Мой путь

Вот и все, если обобщить все услышанное и выкинуть ненужный словесный мусор, чего я смог добиться за весь разговор у отца. А список с перечнем вещей, я так получить и не смог. Мой родитель уперся, и отдавать его не желал ни в какую. К каким бы методам словесного убеждения я бы не прибег. Ну и черт с ним, Макгонагалл все равно и так поможет мне купить все необходимое. Осталось только ее дождаться.

Глава 4. 'И первое мое впечатление о волшебном мире, волшебным не было ни чуть.'

Оставшиеся четыре дня, до прихода Макгонагалл, превратились для меня в настоящий ад. Отец, по-моему, и в самом деле повредился умом. А мама заразилась паранойей. Нет, пока я не попадался им на глаза, они вели себя вполне разумно и адекватно. Стараясь держать руку на пульсе, я постоянно подслушивал за ними и приглядывал. Но все это длилось ровно до тех пор, пока я не попадался им на глаза. Стоило же им меня хоть на мгновение увидеть... Отец мгновенно превращался в полубезумного монстра, старающегося меня постоянно затормошить и затискать. Мама же... боялась меня до паники. И старалась даже на секунду, без лишней необходимости, не покидать мою сестренку. Словно, я то и дело безустанно на нее покушался. Одним словом, безумие. Вот что царило в нашем доме. И день ото дня оно давило на меня все сильней.

Негромкий, столь долгожданный стук во входную дверь, я услышал даже из своей комнаты. Но бежать открывать дверь, даже не подумал. Не хочу лишний раз встречаться с родителями. Могу сорваться, а я и так уже на пределе. К тому же эту ночь я вообще не спал. А значит, раздражительность повысилась в разы. А причина всему отец. Мне даже комнату забаррикадировать пришлось. Вчера была суббота, вот он и решал на кануне выходного пообщаться со мной подольше. Не знаю даже кого благодарить, что он вообще не додумался забраться ко мне в окно. Еще бы одно продолжительное тисканье я бы, скорее всего, не выдержал. И ведь, что самое главное, винить в этом просто некого. Я сам переборщил с внушением. Сам и виноват.

Встав с кровати, я отряхнул и разгладил заранее одетую на себя одежду. Не хотелось зря терять время, когда придет Макгонагалл. Отодвинул, придвинутую вплотную к двери, кровать. Взял стоявшую в уголке комнаты обувь, сел обратно на кровать и стал обуваться. Лучше пусть уж профессор примет меня за странного и невоспитанного парня, ходящего по дому в обуви, чем мне придется пережить еще одно тисканье с отцом.

Голоса тихо разговаривающих о чем-то Макгонагалл и отца, не торопясь приблизились из прихожей к входу ко мне в комнату как раз в тот момент, когда я зашнуровывал второй ботинок. Дверь, больше ничем не сдерживаемая, легко отворилась, и отец, ожидаемо, немедленно бросился обнимать меня. Ботинок я дошнуровать так и не сумел. Думаю, это вообще не возможно когда тебя постоянно теребят. Адски раздражает. Но, сжав зубы и закрыв глаза, я стоически терпел.

— Мистер Хит. — строгий, слегка суховатый голос профессора укоризненно прозвучал в воздухе. — Я думаю, вы вполне сможете выразить свою радость, когда мы вернемся. А сейчас, пожалуйста, дайте мальчику спокойно одеться.

Но отец, разумеется, отлипнуть от меня даже не подумал.

— Мистер Хит! Вы меня вообще слышите!? — не выдержав столь наглого игнорирования, Макгонагалл уже гневно обратилась к отцу. — Вы сможете наобниматься с Закхаром немного позже.

Если профессор думает, что это способно остановить отца, то она глубоко ошибается. Будь это на самом деле так, то проблем бы у меня вообще не возникло.

Между тем, не достигнув нужного эффекта, Макгонагалл, вероятно, применила магию. Что именно я конкретно не видел, но в следующую секунду тело отца расслабилось. Сжимающие меня руки разжались, а его взгляд, ставший вдруг пустым и бессмысленным, равнодушно скользнул по мне и уперся в противоположную стенку.

— Спасибо огромное профессор! — высвобождаясь из отцовских объятий, я с чувством поблагодарил Макгонагалл. Правда, она могла бы сообразить сделать это и чуть побыстрей. Кстати, нужно будет узнать у нее, как эта вещь делается. Мне это пригодится. Для всего пригодится.

Окончательно высвободившись и встав с кровати, я еще раз поблагодарил профессора и выжидательно на нее посмотрел. Интересно, что же предпримет Макгонагалл дальше? Мы ведь должны отправиться сейчас в мир волшебников, не так ли? Но как это будет происходить? Вот что я знать просто обязан. Да, и кстати, Макгонагалл сейчас стоит в обуви. Не то что бы я в этом ее упрекал, но... А, впрочем, один черт. Пусть ходит, как хочет. Главное, что бы она меня магии научила.

— Закхар, — после небольшой паузы, во время которой я стоял и обдумывал свои мысли, Макгонагалл строго обратилась ко мне. — ты мне ничего не хочешь сказать?

Это она о чем? Замедленным бессонницей и раздумьями мозгам потребовалась целая пара секунд, что бы понять, о чем она говорит. И еще пара чтобы найти подходящий ответ. Главное, что бы она поверила. Иначе все пропало!

— Профессор, — опустив глаза, я начал тихонько мямлить. — Я... я не знаю... Я... просто пожелал... А потом... Потом что-то случилось... Я упал в обморок... А отец вдруг стал... вот таким... Скажите профессор, — подняв взгляд я посмотрел Макгонагалл в глаза, — это не опасно? Может, вы его обследуете? — сказал я и тут же проклял свой длинный язык. Проклятье! Ну а вдруг она и вправду его осмотрит?! Чертов недосып, это только из-за него я сравнился соображением с обычным цветком в горшке!

— Не бойся. — на лице Макгонагалл неожиданно появилась добрая и теплая улыбка. — Все с ним будет в порядке. Детская магия очень редко вредит родителям. Ведь что бы между вами не произошло, как бы ни был ты чем-нибудь огорчен или расстроен, подсознательно ты очень любишь своих родителей и по-настоящему причинить вред, ты им не желаешь. А твоя магия чувствует это и оберегает от разрушительных свойств твоих выбросов. Так что не волнуйся Закхар, все с твоими родителями скоро будет в порядке. Ведь ты на самом деле очень любишь их.

— Ага. — кивнул я, чувствуя, как родившийся у меня глубоко в груди холод, медленно разливается по телу. Ведь если Макгонагалл права, а причин врать ей, пока вроде бы нет, то верно и обратное. Маг подсознательно постарается стереть источник своей угрозы. Теперь все, с непонятным искажением ритуала внушения, становиться на свои места. А это значит, что все волшебные дела с профессором, мне стоит завершить как можно поскорее. И осознав это, я как можно шире улыбнулся профессору.

— Я тоже думаю, что все с ними будет в порядке!

— Вот и хорошо, что ты перестал волноваться, Закхар. А теперь мистер Хит, — вновь сделала серьёзное лицо, за которым, тем не менее, все равно отчетливо проглядывала улыбка, торжественным тоном проговорила Макгонагалл. — ничего не бойтесь и ни чему не удивляетесь! Волшебный мир ждет нас!

Едва произнеся последние слова, профессор протянула и крепко сжала своей ладонью на моем плече. И в ту секунду, меня что-то резко дернуло в сторону и, закрутив на месте, выплюнуло обратно. Вот только, когда я смог вокруг оглядеться, вместо своей комнаты я стоял на достаточно оживленной лондонской улочке, перед каким-то невзрачным баром с таким же, как и он сам, невзрачным названием. Сложить два и два было не трудно. Кстати, а ведь это место мне знакомо, я как-то пару раз по это улице проходил. Вот только этот бар тогда, не привлек ни малейшего моего внимания. Я довольно улыбнулся. Волшебники отнюдь не дураки. Идеальная маскировка!

Макгонагалл, горделиво подняв голову подошла ко входу в расположенный перед нами бар и, потянув за старинного вида ручку, открыла слегка скрипнувшую своими петлями дверь. Сверху дзынгнул колокольчик. Я, все так же удерживаемый за плечо рукой профессора, вынужден был идти рядом с ней. Но я, впрочем, не протестовал. Не было смысла. Правда, сделав пару шагов, я тут же понял, что забыл дома дошнуровать второй ботинок. Но останавливаться ради этого здесь... На глазах у Макгонагалл и немногих посетителей этого бара... Я расслабил напрягшееся было лицо и сделал вид, что у меня абсолютно все в порядке. К тому же бар затемненный, а значит, что свободно болтающийся шнурок будет не так уж и сильно бросаться в глаза.

— Добрый день профессор. — как только мы с Макгонагалл перешагнули порог, жизнерадостно поприветствовал мою сопровождающую полностью лысый бармен за барной стойкой. — Вижу, вы сегодня вновь сопровождаете обретенного? А их в этом году будет, пожалуй, даже по более, чем в прошлом? — и этой сказанной, на первый взгляд, совершенно невинной фразой, безволосый тип мне сразу не понравился. Слишком уж благожелательно-нейтральным тоном она была сказана. Подозрительный бармен. По своему опыту, наработанному вовремя моей жизни в нищих кварталах, такие как он, обычно являются информаторами скрытого преступного мира. Слушают, о чем разговаривают посетители, собирают слухи и сплетни, наблюдают за приходящими в свои заведения людьми. В общем, мне бармен не понравился.

Быстро оббежав внимательным взглядом, полутемный и непрезентабельный, выполненный в старомодном готическом стиле, бар, я приметил только несколько пожилых волшебниц, пьющих что-то из своих маленьких чашек и безразлично-равнодушно разглядывающих нас. Да парочку волшебников по моложе, занятых в этот момент, только собственной едой и скользнувших по нам, лишь мимолетным взглядом. В общем, самый обычный бар из трущоб, только адаптированный под волшебников. Я ошибся, ни какая это не маскировка.

— Здравствуй, Том. — тем временем, ответив на приветствие бармена, даже не заподозрившая ни малейшего подвоха, Макгонагалл степенно кивнула, продолжающему лучиться жизнерадостностью, лысому типу.

— Сегодня я сопровождаю Закхара в Косую аллею, нужно познакомить мальчика с волшебным миром и помочь сделать школьные покупки. — профессор повернула ко мне голову, благожелательно и даже как-то гордо на меня посмотрев. — Очень одаренный молодой человек! Он уже второй такой в новом наборе! Впрочем, в этом году и в самом деле много талантливых обретенных. Хогвартс пополниться многообещающими учениками!

При этих словах, кучковавшиеся в одном из углов бара, старушки презрительно сморщились. Да и завтракающие в зале волшебники, как мне показалась, проявили мимолетное недовольство. Только, у по-прежнему стоявшего за длинной стойкой лысого бармена, лицо ни капли не изменилось. И это лишь окончательно утвердило меня в своих подозрениях. Но плохо не это, с информаторами и наблюдателями я знаю, как себя вести, реакция на обретенных, вот что мне действительно не понравилось. А волшебники ведь не обычные люди, здесь в роли жертвы уже я буду.

— И слава Мерлину профессор, слава Мерлину. — согласно качнул головой Том. — Волшебный мир совсем только пару лет назад как смог более менее оправиться от того печально-известного инцидента. Многое тогда было утеряно. Нам сейчас совсем не помешают молодые талантливые люди.

Странно, но доброжелательная речь бармена Макгонагалл почему-то разозлила. Услышав это, профессор недовольно нахмурилась и резко поджала губы. А державшая меня за плечо, рука сильно сжалась. Да и остальные посетители бара как-то неоднозначно на это прореагировали. Столь сильная реакция на упоминание о каком-то инциденте? Непонятно. Но, если он действительно такой важный, то обязательно нужно разузнать о нем побольше.

— Верно, Том. Что ж, хорошего вам дня. — сказанной, ставшим вдруг разом резко-сухим тоном, фразой Макгонагалл завершила разговор и быстрым шагом направилась к черному входу. Меня, естественно, хогвартский учитель потянула за собой. Впрочем, недовольным я не был. Стоило позадавать накопившиеся вопросы, так сказать, по горячим следам.

— Хорошего дня профессор. — с неизменной улыбкой, жизнерадостно попрощался с Макгонагалл бармен. И, переведя взгляд на меня, добродушным тоном добавил: — А ты заходи как-нибудь Закхар. Если вдруг возникнут какие-либо вопросы или затруднения, то можешь смело ко мне обращаться. Я могу тебе что-нибудь подсказать или с чем-нибудь даже помочь. Я здесь каждый день работаю. — гнилое, на мой взгляд, предложение. И, судя по еще сильнее сжавшейся на моем плече ладони, Макгонагалл предложение бармена тоже не понравилось.

Выйдя через черный ход, мы оказались в небольшом, совершенно пустом, поросшем многочисленными сорняками, огороженном дворике. Ничего, на первый взгляд, примечательного, но мы здесь остались с профессором наедине. Идеальная возможность выжать из школьного учителя максимум информации. И, как только мы отошли от захлопнулась за нами двери, я сразу же задал интересующий меня вопрос.

— Профессор, а о каком инциденте упомянул тот бармен? Что тогда произошло?

Макгонагалл, замедлив шаг, подошла к расположенной неподалеку кирпичной стене дворика и, возле нее окончательно остановившись, повернула ко мне свое сморщенное и, ставшее вдруг чрезвычайно грустным, лицо. Даже осанка профессора, всегда исключительна прямая, сейчас разительно поменялась, словно на плечи учителя вдруг взвалили непомерный груз. Мне вдруг, на мгновение, даже стало ее жаль. Что бы тогда не произошло, для Макгонагалл это значит очень многое.

— В тысяча девятисот семидесятом году, Закхар, началась война. — немного помолчав, профессор начала тихо говорить. — Она была страшная, беспощадная и унесла множество жизней. Никто в то время не чувствовал себя в безопасности. И последствия той одиннадцатилетней войны была столь ужасны, что даже сейчас, спустя десять лет, одно лишь упоминание о ней вызывает страх. — тяжело вздохнув, Макгонагал примолкла на пару секунд и вновь продолжила.

— Многие тогда в той войне потеряли своих близких. Поэтому разговаривать о тех событиях, или даже просто упоминать в беседе, не принято. Я не хотела, что бы твой самый первый день в волшебном мире начался именно с разговора о таких известей. Но знаешь, что Закхар? — глаза учительницы вдруг озорно блеснули, а по лицу скользнула заговорщицкая улыбка.

— Тогда, за два года до окончания войны, было сделано одно пророчество. Оно гласило, что Тот-кого-нельзя-называть, лидер организации начавшую войну, падет от рук избранного. И все так и случилось. — профессор довольно кивнула головой.

— Тридцать первого числа, октября месяца, тысяча девятисот восемьдесят первого года, он пришел в дом избранного и был в ту самую ночь повержен. А на лбу ребенка из пророчества, остался только молниеобразный шрам. Поэтому с тех пор тот ребенок так и знаменит. Ведь, лишившись своего лидера, его армия быстро рассеялась. Исчезла, словно утренний туман под жарким солнцем. — голос профессора зазвучал торжественно и гордо. — Вот почему тот мальчик, Гарри Поттер, и стал нашим символом! Символом победы и наступившего долгожданного мира! В волшебном мире нет ни единого волшебника или волшебницы, которые бы не знали его имени или его заслуг!

— И знаешь, что, Закхар?! — профессор приблизила свое лицо к моему и хитро улыбнулось. — Вообще-то то, что я сейчас хочу тебе сказать, большой секрет. И я надеюсь, что ты о нем болтать не будешь. — я согласно кивнул. Что бы мне сейчас не сказала Макгонагалл, подрывать ее доверие своей болтовней я не намерен.