, как он ещё князем не назвался. Видно, боится, нет, не того, что народ против будет, Власт там всех запугал, Косой и Счастливчик под ним ходили и их беспредельщине никто противится не мог. А боится Власт, что как прослышит про это тверской князь, так сразу Большой Торг под свою руку возьмёт, а местного новоявленного князька как муху раздавит. А так Большой Торг в союзе с Новагородом. Холмы тоже в союзе, вот новагородцы и не позволят тверскому князю своих союзников обижать. Ну, а коли сами союзнички решат из союза выйти... Вот Власт и опасается, что новагородское вече не будет противиться народной воле, мол, если обчество захотело себе князя заиметь, то туда и дорога этому обчеству. Ведь Власт всё повернёт так, будто обчество само его захотело князем сделать. А тверской князь, ещё тот пройдоха, сразу же...
Вейрин кивала, слушая об этих тонкостях местной политики, хотя Малк ничего нового ей не рассказал. Такое случается часто и не раз бывало: выборный правитель узурпирует власть и объявляет себя королём, императором или пожизненным президентом. Причём всё это подаётся как всенародное волеизъявление, мол, это желание общества, или как говорит Малк — обчества, улыбнулась Вейрин. Видя, что Малк ещё что-то хочет сказать о тверском князе, Вейрин махнула рукой, показывая, пошли, мол, после чего перепрыгнула на настил пристани. Немного раздосадованный Малк, которому не дали раскрыть подлую княжескую натуру, и довольный Угрим, у которого уже давно в животе бурчало, последовали за ней, но не перепрыгнули, а аккуратно перешли по положенной доске. Заверения Малка, что здесь нет лихих людей — хорошо, но подстраховаться не мешает. Поэтому, когда парни перебрались на деревянный настил, она перепрыгнула обратно на истребитель, убрав эти импровизированные сходни, отвела Змея от пристани, увеличив расстояние между ним и берегом до семи метров. Потом Вейрин снова прыгнула из истребителя на пристань. Раньше Вейрин тоже лихо выпрыгивала из рубки. Но эти прыжки получались не больше чем на два метра (даже меньше), а здесь... девушка легко прыгала на семь-восемь метров, получая от этого море удовольствия. Вот и сейчас она не могла себе отказать в этой маленькой шалости, совсем не обратив внимания на удивлённые возгласы группы людей, расположившихся в тени ближайших деревьев.
Осип, приказчик купца Деяна Данмярыча
Еда в местном кабаке была такая же вкусная как у Осипа из Большого Торга, может, не такая изысканная, но Вейрин пока не разбиралась в таких тонкостях, поэтому разницы не заметила. Угриму тоже было не до таких мелочей, а вот Малк громко сетовал на то, что здесь нет тех разносолов. На это обратил внимание мужик, сидящий в углу большого помещения, он некоторое время наблюдал за новыми посетителями, потом помахал рукой, привлекая к себе внимание, поздоровался и поинтересовался:
— Здорово, Малк! Ты, вижу, разбогател, приоделся и здешняя еда тебя уже не устраивает. Да и приоделся ты словно приказчик богатого гостя. Неужели твоё выступление так понравилось тверскому князю, что он тебе гривны в шапку бросал?
— Здоров, Осип! Из Твери я еле ноги унёс, да разве со скоморошьего ремесла разбогатеешь?— ответил Малк и, увидев, как у его собеседника удивлённо поднялась бровь, начал хвастать: — Я теперь при деле. Меня на службу взял заморский боярин, хорошую плату положил (Вейрин просто выдала парням по пригоршне серебряных монет). Вот, гляди! — Малк вытащил с десяток тенге и показал. Осип ещё больше удивился не тому, что монеты были ордынские, это не было редкостью, а тому, что их было много! Столько монет было жалование даже не рядового дружинника, а десятника за месяц, и выплачивалось оно по истечению этого месяца. А Осип помнил, что не далее как полторы недели назад Малк со своим молчаливым товарищем скоморошествовал в Холмах, заработав при этом не больше десятка резан. Вот Осип и поинтересовался:
— Где же ты нашёл такого богатого нанимателя, что взял тебя, неумеху, на службу? Ведь ты только по канату ходить умеешь, разные фокусы показывать да песни петь.
— Я же сказал — заморский боярин меня и Угрима взял в свою ватагу, теперь он наш атаман, — немного с обидой, что ему не верят, ответил Малк. Осип ехидно поинтересовался — велика ли ватага у этого заморского боярина и нельзя ли посмотреть на столь грозного, но в то же время щедрого атамана. Малк хотел ответить, но его опередила Вейрин:
— Отчего же нельзя, смотри: я боярин Вейрин, теперь атаман команды Ласкового Змея. Это мой... (Вейрин на мгновение задумалась и вспомнила, как Малк называл её истребитель) драккар, необычный драккар. Такие делают там, откуда я родом. Он там, у пристани, стоит, не совсем у пристани — рядом.
Осип с явным презрением посмотрел на Вейрин, решив, что если этот юнец, может, даже и боярский сынок, но уж точно не атаман ватаги. Да на драккаре должна быть команда со своим атаманом, настоящим атаманом, который отправил в город этого малолетку (у которого ещё и намёка на усы и бороду не было) с двумя недавно принятыми в эту ватагу скоморохами, чем-то приглянувшимися настоящему атаману. А по какой причине — никто из ватаги не пошёл в город, это известно атаману, наверное, у него есть какие-то планы на этот счёт. Осип презрительно хмыкнул, обираясь что-то сказать, но Вейрин не дала ему это сделать, она положила свою ладошку сверху на руку мужчине, почти не уступавшему в размерах Угриму. Осип скривился и попытался выдернуть свою руку из такой маленькой, но так сильно давящей ручонки этого малолетки. Это у него не получилось, тогда Осип хотел сдёрнуть с места этого, как он считал, худосочного сопляка, он и это не вышло. Вообще-то, сильный мужчина мог бы сдвинуть Вейрин, хоть она и была тяжелее местной девушки её комплекции раза в полтора. Но второй рукой Вейрин ухватилась за длинную тяжёлую лавку, на которой сидела она и сам Осип. Некоторое время они так сидели: Вейрин улыбалась, а Осип кривился от боли. Наконец рука была отпущена, в том месте где её касалась рука девушки красовался синяк. Вейрин, продолжая улыбаться, отрицательно покачала головой, словно призывая мужчину ничего не говорить.
— Осип, а что это ты тут сидишь, а не грузишь сложенное на пристани? Ну, там на пристани, это же Деяна Данмярыча товары, ладьи тоже его, а люди без дела прохлаждаются, — поинтересовался Малк, сделавший вид, что ничего не произошло, и чуть заметно ухмыльнувшись, продолжил: — Как бы не попало вам от хозяина. В первую очередь тебе, Осип, как приказчику.
— А чё грузить-то? Ладьи-то две, а товара на три, а то и на четыре наберётся, вот Деян Данмярыч и подался в Новагород, ещё одну или две нанять, — охотно ответил Осип, обрадованный заданным вопросом, но при этом с опаской поглядывая на Вейрин.
— Боюсь, что опоздал твой купец, — ухмыльнулся Малк и пояснил, почему он такого мнения: — Не сегодня завтра ветра за закат солнца повернут, самое время гостевать отправляться, небось уже и караван собрали. Опоздал твой купец, морские ладьи, наверное, уж все и подрядили, не удастся ему ещё одну нанять, надо было на тех двух, что у пристани плыть.
— Да, опоздал Деян Данмярыч, я ему тоже говорил — поторопиться бы надо, так нет же — борти не все выкачаны и воск в круги не перетоплен, да и мягкую рухлядь собрать надо. Вот собрали, перетопили, а толку-то? Всё тут и останется, будет ждать следующего года, вот такие убытки у нас, — грустно сказал Осип, соглашаясь с Малком. Тот перестал ухмыляться, теперь сочувственно кивал, поддакивая:
— Да, маху дал Деян Данмярыч, если бы тебя послушал, так успел к большому гостеванию, ну, не взял бы всё, что хотел, так продал бы то, что есть. Остальное на следующий год, а так всё ещё год ждать будет. Убыток-то какой.
Похоже, Малк готов был долго продолжать беседу с приказчиком купца, Вейрин поняла, что член её команды наслаждается тем, что Осип разговаривает с ним как с равным. Похоже, после того как приказчик узнал, сколько было заплачено за обед и припасы, что Вейрин решила взять в дорогу, скоморох в глазах торговца из нищеброда вырос до весьма уважаемого человека. А Вейрин Осип принял за подручного Малка, вроде мальчика на побегушках, Но увидев, как к этому, ещё не бреющемуся, мальцу относятся оба, внезапно разбогатевших, скомороха, даже стал уважительно к нему обращаться. А может, такому уважению поспособствовал синяк на руке. К тому же, видя, как этот молодой боярин внимательно слушает, Осип рассказывал все последние новости:
— Большой торговый караван, а там будет не меньше чем тридцать две ладьи, поведёт сам Могута Мирдарыч! У него две ладьи, вернее дракара, он норманнов нанял, да ещё три с товаром. Ну а как иначе без дружины-то, он же старшой каравана, наказной воевода! Конечно, у каждого купца тоже есть охрана, но много ли возьмёшь, если ладья загружена товаром? Гребцы тоже оружные, но какие они бойцы? Если до серьёзной драки дойдёт, то много ли они смогут? Тем более что у многих купцов ещё и жёнки в лодиях, кто просто жена, а кто учёт ведёт. Вот Могута Мирдарыч тоже взял дочку, красавица она у него, глазастая ну точно, как... — тут Осип посмотрел на Вейрин и смутился, а ну как этот молодой боярин рассердится, что его с девкой сравнивают? Хотя черты лица у него совсем как у девицы, да и большие глаза с пушистыми ресницами, ну совсем уж девичьи! Этот парень, хотя виду не подал, но, похоже, обиделся, поднялся из-за стола и направился к выходу. Малк и Угрим послушно за ним пошли, хотя он им ничего не сказал. Осип тоже с ними пошёл, ведь они пошли на пристань, а там же работники его хозяина, нет, не работали, а лежали в холодке. А чего напрягаться? Ну загрузят они две ладьи, что стоят у пристани, но всё же в туда не войдёт. Приедет купец, а то что ему не удастся сговорится ещё про две, так это к гадалке не ходи и так ясно, вот и придётся всё обратно выгружать, да ещё в лабаз тащить. Об этом сказал Осипу Малк, явно того подначивая. Но Осип не обиделся, он и сам всё это понимал, а на пристань он шёл, покинув приятный уют кабака, только ради того, чтоб посмотреть на драккар и команду этого необычного заморского боярина. Команда тоже должна быть необычной, ведь где же это видано, чтоб гребцы, а воины тем более, придя в город, оставались на ладье (или драккаре) и не пошли в ближайший кабак!
На пристани, вопреки ожиданиям Осипа, его подручные не прохлаждались в тенёчке, а, собравшись у самой воды, обсуждали невиданную ладью, которая на ладью-то не была похожа, не была она похожа и на драккар, на ушкуй тоже была не похожа. Мало того, эта непонятная посудина не была привязана к сваям пристани, не вытащена на берег, она стояла почти в четырёх саженях от берега, при этом не видно было якорного каната или чего-то другого, что могло бы удерживать эту ладью на месте! Появление Вейрин и её парней вызвало оживление спорящих о том, что же удерживает эту ладью на месте. Осип тоже удивился, но ничего сказать не успел, Вейрин перепрыгнула на эту ладью и подвела её к берегу, её команда быстро перебралась на Змея, и тот, оставляя за кормой белый бурун, быстро скрылся с глаз толпящихся на пристани. К удивлению Осипа, на этой странной ладье, пока туда не перебрался этот заморский боярин с бывшими скоморохами, никого не было! Да и то, как эта ладья пошла по реке вызвало живое обсуждение на пристани:
— Вот, я ж тебе говорил, что она сама плывёт! А ты — парус, парус.
— Но парус же там есть!
— Ну и что, что есть? Он же свёрнутый, а плывёт лодейка сама, вёсел-то там нет, да и кто грести будет? Трое их всего.
— Хороша ладейка, длина-то у неё раза в полтора, а то и в два больше, чем у большой морской ладьи!
— Да и не ладья это вовсе...
— Но и не драккар, слышал, как они кличут эту лодку? Говорят, Змей! Только норманны своим драккарам названия дают!
