Другая ветвь

Ее привезли ко двору и продемонстрировали императору... хозяину. Она принадлежала ему не как подданная — как купленный товар. Те, из черного автомобиля, заплатили за нее отцу. Что же... ее семье пригодятся эти деньги. Теперь, без нее.

Формально — ее согласия спросили, и она почти не колебалась.

С дворцом не спорят. Может быть, если бы она отказалась, ничего плохого и не случилось бы. Его величество еще и в глаза ее не видел, ему было все равно — нашлась бы другая, сговорчивей, вот и все. И даже если бы им вздумали отплатить за ее отказ, можно было скрыться. Вряд ли ее стали бы всерьез искать, кто она такая... но чтобы не отыгрались на отце и брате, пришлось бы скрываться всем — а этого она допустить не могла. Здесь у брата дом, к которому он успел привыкнуть, школа, в которой ему неплохо, и Зиг — лучший друг, настоящий близкий друг, такой, какого иным не удается встретить за всю жизнь. Умный, светлый, добрый и спокойный мальчик, готовый из любви к Райнхарду играть вторую скрипку. Он мог бы и сам быть первым... но стал вторым, и за это поплатился в конце концов.

Соглашаясь на эту сделку, она думала, что выбирает меньшее зло.

Кто же знал, что от малых решений зависят иногда судьбы всего мира?

Впрочем... наверное, ее тогдашний выбор все-таки был во благо — для мира?

Для того мира, которого нет.

-12-

Делегация Изерлона сидела по одну сторону длинного стола, делегация Империи — по другую. Напротив Юлиана оказалась девушка в эффектной рейховской форме, начальник штаба флота его величества — Хильдегарде фон Мариендорф. То есть, конечно, не "оказалась", это неправильное слово — протокол был расписан до мелочей, и, значит, их с Юлианом сочли лицами одного уровня компетенции. Юлиана это смущало: он вовсе не чувствовал себя компетентным, а фройляйн Мариендорф, наоборот, являла собой олицетворение этой самой компетенции. Знает ответ на любой вопрос, в политике — как рыба в воде, видит перспективы до десятой развилки вероятностей... Сейчас рядовым членам делегаций по существу не нужно было ничего решать — главные лица заперлись в люксе, преобразованном в малый конференц-зал, и беседовали наедине, — но обсудить перспективы сотрудничества было можно и нужно. И даже необходимо.

Настоящая же работа начнется тогда, когда распахнется вот та помпезная дверь — белая с позолотой, будто неизвестный местный дизайнер заранее озаботился соответствием обстановки парадному мундиру его величества, — и к представителям своих государств выйдут двое главных в галактике, и донесут до присутствующих список принципиальных договоренностей. Настанет время деталей — а значит, время напряженной работы по утрясанию мелочей, которые с неизбежностью всегда вытекают из глобальных решений.

Пока что Юлиан поддерживал почти светскую беседу о политике. Фройляйн вызывала восхищение. Не произнесла ни одного лишнего слова, деловита, собранна, и в то же время доброжелательна. Ее интересовали общие вопросы демократического устройства, Юлиан охотно отвечал — а до конкретики они все равно доберутся не раньше, чем... Потом юноша заметил кое-что. Фройляйн взглядывала в сторону позолоченной двери с выражением, которое он не сразу осознал — а когда осознал, тихо ахнул про себя. Он сам, по всей вероятности, косился туда, на эти вычурные завитушки, совершенно так же. Как там адмирал, — неотступно вертелась одна и та же мысль, упорно не желавшая отодвигаться на второй план, — о чем сейчас говорят, и понимают ли друг друга, и удастся ли выторговать все, чего мы хотели... и чем придется поступиться... Почему я не там, почему не могу ничем помочь, хоть взглядом поддержать, что ли... Так вот — фройляйн Мариендорф явно была занята той же мыслью. Но, разумеется, не касательно адмирала.

У Юлиана перехватило дух. Я — не только представитель своей стороны, я еще и член семьи. Она — тоже? Да нет же, не может быть. Мы бы знали. Вся галактика бы знала.

Следовательно...

Он опустил ресницы, чтобы не выдать себя выражением глаз. Будем надеяться, что эта девушка, несомненно очень зоркая, не догадается, о чем я тут...

Интересно, какая из нее выйдет кайзерин.

Конечно, кто знает, что там предполагает себе его величество насчет фройляйн — но иметь ее в виду следует обязательно. С ней абсолютно необходимо достичь взаимопонимания. Сейчас ее интересует, какими идеями, принципами и соображениями мы руководствуемся — вот и прекрасно. Так поговорим же о демократии.

Если я правильно догадался, ей это когда-нибудь может очень пригодиться.

-0-

Безвременье. Полдень

Он был старше ее на сорок лет, а ей было пятнадцать — это пропасть, которую не заполнить ничем. Он был чудовищно стар... пятьдесят четыре, расцвет, еще не ставший закатом, хотя закат не за горами. Он показался ей древним, как галактика.

Она знала, для чего она здесь. Он придет во флигель, в котором ее поселили, — возможно, сегодня же вечером, — и она ляжет с ним и будет делать все, чего он пожелает. Она смутно представляла, чего именно он может захотеть, но одного представления о том, что любовники непременно целуются... Одного этого хватило, чтобы испытать ужас и отвращение.

Она присела в глубоком поклоне и выразила готовность исполнить свой гражданский долг.

Его величество засмеялся.

Она не поняла, что смешного было в ее словах — но, разумеется, не стала задавать никаких вопросов. Его величество изволят смеяться, значит, так надо.

Ему принадлежал весь мир — почти, — почему бы ему и не смеяться над ней?..

...Она аккуратно закрепляет кремовую нитку с обратной стороны полотна. Теперь — зеленую. Цветы на вышивке уже расцвели, но листьев еще нет.

Этого оттенка понадобится не так уж много... Взять чуть покороче?

Сейчас ее занимает только длина зеленой нити, которую она отрежет от мотка.

-13-

— Разумеется, мы заинтересованы в освобождении Изерлонской крепости от вашего флота. Но вы хотите взамен слишком многого, ваше превосходительство.

— Разве, ваше величество? Мы не просто передаем вам крепость — а вместе с ней, заметьте, и контроль над Изерлонским коридором, — мы готовы войти в состав вашей Империи на основе разумных договоренностей.

"Потому что у вас больше нет сил воевать за свою независимость", — подумал кайзер и взглянул в лицо собеседнику. Черные глаза флот-адмирала смотрели прямо и уверенно, и мерещилось в них ответное "Хотите проверить еще раз?"

"Хочу", — признался себе кайзер.

"Вы уверены, что это разумно?" — слегка прищурился адмирал.

"Не уверен. Потому и разговариваю тут с тобой, вместо того, чтобы..."

— Мы гарантируем вам свободное возвращение в Новые земли, не будем преследовать вас по закону как мятежников и позволим Эль-Фасилю сохранить автономию с тем политическим устройством, которое здесь сложилось. По-моему, это щедро.

Собеседник, не отводя взгляда, поднес к губам чашку с чаем.

В этот раз не оплошали — планируя переговоры, уточнили предпочтения противной стороны. Листая накануне проект протокола встречи, кайзер с досадой вспомнил, как при Вермиллионе угощал адмирала кофе, и тогдашнюю его реплику о "не той воде". Вот что навело его на столь яркое сравнение, которое я до сих пор помню. От каких мелочей иногда зависит...

— Ваше величество, — сказал адмирал, ставя чашку на блюдце. Фарфор слабо звякнул. — Зачем нам в таком случае отдавать вам крепость, которая единственная гарантирует безопасность Эль-Фасиля? Вы человек чести, я не сомневаюсь, что ваше слово — самая твердая из возможных в этой вселенной гарантий. Но увы — вы человек, а следовательно, не вечны. И если вашему преемнику захочется уничтожить автономию Эль-Фасиля, он сделает это мгновенно, лишь шевельнув пальцем. Нет, ваше величество, Эль-Фасиль и Изерлон должны выступать единым тандемом, если мы хотим спокойного существования этой звездной системы. Если мы передаем вам Изерлон, мы тем самым передаем вам и контроль над Эль-Фасилем. Такова географическая и экономическая ситуация в регионе, что и политику здесь разделять не имеет никакого смысла.

"Считаешь, что пока Изерлон твой, Эль-Фасиль автоматически тоже твой?" — нахмурился кайзер.

"Не совсем так, — приподнял одну бровь адмирал. — Но и не окончательно твой. А главное — ты прихлопнешь его без всякого труда, если ветер переменится. Не пойдет."

— Ваши гражданские представители там, — кайзер кивнул на дверь, — тоже так думают?

— Они прежде всего думают о благополучии населения Эль-Фасиля, — ответил адмирал. — Если их звездной системе не будет угрожать опасность, они не будут возражать против вашего протектората и не будут настаивать на сохранении всех атрибутов своего государственного устройства. Конечно, если вы будете столь любезны, что позволите им сохранить республиканское правление, они будут вам признательны. Однако отнесутся с пониманием и к иному решению, если мы с вами договоримся о статусе Новых земель.

"А не подавишься, всеми-то Новыми землями?" — скривился кайзер.

"Я же не собираюсь глотать их единолично", — спокойно посмотрел адмирал.

— Это исключено, — сказал кайзер. — Обо всей территории бывшего Альянса не может быть и речи.

Адмирал отставил чашку и принялся разгибать пальцы на левой руке.

— Баалат, Гандхарва, Рио-Верде, Вермиллион, Полисун... — тут запас пальцев иссяк, и он стал загибать их обратно. — Танатос, Дагон, Астарта, Эль-Фасиль...

— Ваше превосходительство, — невольно хмыкнул император. — Остановитесь. Это действительно чересчур.

Адмирал разжал пальцы и повертел рукой.

— Нет, — сказал кайзер. — Полисун.

Адмирал покачал головой:

— Ну что вы, ваше величество. Полисун мало пригоден для жизни. Добавьте Гандхарву и Баалат.

— Что-нибудь одно, — возразил кайзер. — Три системы за одну крепость... да уж не феззанец ли вы, ваше превосходительство?

— Нет, — ответил адмирал. — Но мой отец был коммерсантом. Снимаю Полисун. Только Гандхарва и Баалат.

— Что-нибудь одно, — терпеливо повторил кайзер.

"Это просто смешно", — подумал он.

— Тогда Баалат, — сказал адмирал, внезапно вновь становясь серьезным.

"Именно этого ты и добивался", — мысленно отметил кайзер.

"И именно на это ты и был готов с самого начала", — понимающе взглянул адмирал.

"Ну погоди же..."

— Хорошо, — сказал кайзер вслух. — Согласен. Баалат. При одном условии.

Адмирал насторожился.

— Губернатором будете вы.

Черные глаза распахнулись шире, чем можно было бы ожидать от глаз такого разреза.

"Вот так, — удовлетворенно подумал кайзер. — И что ты скажешь теперь?"

-0-

Безвременье. Полдень

Лист пока не вышит целиком, но уже видно, каким он будет. Края темнее, серединка светлее, и прожилки в два оттенка.

Она отводит взгляд от рукоделья. Такие же орхидеи цветут у нее и сейчас каждое лето. Станет теплее — она высадит их в керамический вазон у крыльца.

Во дворце у нее тоже всегда был этот сорт. Долгое время она думала, что просто любит именно этот цветок. Пока однажды к ней не приехал брат, уже восемнадцатилетний, и с ним — его друг. И только тогда она вдруг поняла...

Зиг.

Когда орхидеи зацветут, она отнесет их ему — на холм.

-14-

...И все-таки он сказал "нет".

Все-таки — потому что его величество, следивший за реакцией собеседника зорче, чем кошка за шевелением добычи в траве, уловил едва заметную паузу, мгновенное колебание, в котором чудилась возможность другого ответа... и даже, вероятно, не одна возможность, а целый пласт разнообразных "да, но", спрессованный в одно движение век. Когда они, опустившись на миг, поднялись снова, взгляд был тверд и спокоен, как раньше, а "нет" — без вызова, с некоторым, кажется, оттенком сожаления... — звучало удручающе окончательным и даже не пыталось замаскироваться под положительный ответ.

Наверное, следовало давить. Наверное, нужно было скривить рот, хлопнуть ладонью по столу, встать, бросить: "ну нет так нет, до встречи на поле боя, адмирал Ян", — и это был бы правильный и даже соблазнительный исход. Победить его наконец. Доказать, кто тут первый, в этой вселенной. Как это по-мальчишески, — подумал кайзер с досадой. Он знал, хотя и терпеть не мог признаваться в этом ни окружающим, ни себе самому, что стремление непременно взять верх в драке — его пунктик, его личная слабость. Под сверкающей и грозной маской силы скрывается вечная неудовлетворенность — что я за сила, если на меня есть другая, не может же она быть сильнее меня? Вот она. Сидит, смотрит черными глазами, опять чай прихлебывает, и ничего в ней нет особенного, на первый-то взгляд.

Но была та крошечная пауза, умудрившаяся вместить так много, и кайзер не удержался от вопроса:

— Почему?

...А вот теперь отвечает без заминок. Достает соображения и доводы из архива, сформированного мгновение назад вот там, за опущенными веками.

— Мы с вами хотим мира в галактике, ваше величество, верно?

— Разумеется. Для того мы тут и беседуем с вами, ваше превосходительство.

— И мы договорились по пункту об автономии. По крайней мере по существенной части позиций. Но автономия идет в комплекте с ее государственным устройством. Так? Или я неправильно вас понял?

— Пока не вижу, где вы поняли меня неправильно, — сказал кайзер, — но, похоже, непонимание есть.

— Вероятно, — согласился адмирал. — Предлагаю выявить его и разобраться, ваше величество.

— Да, конечно, — кивнул кайзер.

Великий Один, — подумал он мельком, — да мне же это нравится. Со мной не разговаривали, как с равным, уже... сколько лет? Забыл.

Забыл, как это.

Разве что Кирхайс доставлял отчасти это удовольствие. И потом — Оберштайн. Тоже не вполне, и все же...

Теперь нет ни того, ни другого.

Я мечтаю тебя победить, но не хочу тебя убивать. С кем еще мне удастся разговаривать — так?..

— А государственную структуру автономии придется встраивать в структуру Империи, и это нужно делать аккуратно, потому что эти конструкции противоречат друг другу по форме и по содержанию. Я сильно упрощаю, конечно, и все же... Ваше величество, губернатор — это единица из вашей иерархии. Губернатор управляет регионом, самим же им управляют сверху. А глава нашей автономии, назовем его условно президентом... не возражаете? нет? тогда продолжу... Президент — единица из нашей иерархии. Что бы он себе ни думал, им управляют снизу. И если вы хотите совместить эти единицы в одном лице... Ваше величество, кто бы ни был на этом посту, давление сверху и снизу расплющит его. Если мы не обеспечим буфера между системами, неважно, кто займет место на стыке, он не сможет предотвратить взрыв на границе двух систем.

— Буфера? — задумчиво произнес кайзер. — Законодательного, вы хотите сказать?

— Да, ваше величество. Мы состыковываем лед с кипятком, нам нужна надежная перегородка... и в то же время проницаемая в обе стороны, потому что мы собираемся жить единым государством, несмотря на разницу в деталях.

Его величество недобро усмехнулся.

— Ваши слова разумны, но какое отношение это имеет к вашему ответу на мое конкретное условие?