Черные гремлины

— Тут много таких, — Йокта приземлился на поломанный саркофаг. — Возьму еще один и смогу ходить по суше. Там здорово, наверху?

— Да, — ответил я.

— Не бойся, Лак-Лик. Я не дам тебе утонуть, — сказал Йокта, подплыв и погладив лапой скафандр. Он словно чувствовал мой перерастающий в панику страх.

— Спасибо, — поблагодарил я, успокаиваясь.

— Раньше волн не было, — прозвенел Йокта, глядя в сторону. — И воздух никогда не двигался. Я тоже боюсь волн. Они могут подхватить и разбить о скалу или переломать кости осколками кораблей.

Йокта три раза ударил целый саркофаг, сорвав крепления и скобы, и, вцепившись лапами, раскрыл его.

— Первая волна приплыла полсотни ночей назад. Она утопила половину черных плывучек вместе с гремлинами. В моей пещере валяются остатки этих плывучек, — рассказывал Йокта. — Вообще не круто.

— Совсем не здорово, — согласился я.

— Теперь они ходят каждые несколько ночей. Со стороны пустого моря.

— Что такое пустое море?

— Это такое море, где нет островов. Обычно острова близко, а в пустом море нет. Обсидиановый — последний перед пустым морем, — объяснил Йокта. — Круто, что мы встретились, Лак-Лик. Я скучал. Давай еще встретимся? Ты придешь? Я покажу тебе еще море. Тут много всего.

— Да, — я согласился. Мне очень понравился Йокта — он был хорошим и много всего знал, а вовсе не забиякой и драчуном, как мне сразу показалось: — Йокта, можно я буду твоим другом?

— Да! Конечно! — обрадовался морской дьявол и сделал круг назад. — Ха! Поплыли наверх?

— Поплыли.

Йокта обхватил скафандр и медленно потащил его вверх. Я слышал, как ритмично двигаются его лапы. Здорово, я скоро окажусь на суше, где нет воды вокруг и пугающих красных растений.

Воздух стал терпким и неприятным. Каждый вздох давался с трудом — и каждый следующий был тяжелее предыдущего. Я начал задыхаться. Запищав, я замолотил лапами по шлему, царапая его когтями и кусая зубами.

— Лак-Лик? — спросил Йокта, заглядывая в прозрачное окошко.

Воздух закончился. Дышать было невозможно. Я схватился за горло. С Ари-Ару все в порядке? Конечно в порядке. Ведь Бип-Боп об этом говорил. В глазах поплыло.

Йокта сделал рывок и стремительно понес нас вверх. Мы неслись с такой скоростью, что меня вдавило в нижнюю стенку доспеха. С каждым ударом сердца думать все сложнее, путаться и не дышать, темно, тяжело. Темно, тяжело.

Трезубец сорвал скобы на шлеме. Мгновение спустя голова скафандра полетела в сторону, и меня вытряхнули из скафандра на что-то жесткое и колкое. Рядом шлепнулась черная маска и другие побрякушки. Я жадно хватал пастью воздух, лежа на животе. Горло высохло и болело, каждый вздох был как глоток железной стружки.

— Все хорошо, Лак-Лик, — тревожно прозвенел рядом Йокта, глотая буквы. Он неровно дышал и боялся прикоснуться, чтобы кислота не попала на мою шерсть: — Мы уже наверху, все хорошо!

Я хотел ответить, но слова застряли в пересохшем горле. От скафандра натекла лужица кислоты. Я откатился от нее, боясь обжечься. Когда дыхание выровнялось, Йокта спросил:

— Все ведь хорошо?

— Да.

— Глупый поломанный скафандр! — разозлился Йокта и ткнул доспех трезубцем. От удара на железной пластине осталась вмятина.

— Где мы? — спросил я. Вдалеке высилась махина обсидианового острова.

Я лежал на полу плавучей конструкции. Она напоминала широкий корабль без бортиков и трюма — десятки шагов в любую сторону. Пол был собран из кривых белых палочек. Они были плотно переплетены, а местами слеплены клейким веществом. Я никак не мог понять, что это за палочки: они были округлыми и острыми, большими и маленькими, правильных и ветвистых форм. Белые, пожелтевшие, почерневшие. В редких промежутках просвечивалась вода.

— Кости, — прошептал я, увидев среди креплений пятипалую кисть.

— Черные называют эту плывучку плотом памяти, — сказал Йокта, выглядывая из воды: — Ее бы давно разъело или смыло, но черные обмазывают кости липкой штукой, а снизу плывучку удерживает якорь. Иногда сюда приплывают с острова и достраивают. Жутковато, да?

— Да.

Мы помолчали. Я поглядел за спину и увидел на самом краю горизонта высокую белесую стену, поднимающуюся до неба. Она была очень, очень далеко, и даже отсюда казалась большой. Я побоялся представить себе, насколько гигантской она могла оказаться вблизи.

— Ух ты, — сказал я.

— Конец мира. Там вода совсем белая и настолько едкая, что даже я не проплыл. До самого верха поднимается пар!

— А дальше?

— Глупый, что ли? — засмеялся Йокта. — Ничего! Это же конец мира. Пустое море, там даже островов нет. Что может быть за такой едкой водой?

Я раньше не думал, что мир где-то кончается. Теперь буду знать. Интересно, конец мира только с этой стороны, или есть и с другой? А есть конец мира сверху или снизу? Все ли в порядке с Ари-Ару?

— Помоги мне добраться до острова, — попросил я. — Пожалуйста.

— Не хочу. Зачем тебе? Там полно злых черных, — заворчал Йокта. Вдруг его морда стала любопытной: — Что у тебя в лапах?

В моих лапах был черный череп-шлем.

— Это маска. Она спрашивает пароль, и если правильно ответить, будет... — я задумался. На самом деле я не знал, что будет.

— Здорово! Дай попробовать! — зазвенел морской гремлин.

— А ты поможешь? На острове Ари-Ару.

— Глупая белая летучка. Ладно! Давай сюда.

Йокта схватил маску и надел на голову. В ней он выглядел серьезным и очень опасным. Йокта почти всегда улыбался и в редких случаях хмурился. Безразличное выражение маски совсем не подходило гладкокожему гремлину.

— Марк восемь! — прогудел Йокта. Маска исказила голос гремлина, сделав его низким и зловещим. Чуть подождав, Йокта снял маску и спросил: — Можно еще раз попробовать?

— Нет, — я забрал черный череп у морского дьявола.

— Как хочешь. Погнали!

Голубокожий гремлин нырнул под воду. Миг спустя раздался глухой удар. Костяной плот покачнулся и поплыл. Йокта вынырнул с другой стороны, толкая конструкцию к острову.

— Здорово! — веселился он. — Ха! Я катаю тебя на реликвии черных.

Он ускорился, разгоняя плот. Я опустился на четвереньки и вцепился в кости, чтобы не свалиться. Йокта хихикал, пыхтел и гнал нас на обсидиановые скалы. Странно, но рядом с берегом не было флота кораблей. Вообще кораблей не было, даже одного. Может, они с другой стороны?

Плот мчался все быстрее. Начало казаться, что морской дьявол не успеет остановиться и мы врежемся на полном ходу. Но прямо перед берегом Йокта резко загреб в обратную сторону, затормозив разогнавшееся костяное сооружение. Плот подплыл к острову и стукнулся об обсидиан. Чуть не свалившись, я перепрыгнул с костяной палубы на сушу, прихватив с собой маску и носки с пальчиками. Хрустящий пакетик я где-то потерял.

— Ты не боишься черных? — спросил Йокта.

— Боюсь.

— Смотри, чтобы не схватили, — нырнул морской гремлин.

Обсидиан холодил лапы и при этом пекся. В углублениях и неровностях собрались лужи, я старательно обходил их, чтобы не обжечься. Я шел мимо полигонов, стрельбищ и нор, ведущих вглубь острова, где делали оружие и придумывали, как лучше строить корабли. Над горой кузнецов больше не поднимался дым. Я заглянул в склад рогаток: он пустовал, открытый. Пуст был и склад двузубцев, и хранилище зефира, в котором я нашел немного крошек и сгрыз их.

Нигде не было солнечной камеры. На месте, где, как казалось, она стояла, возвышалась груда острых, оплавленных обломков. Я несколько раз обошел вокруг, гадая, куда делась камера. Не могла же она развалиться так сильно? Может, я просто ошибся и пошел не в ту сторону?

— Нет, — сказал я, пытаясь отодвинуть осколок величиной с трех гремлинов. Я поцарапал об него лапы и сломал коготь, но скала даже не шевельнулась. Таких осколков было много, бесконечно много. И все они были острыми и тяжелыми. Если под ними кто-то лежал, его разрезало на несколько кусков: — Нет.

На острове не было никого. Я остался здесь один. Если кто-то и был, то под завалом. Я обхватил голову лапами. Бип-Боп никогда не врал. Бип-Боп не врет. Небо окрасилось фиолетовым, постепенно на нем появились красные и оранжевые тона. Как выглядит рассвет? Всегда хотел посмотреть.

Тяжелые шаги вырвали меня из забвения. Я поднял голову и увидел пузатый шагающий скафандр. Струйки испаряющейся кислоты поднимались от влажных пластин. В правой руке доспех держал трезубец. Скафандр, булькая, подошел и прозвенел:

— Лак-Лик, смотри, работает! Я дышу! Почему ты плачешь? Лак-Лик?

Йокта отнес меня вглубь горы, прежде чем солнечные лучи появились из-за горизонта. Он бережно посадил меня у стены, а сам встал рядом.

— Не плачь, Лак-Лик. Мне тоже грустно, когда ты плачешь. Я не люблю быть грустным, — попросил скафандр.

— Извини, — сказал я и вытер лапой глаза.

— Ты не нашел свою летучку?

— Нет, — я всхлипнул.

— Черные гремлины уплыли туда, откуда приходят волны. Наверняка они взяли ее с собой.

— Правда?

— Правда.

Я встал и утерся лапой:

— Поплыли за ними.

— Снаружи день же. Не сейчас.

— А потом поплывем?

— Да.

Я обнял скафандр. Металлические пластины оказались холодными и пахли кислотой. Железная рука неуверенно погладила меня по голове, потом доспех отстранился.

— Пойду погуляю, — смущенно сказал Йокта и зашагал вглубь горы. Звонкие шаги было слышно даже спустя много вздохов. Иногда они прекращались, но ненадолго. Я начал вылизывать мех, приводя его в порядок. Местами коричневая шерсть слиплась и висела клочьями, которые пришлось разгрызать.

Йокта разбудил меня после заката.

— Глупые черные почти все выгребли из пещер. Но кое-что я нашел! Пойдем, пойдем.

Он потащил меня наружу, к берегу, я еле успел прихватить с собой маску и носки с пальчиками. У моря все еще стоял плот памяти, но теперь на нем появился маленький купол. Он был собран из кусков обсидиана, железок и остатков кораблей, а сверху чем-то обмотан и склеен. Я забрался на плот и потрогал стенки лапой — они казались прочными и плотными, без просветов. У купола была дверца, закрепленная огромным болтом, на котором она болталась. Надстройка выглядела, как гора мусора.

— Черные оставили в кузницах всякие штуки, — сказал Йокта, вылезая из скафандра и ныряя в воду: — Я весь день строил из них замок, а ночью отнес его сюда. Ты сможешь в нем прятаться от лучей!

— Здорово, — я хотел лизнуть Йокту, но он уже окунулся и был мокрым: — Большое спасибо. Ты молодец, и я очень рад, что ты мой друг.

Морской гремлин нырнул и появился только спустя четыре вздоха.

— Поплыли? — весело спросил он и, не дожидаясь ответа, стянул плот памяти в воду. Я сложил побрякушки внутри купола, а сам вылез наружу и сел напротив Йокты, опершись на стенку. Мне вдруг стало неуютно.

— Давай возьмем одно из твоих весел, и я тоже буду грести? — попросил я.

— Ха! Я даже не напрягаюсь! — прозвенел Йокта и ускорился, перевернувшись на спину. Он облокотился на плот и быстро задвигал лапами, отчего плот памяти уверенно поплыл вперед. Обсидиановый остров удалялся, становясь все меньше и меньше, пока не превратился в крошечный треугольник. Мы плыли в сторону конца мира, огромной белой стены. Она не увеличивалась и не уменьшалась, в отличие от острова.

Йокта с любопытством рассматривал меня, лежа на спине. От его пристального взгляда становилось неуютно, но я не хотел уходить в купол и оставлять его одного. Одному всегда грустно.

— Хочу играть в вопросы, — сообщил Йокта.

— Хорошо.

— Надо по очереди спрашивать о тайнах и секретах. Главное правило — отвечать честно и правду. Идет?

— Да.

— Сколько тебе сотен ночей?

— Двенадцать, — я долго загибал когти и шептал под нос, прежде чем посчитал, но все равно не был уверен, что ответил правильно: — А тебе?

— Двести! — засмеялся Йокта. — Ты совсем маленький!

— Двести намного больше двенадцати?

— Конечно. Примерно на тысячу! Моя очередь. С какого ты острова?

— Мой остров сделан из железа. Он плоский, с высокими балконами посередине и с люком сбоку. Люк ведет в нору, там был мой с Ари-Ару дом, — я запнулся. Йокта увлеченно слушал, щупальца на его голове едва шевелились: — Нора очень большая и уходит далеко вниз, но чем ниже спускаешься, тем горячее становятся стены. Можно обжечься. А ты с какого острова?

— Я... — Йокта задумался. — Хватит повторять мои вопросы! Придумай свой какой-нибудь. Сколько у тебя было самок?

Он ехидно улыбнулся и повернул голову набок. Его хвост торчал из воды, виляя стрелкой-наконечником.

— Нисколько, — смутился я. — Зачем ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Это тоже считается за вопрос! Так что моя очередь. Ты целовался?

— Нет. Я больше не хочу играть, — сказал я, схватив свой хвост.

— Да ладно тебе, — хихикнул Йокта. — Ты так забавно стесняешься. Больше не буду. Твоя очередь.

— Откуда у тебя трезубец? — спросил я.

— Это подарок Йоты, — ответил голубокожий гремлин.

Я не стал говорить, что Йота выдуманная, потому что вспомнил, как морской дьявол разозлился в прошлый раз и чуть не утопил нас с Ари-Ару. Йокта напряженно наблюдал за мной, а потом зазвенел, словно прочитал мои мысли:

— Йота настоящая! Такая же настоящая, как и ты. И Милли тоже, и Нано!

Я попятился назад, потому что Йокта махнул лапами, ударил по воде и поднял брызги.

— Извини, — попросил прощения я. — Не брызгайся, пожалуйста.

— Они были настоящими, — хмуро произнес Йокта: — Вот и плавай тут один. Когда захочу, тогда и вернусь. И хочу услышать извинения!

Морской дьявол нырнул, скрывшись в воде. Я подошел к краю плота и посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме мутной кислоты. Придется еще раз извиниться, если я не хочу навсегда остаться в море.

Желудок заворчал. За последний день я съел только щепотку зефирной крошки. Белое море равнодушно плескалось вокруг. Почистив уши от серы, я забрался в купол и свернулся калачиком, положив под голову носки с пальчиками. Я подарю их и маску Ари-Ару, она обязательно обрадуется и улыбнется. Вспомнились ее чистые клыки, белоснежная шубка и красные глаза. Она уплыла с черными гремлинами, и я обязательно скоро встречу ее.

Когда солнце только начало садиться за горизонт, меня разбудил шум. Он казался равномерным и поднимался снизу, с каждый вздохом становясь громче. Я замер, стараясь быть незаметным, но шум нарастал. Что-то огромное приближалось. Собравшись с духом, я выбрался из купола — солнце только-только село за горизонт — и вновь заглянул в морскую гладь.

Там повсюду было железо.

Из-под воды показалась металлическая поверхность, простирающаяся на много шагов во все стороны, а затем медленно, словно нехотя, начала подниматься над морем вместе с плотом памяти. Костяной корабль покачнулся и заскрипел, но вскоре выровнялся и осел на плоском металлическом полу. Весь этот хаос сопровождался лязгом и гудением, которые я так часто слышал в норе — звуки перестраивающегося Железного острова.

Это и был Железный остров. Спустя столько ночей я вернулся домой. Или это дом вернулся ко мне?