Изгой 4: Ледяное проклятье

Вздохнув, я оттолкнул в сторону висящее перед лицом и мешающее обзору щупальце, взглянул на Тиксу, увлеченно возюкающим по камню ножом и спросил, стараясь подбирать простые слова:

— Тикса, что бы ты сделал, если очень нужно узнать кое-что важное, а тот кто знал, давно уже умер?

Задумчиво почесав рукоятью ножа в затылке, гном цыкнул зубом и в свою очередь поинтересовался:

— Тот кто умереть — человек или гном? И то, что узнать надо — точно важный?

— Человек — кивнул я — Да, думаю, очень важное.

— Конечно, человек! — встрял Лени, зачерпывая из котелка отвар из еловой коры — Чего вы знаете-то, коротышки подземные?

— Лени! — рыкнул я — Не мешай! Дойдет очередь, спросим и тебя!

— Мы много знать! А ты только шишка еловый варить умеешь! Тьфу! — не остался в долгу гном, а затем выдал — А у него дом быть? У того, кто умереть?

— Дом? — удивленно переспросил я — Ну... был...

— Вот! — многозначительно сказал Тикса — Я бы его дом пойти, все там перевернуть и ответ отыскать! Мы гномы, важный вещь всегда на каменный табличка писать — чтобы не забыть!

— Еще бы! — вновь не выдержал Лени — Память то дырявая!

Что именно ему там отвечал Тикса, я уже не слушал. Я был поглощен казалось бы столь простыми словами гнома "Я бы его дом пойти". Пару раз обкатал в голове эту фразу, начал было прикидывать все за и против, а затем взглянул на расстеленную поверх снега карту и сразу скис. Бесполезная информация. Кассиус был владыкой острова, что означает очень простую вещь — его дом со всех сторон был окружен водой. И ладно была бы это даже самая полноводная река — но нет, клятый остров находился в море. И получается, чтобы добраться до острова Гангрис, мне потребуется сначала преодолеть путь до ставшей уже родной скалы Подковы, оттуда вновь пройти половину Диких Земель до южного побережья, найти исправный корабль способный благополучно пересечь морские воды... нет, это абсолютно безумная идея, не имеющая ни малейших шансов на осуществление. Если пусть только теоретически я смогу добраться до Ядовитого моря, то найти корабль нет ни малейших шансов. Сомневаюсь, что в безлюдных Диких Землях вообще имеются корабли. Те, что остались после войны, за двести лет давно уже сгнили и затонули. А мы сами, максимум на что способны, так это построить плот, который захлестнет первая же серьезная волна, стоит нам только отойти от берега... Этот вариант отпадает...

— Как там наш больной? — глухо спросил я, чтобы отвлечься от очередного разочарования.

— Все так же, господин — тотчас отозвался Лени, сокрушенно разводя руками — Бульон правда стал пить охотней, да и кашель уже не столь сухой. Может и выкарабкается — если погода не испортится. Случись снежная буря, аль морозы ударят...

Лени не закончил фразу, но я и так все понял — больной ниргал еле дышит и случись сейчас резкое похолодание или налети снежная буря с ее пронзительными ветрами, то смерть неминуема. А мы окажемся бессильными. Беда...

Подожди-ка... а если не дожидаясь морозов, вырыть глубокую землянку, сложить из камней примитивную печь, застелить все лапником... дров в избытке, с охотой тоже проблем возникнуть не должно — дичь здесь не пуганная... в этот момент до меня дошло, о чем собственно рассуждаю и я резко замотал головой, изгоняя глупые мысли прочь, потревоженные щупальца взмыли в воздух и застегали воздух, уподобившись разъяренным змеям.

"Глупец!" — злобно выругал я себя — "Да ты никак зимовать здесь собрался?! Тоже мне жалостливый нашелся! И себя и остальных угробишь!"

— Лени! Тикса! — почти крикнул я — Готовьтесь к дороге! Завтра с рассветом выступаем в путь!

— Да, господин! — хором ответили оба и в их голосах мне послышалось скрытое облегчение. Оказывается, Дикие Земли давили не только на мой разум. Моим спутникам здесь столь же неуютно.

— С раненым как быть, господин? — осведомился засуетившийся Лени — В седле ему не усидеть.

— Срубите пару молодых деревцев, возьмите пару одеял и соорудите конную волокушу — велел я — Если понадобится, сделаем крюк, но пойдем там, где волокуша пройдет без труда.

— Сделаем, господин, даже не сомневайтесь! — обрадованно закивал Лени — И часть оленьей туши прихватить сумеем — в ноги больному! А лошадь и не заметит ничего.

— Главное, волокушу поосновательней делайте — чтобы потом не пришлось чинить ее на каждом привале. Ремней и одеял не жалейте. Тикса, хватит уже свои камни скрести. Как домой доберемся, так и любуйся хоть весь день напролет. Давай, помоги Лени с волокушей.

Закряхтев, Тикса спрятал ничем не примечательный булыжник обратно в сумку и поднявшись на ноги, поспешил к Рыжему, что уже выглядывал подходящие по длине и толщине деревца.

Дожидаясь гнома, Лени поскреб многодневную рыжую щетину и брякнул:

— Как доберемся, так и ниргала подлечим — отец Флатис то уж заждался нас поди, вмиг больного на ноги поставит. Да и вас от напасти этой ледяной избавит, господин! А я... а я женюсь — если благословление дадите, господин! Вот! Пора уж и мне детишек завести — не все ж бобылем ходить!

Я лишь ошарашенно кивнул, не зная что ответить на это признание, а затем вновь вернулся к карте, прикидывая приблизительный маршрут движения. Теперь, дорогу следовало выбирать особенно осторожно. Надо умудриться пройти по уже проверенной по пути к озеру дороге, но суметь избежать оврагов, непролазных чащ и прочих непреодолимых препятствий для волокуши. Да уж, та еще задачка...

* * *

Я как всегда шел во главе своего небольшого отряда — пользуясь тем, что холод мне нипочем, пробивал дорогу в глубоком снегу. Сразу за мной шагал один из двух оставшихся на ногах ниргалов. Затем лошадь нагруженная сумками, за чей хвост обеими руками держался коротконогий гном. Ему в затылок дышала наша вторая лошадь, тащащая за собой тяжело нагруженную волокушу, рядом с которой с трудом перебирал ногами Лени, поминутно наклоняясь к больному и поправляя сползающие одеяла. И замыкал нашу колонну последний ниргал — прикрывая тылы своей железной спиной, прикрытой черным плащом. Возможно, именно это нас и спасло.

Едва мы вышли на относительно открытое пространство, я на мгновение остановился, чтобы осмотреться по сторонам и свериться с картой. Невольно остановились и остальные члены отряда, чтобы не уткнуться мне в спину. Стоящий за мной ниргал перехватил поводья лошади, заставив остановиться, чтобы не позволить разгоряченному тяжелой дорогой животному подойти ко мне слишком близко. Я еще успел потянуться за картой и открыть рот, чтобы осведомиться как там наш больной, когда стоящий позади ниргал неистово загрохотал железным кулаком по доспехам предупреждая об опасности.

Из-за только что пройденных нами деревьев полетели стрелы и донеслось памятное по последней осаде верещание гоблинов. Пронзительно завопил Лени, хватаясь за лежащий на краю волокуши топор.

К этому моменту я только и успел развернуться на шум, и с ужасом заметить мелькающее среди деревьев столь знакомое зеленое свечение, заметное даже при солнечном свете. Пауки и шурды... опять эти твари.

— Создатель! — вырвалось у меня — Только не сейчас!

В следующее мгновение я отмер и прыжками понесся в хвост отряда. Шурды не показывались на вид, но из кустов продолжали вылетать стрелы и слышался звенящий звук спускаемых тетив. Несколько стрел с глухим треском отскочили от брони развернувшегося ниргала. Еще пара ушла в никуда и безвредно увязла в снегу. Истошно заржала одна из лошадей, на бегу я успел заметить торчащее из ее крупа древко стрелы. До Лени мне оставалось все три шага, когда на моих глазах в него врезалась стрела и сбила с ног. Рухнув на землю, рыжий судорожно дернулся взрывая ногами снег и неподвижно замер.

— Ле-ени! — пронзительно завопил гном, напролом бросаясь к скрывающим врага зарослям — Заграх ист микердо! Лизерас микердо!

Лени упал мне под ноги и чтобы не врезаться, мне пришлось совершить прыжок и перескочить через него. Краем глаза я зацепил быстро краснеющий снег и застывшее лицо. Я не замедлил шаг, но в тот же миг, меня обуяло дикое бешенство — не уберег! — и с нечленораздельным ревом я бросился вслед за Тиксой. Сокрушить, раскромсать врагов на куски, уничтожить этих проклятых Создателем тварей, никак не желающих оставить нас в покое!

Мы с гномом оказались гораздо медлительнее, чем слаженно действующая пара ниргалов. Я не успел нагнать вопящего Тиксу, когда в воздухе свистнул первый арбалетный болт и вонзился в гущу кустов — шедший в голове отряда ниргал вступил в бой, за ничтожные секунды успев взвести арбалет, обнаружить врага и спустить тетиву. Выстрел оказался точным — из зарослей раздался всхлип, с хрустом ломая ветви на снег повалился шурд, выпуская из мертвых рук небольшой изогнутый лук. Второй ниргал, не обращая внимания на бьющие в него стрелы, вломился в заросли и резко опустившись на колено, описал вокруг себя широкую дугу мечом над самой землей. На этот раз, криков последовало куда больше. На снег дождем посыпались срезанные ветви кустарника, следом рухнули визжащие от боли гоблины, чьи ноги попали под удар меча. Один попытался встать, еще не понимая, что у него больше нет ног, но тут же захлебнулся кровью и схватился руками за рассеченное горло. Из-за кустов послышалась рубленная фраза на гортанном языке, ветви затрещали, раздаваясь в стороны, из образовавшихся проемов хлынули истошно завывающие шурды и костяные пауки.

Только тут я понял, что бегу навстречу гоблинам безоружным и схватился за рукоять болтающегося на поясе меча. На ходу рванул рукоять, но оружие осталось в ножнах — примерзло. Шанса повторить рывок не дали — на меня налетел один из верещащих гоблинов и попытался пырнуть меня под ребра ржавым кинжалом. За его плечами болтался полупустой колчан — похоже, шурд попросту не успел от него избавиться, когда приказ погнал его в атаку. Возможно именно эта тварь, пустила стрелу в Лени. Ярость придала сил, я оттолкнулся от земли обеими ногами и с ревом врезался в тщедушного гоблина, сбив его с ног своей массой. Оказавшись поверх врага, я инстинктивно прижал его руки коленями и обеими руками принялся наносить беспорядочные удары, вымещая всю злобу, что накопилась у меня внутри. Остановился я лишь когда шурд конвульсивно затрясся и испуская дух засучил ногами. Не глядя на оставшееся от его головы кровавое месиво, я подхватил валяющий на снегу кинжал и рывком поднялся на ноги, взглядом ища следующего врага. От рук, буквально искупавшихся в невыносимо горячей крови гоблина, шел густой белесый пар. Большую часть моего тела словно окунули в крутой кипяток, но я не обращал внимания на укусы боли — горячка внезапного боя и испепеляющая меня ярость были куда сильнее.

Сейчас мне было плевать на все, кроме убийства проклятых шурдов, в который раз сумевших отобрать у меня еще одного друга. И шанс представился скоро — прямо передо мной оказалась пятящаяся от ниргала уродливо скрюченная фигура шурда и я с размаху вонзил кинжал ему в спину, с наслаждением почувствовав, как лезвие рассекает плоть и отбирает жизнь. Исторгнув из раззявленного в беззвучном крике рта поток ярко алой крови, шурд сложился пополам и рухнул на землю, забирая с собой увязшее в теле оружие. Меня резко дернуло в сторону, раздался дикий верещащий крик. Инстинктивно развернувшись на вопль, я увидел судорожно бьющегося в агонии шурда, удерживаемого на ногах пучком подрагивающих белесых щупалец, пронзивших его тело в нескольких местах. Миг, и крик гоблина оборвался как отрезанный. Меня вновь тряхнуло, когда щупальца одним хлещущим рывком высвободились из мертвой плоти и вновь взмыли в воздух над моей головой и плечами, хищно поводя окровавленными окончаниями по сторонам.

Поведя бешеными глазами по сторонам, я заметил у кустов завязшего в глубоком снегу паука, суетливо перебирающего своими ужасными лапами, но лишь увязая все глубже. Нагнувшись, я вырвал кинжал из спины убитого гоблина, шагнул было к нежити, когда оскаленный череп полыхнул зеленым и взорвался, разлетевшись костяными осколками во все стороны. Уродливые лапы дернулись в последний раз и подломились. Я невольно отшатнулся, прикрывая глаза ладонью. Поэтому и прозевал появление следующего противника — вынырнувший словно ниоткуда гоблин с воплем обрушил мне на голову тесак и уйти из под удара я не сумел. Единственное что мне удалось, так это чуть отклонить корпус в сторону и вместо головы, удар пришелся по плечу. Меня обожгла неожиданно яркая вспышка боли, почти вслепую я отмахнулся зажатым в руке кинжалом, но шурд успел отскочить назад и обнажив в яростном оскале гнилые клыки, уже заносил тесак для следующего удара. Блокировать удар я не успевал и сделал шаг назад, едва не споткнувшись о лежащий в снегу труп шурда. Зарычав, закутанный в рваные шкуры гоблин шагнул следом, хотя в его глазах я заметил отблеск страха — еще бы, сейчас против него стоял не обычный человек, а нечто, больше всего похожее на покрытый инеем труп, с десятком яростно бьющихся в воздухе щупалец. Если первой своей атакой он рассчитывал застать меня врасплох, то теперь просто не знал, как ко мне подступиться и при этом не попасть под удар оружия или не угодить в жадные объятия щупалец.

Гоблин крутнул головой по сторонам и сник еще больше. В свою очередь я последовал его примеру, огляделся и с треском лопающейся корки льда, растянул губы в понимающей усмешке — шурд остался один на поле боя и никто не спешил ему на подмогу. Его сородичи безжизненно лежали на окровавленном снегу, чуть поодаль я заметил еще пару бесформенных куч костей — все, что осталось от костяных пауков. А наши дела были гораздо лучше — по колено проваливаясь в сугробы, один ниргал бежал ко мне, другой взводил арбалет, готовясь поразить последнего врага. Тикса был у волокуши — упав на колени в снег, он наклонился над лежащим навзничь Лени.

Кончено. На этот раз победа осталась за нами, но вот цена...

— Не трогать! — хриплым голосом велел я, останавливая ниргалов и отступив еще на шаг от противника, уже тише добавил — Пока что.

Убить гоблина мы всегда успеем. Хочу взглянуть на эту проклятую расу поближе.

Стоящий напротив меня гоблин оценивающе взглянул на застывшего на месте ниргала, прошелся взглядом по мощной броне доспехов, по окровавленному лезвию меча и вновь перевел взгляд на меня, безошибочно угадав во мне главного.

— Чего ты ждеш-шь, чужак? — прошипел шурд и его знание людского языка меня поразило — это был уже далеко не первый увиденный мною гоблин, достаточно складно изъясняющийся на абсолютно чужом для них наречии — Убей меня как убил ос-стальных братьев. Дисса Бес-с-палый не боится с-смерти, Дисса храбрый воин!

Пробежав взглядом по искривленному телу гоблина, по его тощей шее и деформированной голове с редкой порослей волос, я невольно фыркнул, чувствуя, как горячка боя постепенно покидает меня. Сразу же вернулась боль от ожогов — во всяком случае лицо и шея горели так, будто меня с размаху ткнули лицом в пылающий костер и подержали там самое малое пару минут, пока кожа не обуглилась. Тупо ныло плечо, по которому пришелся смазанный удар гоблина.