Файл

То, что падение начали не только десантные корабли, но и вообще все корабли флота придавало ситуации какой-то особый смак. Было ясно что все пошло не так. Десант все больше начал походить на «грязную» бомбардировку. Когда на планету сыпят всякий мусор.

Что за сила обрекла мир на гибель? Почему в брифе задания стоит задача убить всего одного разумного? Почему для этого потребовалось несколько сотен тысяч десантников и сотни кораблей, то есть сила, достаточная для завоевания целой звездной системы, хорошо защищенной? В конце концов, почему нельзя было просто подождать пока булыжник превратит планету в пылающий шар?

Кто, а главное, как взломал сеть флота и убил весь командный состав? Почему при таких возможностях до сих пор никто не пожарил десант в капсулах? Или не поменял направление импульса на то, которое уведет десант в траекторию — отскок от атмосферы?

Даниэль не знал ответа на эти вопросы, но ему было весело.

Вообще, какая психика моет выдержать все аспекты десантирования на планеты? Сначала ты висишь в звездной пустоте, рассматривая шарик планеты, которую тебе предстоит залить огнем. И мучительно страдаешь от того что вот прямо сейчас тебя может превратить в шарик горячей плазмы или кусок искорёженного металла. Это там, внизу, десант — смерть всему живому. А сейчас он просто очень хорошая мишень. В десантных колошах нет маневровых двигателей и компенсаторов, позволяющих активно ломать курс, тем самым снижая шанс быть пораженным огнём ПКО.

Скорость увеличивалась. И вскоре вокруг бота возник плазменный кокон. Пилот шагохода выдохнул сквозь сжатые зубы. Живем. Плазменная оболочка образующаяся при прохождении верхних слоев атмосферы была эффективной защитой от практический любых средств ПВО, а траектория торможения была поражаемой весьма условно. Так что смерть "прямо вот сейчас" немного откладывалась.

Вертикальная составляющая скорости мелено переходила в горизонтальную. Перегрузка была такой, что если бы не одноразовое устройство искажения гравитации (в разы меньше импульсного компенсатора и рассчитанное не на импульс), пилот бы превратился в лужу малинового желе.

Перед глазами пилота высветилась карта. Огромный город и свихнувшийся лазерный измеритель дальности, показания которого совершенно не совпадали с показаниями навигационного компьютера. Область размером с футбольное поле, на которое должен был упасть десантный бот, на приборах была почти в тысячу раз больше. Откуда то возникли огромны черные стены, словно сделанные из тонкой бумаги. То что материал так же игнорирует законы физики показал тот факт, что один из многочисленных ботов врезался в эту стену и испарился. «бумажная» стена даже не дрогнула.

Бит в ушах достиг максимума и с оглушительным взрывом бот резко погасил скорость, выбрасывая своих пассажиров на плазменном выхлопе на живую копошащуюся массу…

Даниэль промазал мимо основной точки высадки. Когда пламя чуть осело на оплавленную землю ступила трехпалая стальная ступня шагохода. Для своих трехсот тонн машина двигалась удивительно быстро и бесшумно. Заработали визоры камер наружного наблюдения и перед Штурм-матером предстали его противники. Огромная клыкастая рожа покрытая глазами разных форм заглянула прямо в объектив камеры. Не будучи до конца уверенным что перед ним противник а не причудливо визуализированная галлюцинация Даниэль мысленно вдавил кнопку огня. Противоракетные мины вылетели из труб на корпусе и взорвались заливая пространство вокруг тысячами свистящих роликов. Мозг ушел в разгон и стремительный, едва различимый взглядом процесс растянулся на минуты. Вот шар мины вылетает в пламени химической взрывчатки, и вот мина как необычный цветок распускается, вот шарики и стрелки поражающих элементов. Вот они медленно расходятся в стороны и встречаются с перекошенной рожей ожившего кошмара. Но вместо того, чтобы разорвать того кровавым облаком шрапнель лишь срывает с того кожу и вырывает многочисленные глаза, обнажая кость нежно-розового цвета.

Некогда удивляться, некогда огорчаться и даже думать некогда. Пушка Гаусса выплевывает крохотный вольфрамовый шарик в нихромовой оболочке летящий с первой космической. Оружие способное прошибать насквозь бетонные бункера справляется и с непонятным монстром, просто испаряя тому голову.

Нога опускается на что то приземистое, и, не смотря на шрапнель, все еще живое. Влажный хруст проходит через корпус и боевой шагоход начинает набирать скорость.

Кто сказал что механоиды это медленно? В режиме форсажа на пресеченной местности Берсерк мог выдавать почти три сотни километров в час. Сама инерция машины была оружием. Добавить сюда облако молекулярных нитей, что в магнитном поле вытягивались струнами разрезая на своем пути любое препятствие. Через несколько секунд залитая дымящейся кровью машина завершала второй круг вокруг бота, освобождая площадку для выхода остального хвена и машин поддержки. Непрерывно меняя вектор движения и стреляя из всех орудий.

Кровавая бойная набирала обороты.

Даниэль вопил от восторга всаживая плазменную гранату в пасть очередной твари размером превышающим его шагоход.

Тактика была стандартная для битвы с мирами роя. Свихнувшиеся генетики радостно придавались преобразованиям живого, давая ему самые причудливые формы. И при определенном невезении твари вполне могли загрызть легкий шагоход. Но тут местные умельцы явно могут дать тамошним психам — ученым пару уроков. Местные твари мало того, что могли сожрать даже тяжелый шагоход, но и игнорировать урон определенным оружием, не говоря про то что крепость панцирей отдельных демонов позволяла держать выстрел в упор из кинетического оружия, так пару монстров с явным аппетитом ловили сгустыки лпазмы и сжирали их.

Если бы кто то сказал что в битве на планете Штурм мастер будет держаться против биологических монстров только за счет скорости, то Даниэль бы предложил тому рассказчику поделиться таким забористым психоделом.

Но правда была такова, через пять минут боя, исчерпав боезапас на треть, Штурм-мастер понял что десантировался он куда-то не туда.

Какой поиск и уничтожение? Какая тактическая сеть? Какие сложные расчеты? Всех вычислительных ресурсов звена хватало лишь на то, чтобы не сдохнуть сразу. Непонятные всплохи просаживали силовые поля, горячая кровь растворяла материал брони который в принципе не мог растворяться, физически. Спасала только толщина бронеплит. Это была не битва, это была скотобойня, секунда сменяла секунду, минуты субъективно растягивались на часы, по крови давно уже тек состав пересыпавший клетки энергией и растворяющий внутриклеточные вакуоли. Организм жрал сам себя. Из носа и глаз десантника шла кровь, сведенные судорогой мышцы ломали ставшие хрупкими кости. Организм на несколько минут научился получать энергию из кальция, метаболизируя его в яд.

Единение с техникой достигло фантастического уровня. Каждое движение несло смерть, любой разворот на доли градусов ловил в прицел очередную жертву. Машина позволяла вести круговой обзор, а изменившееся восприятие давало ощущения того что на затылке, на спине, на висках и даже на руках бойца выросли новые глаза. Черные каверны на броне сочились слизью. Опустевшие артиллерийские погреба наполнялись странной жизнью, выплевывая все новые и новые сгустки, не смотря на мерцающий ноль в счетчике снарядов. Шагоход прорастал острыми когтями на тяжелы шагоступах. Сочащаяся из глаз кровь становилась все гуще и темнее, обретая черноту. Сжимающаяся все чаще печень рвалась образуя полости и проталкивая все больший объем ядовитой крови по венам.

Даниэль все глубже погружался в битву. Багровое небо, багровый туман вокруг. Вся память покрывается багрянцем. Нет больше страха зажатого под тяжестью бетонных плит тела, нет больше липкого бессилия, нет больше просящего взгляда любимого сына, медленно вытесняемого болью и отчаянием, когда тяжелый бетонный осколок давил хрупкое тельце, не успевшего получить личностный имплант ребенка. Нет больше ничего. Только кровь, жажда и веселье. Не было будущего, не было прошлого, был только тягучий удар сердца и чья то смерть оплатившая очередной миг жизни.

Острые клыки рассекли искусанные губы. Броня стала ощущаться кожей а та проростала черными и алыми перьями, закрывая прорехи. Лязгнула открывшаяся аппарель выталкивая исчерпанный расходник и сомкнулась пастью острых зубов, жадно хватая комок пульсирующей плоти. Вскоре пасте стало десятки. Сотни невидимых лезвий продолжали свой танец рассекая все или почти все. Глазки лазерных излучателей сомкнулись веками, а масло бьющее из гидравлической системы стало ярко алым и густым как смола.

Боевой мастер упавший на планету получил слишком много опыта, и не смог остаться прежним. Вскоре по коридору шел огромный покрытый перьями демон, идущий на двух трехпалых лапах. Три пары огромных крыльев могли вращаться разрезая на тончайшие ломтики любого врага. Демон рожденный битвой. Штурм мастер пережил все статистически вероятные варианты собственной выживаемости. Плоть и железо, смерть и танец битвы. Эликсир забвения и прощение для того кто стремился потерять себя. Свобода.

Даниэль, Князь Инферно, вне уровней.

Шелест рвущейся бумаги был неразличим за ревом битвы.

— И так, господа, мне кажется, или доступных мишеней не осталось?

Стоящие не балконе мужчины озадаченно вглядывались в небо. А потом с уважением на свои ружья. На площадь перед дворцом не упало даже обломков. То что сделали три мужчины со старыми винтовками и один страдающий диссоциативным расстройством личности драконид, обычно делала глубоко эшелонированная планетарная оборона с несколькими тысячами стационарных точек.

— Мы выбили треть десантировавшихся кораблей.— Мужчина утер пот с лица тыльный стороной ладони А потом громко высморкнулся.

— Да, это не так чтобы очень напоминает мне охоту в поместье. Добыча знатная. Жаль, только трофеи сгорели в верхних слоях атмосферы. — блондин использовал для утирания пота шелковый платок.

— Друзья мои, не огорчайтесь, я думаю мы легко наберем нужны объем сувениров. Гостепримный дом обещал нам сделать выход ровно в центре вражеского построения. — Усатый снял свою шляпу под которой обнаружилась изрядных размеров лысина.

— Вы это серьезно? Обойти все сканирующие комплексы и подпустить нас на дистанцию ближнего боя? — Под неспешную беседу мужчины начали готовить снаряжение.

Винтовки были небрежно отложены в стороны. Скинутые плащи продемонстрировали достаточно элегантные жилетки разных цветов. И если у блондина вокруг шеи был повязан белый шейный платок, то два других ограничились вполне себе классическими галстуками, правда повязанными разными узлами. Поверх одежды легла кожаная сбруя, на которую стали навешиваться пистолеты, патроны, шарики, связки динамита, и разные блестящие устройства непонятного назначения.

— Да, и мы воспользуемся им по полной. Меня больше волнует вопрос, как мы планируем вывозить трофеи?

— И что в качестве трофеев в нынешней истории вас интересует? — Поинтересовался светловолосый мистер Уэрэн.

— Госпорда, право, вы же не думали что я обираюсь тащить домой груду металлолома? К тому же тут скоро станет очень жарко. — Сэр Шелдон закончил надевать на себе сбрую, и накинул на плечи плащ. Если Стенли не забыл дома фотоаппарат, я получу несколько шикарных снимков для коллекции. Кстати, Стенли, дай мне, пожалуйста, мой дробовик.

На свет показался дробовик, которую в былые времена назвали бы ласково «картечница». Не смотря на то что в дуло могли бы влезть сразу три пальца, по сравнению с калибрами боевых шагоходов они не очень котировались. В пушки тех мог поместиться ребенок.

— А я бы взял жетонов что на пилотах висят. Моя дочка из них делает бусы.

— Боюсь, ковыряться в металлоломе у нас времени не будет. Как насчет магнитов с разгонных контуров? Они красивые и липнут ко всему железному. Хорошее развлечение для ребенка. — Сэр Вайтхилл взял необычного фасона кинжал и засунул его за голенище сапога.

— А я предлагаю положиться на Стенли. Он известный плут. Наверняка сопрет что то в процессе. Предлагаю будет справедливо если он поделиться со своими нанимателями. В конце концов, он за нами регулярно допивает ром. Ты ведь проявишь уважение к благородным господам, Стенли?

Стенли, залезший в сундук так, что наружу торчали только сапоги, что то утвердительно буркнул. Вскоре на свет появилась пыльная шкатулка. Из которой Вайтхилл достал достал пару монструозных револьверов.

— Ну, предлагаю тогда начинать.

Мужчины последний раз попрыгали, проверяя упряжь и подтягивая где то ремешки.

Сэр Вайхилл в высокой меховой шапке был вооружен двумя револьверами и какое то число было расположено под плаще и на плаще.

Сэр Уорен, блондин с гладко выбритым лицом, небрежно поигрывал дробовиком, который при ближайшем рассмотрении оказался винчестером монструозного калибра. Поверх плаща он был увешан в основном потранашами.

Сэр Шелдон так же был вооружен револьверами но меньшего калибра, чем у Вайтхилла. Но при этом толщина дула у них была около трех сантиметров. На боку у него висел свернутый хлыст.

Компания спустилась на лестницу. Вереницу замыкал Стенли, таща с собой сундук. Из оружия у него был небольшой топорик на боку и связка дротиков с духовой трубкой за спиной.

Лестница изогнулась змеей, уходя все глубже. В конце охотников ждал широкий коридор, освещенный редкими лампами. Где то в городе основная группа орбитального десанта заканчивал развертку. Многотонные машины выстраивались в боевые ордера, готовые залить сталью и плазмой все пространство до горизонта. Но дичью тут были именно они.

Что такое высокие технологии? Это расчет вероятностей, это сверхточные прогнозы, это мышление превосходящее человеческое по скорости в миллионы раз. Это тысячи ядер независимого анализа. Это высокие скорости, высокие температуры, это холодный рассудок, не знающий слово «ярость». Ярость в эту бездушную фабрику смерти приносили люди пилоты, которые были той самой направляющей волей для совершенных механизмов.

Этот симбиоз был воистину совершенен…

Но не под этими звездами. На каждого хищника найдется еще больший хищник. Не слишком точное утверждение, на самом деле. Самых совершенных хищников обычно едят бактерии. Но не в этот раз. Порождение странного мира, живущего по странным законам. Люди Викторианки могли дать по зубам кому угодно. Другой вопрос, что делали это сугубо индивидуально. Компания охотников была явно штучным товаром, тогда как шагоходы можно было штамповать миллионами. А пилотов обучать в течении пары месяцев практически из любого человеческого материла.

Скрупулезный искусственный интеллект — летописец вторжения равнодушно назвал Сера Вайтхилла и ему подобных мастерами Проксимо Боя. Для этих существ (людьми их Иск Ин не считал) законы физики были не законами. А соглашениями. Как два джентльмена могли согласиться с тем что из общий знакомый изрядный зануда. А ножки той милой девушки весьма хороши. А в бочке вино.