Файл

Огурец с дуболомом научились обращаться в оружие друг друга. И непрерывно развлекались подобным образом. В общей свалке они не были заметны, но, эти двое, пожалуй единственные кто просто набил кучу фрагов. Заклинания на них не действовали, аватар на них не хватило, массовых ударов избежали.

Леголас научился быть в нескольких местах одновременно. По окончанию битвы он оказался самым богатым из нас, неожиданно для себя обретя все планетарную известность и популярность. Не знаю как бытие в виде десятка клонов сказалось на его психике, тупить он меньше не стал.

Венсер И Элспер заимели совместную форму, научившись обращаться бурей. Правда, только когда занимались сексом. Что делало использование данной способности в бою достаточно затруднительным. Но благодаря всему этому в доме заработала наконец то вентиляция.

Биомант куда-то пропал, но в окружающем мире периодически ощущались его эмоции. Казалось что его разорвало на миллионы кусочков, но при этом не убило. Хотя тут всякое возможно

Гвардейцы ебанулись окончательно.

Реярд получил прозвище «гильмит хаоса», думаю желающих с ним биться не будет. Что испытывает сам гвардеец обращаясь огромным плоским червем я не знаю. Даже мне было бы с ним стремно драться. А еще он постоянно стремился прикоснуться к окружающим с каким то гастрономическим интересом. Не то чтобы меня это расстраивало, я и сам так смотрю на людей, но я хочу их жрать, а не паразитировать на своих противниках. Если верить его мыслям, собирается уйти жить в городскую канализацию.

Победитель аватары источал пафос. Говорил исключительно высоким стилем и предлагал все пойти охотится на богов. В приступе вдохновения отнял у него косу, благословил метелку и впаял в нее десертную ложку. Если верить системе в боевых качествах гвардеец не потерял, но стал выглядеть в разы забавнее. Теперь он разящая метла хаоса.

Лея, так необычно разнообразившая недавно сексуальный опыт каждого десятого человека на земле не могла успокоиться и постоянно заниматься любовью. Она перетарахала всю команду, дом, трахнула меня, половину предметов на кухне.. В итоге Стив призвал армию инкубов, что заняло нашу прекрасную танцовщицу на сутки. Или двое?

В общем не команда а собрание образцов для целого института психологии. Пихозы, мании, диссоциативные расстройства, паранойя, сексуальные девиации, расщепление личности…

Еще у меня в команде был один высокоактивный психопат. И им мне предстояло заняться.

Свет не жил в подвалах дома. Тьма там, в царстве труб и скрипучих лестниц была подобна воде. Она стекала туда со всего ночного города и пряталась пока солнце властвовало над миром.

Хищные тени, в ней живущие, тушили жаркий огонь горячей кровью…

Именно там, в темноте сейчас сидели все участники недавней трагедии что разыгралась в вечном холоде звездной пустоты. Где мой верный соратник, Фауст, он же Фенимор Астром, маньяк убийца, людоед, астрофизик и космический инженер.

Почти три десятка лет назад произошла трагедия. Не знаю уж, что стало спусковым крючком, что выпустили демонов Фауста, куда смотрели психологи, что умудрились проглядеть окончательно спятившего человека, сидящего на обслуживании целой космической станции, почему не сработали целые каскады защиты и так далее. Но факт остается фактом. Целый космический челнок с полусотней людей на борту. Инженера, пилоты, биологи. Ученые и лаборанты. Их жены и дети. Космическая станция превращенная в жуткий лабиринт. Пол года боли, смерти и ужаса.

На всех приборах космическая станция с пристегнутым к ней челнокам давала сигнал «утечка активной зоны реактора, активирована система аварийного удержания радиации». Станцию нельзя было уничтожать, и вообще трогать, чтобы на заражать пространство радиоактивным мусором.

Через пол года команда зачистки с удивленеим обнаружила сигнатуры живых людей в отсеках. Всего двух.

Фауста и единственного выжившего, мальчика Марка. Пол года отчаяния ужаса и беспросветного мрака. Насилия, пыток, боли. У мальчика отсутствовали обе ноги и рука, были выбиты зубы. Он уже ни на что не реагировал. Смерть почти всех членов экипажа произошла на глазах игрушки спятившего психопата. Диета из человеческого мяса, сгорающая заживо сестра…

Команда зачистки тоже погибла почти в полном составе. Ловушки продолжали эффективно работать. В итоге к операции подключились военные, что разнесли станцию точечными залпами и поймали разлетающихся людей силовыми полями.

Потом был суд и разбирательства. Число людей оказавшихся за решеткой исчислялось сотнями. Фауста обрекли на вечное заключение в мире компьютерной игры. Более того, ему изначально пописали невозможность взаимодействия с техникой, вставили грамотные блоки на социальное взаимодействие, программа отслеживала все его мысли.

Сумасшествие моего соратника имело органическую природу. В условиях оцифровки органические проблемы пропали, и теперь у Фауста появилась возможность со временем стать нормальным человеком, принять и осознать социальные правила, понять наконец, что такое хорошо и что такое плохо, попробовать на себе этические нормы.

Со временем, даже через сотни лет, Фенимор Астром мог стать почти нормальным человеком. Пока не встретил меня.

По удивительной иронии Марку, оцифрованному в тот же период, оцифровку осуществили по тем же причинам. Милосердие и забота. Вечное детство в мире бесконечных приключений.

Опять же, пока моей волей эти двое не встретились над небом умирающего города. Прописанные запреты для Фауста не сработали над вечным ребенком. Формально ему было за сорок.

Друзья Марка… Друзья Марка вышли из игры и с ними работают психологи. А купил себе право исправить ситуацию. Попытку исправить ситуацию. И сейчас, в темноте старого дома, окутанные живыми тенями, спали палач и его жертва. Спали, чтобы пришел я и дал каждому то, в чем он нуждается сильнее всего.

Забвение

Возрождение

Отмщение

Сейчас я действительно ощущал себя богом. В моих волосах играл незримый ветер. Я ощущал то странное чувство, которое постоянно посещали меня при жизни, и достаточно редко тут, в игре. Право на чудо. Когда через меня мир говорил с человеком. Мне загадывали желания и получали их исполнение. Я был джином, духом исполняющим желания, магом…

После этих встреч у человека не было шанса остаться прежним. Желания людские исполнялись. Ищущий власти ее получал, любви — обретал. Денег — находил. Признания — огребал.

Но мир всегда брал плату. С кого то судьбой, с кого то испытанием, кто то терял что то важное, кто то получал «Бонус» от которого он не мог отказаться. Ни кто не оставался прежним.

И сейчас я чувствовал, что надо сделать.

— Здравствуй, Марк!

Лежащий передо мной парень вздрогнул

Я чувствовал его страх. Его разум бился как птица в клетке, убегая от осознания происходящего. Но мне не нужен был его страх. Не нужно было его одиночество. Во мне не было жалости. Или была, слишком много пережил парнишка. Но сейчас для нее не было места. Я не хотел лечить его сердце, у меня было слишком мало времени, в моем сердце было слишком мало любви чтобы справиться с этой сочащейся язвой. Так что придется выжигать ее.

— Кто вы? Где он?

— Меня зовут Олег. Я друг Фауста. И его повелитель.

— Вы тоже монстр? Вы сделаете мне больно? — В голосе мальчишки была обреченность.

— Монстр? Да нет, но я их иногда подкармливаю. Разных чудовищ. Иногда они кусают без разрешения. Хотя я их бог.

— Бог? Тогда почему вы просто не уничтожите этих монстров? Раз вы не один из них? — Голос мальчика звучал спокойнее.

— Потому что мы в ответе за те, кого породили? В какой-то мере весь этот мир — мое дитя.

— Вы создатель игры?

— Нет, я создатель мира, в котором стала возможна игра. Хотя кто-то и сочтет это манией величия, но у меня есть определенная информации, чтобы так считать. Этот мир породил и тебя, и Фенимора. И когда то, три далеких века назад, под светом тех звезд что ты видел из каюты корабля… — Мальчик затрясся. — Тех звезд что равнодушно взирали на ту жуткую истории. Тех звезд что были свидетелями всех смертей за всю историю человечества. Я поклялся, что создам мир, в котором ни кто никому не скажет прощай. Но я за был про это, но недавно добрый ветер этого мира мне напомнил о старой клятве.

— У тебя не получилось. Мои родители мертвы, сестренка мертва, все те люди, которые пытались меня спасти, мои друзья. Они мертвы. Все, кроме Фенимора. Ты плохой бог, у тебя не получилось. Ты думаешь, что ты мне все это расскажешь, и я проникнусь и прощу этого монстра? Типа я выше всего этого, типа я найду в себе силы простить? Жалкий лицемер! Я бы посмотрел на тебя, когда тебя насилуют, когда твои пальцы откусывают гнилыми зубами визжа от экстаза, посмотрел бы я тогда на тебя, как бы ты думал, что любая жизнь священна!

— С чего ты взял что я предлагаю тебе его простить? Или понять? Я бог, не надо меня оскорблять подозрением в гуманизме. Стоящим над реальностью этика не свойственна. Иначе бы она была основой мира, а не делом вкуса. Люди не должны умирать, но я ничего не говорил про страдания. Так случилось, что я тебе крупно задолжал. Ты не сделал ничего чтобы заслужить подобное испытание. А еще я задолжал награду Фаусту. Поверь, я знаю, как совместить два этих процесса.

— И что ты предлагаешь? Пытать его? Чтобы я стал таким же монстром как он? Никакие пытки не принесут ему столько боли сколько он принес мне. Я знаю как действует боль, он станет куском визжащего мяса, сломленным идиотом без разума. Но он не поймет, не испытает. — Теперь сомнение. Но немного предвкушения в нем прослеживалась. Чувствую, Марк ничего не имеет против подобного сценария.

— Ну, мой друг, я все же бог. Поверь, я вручу тебе не просто Фауста, я вручу его душу. А еще я дам тебе время. Много время. Почти вечность.

— Ты врешь! Никому подобное не в силах!

— А я тебя и не убеждаю, Марк, через пару минут ты сможешь проверить. Считай это пресейлом. Скоро у тебя будет возможность потрогать товар руками. А теперь погоди минуту. Фауст, ты меня слышишь?

— Да, мой господин. — Голос жреца был полон смирения.

— Я давал тебе право кусать без спроса? Я разве не подарил тебе достаточно врагов? И возможностей причинять им боль? — Так, добавить в эмоции максимально недовольства.

— Достаточно, мой господин. Простите меня, это сильнее меня…

— Довольно, мне не нужны твои оправдания. Я ведь знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь обратно туда, в пустоту между звезд, в окружение послушных твоей воле механизмов. Чтобы люди снова попадались в твою паутину а ты упивался их болью, чтобы твое тело билось в оргазме когда очередное сердце останавливало свой бег. Ты ведь этого хочешь?

— Я…

— Отвечай!

— Да, повелитель!

— Ты верно служил мне, Фенимор. И я дам тебе в награду то, о чем ты мечтаешь. Но ты должен вручить всего себя в мои руки. Свой разум, свое тело, свою душу. Не просто служить мне, а принадлежать мне. ТЫ готов?

— Да, повелитель! Да! — Надежда, вожделение, ярость… Чудовища льнут к моим рукам.

— Да будет так!

Голос Фауста замолкает.

— Ты ведь все слышал, Марк?

— Что ты хочешь сделать? Ты ведь не врал ему, и не врал мне, я знаю это… Не знаю откуда, но знаю, ты обещал его выпустить…

— Да, и сдержу свое обещание, но только тогда когда ты с ним закончишь.

— И что я должен с ним делать?

— Все, что захочешь. В помощники я тебе даю самого лучшего палача под этими звездами. Пытай, запирай в лабиринте, насилуй, лишай конечностей, памяти, родных. Дари боль, дари любовь, убивай. Он принадлежит тебе. Но когда ты закончишь… Он получит свой дар.

— И сколько у меня время?

— Вечность.

Интерлюдия 8

Тьма перед глазами Фауста изменилась. Память утекала из головы, как кровь из пробитой аорты. Кто то заботливо собирал ее в эмалированный таз, словно пресловутую из поросенка перед приготовлением. Неведомая сила сжалась вокруг него и сменилась удушием. Тот кто был жрецом тьмы закричал от боли…

— У вас мальчик, поздравляю!

— Я назову его Фенимор, в честь дедушки.

Ребенок закричал, снова. Но никто не услышал отчаяния и обречённости в голосе младенца.

Глава 17

Я вышел из подвала.

Там, в темноте, время сжалось в точку. Лишь трое были в ней. Палач, ставший жертвой, жертва, ставшая палачом, консультант, знающий все о боли. И куклы, миллионы кукол. Они должны были сделать все происходящее куда как более интересным.

Все трое были довольны. Внутри разливалось чувство странного умиротворения. Мир снова начинает быть мне должным.

Очередная дверь скрипнула. Ярко освещенная комната, покрытая грязным кафелем. В центре кровать, к которой привязана женщина. Да, точно, а я и забыл…

Когда то, целую вечность назад, по моим меркам, женщина была красива. Сейчас же она напоминала раздувшийся труп. Огромный, неестественно вздутый живот, по которому носятся волны схваток, покрытое гноящимися язвами тело. Где-то лоскутами отходит кожа обнажая белесые мышцы. Глаза, словно сваренные в крутую. Слабы стон. Запах, от которого выворачивает даже меня.

Теперь мне удается разглядеть тонкую вязь рун выцарапанных на кафеле. Зашкаливающий интеллект позволяет идентифицировать заклинания исцеления сразу всех планов. Вот знаки что не дают умирать, вот те, что не дают угаснуть сознанию. Вот те что борются с обезвоживанием, лихорадкой, судорогами, сном…

Не было только тех, что глушат боль.

Шутка как-то затянулась. Я изменил руку чтобы закончить жизнь жертвы моего карманного монстра. Если Фауста можно было обвинить в осознанной жестокости вызванной прихопатией, которая имела физическую природу, то вот как наказать Кошмарика за подобное я не знал. Пугали только «в рамках игрового процесса» и «с добровольного согласия жертвы».

Делаю шаг, чтобы вонзить когти в мозг…

Очередная волна схваток, и с противным хлюпанием из лона женщины исторгается фонтан крови, слизи, гноя и каких то черных ошметков. Женщина страшно кричит. Едва видные знаки, нацарапанные на полу, вспыхивают всеми цветами радуги и гаснут.

Тело женщины преображается. Теперь передо мной снова та самая красотка, которую я видел входящим в этот дом пятьдесят субъективных лет назад. Только покрытая грязью со спутанными волосами.

Женщина кричит. Ника над ней я так и не вижу. Сковывающие ее путы исчезают. Она падает на пол и ползет в мою сторону заливась слезами. Я делаю шаг на встречу и опускаться перед ней на колени, обнимаю, старясь успокоить. Она, продолжая рыдать, обнимает меня в ответ и прижимается куда-то в район груди. Рыдания становятся глуше. Какое то время мы так и сидим. Ощущаю себя крайне глупо, начинаю поглаживать ее по голове. Запахи.. а что запахи, их и отключить можно… Черные ошметку в той луже что исторгла из себя любовница моего питомца начинаются шевелиться. И теперь я их могу разглядеть. Просто сгустки черного мокрого меха на тонких паучих лапках. Раздается звуки, будто кто то выдергивает пробку из бутылки, и существа открывают глаза. Вернее глаз, один. Вполне себе человеческий, если верить форме зрачков. Разных цветов, в обрамлении того же меха, с блеклым белком и длинными ресницами.