Черные гремлины

— Мы пойдем с тобой, Лак-Лик, — подумав, согласился Раг-Баг.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Я очень постараюсь не подвести.

Потому что если я подведу, мы все умрем.

— Капитан, плохи дела, — сказал Бурошкур. — Розовая не дышит.

Струна нервов внутри меня натянулась еще сильнее, готовая в любой момент оборваться.

— Как давно? — я склонился над Ниро. Ее пасть была приоткрыта, а слепые глаза безжизненно смотрели в пустоту.

— Только что, — захныкал Мышонок, вытирая слезы: — Чуть-чуть не дотянула.

— Бурошкур, бери Ниро и неси в убежище зеленых, к Ониксу, — попросил я серого пирата, и он бодро кивнул: — Остальные, следуйте за Бурошкуром. Я вас догоню.

— А че врачеватель, как его, Вонг? — спросил серый пират, поднимая розовую самку.

— Нам больше не нужен врачеватель, — ответил я, открывая наружный люк: — Нам нужен реаниматор.

Я вылез наружу и закашлялся. Повсюду стелился черный дым, а где-то далеко ревел пожар. Спрыгнув на твердую поверхность, я сориентировался — мы всплыли совсем рядом с местом стоянки кораблей черных гремлинов. Только самих кораблей больше не было, от них остались лишь обугленные останки, а рядом неподвижно валялись чьи-то замерзшие тела.

Следом за мной вылез Бурошкур с Ниро и, не медля, побежал к острову. Раг-Баг не врал — скайдл Борд был в огне. Горел сам материал острова, и только зеленым было известно, как удалось его поджечь. За Бурошкуром последовали Мышонок и остальные члены экипажа.

Йокта вынырнул рядом с нашим кораблем и выжидающе на меня уставился, демонстративно сложив лапы на груди. В его взгляде читался укор. Я подошел к нему и обнял, не обращая внимания на зашипевшие на шерсти капли кислоты.

— Ты чего?.. — растерялся Йокта и неуклюже оттолкнул меня.

— Спасибо. Без тебя мы бы погибли.

— Я не мог поступить иначе. Ты же мой лучший друг, — смущенно сказал морской гремлин.

— Мы лучшие друзья. Да?

— Да, — важно кивнул он.

Я вытер слезящиеся от дыма глаза.

— Под островом в Мегастене должна быть трещина...

— Я уже плавал туда.

— И как? — спросил я с надеждой.

— Трещина и правда ведет внутрь. Там все из железа, прямо как в коридорах твоего острова. Я даже нашел ворота с обратной стороны.

— Ты пробовал их открыть?

— Рядом с ними были непонятные кнопки. Я залез в скафандр и жмякал их, но бестолку.

— Ты можешь переправить гремлина в скафандре к этим кнопкам?

— Могу, — задумался Йокта.

— А нескольких?

— Хоть всех. Только это много времени, а у нас его нет. Огненное море наступает.

Я обернулся и сквозь дым разглядел едва заметную стену пара на границе горизонта. Кипящее море действительно приближалось.

— Это из-за Железного острова, — начал рассказывать Йокта. — Когда море замерзло, единственное теплое место было рядом с его основанием. Именно там я и проводил большую часть времени, чтобы не околеть. Но оно раскалялось все сильнее и сильнее, и теперь основание Железного острова горячее настолько, что из-за него кипит половина Белого моря.

Я ошарашенно кивнул, когда до меня дошла суть его слов. Это из-за меня и моего приказа ядро Железного острова раскалилось. Это из-за меня на скайдл Борд двигалась волна ядовитого пара. Выходит, это по своей вине я чуть не утопился в бурлящей кислоте. Я схватился за голову.

— Мне пора, Йокта. Ты можешь достать несколько сухих скафандров и принести их сюда?

— Без проблем.

— Спасибо.

— Береги себя, Лак-Лик, — тихо произнес Йокта и скрылся под водой.

Перехватив кирку поудобнее, я поспешил за Бурошкуром. Если потороплюсь, успею их догнать. Чтобы случайно не столкнуться с вооруженными боевичками, я слился с окружением. Добравшись до острова, я очутился на его улицах и побежал вдоль задымленных руин и нор.

Чем дальше я углублялся в скайдл Борд, тем больше понимал, насколько все плохо. Тела мертвых гремлинов разных расцветок валялись повсюду, изможденные, с выступающими от истощения ребрами, с разбитыми черепами и истыканные двузубцами. От крови серый борд окрасился красным, и несколько раз я наступал в лужу чего-то вязкого и липкого. Это место сводило с ума. Сначала осколкопад, затем война изуродовали плавучую крепость. Нигде не было хуже, чем здесь.

Раздался боевой клич, и в лапе от моей головы просвистел камень. Упав, я оглянулся на отряд черных гремлинов, стреляющих из рогаток по другой стороне улицы, среди обломков которой мелькнул чей-то силуэт. Неожиданно из-за перевернутой телеги с гневным воплем выбежал зеленый гремлин, покрытый рисунками белых костей. Не успел он сделать и нескольких шагов, как камни из рогаток расшибли ему голову и грудь, но прежде чем упасть, зеленый швырнул швырнул в отряд нападающих горящую палку.

Приземлившись, палка взорвалась бурей зеленого огня. Черные в панике кинулись врассыпную, а те, кого зацепило, бросились на землю в попытках сбить пламя. Но зеленый огонь лишь разгорался сильнее, пожирая все: борд, металлические двузубцы, обсидиановые щиты. Черные истошно вопили и горели заживо.

Сглотнув, я старательно обогнул пожар и побежал быстрее. Это все неправильно. Этого не должно было быть. Мы не должны бить друг друга за остатки сладостей. А вдруг Оникса и остальных тоже убили?

Впереди показалась чья-то коричневая спина. Поднажав, я догнал Хек-Хака. Он запыхался и еле дышал. На мой вопрос о том, где остальные, он просто мотнул головой вперед.

Наконец, я нашел нужный переулок. Свернув, я увидел Бурошкура и Раг-Бага, пытающихся сдвинуть крупный валун с места. Рядом стояли остальные коричневые гремлины и переводили дыхание.

— Вход завалило, — объяснил Раг-Баг, вытирая пот. Ниро неподвижно лежала рядом.

— Давайте все вместе, — предложил я и навалился плечом на камень. Гремлины охотно присоединились, и спустя мгновение валун поддался и откатился в сторону, открыв проход в узкий отнорок.

— Внутрь, живо! — рявкнул Бурошкур, хватая Ниро. Я поспешил за ним.

Мы спускались в недра скайдла Борд, но на этот раз не по аккуратным коридорам военной базы черных, а по запутанным и узким катакомбам зеленых гремлинов. Стены были покрыты надписями-завитушками, значения которых я не знал, и рисунками, большинство из которых изображали гремлина на четвереньках или склонившего колени перед шестеренкой. Пол под нашими лапами тоже был покрыт линиями разных цветов, которые постоянно переплетались, уходя и появляясь из ответвлений. Мы шли дальше, по памяти ориентируясь среди бесконечных поворотов и отнорков. В скором времени наш отряд остановился.

— Что случилось? — спросил я Бурошкура, выглянув из-за его спины.

В проходе стояла зеленая самка с выразительными глазами, обведенными белыми рисунками. Она держала в лапах палку, точь-в-точь такую, которую взорвалась зеленым огнем снаружи, а на ее морде застыла немая угроза. Бурошкур замер, не зная, что делать.

Я бережно взял у него Ниро и вышел вперед.

— Нам нужно к Ониксу. Пожалуйста, пусти, — осторожно попросил я, показывая розовую гремлиншу.

Зеленая недоверчиво обнюхала меня, брезгливо сморщившись над телом Ниро, требовательно шикнула и скрылась в проходе.

— Идем, — сказал я остальным. Только сейчас до меня дошло, что несмотря на то, что держал Ниро, я не чувствовал ее боли.

Зеленая вела нас извилистыми ходами, указывая на спрятанные ловушки и старательно обходя некоторые отнорки, из которых на нас подозрительно косились ее сородичи, вооруженные дубинками, взрывающимися палками и украденными у черных двузубцами. Нам повезло, что мы раньше не наткнулись на одну из смертельных ловушек зеленых гремлинов.

Я глазел по сторонам: в отнорке слева мигал лампочками сооруженный из металлических побрякушек тотем, похожий на безрукого старика; справа боязливо оттуда выглядывали маленькие гремлины, забравшиеся на сталагмит; гремлин в маске и плотном балахоне прижался к стене, сделав необычный знак лапой.

Вскоре мы оказались в широком помещении, зеленая отступила вбок и сложила лапы на груди. Это была настоящая мастерская с десятками инструментов и механизмов, в которых увлеченно копался Оникс. Заметив меня, чешуйчатый гремлин кивнул головой.

— Лак-Лик, — грустно помахал культей Ког, свесившись с койки. Рядом сидела крупная серая самка — я с удивлением узнал в ней Дырявый Плащ — и она прижималась к Когу.

— Капитан! — обрадованно гаркнул пять-раз-Швепс.

Но больше всего меня интересовала железная гремлинша, которая неподвижно сидела на большом металлическом столе посередине комнаты. Ее покрытие было вычищено до блеска, а на корпусе не осталось и пятнышка ржавчины. Ежи казалась безжизненной, ее торс был наполовину разобран, но когда я подошел ближе, круглые глаза-фонарики загорелись, и она произнесла лишенным эмоций голосом:

— Приветствую, архитектор.

— Ого! А с нами даже не разговаривает, — пожаловался Швепс.

— Ежи, ты сможешь ее спасти? — я протянул ей тело розовой гремлинши.

— Она что, мертва?.. — опешил Ког. Швепс разинул пасть и уронил на пол побрякушку, которую крутил в лапах.

Ежи с едва заметным жужжанием взяла Ниро в лапы и начала ее осматривать. Она ощупывала ее живот, шею, грудь, время от времени щелкая и меняя цвет глаз-фонариков. Я ждал ее ответа, и время словно замедлило свой ход.

— Мне требуется минимально поврежденное тело недавно убитого гремлина, — сказала Ежи и приступила к действиям. Она уложила Ниро на стол, где только что сидела, закрепила ее лапы и шею специальными скобами и начала перетаскивать к столу большую часть инструментов.

Только сейчас я понял, что до сих пор не дышал.

— Бурошкур, в переулке, — хватая воздух, начал объяснять я: — В переулке убитый зеленый по пути к норе. Нужно...

Зеленая гремлинша, что привела нас, схватила Бурошкуру за лапу, и мгновение спустя они скрылись в проходе. Остальных коричневых гремлинов увела другая зеленая самка.

Ежи действовала с невероятной скоростью. С помощью острых ножей она сбрила у Ниро всю шерсть с груди, сделала несколько надрезов на ее животе и начала прикреплять к ее венам и артериям трубки и зажимы. Ежи работала двумя лапами одновременно, время от времени прося Оникса подать ей какой-нибудь инструмент. Между диодами на голове Ниро пробежала искра, и тело розовой самки выгнулось дугой, чтобы мгновение спустя вновь обмякнуть на операционном столе. Заработали маленькие насосы, проталкивающие кровь через трубки. Пальцы Ежи то и дело меняли форму, превращаясь то в кусачки, то в крутящиеся пилки, то в сочащиеся жидкостью иглы. Словно завороженный, я смотрел на работу хранительницы Железного острова, и мне не хватало глаз, чтобы уследить за всеми ее движениями.

Вернулся Бурошкур с трупом зеленого гремлина наперевес. Темно-зеленая самка рядом с ним возмущенно кричала и размахивала лапами. Не обращая на нее внимания, пират положил тело на стол рядом с Ниро.

— Чем она возмущена? — забеспокоился я.

— Я все улажу, — сказал Швепс и начал что-то объяснять зеленой гремлинше на непонятном шипящем языке, доверительно приобняв ее за плечи. Его речь была очень вдохновленной, иногда он показывал на потолок, а иногда на пол. Я запоминал его слова, жесты, интонации. Когда он закончил, самка заплакала, а он крепче сжал ее в объятиях и лизнул в ухо.

— Изумшер с трепетом относятся к своим умершим, — объяснил пять-раз-Швепс, когда самка ушла: — Я ей рассказал, что части тела ее собрата, пересаженные Ниро, помогут ему за порогом.

— Но это же неправда?

— Конечно неправда. Вся эта чушь с их верой в жизнь за порогом — полная ерунда. Но если бы я этого не сказал, она рванула бы гранату.

Тем временем Ежи разрезала зеленого на куски, выкачала из него кровь в специальные резервуары и аккуратно достала один из его органов. Вскрытая Ниро лежала рядом, я отчетливо видел ее бледно-розовые внутренности. Лапы Ежи по локоть окрасились красным, но она продолжала орудовать инструментами с чудовищными беспощадностью и концентрацией.

В комнате установился жуткий запах крови. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Швепс позеленел и вышел, за ним выбежала Дырявый Плащ, а ее пошел успокаивать Ког.

— Почему не уходишь? — спросил Оникс.

— Я должен быть здесь, — ответил я, не отрывая глаз от Ниро. — Я должен все видеть.

Ежи заменила часть ее органов металлическими имплантами, которые собирала на ходу из подручного металла, оплавливая его встроенным в лапу лазером и придавая нужную форму когтями и резцами.

— Какого цвета эти подземные гремлины? — поинтересовался Оникс.

— Зеленого.

— У зеленых подземных гремлинов очень много побрякушек забытой механики. Я добавил металлической самке много нового.

— Откуда у тебя знания о забытой механике?

— Не помню.

Ежи пересадила часть органов зеленого гремлина к Ниро и сейчас занималась тем, что проворно сшивала вены и кожу. Время от времени она давала энергетический разряд между диодами, закрепленными на голове у розовой самки.

— Кто такой архитектор, Лак-Лик? — задумчиво пробормотал Оникс.

— Не знаю.

— Вот бы узнать, какого он цвета.

Железная гремлинша перебинтовала Ниро и запустила целую серию электрических разрядов. После каждого из них розовая самка выгибалась дугой.

Неожиданно Ежи отстранилась и коротко произнесла:

— Я сделала, что могла. Гремлинша не выживет.

— Как?.. Почему?..

— Кровь пациентки заражена мертвыми частицами разрушающихся органов. Кровь зеленого не подходит для переливания.

Я протянул лапы:

— Возьми мою кровь.

Ежи без предупреждения ткнула в меня пальцем-иголкой и мгновение спустя произнесла:

— Твоя тоже не подходит.

Я склонился над Ниро. Она была неподвижна, ее глаза были сомкнуты. Она останется такой навсегда. Больше Ниро не проснется, чтобы пожаловаться на то, что я мешаю ей спать. Что могу еще для тебя сделать, маленькая владыка воли? Я приобнял ее лапами. Она была слишком холодной и безжизненной.

Я прислушался к ее умирающему телу. Ниро не дышала, а ее сердце не билось. Я постарался ощутить ее вены и артерии, в которых замерла отравленная кровь. Ниро, направь меня, и я сделаю все, что смогу.

На мгновение я увидел всю кровеносную систему Ниро в деталях. Я впился в этот образ, словно хищник в жертву, напрягая память и концентрацию. Этого образа было достаточно, чтобы овладеть абсолютным знанием о ее сосудах и крови.

Вся моя воля обернулась желанием, чтобы из организма Ниро исчезла отравляющая ее зараза. Я думал только об этом, и когда в моем сознании не осталось лишних мыслей, я открыл двери в бездну глубоко внутри себя и забрал зараженную кровь туда, где все исчезает.

— Ежи, пробуй еще раз.

— Есть, архитектор.

Между диодами проскочила искра. Ниро выгнулась дугой. Я осел на пол и закрылся лапами, чтобы не видеть, что происходит. Каждый раз, когда я пользовался этой странной силой, которую приобрел на нижних этажах Железного острова, внутри меня что-то обрывалось. Что-то исчезало и не возвращалось никогда.

Все это глупости. Такой сильный реаниматор, как Ежи, не смогла спасти Ниро. На что я рассчитывал? Мертвые гремлины не воскресают, если просто сильно захотеть. Они умирают и не возвращаются никогда.