Символ Веры (полная версия)

Франсиско в свою очередь смотрел на белого, которого держал под прицелом, и удивлялся. Все люди смертны, и все опасаются Ее. Нет такого, кто не ощутил бы холодок при взгляде на ствол с другой стороны, противоположной рукояти. Но странный europeo не боялся. Вообще. И Франсиско видел такое впервые за все свои двадцать шесть лет. Этот человек с жужжащим ataúd — гробом — за плечами или сумасшедший, или запанибрата с самой Смертью. В любом случае холодное спокойствие лысого ублюдка интриговало и удерживало от выстрела.

— Слышь, cabra, — начал Франсиско, опирая для удобства локоть на шаткий столик. — Давай проясним. Ты заходишь на мою территорию. весь такой растакой. Требуешь со мной встречи. И сейчас снова требуешь! Не просишь, а выставляешь мне, без уважения, словно rey какой-нибудь!

Худой 'муравей' вытянул руку, повернув револьвер плашмя и едва ли не тыча Риману в нос.

— А может мне тебя пристрелить, zorra blanca?!

Ицхаку до смерти захотелось сказать что-нибудь наподобие 'спили мушку, сынок'. Однако вслух он произнес нечто иное.

— Я действительно, видимо, не высказал должного уважения, — все так же хладнокровно и сдержанно сказал белый. — Поэтому и только поэтому я забуду то, что ты сейчас сказал. То, как оскорбил меня. Но я забуду только один раз, поэтому не стоит повторять.

Риман говорил спокойно и размеренно, так что Иштлилшочитль поневоле замер, словно загипнотизированный, внимательно слушая.

— Что касается убийства, то не советую, — порекомендовал Риман. — Это не принесет тебе пользы, один лишь вред. Ты ведь знаешь, кто я.

Франсиско знал, кто перед ним, но знал и то, что звук взводимого курка очень хорошо действует на людей. Сам по себе этот щелчок краток и выразителен, словно поступь Святой Смерти. И наглядно показывает, что теперь лишь одно слабое движение указательного пальца отделяет от гибели. Потому означенное действие 'муравей' всегда оставлял напоследок. В этот вечер — тоже.

— И что, из тебя кровь не течет? — осклабился Франсиско, взводя курок никелированного револьвера. — Или ты умеешь останавливать пулю взглядом? Все знают, вы с El Scorpión ненавидите друг друга. Может быть, он скажет мне спасибо? Или выпишет чек?

— Да, он будет очень рад, — сказал Риман. И чуть наклонился, так, что ствол револьвера коснулся его лба, точно под краем шапочки-ермолки. Но он знает то, что знаешь и ты, очень хорошо знает...

— Знаю? — удивился 'муравей', он наморщил лоб, и татуировки на лице исказились. — Что я знаю?

— Человек — это его репутация, — тихо сказал Риман. — Человек лишь то, что о нем говорят и думают. О нем самом и его делах. И больше ничего. El Scorpión не любит меня и предпочел бы, чтобы меня не стало. Тогда он станет единственным хозяином 'Деспера'. Он будет тебе очень благодарен. Но это в душе...

Риман ткнул себя пальцем в область сердца, стараясь, впрочем, делать все размеренно, без резких движений.

— А вот здесь... — все так же плавно палец переместился в область лба. — Ему придется подумать о репутации компании. О том, что подумают и скажут люди. А они подумают, что можно просто так взять и пристрелить одного из офицеров конторы. И затем подумают — может быть стоит попробовать еще раз? А такие мысли это очень плохо для репутации и дела.

Риман откинулся назад и скупо усмехнулся прямо в черное дуло.

— Он будет тебе благодарен. Но все равно убьет тебя самым страшным образом, в назидание. Тебя, всех твоих помощников, всех твоих бойцов, тех, кто случайно оказался этом доме, тех, кто стоял снаружи и просто случайно проходил по улице, без исключения. Сколько бы это ни стоило, и сколько бы солдат не пришлось нанять. Потому что только репутация имеет значение. И только ее мы можем забрать с собой, на тот свет.

Риман перевел дух. 'Мекс' молча смотрел на европейца.

— Поэтому ты можешь сделать одну из двух вещей, — перешел к делу Ицхак. — Можешь спустить курок и посмотреть, на что пойдет мой напарник для сохранения репутации 'Деспера'. Или ты можешь...

Франсиско машинально перехватил рукоять покрепче, ожидая чего-нибудь вроде 'ответить на мои вопросы' или иного оскорбления.

— ... Побеседовать со мной ... о разном. И записать в свои должники самого Ицхака Римана. Выбор за тобой.

Татуировки на лице Франсиско жили своей отдельной и самостоятельной жизнью, так что Риман никак не мог определить эмоции собеседника. И только лишь когда револьвер со стуком опустился на целлулоидную столешницу, Ицхак понял, что победил. Снова.

Все-таки хорошо разбираться в людях войны...

— Небольшой бонус, — доверительно сообщил Ицхак. — Не делай так. Если держишь человека под прицелом дольше минуты, острота внушаемого страха притупляется, это уже не так страшно. Лучше так...

Риман приложил правый кулак чуть ниже ребер, развернув пальцами вверх.

— Это называется 'мадьярский способ'. Рука почти не устает, стрелять легко, и ты всегда попадаешь в направлении разворота корпуса. Очень хорошо для таких вот ... бесед или перестрелки в упор.

Франсиско повторил движение Римана, повернулся так и этак, скорчил рожу. Помолчал и наконец осторожно спустил курок, придерживая его большим пальцем. Отложил револьвер.

— Ты не боишься умереть, — не столько спросил, сколько отметил 'мекс'.

— Ты знаешь, что у меня за плечами? — а вот Риман как раз спросил.

— Все знают... — неопределенно отозвался 'муравей'.

— Двадцать лет подряд я знаю, что наступит день, когда оно перестанет помогать, — осклабился Ицхак. — Смерть всегда стоит у меня за спиной, каждую минуту моей жизни. Как ты думаешь, я боюсь Ее?

— Ладно ... amigo ... — развел руками Франсиско. — Будем считать, что мы друг друга не поняли. Ты не держишь на меня зла, я на тебя, и ... ты мой должник.

— Все так, — качнул головой Риман. — Именно так.

— Что ты хотел спросить? Ты ищешь человека?

— Да, я ищу человека. Его зовут Хольг, и он работал на вас несколько месяцев...

* * *

— Значит, этот самый Хольг кинул и паршивых латиносов, — протянул Беркли, уже забыв о 'заботе' относительно жизни напарника. — Отработал какое-то время, а потом кинул. Экий талантливый юноша.

— Ну, сначала его кинула хавала, — философски отметил Риман. — Круговорот обмана в природе.

— И что теперь?

— Он двинул на север или северо-восток, иного пути для его ганзы просто нет. Только туда, где нет сальваторцев и прочих латиносов. Я поставил на ноги нашу агентуру и еще закинул денег пинкертонам, те поднимут своих осведомителей. Где бы они ни появились, мне сообщат.

— Нам, — поправил Фрэнк. — Нам сообщат.

— Нам, — согласился Риман. — Ты намерен принять участие в охоте?

— Пожалуй, что так, — мрачно процедил Беркли. — Зависит от того, что ты намерен делать дальше. Это слишком большие деньги, чтобы я остался в стороне.

— Его выпасут на первой же большой остановке. Билеты он покупал, разумеется, не в кассе, но там не так много направлений, куда ходят старые кондиционные 'паровики'. Сеть раскинуть несложно.

— Если ты угадал с направлением, — уколол Беркли.

— Да, если я угадал, — Риман почувствовал усталость, кроме того в глубине живота все настойчивее проявлялась ... не боль, не покалывание, а скорее легкое ощущение неудобства, будто в хитросплетении кишечника задрожала крошечная мышца — как тревожный звонок. Это чувство хорошо знакомо многим, страдающим почечными хворями, и ничего хорошего не предвещает. Но чувство некоторого неудобства было лишь бледной тенью того, что Ицхаку предстояло испытать в самом скором будущем. Поэтому Риман хотел просто закончить все поскорее.

— Нам сообщат и возьмут под тихое сопровождение. Дальше я вылечу на перехват, побеседую с этим Хольгом и выкуплю у него наш контрактный ... груз. А пока как раз перезаряжу... — Ицхак кивнул в сторону полураспакованных фильтров.

— Может Хольга еще и в зад поцеловать? — зло уточнил Беркли. — Договариваться с этим недоношенным контрабандистом? Да еще лично? Платить ему?!

— Дружище, — скривился Ицхак, потирая набрякшее лицо ладонями. — Ты все пытаешься решить стрельбой... Зачем сразу убивать людей, если можно с ними договориться ко всеобщей пользе, а потом уже убить, если понадобится?.. И с Торресом можно было договориться, но ты предпочел войну, а теперь сплошной убыток.

'Скорпион' ничего не ответил, лишь заходили желваки на крепко сжатых челюстях.

— Зачем решать проблему громко с пальбой, если все решается тихо и мирно, — продолжил взывать к разуму собеседника Риман. — А Хольга чуть позже похороним со всей его компанией — и все, — Ицхак вздохнул. — Я боюсь лишь одного, что ганза поняла, кого так неудачно подобрала, и наш контракт уже закопали где-нибудь на пустошах в мелкой могиле. Тогда придется искать ту могилу и собирать обгрызенные кости по округе.

— А я никогда не понимал, зачем искать кривые, обходные пути, если проблема решается быстро и технично, — с холодной жесткостью сказал Беркли, и Риман понял, что в этот раз коллега-соперник решил пойти на принцип, до упора.

Ицхак прошелся по кабинету — пару шагов прямо и чуть в сторону, к окну. Охотничий конвой уже отправился, лишь пыльное облачко указывало направление его движения. На плацу штурмовая команда начинала очередную тренировку, изнывая под жарким солнцем в полной выкладке. 'Деспер' всегда стремился максимально облегчить службу личному составу, но исходил из того, что солдат должен быть готов ко всему и в любых условиях.

— Хочешь сработать по-своему? — не оборачиваясь, спросил Риман.

— Да.

— Тебе нужны люди?

— Нет, — все так же лаконично ответил Фрэнк. — Со мной четверо, этого хватит. А вот в арсенал я бы заглянул, мне нужен пулемет, еще, наверное, штурмовой 'Шоша' под стальную картечь. И что-нибудь классическое для дальних дистанций... У тебя найдется Krag-Jørgensen, патрон шесть и пять сотых?

— Да. Бери все, что нужно, — все так же, не оборачиваясь, вяло отмахнулся Риман. — Но это глупо. Если работать шумно, то все равно нужно все делать наверняка.

— Это жалкие ублюдки, — усмехнулся Беркли. — Они же не бойцы, а шакалы, просто перегонщики грузовиков с товаром. Их потолок — хорошая засада. А здесь охотиться буду я, на них.

— Как знаешь, — негромко отозвался Риман. — Размещайся где обычно, арсенал в твоем распоряжении, все новости будут доставляться к тебе сразу. Если передумаешь, можешь взять кого захочешь из бойцов, только с квартирмейстером оговори, у меня две операции по сопровождению в ближайшем будущем.

— Благодарю, — почти мирно вымолвил Фрэнк, не ожидавший, что все получится настолько легко. — Приму к сведению.

Когда 'Скорпион' ушел, все еще недоумевая покладистости заклятого друга, Риман какое-то время пошагал от стены к стене. Снова помассировал лицо, чувствуя под ладонями сухую, грубую кожу, неприятно перекатывающуюся над перенасыщенной водой плотью. Взглянул в зеркало на дверце походного шкафа, отметил усилившийся лимонный оттенок лица. На сторонний взгляд изменения в цвете были незаметны, но Риман жил с этим уже почти двадцать лет.

Что ж, дела подождут, Беркли подождет, а сейчас время для особой процедуры. Той, ради которой даже пришлось прервать процедуру поиска и охоты. Ицхак запер дверь изнутри и щелкнул рычажком, сменив табличку снаружи с 'чего надо?' на безапелляционное 'занят!'. Положил на стол часы и наручный 'Миньон' вместе с батареей. Добавил к вещам цепочку с карабинами и кобуру с оружием. Отключил весь блок связи, даже срочную линию.

Риман расстегнул куртку, снял куртку вместе с рубашкой. Теперь гемофильтр за его плечами был виден во всей красе — широкий, даже на вид увесистый контейнер, похожий на плоский ящик для патронов на широких мягких лямках. Стиснув зубы, Ицхак осторожно перекрыл разъемы, глянул в зеркало и удостоверился, что пять сигнальных лампочек на ящике горят желтым. После этого, наконец, скинул ремни и аккуратно снял агрегат.

Портативный гемофильтр уже много лет был для Ицхака бессменными веригами, сопровождавшими круглосуточно, даже во сне. Проклятый ящик (точнее три, один в работе и два запасных), превратил жизнь ветерана в ад, но без фильтра той самой жизни просто не было бы. Мрачно и зло кривясь, Риман сдвинул в сторону хорошо замаскированную панель на стене, открыв приборную доску и блок подключения стационарного аппарата. Рядом скрывался складной шезлонг на каркасе из тонкой и прочной проволоки.

Портативный фильтр позволял владельцу вести почти полноценную жизнь. Конечно, в минусе были стоимость прибора и его обслуживания, постоянное таскание за плечами двадцати килограммов металла, стекла и пластмассы, а так же необходимость регулярной замены рабочих элементов. Но это приемлемая цена за возможность жить тому, у кого фактически не осталось почек. И все же фильтр не было совершенен, так что примерно раз в полтора-два месяца пациенту приходилось проходить дополнительную очистку крови на большом стационарном аппарате. Процедура в целом терпимая, если проводить ее по регламенту, занимающему почти трое суток. И невероятно мучительная, если в экспресс-режиме.

Риман откинул и разложил шезлонг, надел стерильные резиновые перчатки, провел рукой по пояснице, нащупывая вживленный танталовый шунт. Обработал его антисептиком, сменил заглушку-клапан, доставая новую из герметичного стерильного контейнера. После Ицхак снял 'ермолку', обнажив бритый череп, на котором блестели четыре контакта.

Ирония судьбы заключалась в том, что Риман презирал наркоманов, но при этом зависел от 'электро', самого стильного, эстетского и дорогостоящего способа эскапизма. В отличие от 'платиновой' молодежи, жаждущей новых впечатлений, и пресыщенных 'архонтов', подстегивающих старую плоть, ветеран искал в 'электре' избавления от страданий. Только стимуляция мозга специально подобранными электрическими импульсами позволяла ветерану терпеть боль экспресс-фильтрации и очистки без использования глубокого наркоза.

Считалось, что пациент не может самостоятельно подключиться к стационарной установке и установить все параметры, но Риман проделал привычные манипуляции за три с половиной минуты. Еще минуту заняло подсоединение контактов и включение панели 'электро'. Теперь три часа блаженных грез, и он снова будет готов к работе. Если только... Впрочем про это 'если' даже думать не хотелось.

Один рычажок под желтой целлулоидной крышкой запускал оба агрегата. Гемодиалитическая установка уже тихо гудела электромотором, контакты 'электро' на голове приятно холодили кожу. Риман щелкнул рычажком и расслабился в ложементе, приготовившись воспарить к небесам, но вместо сладостных грез перед ним открылась темная беспросветная бездна. Как обычно в таких случаях, Ицхак хотел было остановить процедуру, и как обычно, не успел. Рука со скрюченными в конвульсии пальцами зависла и в воздухе и безвольно упала, на волосок не дотянувшись до переключателя.

Такое случалось, очень редко, из-за старой контузии. Сложные взаимоотношения мозга и электричества сбивались, вместо райского блаженства пациент получал серию страшных галлюцинаций.