Полуночница (общий файл)

— Ни за что,— вырвалось из моих губ, хотя умирать не хотелось еще больше.

— А как же наш покойный друг?— почти одновременно возразил старику первый.— Э, нет. Ты, Наузник, клади свою пушку. А то конец твоей девке.

Старик, пожав плечами, медленно наклонился и положил револьвер перед собой. Страх, которые испытывали игроки, тут же сменился злорадством. Они уверовали, что теперь Наузник ничего не сможет им сделать. А между тем, я чувствовала, как веселье старика приобретает все большую яркость и силу, превращаясь в опасный комок энергии.

— Наузник, Наузник...— покачал головой второй.— Не скучай и... прощай.

Он уже собирался выстрелить, когда старик сделал только одно движение левой рукой. Мимо меня просвистело два ножа, от которых уклониться не было никакой возможности. Да и не надо было, поскольку предназначалось не мне.

Два игрока упали одновременно за моей спиной. Я осталась наедине со стариком. Я забывала дышать. Мимо меня только что пронеслась смерть.

Ноги подкашивались. Я даже на мгновение пожалела, что сейчас не сижу дома, готовясь к свадьбе. Я попала в мир, где царили волчьи законы и выживал лишь сильнейший.

Наузник подошел к игрокам, хотя в проверке, мертвы ли, они не нуждались. Повернулся ко мне. Веселье исчезло, снова уступив место пустоте без малейшего проблеска чувств.

— Ну и что же ты забыла за картежным столом, девочка? Чего тебе не сиделось дома?

Голос его теперь звучал устало.

Я сглотнула. Если Наузник узнает настоящее имя, он легко заставит вернуться домой и еще получит за это награду от Тимира.

Острый взгляд Наузника словно проник в душу.

— Обманывать,— произнес старик,— нехорошо и опасно. Ты уверена, что я не почувствую ложь?

— Вы вообще ничего не чувствуете,— вырвалось из моих губ. Я испугалась своих слов даже больше, чем взгляда Наузника. И все-таки продолжила не в силах остановиться.— У вас нет ни зла, ни добра в сердце. Вы... не человек. Нелюдь.

Старик приподнял брови.

— Что я слышу от девушки, которую спас. А где благодарность?

Да он издевался надо мной!

— Благодарность? За три трупа?— я на всякий пожарный отступила на шаг.

— За твое спасение, девочка,— поправил Наузник.— Иначе трупом была бы ты.

Я скептично хмыкнула.

— Да, конечно, теперь я должна отдать деньги вам. Так?

Наузник в сердцах сплюнул.

— Думай, прежде чем говорить. Зачем мне твои жалкие империалы?

— Ну...— я замялась. Подозрительность не стала меньше, однако теперь казалась абсурдной.— Всем нужны деньги...

— Всем? Уверена?

Я пожала плечами.

— Есть вещи, которые не купить,— снисходительно пояснил мне Наузник.— Ни за какие деньги.

— Есть,— кивнула я. Мой страх постепенно проходил. Наузник уже не казался опасным пришельцем с другой планеты.— Но они мало кого интересуют.

— Даже магов?

— Так вы маг?— осведомилась я.

Старик помрачнел.

— Увы.

Что он хотел этим сказать, я поняла лишь через несколько часов, когда мы уже были перед стеной, за которой заканчивалась Шалийская империя. Стояла глухая ночь, однако ворота оставались открытые. Но перед воротами маячили силуэты стражников. И мага. Первым его заметил Наузник.

— Нет,— сказал он, скорее, себе, чем мне.— Не получится.

Мне показалось, что земля уходит из-под ног.

— Но вы же маг!

— Я? Да. Маг.— Наузника, видимо, забавляло мое лицо в тот момент.— Девочка, что магу делать в жалкой харчуге, да еще в Шалийской империи, где повсюду жрецы-пастыри, запрещающие магию на каждом шагу?

— Так вы не маг,— попробовала я догадаться.

— Я не только маг,— терпеливо повторил Наузник.— Подумай сама — у меня нет ни эмоций, ни чувств, ни добра, ни зла. Ничего внутри.

Я запуталась.

— Не понимаю...

— А ты подумай. Время у нас еще есть. Даю тебе одну подсказку: ты тоже не только маг. Просто сама еще этого не знаешь.

— Я вообще не маг,— фыркнула я.— С чего вы взяли?

— А с чего ты взяла, что во мне ноль чувств, девочка?

Определенно, его вопросы ставили меня в тупик.

— Я всегда вижу чувства других людей по лицу и... это естественно, как видеть книгу и читать ее.

— Это так же неестественно для обычного человека, как если бы он читал книгу с закрытыми глазами. Девочка, ты до сих пор не поняла, что у тебя нет того же, чего нет у меня?

— Это... как?

— Это просто,— насмешливо ответил Наузник, не отрывая глаз от мага.— С рождения. Есть люди, которые сами по себе являются донорами. А есть полуночники.

Я чуть не села на землю под грузом такой информации.

— Да, полуночники. Те, у которых нет эмоций и чувств. Те, которые никогда никого не полюбят. Не возненавидят. Не простят. И чтобы хоть раз почувствовать жизнь, они вынуждены пить ее у других.

— Неправда,— шепнула я.— Не может такого быть, чтобы я... Я чувствую. Живу. Ни у кого ничего не пью.

— Ты сама этого не замечаешь,— холодно сказал Наузник.— Это для тебя так же естественно, как дышать. Вспомни, какая буря эмоций была в харчевне. Как ты думаешь, почему я туда зашел?

Я уже ничего не думала.

— Я зашел, чтобы подпитаться, девочка,— глянул на меня Наузник.— Чужие эмоции для меня то же, что для иного жаждущего — вода. На склоне лет особенно в этом нуждаешься. Согреться никогда не помешает.

Он перевел дыхание.

— Представь мое изумление: в карты играет девчонка, переодетая в парня. Да еще так хладнокровно... у нее тоже нет эмоций.

Неправда. Не может этого быть. Я могу любить и чувствовать. Могу!

— Ты меня здорово развеселила в харчуге, будущая коллега.— Наузник ухмыльнулся. Он не умел улыбаться, как обычный радующийся жизни человек. Его рот всегда кривился уголками вниз, от чего возникали морщины на складках губ. Его ухмылка напоминала оскал. Так кривит губы разбойник, услышавший непристойную шутку. Или убийца, перед тем, как отправить к Божичу давнего конкурента.— Благодаря тебе я получил приличную порцию своей... гм, пищи. Ты, можно сказать, продлила годы моей жизни.

— Поэтому спасли?

— Поэтому спас,— не стал отрицать Наузник.— Ты сделала услугу мне, а я — тебе.

— И что теперь?

— Теперь...— Наузник запрокинул голову и посмотрел на звезды, словно спрашивая у них ответ.— Решай сама. Дальше или со мной, или без. Предупреждаю, мимо этого мага ты пройти неузнанной не сможешь. Здесь граница. И маг не просто сильный. Он знает все последние новости и лица известных беглянок.

— У вас тоже не получится пройти мимо мага,— мстительно напомнила я.— Как может маг пропустить полуночника?

— Пропустит,— уверенно сказал Наузник.— Ведь сейчас ночь.

Я так и не поняла, как у него получилось слиться с темнотой. Только шаг назад сделал и сразу скрылся как будто за горизонтом. Словно нырнул в темную воду, не оставив на поверхности ни единого волнения.

Затем снова — шаг вперед. Его морщинистое лицо вынырнуло совсем рядом с моим. Я едва не отпрянула.

— Итак, Бажия. Со мной или без?

Ответ напрашивался сам собой.

Так я стала ученицей полуночника, которого в народе прозвали Наузником.

Я открыла глаза и посмотрела на Лерца.

— Не думаю, что Сильвинессе Вишенской эта история придется по душе. Ее интересует другое.

— Вот как?— Лерц задумчиво погладил бокал.— Что же именно?

Я наклонилась вперед, положила руку на его ладонь и с силой сжала, показывая, что слабая женщина — не про меня. Шутки кончились.

— Банда Михула.

ВЫРВАННАЯ СТРАНИЦА

Наузник, твоя книга всегда была...

Загадкой.

Настолько отличалась от других томов.

Записи в ней ты делал на странном языке, шифруя все мысли. Иногда казалось, что я понимаю тебя, но чаще рядом с тобой чувствовала себя скудоумной девицей. Ты учил меня всему, в том числе, читать, но и сейчас я готова признаться: твоя книга осталась для меня закрытой.

И почему-то становится горько.

Глава 5

ЧАШЕЧКА ШОКОЛАДА

Утро в центре Лефата наступает поздно, когда стрелка показывает уже десять часов. Именно в это время открываются магазины, в том числе мой. Можно не опасаться вопросов, где я была. Большинство клиентов в семь утра еще нежится в постели.

Я обнаружила за своим прилавком по-прежнему спящего Стамира. Надо было как можно быстрее переодеться в женское платье, надо было будить алхимика и выпроваживать, дабы в глазах общества не пострадала моя репутация. Но я лишь села напротив Стамира, не столько изучая его лицо, сколько вспоминая разговор с Лерцом.

Лерц-хитрец. Он догадался, кто я, благодаря уму и чутью, пускай вслух ни разу не сказал прямо. Слишком хорошо понимал, что с магией и словами ему лучше не шутить. Отверженный мог только намекать, иначе его аура запечатлела бы информацию, легко доступную волшебникам. И ведь умно повел речь. Сильвен — лесной человек...

Я сняла с головы акубру и шапочку, позволив волосам свободно ниспадать. Да, Лерц о многом догадался. Но не о главном. Он знал мое настоящее имя, но не мою истинную сущность. Он полагал, что сумеет шантажировать меня моим прошлым и получить за это... хм... конечно же, не только чашечку шоколада, но и кое-что посущественнее. С другой стороны, он показал, что является практически неоценимым агентом. Неудивительно, что Иса сотрудничал с ним.

Любопытно, знал ли Иса о моем прошлом?

Нет, вряд ли. Иначе какой смысл Лерцу шантажировать меня? Рассказать Исе он успеет всегда. И не факт, что тот заплатит за информацию так же хорошо, как... мой отец, например.

Или я.

Слишком поздно Лерц понял, что девушка, переодетая в мужское платье, может постоять за себя. Он правильно оценил силу моей хватки и сообразил, как я с ним поступлю, если проболтается. Правда, банды Михула он опасался не меньше. Пришлось надавить и пообещать не одну... чашечку шоколада. Но Лерц и в самом деле ведал о банде гораздо меньше, чем обо мне. Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что шайку прикрывают сверху. Иначе серые плащи нашли бы ее давным-давно.

— Политика — грязная вещь,— сказал тогда Лерц.— Банда может быть выгодной оппозиции, чтобы поднять народ на бунт; выгодной власти, чтобы очернить оппозицию; или же вовсе выгодной некой третьей силе. Уже сейчас о Михуле отдельные недоумки говорят, как о герое. Восхищаются им. Мальчишки хотят быть похожими на него. В газетах пишут, что в банде около тридцати человек, но что-то я сомневаюсь. Скорей всего, их не больше десяти. Тридцать человек — это уже деревня. При таком количестве что-нибудь непременно всплыло бы. Есть еще одна догадка. Скорей всего, бандиты не местные, иначе о них была бы в курсе здешняя криминальная знать. Но информацию они получают точную, проверенную, город знают. Кто их наводчик, понятия не имею.

— Например, ты.

Лерц хмыкнул.

— Польщен. Но к банде я не причастен.

— Это все?

Лерц проигнорировал мой язвительный вопрос.

— Думаю, на банду работают некоторые наемники. Недавно шептались, что Тирил Бжэк входит в их число. Его видели за одним делом с напарником. Второго, кажется, зовут Молав Салуз.

— Не зовут, а звали,— поправила я.— Молав Салуз убит.

— Вот как?

— А Тирил Бжэк арестован.

— Вот как,— медленно повторил Лерц.

— Вот так. Вы рассказали мне уже известное. Не думаю, что Сильвинесса Вишенская дала бы вам... чашечку шоколада.

Лерц усмехнулся в бороду.

— Я рассказал вам свои догадки, которые совпадают с догадками других, умных людей, работающих в Управлении. Но ради чашечки шоколада могу кое-где поспрашивать о банде. Вдруг удастся обнаружить что-нибудь, что ускользнуло от доблестных серых плащей.

— Что ж...— я уже собиралась передать ему пару империалов в качестве аванса, но отверженный остановил.

— Только после игры в финт. Вы ведь не желаете, чтобы другие заподозрили нас в сговоре.

Я проследила за его взглядом и поняла, что на нас смотрит половина игрального зала. В компании отверженного я невольно привлекала к себе внимание.

— К тому же,— добавил Лерц,— давно играю лишь с самим собой. А хотелось бы разнообразия. И ради всего святого, не надо мне поддаваться. Пусть мой выигрыш будет честным.

Стамир шевельнулся. Я опомнилась и поспешила к себе наверх, все еще пребывая под впечатлением. Играл Лерц не просто хорошо, а страсть как хорошо! Я даже испытала удовольствие от мысли, что поддаваться не пришлось. Напротив, он заставил меня попотеть, этот отверженный. Заставил уважать.

Я совсем забыла, какой бардак царит в моей комнате после бандитов, и, открыв дверь, замерла от зрелища. Когда же привыкну?

Кровь на постели...

Но надо было переодеваться. Платье и ридикюль, оставленные у Исануэля в сундуке, я не рискнула вернуть. Иса уже проснулся у себя и ходил, пытаясь вспомнить, что ему снилось. Подвергать его повторному гипнозу я не имела ни малейшего желания. Ночь прошла, а днем у полуночницы нет столько власти, сколько в темное время суток.

Я порылась в своей одежде. Только теперь мне пришло в голову, что мой гардероб небогат. Видит Божич, я никогда не интересовалась одеждой. Меня больше волновали всевозможные выставки в картинных галереях, красивая посуда, книги... но не одежда. Хотя покупала я всегда элегантные платья, с неглубоким декольте и приглушенного цвета. Только нижнее белье выбирала любимого красного, слишком вызывающего, чтобы носить напоказ. Людям нравилось, что я одеваюсь скромно, как положено хозяйке, пусть элитного, но магазина. А мне нравилось, потому что в таких нарядах я нисколько не напоминала крикливых базарных торговок. Или Креону Стэнви, владелицу "Сахарного мига". Вот уж где вульгарность и показная пышная роскошь.

А теперь все мои платья валялись на полу.

Вздохнув, я подняла одно из них, наиболее уцелевшее, и подошла к зеркалу. С этим платьем я вдруг показалась себе невероятно скучной, бледной молью. Хотелось яркого, шокирующего красного, а не расплывчато-розового с белым. Хотелось ошеломить нарядом.

— Сегодня же куплю красное платье,— сказала я зеркалу.— И одену. Пора менять гардероб.

Подобрав волосы под шапочку, я спустилась как раз вовремя — в многострадальную дверь, кое-как поставленную ночью серыми плащами на место, постучали, и так громко, что Стамир вздрогнул. Я потрясла его за плечо. Сказала в ухо.

— Просыпайтесь, господин Стамир. Уже утро.

— А? Что?..

Некоторое время алхимик непонимающе глядел на меня, затем все вспомнил и хотел было вскочить, но, нарушив хрупкое равновесие, свалился вместе со стулом от резкого движения. Впрочем, я больше опасалась, что сейчас с петель сорвется входная дверь.

Застучали еще сильнее, с тревогой. Послышались знакомые голоса.

— Сильва, открой!

— Это мы!

Я помогла Стамиру подняться и пошла открывать. Первой в комнату влетела Лованна и, обняв меня за талию, всхлипнула... разревелась. От неожиданности я охнула. Девочка стискивала меня все крепче, будто боялась, что я убегу от нее или растаю в воздухе, как мираж. Она уткнулась лицом мне в живот, на бледно-розовой ткани быстро начало расползаться пятно от слез.