Дьявольские силки. Откровение от Ивана Стрельцова.

Человек не гневался, но глаза его метали молнии. Лев, орел, телец и вампир молчали, думая каждый о своем. Спорить они не хотели. Все как и должно быть. Одно только возмущало этот покой: сожаление о том, чего они не успели.

— Здесь принято каяться и смиренно ожидать своей участи, — сидящий на троне внимательно читал души гостей. — Вы же не смирились, и не успокоились. Вы думаете, как там ваши друзья и сожалеете о том, что не успели убить!

Он вновь задумался и вдруг взмахнул рукой. Прямо вокруг трона появились семь светильников. Четыре из них были потушены и наполняли воздух ароматами. И эти запахи были подобны цветущей сирени, горной лаванде, луговому клеверу и свежей крови. В оставшихся трех светильниках огонек еле теплился. Сидящий на троне нахмурился. Он ждал чего-то, смотря на мерцающие языки пламени. Вот один из них дрогнул и погас, наполнив воздух запахом мяты. Одновременно с этим в зале появился высокий и красивый в белом одеянии, развевающемся по ветру, Ас. Четверо гостей взглянули на него и лица их осветились радостью сначала и потом печалью. А сидящий на троне ждал. И так проходила минута за минутой и час за часом. Но времени здесь не наблюдалось. Иван понимал, что оставшиеся огоньки это жизни его и Лики, а потому истово желал, чтобы они горели. Но пришел миг и светильники практически одновременно погасли. Запахи хвои и дождя смешались с теми, что до этого витали в воздухе, и посреди зала повисла призрачная женская фигура.

— Ты нашел этот запах? — фигура поплыла к трону. — Не думала я, что этот день придет.

— Ты помнишь о своем обещании? — сидящий на троне улыбался радостно и светло.

— Как я могла о нем забыть, о Величественнейший! — фигура склонилась в низком поклоне. — Значит, время пришло!

Иван оглянулся. В зале появились еще двое: он и Лика. Мужчина был облачен в рубашку и широкие легкие брюки, а Лика в цветастый сарафан и кожаные сандалии. Взявшись за руки, они подошли к трону и встали рядом с друзьями.

Призрачная женщина окинула всю семерку оценивающим взглядом и взмахнула широким рукавом своего белого одеяния. В руках сидящего на троне появилась огромная книга. Лицо его осветилось радостью.

— Книга жизни твоя, как и было обещано! — женщина говорила легко, но с нотками осуждения в голосе. — Двуединый явил свои лики! Имя того, кто сможет его победить, в моей книге, но она закрыта семью печатями. Кто будет достоин их снять?

Она закрутилась в легком танце и пропала.

— Владычица Жизнь дала нам свою книгу! — возвестил сидящий на троне. — В ней имена тех, кто станет основой новой жизни на всех планетах. В ней имя ангела, который сможет победить двуединого! Кто достоин открыть книгу?

Старцы зашумели, обсуждая вопрос и ища ответ на него.

— Отец наш! — они одновременно рухнули на колени и замерли в ожидании разрешения сидящего на троне, чтобы высказать свое мнение.

— Говорите, — сидящий на троне взмахнул рукой.

— Семь печатей должны снять те, кто единым духом своим открыл ворота Владычице Жизнь.

Сидящий на троне вновь задумался, наконец, приняв решение, призвал к лику своему семерых друзей.

— Нет для вас места на Эдеме, — медленно сказал он. — Но и на Адах не могу вас вернуть. А потому быть вам оружием Божиим и Гласом Божиим! Вам предстоит снять семь печатей. По одной — каждому, ибо не хватит у вас сил на большее.

Друзья смиренно приняли задание, склонив головы и упав на колени.

— Но как нам это сделать? — вопросил Рим, поняв, что никто из друзей обратиться к сидящему на троне не осмелится. Сам вампир не понимал, почему этот простой с виду человек внушает такой страх и такое почтение, что в присутствии его чувствуешь себя червем, недостойным взирать на солнце.

— Семь печатей — суть семь врат Адаха, — сидящий на троне возвысил свой голос. — Вам предстоит растворить души свои и выжечь печати, и выпустить демонов из их заточения во все миры!

— Господи! — Иван вознес руки к сидящему на троне. — Неужели ты допустишь гибель миров?

— Вы сами, жалкие люди и нелюди, уже допустили это! — его глас был подобен грому. — Веками и тысячелетиями вы взращивали мощь демонов и силу Сатаны! Теперь поздно каяться! Двуединый явил свои лики мирам. И теперь погибнут все, если мы не вскроем книгу Жизни! Старция уже мертва.

Сидящий на троне тронул воздух рукой, и в зеркале отразилась пустая серая планета под потухшим солнцем. Лика вздрогнула и из глаз ее покатились слезы.

— Это цена моего проигрыша, — едва слышно прошептала она.

— Погибли все! — продолжил сидящий на троне. — Их души уже не возродить, они стали топливом в энергии Хаоса двуединого. Следующей будет Земля. Если мы не вскроем печати! Идите и будьте моим словом и моим оружием!

И первым шагнул к зеркалу Зак, только в знак прощания тронув гордого льва за гриву. Свет из его глаз превратился в слезу. Темный взошел на гладкую поверхность и начал таять, проваливаясь все глубже. Через минуту только венец его в виде головы тельца остался лежать на пустой поверхности. И взревели невидимые трубы, дрогнула одна печать на книге и обвалилась прахом к ногам сидящего на троне. Зеркало подернулось белым туманом. Вышел из него белоснежный конь, верхом на котором сидел Люцифер, сияющий светом. За спиной его висел лук, а из колчана торчали стрелы. И каждая из них уже была нацелена на народы и страны, блестя наконечником, жаждущим крови. Конь под ним заржал, и скосил черный как ночь глаз на сидящего на троне. Люцифер сверкнул улыбкой и пришпорил скакуна. В единый миг они скрылись, а следом из открытых врат ринулись демоны и бесы, свободные в воле своей наброситься на беспечных созданий. И видели все, кто был в этот миг в зале, как градом и горящей смолой обрушилась армия Люцифера на миры. И первой была Земля. Люди, в единый миг ставшие жертвами, метались по улицам горящих городов. Иван вдруг увидел Москву, укрытую облаком гари от пылающих высоток. Люди падали на мостовую, не в силах бороться с отравлением. Дороги были забиты машинами, пытающимися покинуть горящий город и укрыться в окрестных деревеньках.

"Как там моя мама?" — вдруг подумал он и увидел ее. Она стояла у зеркала и с удивлением смотрела, как разглаживаются морщины, молодеет тело, наливается соком грудь. Вот исчезла седина и она тряхнула копной вьющихся темных волос.

— Я — ведьма, — прошептала она и громко рассмеялась.

Из зеркала к ней потянулась тонкая струйка тьмы. Женщина приподняла волосы, обнажив тонкую шею. Тьма змеей скользнула туда и свернулась странной вязью: 666. Потом картина сменилась. Ведьма стоит посреди леса у огромного неотесанного камня, испещренного линиями. На поверхности жалобно блея лежит белый барашек. Ведьма возносит ритуальный кинжал и перерезает горло бедному животному, громким голосом призывая Люцифера, Князя Тьмы.

А в зеркальной поверхности уже отражалась совсем другая планета с невиданными растениями, людьми, единым движением обращавшихся в зверей и в панике мечущихся меж горящих зеленых великанов. Следующая картинка — гномы, закрывающие проходы в горах, боясь пропустить вместе с просящими убежища людьми бесов и демонов. Безумие, огонь и паника. И все это на многих планетах.

И следующим шагнул к зеркалу Рим. На лице вампира не отражалось ни единой эмоции. Холод и спокойствие. Иван, летающий духом, вдруг подумал, что не о таком продолжении Битвы тогда думал Рим. Когда тогда? Интересно, сколько же прошло времени? Сейчас кажется, что всего несколько часов. Но Иван понимал, что время здесь не является категорией, которой можно измерить расстояние между двумя событиями. Он мысленно пожелал Риму удачи. А тот Иван, что стоял перед троном, тронул друга за руку, секунду просто смотрел ему в глаза и улыбался. Как много удалось ему вот так вот молча сказать: поблагодарить, извиниться, если что не так, посочувствовать.

Рим скользнул по поверхности, глядя под ноги и удивляясь, почему он не отражается в этом чудном зеркале. Вампир застыл, разведя руки в стороны, закрыл глаза и вспыхнул звездой, ослепив окружающих и вызвав их нечаянный вскрик то ли недовольства, то ли восхищения. Вторая печать спала. Зеркальная поверхность зашипела как раскаленная сковорода, на которую попала капля воды и окрасилась кровавой дымкой. И вышел из этого марева рыжий как огонь скакун. Верхом на нем сидел Аввалон именно такой, каким и предстал перед друзьями там, на побережье: воином в блестящих доспехах, с ироничным взглядом, который прожигает насквозь. Он ждал открытия ворот, знал, что очень скоро именно это и произойдет, а потому, за спиной его в ожидании приказа томилась армия демонов. Аввалон отсалютовал свидетелям своего освобождения огромным черным мечом и взмахнул им, призывая идти за собой. И тотчас конь его взметнулся, ударив копытами воздух, и взлетел. Следом за ним взмыли его верные воины. И казались они зрителям устрашающе звенящей саранчой.

При виде гудящей черной тучи, закрывающей небо, люди замирали сначала, а потом разбегались в поисках укрытия. Иван видел храм, до отказа набитый прихожанами и теми, кто уверовав в единый момент, рвался в спасительную подкупольную давку, неумело крестясь и прося прощения. А перед храмом стоял оборванный бомжеватого вида мужик, радостно улыбавшийся и возвещавший: "Покайтесь, миряне! Грядет конец света! Деньги вам уже не потребуются! Поделитесь с теми, кто на самом дне"! И саранча кусала его, но никак не могла заставить покинуть свой пост.

Полчища нечисти пришли вместе с саранчой. Призраки витали над странными постройками, увитыми зеленью. Ас вздрогнул, увидев панораму своего родного города, сотен вурдалаков, рыщущих в поисках живого мяса. Эльфы спасались в кронах деревьев, оставив постройки на разграбление нечисти.

А вот на орков даже нападать не нужно было. Они заразились безумием. Мужчины в шкурах скакали на лошадях и махали мечами, убивая всех, до кого могли дотянуться.

Третьим был Солнечный ветер. Он громко заклекотал, прощаясь со всеми, потом обернулся и уже в виде Сола решительно подошел к зеркалу. На секунду он замешкался и обернулся к друзьям, посмотрел каждому в глаза и низко склонил голову.

— Спасибо, друзья!

Ему в ответ прозвучал звучный рык мантикоры.

Сол осторожно шагнул вперед и пропал в миг. Зеркало впитало его в себя, слабо задрожав. Третья печать сорвалась с книги. Беззвучно заржал конь и отразился всадник, двоившийся в изображении. Асмодей. Он предвкушающе улыбался, вырываясь из врат и ведя за собой полчища бесов. Призраками они накинулись на людей и нелюдей, находя самые темные их помыслы и желания. Матери бросали детей и уходили в поисках приключений и любви, дети отрекались от родителей, старики бросались с мостов в реки. Безумие охватило миры.

— Моя очередь, — проговорил Сигги, едва приняв человеческий облик. Он пожал руку Ивану, обнял Лику и похлопал Аса по плечу.

— Мне жаль, что так... — Иван едва смог улыбнуться.

— А мне — нет! Я жил и был счастлив!

Сигизмунд вновь стал львом и в один прыжок оказался на зеркальной поверхности. Он начал скрести о стекло когтями, а потом ухнул куда-то вниз. Трубы взревели, возвестив снятие еще одной печати. Зеркало стало черным. Из этой тьмы вырвался черный всадник на черном коне.

— Тенебрасфер, — прошептал сидящий на троне. — Двуединый вырвался.

Будто услышав его, Тенебрасфер обернулся. Его рыка не было слышно, но именно от него содрогнулись горы и пришли в движение материки во всех мирах. Ад раскаленной лавой ринулся на поверхность, сжигая все живое. Сера разъедала глаза, огонь выливался в моря и океаны, воды вышли из берегов. Города лежали в руинах, жалкие подобия человечков бродили по улицам, ища смерти ибо жизнь была тягостна и давалась с болью. Птицы камнем падали с небес не в силах справиться с полетом без перьев, сгоравших в мгновение ока, опаленные порывами жгучего ветра. Животные вымирали от ядовитого воздуха и горькой воды в родниках.

Вперед вышел Ас. Теперь уже никто не желал смотреть на мучения миров, друзьям хотелось покончить со всем этим как можно быстрее. Слишком больно, слишком тягостно осознавать, что все могло быть иначе, поступи они разумнее. Но как? Иван, бывший здесь в виде духа, спрашивал себя и не находил ответа. А Ас тем временем, простившись с оставшимися Ликой и Иваном, уже растворялся в зеркале, открывая пятые врата. И ринулись из них души умерших, плененные демонами. Призрачные сущности умоляли вспомнить о тех праведниках, кто погиб и еще погибнет в хаосе Апокалипсиса. И сидящий на троне будто проснулся. Он взмахнул рукой и призвал четырех Ангелов. Иван с любопытством рассматривал их: хрупкие юноши с золотыми кудрявыми локонами, в белых хитонах, расшитых по краям и рукавам странной вычурной даже вышивкой. Над спинами ангелочков парили белоснежные крылья, а над головами сияла радуга. Они выглядели такими беззащитными и нежными, что хотелось за них сражаться, оберегая от зла и скверны. И уж никак не посылать на такие страшные задания.

— Пришло время созвать под крыла наши всех праведников! — сидящий на троне говорил ровно и значительно. — Вестниками отправитесь вы по мирам. Ищите тех, кто устоял перед демонами и бесами, отмечайте их печатью моей и свидетельствуйте о слове моем: их имена будут внесены в книгу Жизни. Их не коснется более ни жажда, ни голод, ни боли тела и души. Пусть ждут пришествия моего!

Ангелы поклонились, взметнулись вверх крылья, и под своды взмыла пернатая гвардия, растаявшая в вышине.

Иван, стоявший у трона, понял, что пришло его время. Он обнял Лику, развернув девушку к себе, и нежно, будто стараясь вылить все свои чувства в этой последней ласке, прикоснулся к ее губам.

— Прости, что все так вышло... Я так и не сказал тебе самого главного...

— Не нужно ничего говорить, — девушка улыбалась, стараясь скрыть слезы, наполнившие ее глаза. — Я все знаю...

— Прощай...

Ответить Лика уже не смогла, глотая слезы и стараясь не выдать своего горя. Иван подошел к зеркалу и сделал несколько шагов по его глади. В последний момент он повернулся к девушке, чтобы увидеть ее и запомнить, даже если не будет второй жизни. А Лика не смотрела на него, это было слишком больно. Звуки трубы возвестили, что и шестая печать спала. Только тогда девушка смогла взглянуть на пустую уже поверхность. А потом Лика сама очень спокойно и решительно выполнила свой последний долг. Врата были открыты! Печати с книги спали и она распахнулась. Старцы, стоявшие вокруг трона, замерли, боясь нарушить торжественность момента своим излишним любопытством. Лишь Иван мог взлететь под самый потолок и, не опасаясь быть обнаруженным, подобраться к сидящему на троне, чтобы взглянуть на страницы книги.

Он сам не знал, чего ожидал увидеть. Глупо было надеяться, что текст окажется написанным на русском языке. Символы, которыми были покрыты страницы, ни о чем Ивану не говорили. Какие-то черточки с точками, похожие на иероглифы, птички с человечками... Но одна из фраз крепко засела в его мозгу: "стул под мостом не мешает повеситься весело и всем вместе". Именно так он запомнил сочетание полукруга с маленькой английской эйч под ним, палочку с кругом на конце рядом с цилиндром, напомнившим кастрюлю, типичную виселицу буквой "г", полукруг внизу под треугольником, объединенные закорючкой несколько простых символов.