Горошина для принцессы

Снежка стояла перед его столом и боролась с искушением подключить полевой телефон. Чтобы позвонить дежурному по штабу бригады и узнать, куда, в конце концов, подевался их комбриг, который должен был уже давным-давно приехать!.. Но она понимала, что это не папина бригада, где все её знали и охотно ответили бы на любые вопросы.

Что же случилось? Почему он задерживается?

Ужасные мысли роились в её золотоволосой голове. А вдруг он уже давно вернулся! Но вернулся не к ней!

Снежка, до сих пор абсолютно уверенная в том, что никого у Владимира нет и не было, вдруг начала в этом сомневаться.

А, может, он её просто-напросто бросил? За то, что она плохо себя вела, огрызалась и грубила!

А что, если у него всё-таки кто-то есть?

Снежка раньше никогда не имела дурной привычки рыться в чужих вещах... Но Владимир ей вовсе не чужой! Она стояла перед его столом, а руки сами тянулись выдвинуть верхний ящик. И посмотреть... Что там.

Но ей было страшно. А вдруг она там найдёт подтверждение его неверности?!

Нет, наверное, всё-таки лучше ничего не знать! И вроде бы всё у них хорошо. И вроде бы всё, как у людей... А с другой стороны, у неё уже больше нет сил!

Снежка вздохнула. Пусть лучше горькая правда, чем эта мучительная неизвестность! И она решительно выдвинула этот самый ящик.

А лучше бы этого не делала...

В ящике было полно всякого хлама. Пара толстых тетрадей. Какие-то деловые бумаги. Чернильница-непроливайка, двухцветные и химические карандаши, ручки, перья и промокашки. Готовальня, складная металлическая линейка, треугольник, транспортир.

И алая ленточка...

Снежка долго смотрела на неё, не решаясь взять в руки. А потом ухватила за кончик и подняла, брезгливо сморщившись, словно это была не ленточка, а сброшенная ядовитой змеёй износившаяся кожа. Ничего особенного, обыкновенная шёлковая ленточка. У неё самой были такие же. Когда-то в прошлой жизни. И ничего это ещё не значит!

Снежка поднесла ленточку к лицу и принюхалась. Она ощутимо пахла жасмином... Женский запах, подумала Снежка.

Само собой, горько усмехнулась она, не Владимир же ей волосы подвязывал! Снежка на секунду представила его с ленточкой вокруг стриженой под полубокс головы. Нет, эта ленточка явно принадлежала женщине... А может, она случайно оказалась в его столе?

Ну, что ты сама себя обманываешь, сказала себе Снежка! Дура! Неужели не понятно, что Владимир хранит этот 'сувенир', потому что он принадлежал когда-то его женщине! Хранит как память о ней! Достает его, смотрит и вспоминает... Как она с ним... Как он с ней...

Нет, беззвучно закричало её сердце!!

Да, сказала она ему спокойно и безучастно. Ленточка выскользнула из её рук и неслышно упала на пол.

В её несчастной голове ворочалась одна единственная мысль. Всё ясно-понятно... Позабыв про выдвинутый ящик и двигаясь словно сомнамбула, Снежка ушла к себе, легла на кровать и уставилась в стену пустым взглядом.

А шёлковая ленточка осталась лежать на полу посреди комнаты...

Владимиру повезло. Когда он приехал на Центральный аэродром, оказалось, что через час в Левашово идёт военно-транспортный 'Дуглас'. Он без проблем договорился, чтобы его взяли на борт, а потом позвонил в бригаду и вызвал связной самолет к месту посадки.

Пока 'Дуглас', ревя двигателями и перемалывая пропеллерами воздух, нёс его к Снежке, Владимир обдумывал, что сделать в первую очередь. И как, вообще, организовать их предстоящий переезд на Дальний Восток.

Сдать-принять бригаду не проблема! Со сборами никаких сложностей он тоже не ожидал. Неподъемного барахла у них со Снежкой пока ещё не накопилось. Не командармы, чай, усмехнулся Владимир! Ни библиотеки, ни ковров, ни мебели. Одно тряпьё! Поэтому крытый вагон заказывать не надо. Обойдутся одними чемоданами.

А коли так, то в Москву лучше ехать на его машине прямо из Пушкина! Семьсот километров — не так уж и много! Если выехать ещё затемно, к полуночи доберутся... Петру, его водителю, само собой, потом придётся прокатиться до Москвы поездом, чтобы отогнать машину назад, но это ничего... Свой автомобиль в Москве им очень пригодится! На такси не наездишься, а у товарищей одалживаться не хочется! Потому что не хочется никому представлять молодую жену!

Владимир хотел увезти Снежку тихо. Без пыли и шума. Без банкетов и фанфар. Поэтому и решил добираться до Москвы своим ходом. Чтобы лишний раз не светиться в Ленинграде на вокзале. Вполне может быть, что Снежку уже разыскивают!

Поэтому воинское требование у себя в бригаде и жэдэ билеты в Москве он оформит на имя Иволгиных Владимира Ивановича и Светланы Георгиевны! А если при посадке возникнут вопросы, скажет проводнику, что это кассир ошибся. Имя редкое, не мудрено и ошибиться! А будет надо, сходит и к начальнику поезда! Впрочем, ерунда! Куда они денутся! Он, ведь, не просто так, погулять вышел, а целый Герой Советского Союза и депутат Верховного Совета!

Так и сделаем, подумал Владимир, потирая руки! Не видать вам Снежки, как своих ушей, дорогие товарищи, чекисты-особисты! Потому что все её следы он заметёт надёжно! И надолго!

Дорога домой всегда дольше, чем от дома. Но, слава Богу, однажды всё кончается! Через несколько томительно долгих часов Владимир оказался, наконец, у родного порога.

Он постучал. И замер в ожидании лёгкой поступи любимой за дверями.

Тишина...

Владимир хотел постучать снова. Но вдруг вспомнил, что строго-настрого попросил Снежку никому не открывать, и достал свои ключи...

Она услышала звук подъехавшей машины и сразу поняла, что это он. Участившееся сердцебиение неопровержимо свидетельствовало об этом.

А потом, пройдя сквозь толстые кирпичные стены, её настигла неслышная вибрация его шагов... По лестнице шёл Владимир. Снежка знала это совершенно точно, потому что никогда не перепутала бы его шаги ни с чьими другими.

Ей стало невыносимо больно. Она зажмурилась, сдерживая слёзы из последних сил. И уткнулась в подушку, накрывшись с головой одеялом...

Владимир открыл дверь и вошёл. Сердце колотилось у него в груди, как сумасшедшее. Он поставил на пол тревожный чемоданчик и прислушался. В квартире висела оглушающая тишина.

Он окликнул негромко:

— Снежка? Ты где?

И не услышал в ответ ни звука.

Неужели её нет дома? Неужели она его не послушалась и всё-таки куда-то ушла? А вдруг её забрали эти? У которых холодное сердце и чистые руки...

Владимир прошёл в большую комнату. И сразу заметил выдвинутый верхний ящик своего стола.

Та-а-ак, подумал он! Роемся в чужих вещах?

Стоп! Снежка — его жена! И в этой квартире чужих вещей для неё нет по определению, напомнил себе Владимир!

Но это было уже не важно. Потому что на полу посреди комнаты он увидел алую ленточку Исабель.

И всё вдруг сжалось у него внутри...

Когда он вошёл в её комнату, Снежка даже не пошевелилась. Он присел на краешек кровати и тихо спросил:

— Ну, что опять случилось? Что я опять натворил?

Она не ответила.

— Снежка, — сказал он. — Мне пришлось задержаться в Москве по служебным делам. Так вышло. Я не знал заранее. Не сердись. Служба есть служба.

Она откинула одеяло, села и спросила, глядя прямо ему в глаза:

— Это — тоже служба?

— Что? — Владимир сделал вид, что не понял.

— Ты знаешь что, — отвернулась Снежка.

— Ах, ленточка! — наконец, догадался он.

Снежка молчала.

— Ты, что ли ревнуешь? — приподнял бровь Владимир, всё ещё надеясь шуткой отвести беду.

Она повернула голову, медленно оглядела его с головы до ног и ничего не ответила. Как неуютно стало ему от этого взгляда!

— А, собственно, в чём дело-то? Подумаешь, какая-то ленточка! — вдруг захорохорился он. — Что тут такого-то?

— Ты её любил? — вдруг спросила Снежка.

— Я... — внезапно перехватило у него горло. — Нет!.. Да... — выдавил, наконец, из себя Владимир.

Он не мог ей врать! Но лучше бы соврал!

— Да... — тихо повторила за ним Снежка, словно эхо. — Ты её любил...

Она легла и снова накрылась одеялом с головой.

И тогда он взорвался!

— Да, я любил её! — вскочил Владимир. — И что? Что ещё ты хочешь от меня услышать?! — закричал он. — Ты, вообще, слышишь и видишь только то, что хочешь! И больше ничего не хочешь знать! Потому что ты!.. Ты!.. Ты! — Владимир схватился руками за голову. — Боже! Как я уже устал от всего этого!

Снежка не шевелилась. Он застонал и выбежал из комнаты. Секунду спустя хлопнула входная дверь, и вскоре его шаги затихли где-то вдали.

Она не плакала. Она вцепилась зубами в подушку и застыла...

Сколько она так пролежала, Снежка и сама не смогла бы сказать. Наконец, она встала и пошла на кухню. Достала из тумбы бутылку креплёного красного вина, которую Владимир принёс к свадебному ужину ещё тогда, в самый первый день их совместной жизни... Нашла штопор. Со скрипом ввинтила его в пробку, поднатужилась и с лёгким хлопком раскупорила бутылку.

Снежка никогда в жизни ещё не пробовала креплёного вина, но чувствовала, что пришло время. Она налила полную кружку. И выпила, не отрываясь. А потом вторую.

Ну, что же. Лучше сделать это сейчас, сразу... И больше не мучить ни его, ни себя.

Снежка вернулась в большую комнату и подошла к столу Владимира. Вырвала из какой-то тетрадки чистый листок. Вставила в ручку новое перо. Макнула его в чернила. А потом написала: 'В народный суд г. Пушкин от Иволгиной С.Г. Заявление. Разведите меня, пожалуйста, с моим мужем'...

Владимир шёл по улице, яростно размахивая руками. Он так торопился к ней! Он так мечтал её увидеть! Ему никто, кроме неё, не был нужен! И не будет нужен никогда!

Владимир вдруг остановился и замер на полном ходу.

Никто и никогда? Тогда зачем?! Зачем он это всё ей наговорил?!

Почему он не рассказал ей про Исабель?! Почему не сказал, что эта ленточка — всего лишь горькая память о прекрасной испанской девушке, которая погибла под фашистскими бомбами в Барселоне ещё год назад?!

Почему не сказал ей, что всегда, всю жизнь, с тех пор, как увидел её, любит только одну её, Снежку?! Почему?!

Вместо того, чтобы обнять и успокоить бедную девушку, он наговорил ей непонятно чего! И нагрубил! Боже! Что он опять наделал! Владимир застонал и обвёл взглядом улицу...

И вдруг увидел прямо перед собой целую клумбу огромных белых роз. И это было именно то, что нужно! Не раздумывая ни мгновения, он подбежал к клумбе и стал срывать их одну за другой, не замечая ни шипов, ни удивлённых взглядов редких прохожих.

Нарвав полную охапку цветов, Владимир кинулся домой.

Когда он подошёл к своему подъезду, солнце уже закатилось. В вечернем небе догорал великолепный жёлто-розовый закат. А в вышине поблёскивала первая звезда.

Недвижно застыли тополя. Не было ни ветерка. И птицы примолкли.

Дверь в его квартиру была чуть-чуть приоткрыта и тихо скрипела, покачиваясь на сквозняке. Снежки нигде не было. Ни в её комнате, ни в ванной, ни на кухне.

На кухонном столе лежал тетрадный листок в клеточку, исписанный неровным почерком. Владимир положил цветы, скользнул по нему взглядом и замер, ошеломлённый.

В правом верхнем углу было написано: 'В народный суд г. Пушкин от Иволгиной С.Г.'. Он похолодел. А его взгляд уже мчался по листку, читая и ужасаясь: 'Заявление. Разведите меня, пожалуйста, с моим мужем Иволгиным В.И., потому что он всё врал, что меня любит, а на самом деле совсем не любит! Он сказал, что наш брак — фиктивный. И, что он никогда ко мне не прикоснётся! А ещё он сказал, что у него есть другая женщина и он любит её! И сознался, что целовался с ней вместо меня! Но мне всё равно! И не нужны мне его подарки, платья и серёжки! Пусть он их забирает и дарит, кому захочет, и целуется с ней, сколько хочет! И колечко своё пусть тоже забирает. Мне всё равно! Потому что я его больше не люблю! Пожалуйста, разведите меня с ним поскорее, потому что я больше уже не могу так жить! Я умру! Я лучше выпрыгну из окошка! Потому что я его не люблю! Иволгина С.Г.'.

Если бы он мог хоть что-то соображать, то, может быть, заметил бы, что в последних словах частица 'не' была явно вставлена потом. Потому что сначала была пропущена. Но он был слишком ошеломлён, чтобы это заметить.

Владимир сидел, тупо глядя на Снежкино заявление о разводе. В голове звенело... Он перечитывал его раз за разом, но никак не мог вникнуть. Строчки то расплывались перед глазами, то собирались в кучу.

Она хочет с ним развестись... Она больше его не любит...

Владимир смахнул букет со стола и розы рассыпались по полу. Он скомкал листок с заявлением в руке, а потом схватил бутылку вина, недопитую Снежкой, опрокинул её в рот и выпил до дна, прямо из горлышка. Как воду. И даже не почувствовал вкуса.

Она хочет с ним развестись... Она больше его не любит...

И вдруг в чёрной мгле, навалившейся на него, мелькнул просвет. Больше не любит? То есть... Значит... Она его любила?!

Это открытие потрясло Владимира не меньше, чем само заявление!

Она любила его... Она его любила... А он!.. Боже мой! Какой же он был дурак!.. Дурак стоеросовый!

Но, мелькнув на мгновение, спасительный просвет исчез, погрузив Владимира в ещё более страшный мрак. Она его больше не любит, потому что разлюбила!

Он схватился руками за голову и застонал. Им надо развестись! Снежка права! Разве можно жить с таким тупоголовым идиотом! Что он ей наговорил! Боже, что он ей наговорил! И опять её обидел! Он сам разрушил всё своими собственными руками! И теперь навсегда!

Владимир расправил скомканное заявление. И посмотрел на него отчаявшимся взглядом. Он не будет возражать. Он даст ей развод. Он...

Внезапно его глаза, скользнув по последним строчкам, зацепились за какую-то несуразность. Что-то было не так. Он перечитал эти строчки снова. Потом ещё раз.

'Я лучше выпрыгну из окошка! Потому что я его не люблю!'

Точно! Частица 'не' еле влезла в промежуток между последними словами! А это значит... А это значит, что сначала Снежка написала: 'Потому что я его люблю!'. И только потом исправила!

Боже! В его умирающей душе вспыхнула сумасшедшая надежда! А, может быть, она ещё не разлюбила его насовсем?! Может быть, ему ещё удастся...

Где-то за окном, внизу, вдруг раздался звонкий Снежкин смех. Владимир вскочил. И медленно опустился назад. Потому что услышал мужской голос.

Его обдало ледяным холодом. Снежка? С другим мужчиной?! Вместе?!!

Владимир вскочил. Жуткая, дикая, звериная ревность пронзила его всего насквозь! Затмевая всё вокруг, тугой волной накатила бешеная ярость! Он зарычал и бросился к дверям.

В одно мгновение Владимир слетел вниз по ступеням и остановился у распахнутых дверей подъезда, прислушиваясь. Что там происходит?..

Вино ударило Снежке в голову. Танцплощадка плыла и качалась... Она вообще до этого никогда ещё не пила креплёного вина. А тут выпила сразу две кружки! Впрочем, ей было легко и весело! Впервые за последние две недели...

Музыканты заиграли 'Рио-Риту', её любимый фокстрот, и Снежка стала чуть-чуть пританцовывать, покачивая головой.