Личности широкой публике — малоизвестные, да они и не стремились к особому паблисити* (см. приложение 23), разумно полагая, что сие более свойственно разного рода парвеню и нуворишам, нежели — ИСТИННЫМ ПЕРСОНАМ ВЛИЯНИЯ, каковыми они и являлись на самом деле.
В той организации, что ПОСВЯЩЁННЫЕ именовали — "СИСТЕМОЙ" или попросту "КЛУБОМ", а профаны — "КРУГЛЫМ СТОЛОМ", известной среди мировой прессы и прочих политических движений, как неформальная ассоциация значимых в своих сферах деятельности лиц, нечто вроде "Римского Клуба"* (см. приложение 24), данная пятёрка давно уже представляла своего рода фракцию "непримиримых", ибо всегда и с завидным постоянством ратовала за наиболее радикальные методы разрешения проблем, которые часто вставали на пути реализации тех или иных ПРОЕКТОВ "СИСТЕМЫ".
Такой ярко-выраженный фанатизм этой группы нравился в "КЛУБЕ" далеко не всем, их — и не без оснований! — подозревали в желании подмять под себя всю организацию. Однако пока "пятёрку" терпели".
Ибо слишком многое зависело от неё, да ещё и вывести вот так запросто "непримиримых" из ДЕЛА, грозило куда большими катаклизмами и неприятностями, чем это было, скажем, как совсем недавно у "бильдербергов"* (см. приложение N 25).
Такие встречи, как эта, у "непримиримых" случались не часто, если не сказать: очень и очень редко.
Несмотря на свой фанатизм и "братскую" сплочённость (о чём издевательски нет-нет да проезжались старые члены "КЛУБА"!) всё же они были осмотрительными людьми и старались зря не подавать остальным соратникам по "СИСТЕМЕ" лишних поводов к подозрениям в отношении себя любимых.
Ни к чему это было. Все же вопросы решались Председателем в ходе ЯКОБЫ СЛУЧАЙНЫХ встреч и пересечений в самом "Хантер-Клубе", куда члены "пятёрки" наведывались, как к себе домой.
И то, что глава фракции вот так собрал всех вместе — пусть и не в обычных помещениях заведения, а в каком-то непонятном кабинете, говорило о чрезвычайной важности предстоящего обсуждения.
Четверо участников расселись в удобные кресла, полукругом расставленные вокруг письменного стола, за которым обосновался сам Председатель.
— Свой приезд замотивировали ЧИСТО? — поинтересовался он, ни к кому конкретно, в общем, не обращаясь. Дождался утвердительных кивков, после чего не глядя протянул руку к стоявшей на столе бутылке "Джек Дэниэлса" двадцатилетней выдержке, разлил по небольшим серебряным стопочкам — по слухам, лично подаренных Председателю самим Черчиллем после его знаменательной речи в Фултоне* (см. приложение N 26), и приглашающе кивнул на них соратникам. Мол, чего ждём?
Те не спеша разобрали посудины. Выпили. Потом вопрошающе посмотрели на главу фракции. Посмотрели — СЕРЬЁЗНО.
— Ну, во-первых, я рад вас снорва всех вместе видеть, — начал Председатель обводя каждого из присутствующих внимательным взглядом своих серых, КОЛЮЧИХ глаз. — Последний раз таким составом мы, если не ошибаюсь, собирались девять лет назад, когда возникла небезызвестная ситуация в Вудстоке* (см. приложение N 26). И тогда вовремя предпринятые и согласованные меры нашей группы принесли каждомуиз вас весьма ощутимые дивиденды. Не так ли?
— И к чему сейчас эти воспоминания? — поморщился один из членов фракции, седовласый и сухощавый мужчина ярко выраженной семитской наружности. — Не лучше ли сразу к делу? Время — деньги, джентльмены! Не нами, понимаете, сказано.
— Не перебивайте меня,пожалуйста, Арон! — тихо попросил Председатель — и столько в его голосе было холода, что "Семит" моментально заткнулся и виновато опустил голову. — Так вот, друзья, во-вторых, хочу вам сообщить, что мы наконец-то получили шанс, который позволит нам занять в ЗДЕШНЕЙ ИЕРАРХИИ, — он особо подчеркнул последние слова, — Более достойное место! Кстати, ДАВНО ЗАСЛУЖЕННОЕ!
Тот, кого назвали Ароном, скептически покривил губы. Но ничего не сказал. А вот его сосед слева — рыхловатый толстяк в коричневом костюме, заинтересованно заёрзал в своём кресле, соседи же справа — блондин нордической внешности, одетый в зелёную охотничью куртку, из-за ворота которой выглядывал толстый шерстяной свитер грубой вязки.
И бородач, в синем клубном пиджаке с золотой эмблемой над левым нагрудным карманом и тщательно отглаженных светло-серых узких брюках , вообще никак не отреагировали на высказанное. Терпеливо ожидали следующих слов.
— Шанс этот, — Председатель поднял свой стаканчик на уровень глаз и секунду полюбовался узором на его корпусе, прежде чем выпить. —
— Шанс этот позволит нам выйти ЗА ПРЕДЕЛЫ. Вы понимаете, о чём это я говорю?
Разорвись сейчас бомба в кабинете — и то, наверное, она бы вызвала куда меньший шок, чем тот, что испытали присутствующие.
Первым опомнился Арон. Как и все представители своего исторического народа, он чётко уловил смысл сказанного, стремительно наклонился к столу, почти вплотную к Председателю — тот даже чуть было не отшатнулся, но вовремя взял себя в руки, сохранил хорошую мину при непонятной игре, и свистящим, злым шёпотом осведомился у своего визави:
— Джордж, это то, о чём я сейчас подумал? — и взвизгнул, не выдержав затянувшейся паузы: — Только не врать, иезуит чёртов, достали уже всех ваши интриги!
— Я — добрый англиканец, — с достоинством произнёс Председатель и укоризненно посмотрел на Арона — но так, что тот смутился и забормотал что-то себе под нос извинительное. — Да, это то, о чём вы подумали.
Арон облизнул внезапно пересохшие губы, оглянулся растерянно на своих соседей, но те пребывали по-прежнему в лёгкой прострации, потом вспомнил о зажатой в руке стопке, поднёс к губам и резко осушил её. Председатель одобрительно кивнул. Тут опомнились и остальные члены фракции.
— Подробности — можно? — этот вопрос задал бородач. Толстяк поспешно дёрнул его за руку, предостерегающе шикнул: " Свенсон, умоляю, только не здесь!.." — на что тот недовольно дёрнул плечом, освобождаясь от его захвата. Недовольно буркнул:
— А собственно почему? Мы всегда здесь обсуждаем свои конфиденциальные проблемы? Тем более, что в Клубе своих слушать не принято, обслуга постоянно проверяет гостевые помещения на предмет наличия "жучков", да и любой из "хантеров", появись вдруг у него такие подозрения, может пригласить своих специалистов со стороны... О нарушениях этого правила я что-то совсем не упомню...
Конечно, это было не так, и правила для того и придуманы, чтобы их постоянно — или изредка, это уж как кому повезёт! — нарушали, но в общем и в целом в "Хантер-Клубе" было БЕЗОПАСНО. Особенно — для СВОИХ.
— Совершенно верно, — поддержал бородача Председатель. — Тут всё чисто, но для дополнительной гарантии безопасности я рискнул вас пригласить не в ресторан "Клуба", и не в прочие его помещения, а именно в этот кабинет.
Он обвёл его широким жестом руки и, предваряя вопросы остальных "фракционеров", пояснил, криво дёрнув щекой:
— Это аппартаменты главного дворецкого. Я не думаю, что кто-нибудь захотел бы слушать комнаты обслуги.
И самодовольно улыбнулся.
— Логично, — не мог не согласиться с ним толстяк, успокаиваяясь.
— А подробности случившегося таковы, — меж тем вернулся к основной теме разговора Председатель, наполняя по новой стаканчики напитком. — Наши старшие партнёры потеряли, — тут он понизил голос до едва слышимого шёпота, называя ЗАВЕТНУЮ ФРАЗУ, но тем не менее сказанное расслышали все — расслышали и отреагировали все разом — толстяк непроизвольно охнул, хватаясь своими пальцами за жирные щёки, бородач сдержанно выругался — только почему-то не на своём родном языке, а на каком-то схожем с русским, и Председатель всё время контролировавший партнёров сделал немедленно зарубку на память, Арон обалдело распахнул рот, и даже вечно невозмутимого блондина — "арийца" проняло.
— Да-да! — с напором повторил Председатель. — Именно это самое.Пока о потере никто из заинтересованных персон ничего не знает. Так что фора у нас есть. Небольшая, но лучше она, чем вообще без неё.
В общем, если будем первыми на финише.., — он недоговорил, но все присутствующие и так прекрасно поняли смысл недосказанного. И только Свенсон, со свойственной многим представителям своего народа педантичности и любви к законченным формам во всём, подхватил мысль Председателя и закончил предложение:
— ... То будем первыми везде!
И деловито поинтересовался:
— А где потеряли ЭТО?
— Центральная Америка, — помолчав, сказал Председатель. — Предположительно, в секторе Коста-Рика-Сальвадор-Никарагуа.
— А точнее?
— Увы, точнее никто не скажет! — развёл руками Председатель.
— Кого подключим к поискам? — подал голос "Арон".
— Могу дать своих парней, — предложил "Ариец". Но Председатель отрицательно покачал головой:
— Нет, джентльмены, опасно, слишком явно на нас укажет. Нужен кто-то из своих, я имею в виду, из клубных, но только обязательно из тех, что на нас впрямую не завязаны. Есть такой у кого-нибудь на примете?
Все задумались. Потом "Толстяк" шевельнулся и первым как-то нерешительно вопросил:
— А если — СОСЕДЕЙ?
— Что?!! — обычно невозмутимому Председателю на сей раз изменила его хвалёная выдержка. — Да вы с ума сошли, Генрих! Не стоит играть с огнём — целее будем...
— А вы предложите лучший вариант! — огрызнулся в ответ обиженный этими словами тот. И выпил. После чего отвернулся, демонстрируя оскорблённую невинность. Получилось это у него, правда, плохо. Ну, да Генрих всегда был склонен к дешёвому театральному позёрству.
— А что? — рассудительно заметил "Ариец". — Почему бы и нет? Всё равно ничего лучшего, чем они, мы вряд ли найдём. Сыграем "втёмную", а поиски замотивируем под один из общих клубных проектов, никто ни о чём не догадается, уверен в этом.
— Хм, — Председатель пожевал губами, потом поправил галстук и тяжело посмотрел на соратников. — Вообще-то, что-то в данной идее есть такое.., — он покрутил пальцем в воздухе, — нетривиальное. Как думаете, джентльмены? Арон, ваше мнение?
— Я — за.
— Свенсон?
— Тоже.
— Ансельмо?
— Не возражаю.
— Генриха не спрашиваю, его позиция и так ясна, ну, а что до меня, то я, пожалуй, воздержусь, — подытожил результат голосования Председатель. И встал из-за стола:
— Решено. Играем, джентльмены!
Глава 4.
"Но то война! А разве без войны
Не убивает зверь другого зверя,
Его лишая жизни без вины?
И что ему ничтожная потеря?"
(Игорь Северянин, "Солнечный дикарь").
"По вечерней росе
Над чужими досье
Греют руки озябшие тени.
Не ходи к площадям —
Революции там.
Затолкают, затопчут,
Затравят..."
(Николай Тарасов, " Из поэтических дневников").
"И с дьяволом кутил, и Бога слышал
И в "Личном деле" — профиль и анфас.
По краю жизни, как по краю крыши
Я прошагал, не закрывая глаз.
Не затыкал себе ни рот, ни уши.
Не так уж плох у скользкой жизни край.
Мне нечего терять... Но выбор нужен:
Ворота в ад или тропинка в рай.
(Борис Орлов).
Манагуа. Район Лос— Колинос.
— — — — — —
Лос-Колинос. Один из чудесных уголков Манагуа. Район богатых вилл и ухоженных садиков. Спокойный и совершенно непохожий на некоторые столичные кварталы, ставшие жертвами разрушительного землетрясения семидесятых годов.
Невысокие ладные особняки белого, желтовато-серого или тёмно-красного цветов. Почти каждый окружают высокие металлические ограды — такие, что не сразу и перелезешь. У некоторых домов — посты "милисианос", дань теперешнему неспокойному времени, настороженно взирающие на редких в этот утренний час прохожих. Не нужно быть большого ума человеком, чтобы сразу не понять, что в этих виллах теперь проживают нынешние новые хозяева жизни — сандинисты. Или их союзники и прочий важный люд.
Представитель ЦК КПСС Иван Замятин, безусловно, входил в число последних. И то ведь: не в "Интерконтинентале" же ему было проживать, в самом-то деле!
В настоящий момент он и его гость, коим был, разумеется, Андрей Дмитриевич Новиков собственной персоной сидели в патио одного из таких особняков, в уютных креслицах, под сенью раскидистой кроны карибской сосны, с бокалами холодного пива в руках.
Огнев ненавязчиво маячил в отдалении, готовый в любую минуту подскочить к беседующим, чтобы немедленно исполнить любое распоряжение Замятина.
— Чудное место, — умиротворённо молвил Иван Фёдорович, с удовольствием отхлёбывая пиво и с улыбкой поворачиваясь к Андрею. — Сразу ощущается твоя личная сопричастность ко всем явным и тайным процессам, идущим во Вселенной... Вы согласны со мной, Андрей Дмитриевич?
— Вполне, — наклонил голову Новиков. — Но хочу, однако, заметить, что и у нас, на Родине, есть не менее прекрасные места, откуда связь с Космосом — аналогичная. Крым, например — его Судак, скажем, Алушта, Кичкинэ... Или же — Кавказ!
— Андрюша у нас патриот, папа! — совсем не к месту (а может, так оно заранее было у неё согласовано с отцом, кто там знает!) вдруг хихикнула дочка Замятина, до этого момента дисциплинированно помалкивавшая, но сейчас, тонко уловив отход от ГЛАВНОЙ ТЕМЫ беседы, быстро внесла свои "пять копеек" сдачи, тем самым вернув разговор в нужное русло.
— Патриот — это хорошо, — добродушно хмыкнул Замятин. — Да другого бы сюда и не прислали, тут ведь не благонравная Европа, где любой дуболом может годами сидеть и ничего не делать, тут умный и правильный человек требуется. Кстати, о работе. Как вам тут, Андрей Дмитриевич?
И он испытующе взглянул на Новикова.
" Началось!" — внутренне напрягся Андрей. И постарался придать своему голосу легкомысленную беззаботность, какая бывает у беспроблемных людей его профессии.
— Нормально всё, Иван Фёдорович, не жалуюсь!
— Да вижу, как нормально! — недовольно поморщился Замятин. — Без году неделя за границей — и сразу же на "персоналку" нарвался!.. Ладно ещё я случайно здесь оказался, придурка вашего укоротил, а то б запросто отсюда вылетел бы, да ещё с "волчьим билетом", ни в одно приличное место потом в Союзе не пристроился б... Понятно, что не виноват, но зачем же всё обострять? Дуракам ведь всё равно ничего не докажешь, а по правилам, между прочим, давно и не нами заведённым, играть надо. Пусть хотя бы и формально. И нет в том зазора и умаления твоей личности! Они ж, эти правила, как и воинские Уставы, кровью писаны! Ты меня понимаешь?
Андрей покаянно мотнул головой: а чего ещё тут было говорить? Прав Иван Фёдорович, с какой стороны не взгляни на всё случившееся. Действительно, слишком ретиво и независимо здесь себя повёл, не журналист будто, а какой-то — ОБЛЕЧЁННЫЙ ДОВЕРИЕМ. Как те же Юлиан Семёнов или Константин Симонов. Но за теми-то СИЛЫ стояли, а за ним, Новиковым, кто? Вот то-то и оно! Свернут голову и вся недолга, никто потом и не вспомнит, что был на белом свете такой подающий надежды психолог и недурственный журналист Андрей Дмитриевич Новиков.
Замятин, внимательно наблюдавший за лицом Андрея, правильно понял ход его мыслей и ободряюще похлопал журналиста ладонью по плечу:
