Две стороны горизонта

С импровизированной зрительской трибуны раздались рукоплескания. Николай громко рассмеялся.

— Сдаюсь, — снял шлем, потёр запястье. — Ну и силён ты стал. Только слишком уж любишь рисковать. А если бы я не поверил в твой финт?

— Я бы всё равно успел уйти в защиту.

Одна из девушек расстроенно спросила:

— И всё?

Николай пожал плечами.

— В этом и состоит искусство. Я проиграл. А красивые взмахи оставьте кинофильмам. Только, — он погрозил пальцем в сторону зрителей, — позволит кто себе такой же рисковый фортель — по пальцам бить буду нещадно. Сколько я видел, когда на турнирных поединках "успел" так и осталось с добавкой "бы", — затем повернулся к Олегу. — Ну а теперь давай, переводи, что там твой профессор хотел у нас расспросить.

Из клуба Жерар ушёл очень довольный. Как он рассказал уже по дороге в гостиницу, оказывается, его интересовали не столько ответы, сколько поведение участников. К тому же Николай гостей "передал по цепочке" — позвонил кому-то из знакомых, авторитетных в ролевом движении, и попросил организовать встречу.

За ролевиками пошли толкиенисты — они, к удивлению Олега, выделяли себя в отдельное течение. Потом анимешники, хиппи, эмо... Кречету оставалось только ошарашенно чесать в затылке, сколько необычных и странных увлечений прошло мимо него, про которые он даже не подозревал или только слышал. Где-то их, как Николай, передавали "другому звену", один раз пришлось искать помощи через заместителя магистра. Две недели пролетели как одно мгновение. К тому же у Тёны закончился срез знаний, профессор Моро пообещал, что визит в четверг станет последним, затем он уезжает... Выходные окажутся свободными, и можно провести их с любимой девушкой.

Мероприятие, куда надо было сопровождать профессора, было назначено на вечер, поэтому Олег подъехал в гостиницу. Жерар встретил своего переводчика в номере и оказался непривычно задумчив. Заметив гостя, он махнул рукой присаживаться в кресло. Пришлось раздеваться, хотя Олег проходить не собирался.

— Ты знаешь, куда мы сегодня идём?

Олег помотал головой. Визит Жерар организовывал через прикреплённого к ним старшего оружейника.

— Мы идём на вечеринку готов... У вас в России это движение приняло довольно уродливые формы, — профессор потёр переносицу и продолжил. — У нас в Европе это скорее приложение к определённой части поп-культуры, к музыке и фильмам. У вас же оно трансформировалось в болезненное, почти квазирелигиозное объединение. Мистика животных чувств, возведённая в культ депрессия и романтизация смерти, боли и мучений. А на деле — театральность и позёрство, способ привлечь внимание. Ты уверен, что... Сможешь общаться без эксцессов? Будь на твоём месте другой — но ты меч-оружейник.

Олег фыркнул и сморщился. Инстинкт самосохранения у оружейников был куда сильнее, чем у остальных, иначе они рисковали погибнуть в стычке с первой же Тенью. Поэтому к людям, которые обожествляли смерть, у Олега отношение было наибрезгливейшее.

— Ничего. Ради дела выдержу. Общение с дураками — не самое страшное, что было в моей жизни.

Когда они отыскали нужный адрес, вечеринка уже была в разгаре. Четырёхкомнатная квартира, освещённая лишь многочисленными свечами и тусклыми лампами с абажурами-черепами, была полна любителей мрачного цвета. Парни и девушки от четырнадцати до девятнадцати. Чёрные футболки, брюки, рубашки, юбки, блузки, платья. Выкрашенные в цвет сажи ногти и волосы, подведённые чёрным карандашом глаза — причём не только у девушек, но и у большинства парней. Картинки на футболках, кольца, серёжки, цепочки сплошь с черепами, летучими мышами и зомби... Олег в джинсах и бежевой рубашке чувствовал себя во всех смыслах белой вороной. Особенно когда почти сразу нашлось несколько человек, сносно говоривших по-английски, и "настоящего европейца" утащили хвалиться уникальной российской гот-культурой.

Олег попытался незаметно устроиться в одном углу... Не выдержал заинтересованных и осуждающих взглядов, переместился в другую комнату. Оттуда его выгнала взревевшая в колонках компьютера музыка и вопли фанатов про "новый альбом"... Грохотало так, что с первого же мгновения заставило возненавидеть и стиль, и исполнителей. Наконец удалось втихаря стащить на кухне чашку чая и забиться в щель между окном и холодильником. Музыка здесь звучала с приемлемой громкостью, так что Олег наконец расслабился и блаженно подумал — как мало человеку нужно для счастья.

Переведя дух, Олег принялся вслушиваться в разговоры, которые участники вечеринки вели на кухне и в коридоре... И понял, что понемногу закипает. Беседа постепенно превращалась в монолог, где какой-то парень вещал, что смерть — это лучшее, что можно получить от жизни. И что самоубийство не страшно, это "клёвый способ избавиться от тягомотины тупого мира"... У Олега перед глазами яркой картиной встал поединок над Тихим океаном из Отражения Виктории. Когда они угодили в центр мясорубки разгорающейся мировой войны двадцать второго века...

Тяжёлая гиперзвуковая машина резко провалилась вниз. Закрутилась сумасшедшим кульбитом так, что у экипажа от перегрузки потемнело в глазах. Тактический вычислитель заверещал красной надписью "ракетная атака", "нет связи с крейсером" и отключился. Компьютер захлебнулся в расчётах, пытаясь предвидеть действия врага. Тёна, не обращая внимания, бросала истребитель в одну фигуру высшего пилотажа за другой. Четвёрка выкрашенных в тёмно-красный цвет имперских машин умело прижимала двойку альянсовцев к поверхности воды, где те неизбежно замедлятся ниже скорости звука. Превратятся в мишени. В наушниках зазвучал голос командира ведомого экипажа:

— Олег, мы вас прикроем. Уходите, попытайтесь выбраться в зону связи.

— К чёрту! — крикнула Тёна. — Мигель, мы вас не бросим.

— Это Красный барон. Не отобьёмся. За нами больше ни одного патруля. Мы последние. Если и нас завалят — с фланга эскадры мёртвая зона. Вы лучшие пилоты группы, вы успеете вырваться.

— Рита, — по внутренней связи уточнил Олег. — Сколько ты удержишь двигатель в форсированном режиме?

— Десять минут. Не больше.

— Целая вечность, — Олег переключился на ведомого. — Мигель, слушай мою команду. По сигналу "ноль" я имитирую встречную атаку. Набираете высоту и тоже атакуете. Заодно сбрось как тогда, помнишь на Титосэ? Противопехотные ракеты и подрываешь за собой. За это время мы успеем сменить курс и прикрыть уже вас. Десять. Девять...

И этот самовлюблённый осёл будет говорить, что умирать не страшно? Резким движением Олег встал и вышел из своего укромного уголка.

Увидев непонятно откуда взявшегося постороннего, оратор удивлённо застрял на полуслове. Олег внимательно его осмотрел с головы до ног. Восемнадцатилетний длинноволосый оболтус. Тоже с крашеными волосами и ногтями, под глазами густые чёрные тени, пальцы в перстнях с сатанинской символикой, на футболке напечатан череп, на шее на цепочке болтался необычный крест с петлёй на верхнем конце. Только губы накрашены ярко-алой, а не чёрной помадой.

— В общем, говоришь, жизнь тебе совсем не дорога? И хоть сейчас с крыши вниз?

Парень на несколько мгновений смешался. Потом, ощущая взгляды и поддержку остальной аудитории слушателей, презрительно ответил.

— Да я давно уже собираюсь. А что? Предлагаешь прыгнуть на пару? Давай, — и томно вздохнул. — Ты такой красавчик. Ты мне нравишься. Нас похоронят в одном красно-чёрном гробу...

— Да нет. Всё намного проще, — недобро усмехнулся Олег. Опёрся спиной на холодильник. Руки в карманы. И снисходительно-высокомерно добавил: — Если не струсишь рискнуть, пошли на крышу. Там объясню.

Отказаться перед остальными парень не смог, к тому же шепотки о случившемся на кухне мгновенно обежали всю вечеринку. Пятнадцать минут спустя Олег и все готы уже стояли на крыше многоэтажки. Был здесь и профессор Моро... Его Кречет хотел бы видеть в последнюю очередь, но прогнать не было возможности.

Наверху оказалось холодно. Олег сразу покрылся гусиной кожей: если готы носили в основном одежду из плотных тканей, то Олег вышел лишь в тонкой рубашке. Чтобы не замёрзнуть окончательно, Кречет сразу же направился к сложенным в углу доскам. Крышу дома ремонтировали, а поскольку механизмы лифтов были спрятаны в отдельных будках высотой пару метров, то рядом с люком уже стояли сколоченные леса. Олег понадеялся, что лишние неиспользованные доски спускать вниз поленятся, и сейчас порадовался, что угадал. Махнул рукой, подзывая соперника:

— В общем, так, не знаю, как тебя по имени. Бери доску, поможешь.

Вдвоём парни подтащили пятиметровую доску к краю так, чтобы вторым концом она опиралась на крышу соседнего дома. Олег потрогал рукой: стоит крепко, не вибрирует. Ширина тоже нормальная, на любой физкультуре брус втрое уже — все ходят, и никто не падает. Громко, чтобы услышали остальные, начал объяснять:

— Ты тут говорил, что жизнью не дорожишь, умереть в любой момент для тебя — раз плюнуть. Вот и предлагаю рискнуть. По доске на соседнюю крышу и обратно. Между домами всего три метра. Я первый.

И не дожидаясь, пока ошарашенный противник хоть что-то возразит, запрыгнул на бортик крыши. Затем на доску. Ленивым прогулочным шагом неторопливо перешёл на соседнюю крышу. Несколько секунд постоял, с трудом удержавшись, чтобы посмотреть вниз... Вот только по опыту так делать было нельзя. Пока глупость не пересилила, Олег встал опять на доску и в несколько шагов оказался на исходной позиции.

— Ну что? Теперь твоя очередь.

Парень замялся. Взглянул на злорадную и презрительную ухмылку Олега, на ждущие взгляды остальной компании. Медленно на подгибающихся ногах залез на бортик перед доской. Ещё раз посмотрел на остальных, потом на доску и пропасть между домами. Руки мелко задрожали, но страх продемонстрировать остальным — всё сказанное полчаса назад трёп и позёрство — оказался сильнее. Парень мелкими шагами встал на доску, потом сделал ещё один шаг вперёд.

— А-а-а-а!

Олег, ждавший чего-то подобного, еле успел ухватить соперника за одежду и сдёрнуть обратно на крышу. Парень лежал, судорожно дыша и щупая рёбра: поверхность была неровная, валялись кирпичи. А ронял его Кречет не особо деликатно. Остальные по-прежнему молчали. Олег присел рядом, несколько раз легонько хлопнул несостоявшегося самоубийцу по щекам. Убедился, что тот очнулся, и громко, ехидно прокомментировал:

— Все вы такие. Как другим — так сдохнуть, а сами за жизнь цепляетесь. Ничтожество.

Встал, больше не говоря ни слова, прошёл через толпу и отправился в квартиру за курткой.

Глава вторая. Учитель фехтования

Звонок мастера-мружейника опять поднял Олега рано утром. Ещё в полудрёме парень с трудом разлепил глаза, посмотрел на часы: половина седьмого утра. Мысленно ругнулся: "И кому там приспичило в такую рань?" Потянулся за телефоном... При виде мерцающего на экране номера и надписи "Ал.Арк." сон мгновенно пропал.

— Слушаю.

— Кречет? Это тебя Александр Аркадьевич беспокоит. Если ты, студент, ещё не забыл такого.

Голос в трубке звучал очень мягко. Олег мгновенно напрягся. Одной из "внешних" ипостасей мастера-оружейника было преподавание в той же школе-резиденции, потому тонкости характера хозяина клинков все младшие города вызубрили назубок. Если Александр Аркадьевич разнос устраивает добродушным тоном — это признак гнева. А сейчас он вообще говорил, будто мед лил.

— Да-да, слушаю.

— Приятно, что в нашей беседе нашлось хоть что-то хорошее. А то я вот не знаю, повезло мне, что ты живёшь в столице Цвета, и мне не приходится ездить к чёрту на кулички, разбирать твои художества вроде вчерашних... Или огорчаться? Отвечал бы за твои выходки региональный магистр-оружейник, слал бы мне отчёты и устраивал тебе нагоняй.

Олег успел подумать, что про историю с готами хозяин клинков узнал слишком уж быстро. Даже если Жерар нажаловался, звонить напрямую мастеру — одному из тех, кто правит Цветом — ему не по рангу. А младший шагнувший не того полёта птица, ради которого длинная бюрократическая цепочка станет шевелиться посреди ночи. Учитывая, насколько пара Кречетов имеет способность влипать в истории, Александр Аркадьевич приглядывал каким-то своим способом? И справедливы слухи насчёт особых возможностей мастеров? Тем временем голос в телефоне стал жестким, с металлическим привкусом.

— Мне надоело. Отныне и до персонального разрешения для тебя существуют дела семейные, учебные, да ещё общение с Тёной. Она девушка умная, так что слушай её почаще, а советы исполняй поточнее. Ещё раз тебя замечу — до первого сентября загоню на какую-нибудь метеорологическую станцию за полярным кругом. Тихо, под присмотром и ни души на тысячу километров вокруг.

Сотовый загудел в ухо пиликаньем оконченного звонка. Олег кинул телефон на кровать и уныло принялся размышлять, что сегодняшний сон — в котором хозяин клинков жаловался на меч Кречетов своему приятелю, в феврале водившему с ним школьников в лес — оказался пророческим. В том, что разъярённый мастер легко устроит командировку на север, можно было не сомневаться. Итог выходил печальный. Если сегодня и, возможно, до конца выходных ещё удастся отсидеться у любимой девушки, то с понедельника придётся примерять на себя роль воспитателя детского сада. У сестры на "пропадающее без дела время брата" нюх феноменальный, так что можно не сомневаться: очень скоро племянница фактически переселится к бабушке.

Тёна заглянула к Олегу сразу после школы. Наверняка хозяин клинков с ней сегодня тоже виделся и приказал за своим мечом присматривать, но ругаться с порога она не стала. Не раздеваясь подошла, поцеловала и посмотрела таким печальным взглядом, что парню захотелось провалиться от стыда на месте. Ведь и года не прошло, как обещал не рисковать попусту. Но вот опять захотелось пощекотать нервы и заодно выпендриться.

В обнимку в коридоре они стояли несколько минут, не хотелось Тёну отпускать.

— Раздевайся уж, что ли, — наконец выдавил он из себя. — И пошли ко мне.

Когда дверь в комнату закрылась, а оба в обнимку повалились на диван, Тёна нежно провела ладонью по щеке парня и с беспокойством в голосе спросила:

— Олежка, что ты там такого натворил, а? Александр Аркадьевич ничего внятно не сказал, но я же его знаю. Он с утра весь просто кипел от гнева. У нас как раз физкультура была вторым уроком, так всем досталось.

Олег на этих словах понял, что всё-таки краснеет. Промямлил:

— М-м-м, ничего такого. Сделал одну глупость на глазах этого, зелёного алхимика. А у нас сейчас вокруг них политика, Цвета друг друга готовы зацеловать.

Тёна деликатно укусила за мочку уха и прошептала:

— Врёшь ведь. Ну и ладно. Зато теперь до конца лета мой и только мой, ни с кем делиться не буду. Мастер даже от школьной практики пообещал меня освободить.

Олег на это взъерошил Тёне волосы свободной рукой и довольно прошептал:

— Знаешь, я совсем не против. Ты у меня лучший надзиратель, которого я хотел бы видеть. А с практикой это вообще здорово. Я тут на днях с сестрой говорил. Они в июне на Чёрное море собирались семьёй и думали кого-нибудь с собой позвать. С детьми только вдвоём ехать неудобно. Вот мы к ним и прилепимся.