Я озадаченно почесал в затылке, пытаясь взглянуть на свою замечательную во всех отношениях идею под этим новым и, чего уж греха таить, весьма неожиданным углом. По всему выходило, что скепсис Отто имел под собой самые, что ни на есть, веские основания и, своевременно посоветовавшись с многоопытным фельдфебелем я, вполне возможно, избежал весьма и весьма серьёзных неприятностей. Вот только...

— А как же тогда бюргеров выкуривать?

— Да как всегда. Тоже мне — проблема.

Отто пожимает своими плечищами с поистине великолепным безразличием.

— Будем вламываться в каждый дом и рубить в капусту всех, кто не сдастся.

— Полроты положим...

— И что с того?

Шульц негромко фыркает, умудрившись как-то уместить в столь малоинформативном по своей природе звуке всю глубину своего презрения к личному составу нашей компании.

— Две трети роты — просто мясо. Новобранцы, не бывшие ещё ни в одном серьёзном бою. Таких жалеть — только портить. Вот переживут штурм, тогда и будут хоть чего-то стоить. А пока только и могут, что жрать да срать.

Тут фельдфебель ненадолго прервал свой уничижительный монолог, чтобы блаженно потянуться, хрустнув суставами, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил:

— И, кстати, добычу в роте делят на круг, так что если половина сдохнет при штурме, то остальным вдвое больше достанется.

После чего, заговорщицки подмигнув, закончил:

— Ты главное сам в нужную половину попади, а остальное — не твоя забота.

Глава 34

Именно о попадании в правильную половину я изо всех сил и думал, переминаясь с ноги на ногу на правом фланге первой шеренги внушительной штурмовой колонны на рассвете 20-го дня мая месяца года 1631-го от Рождества Христова.

Наше недолгое участие в осаде Магдебурга подошло к концу. Может высокоумное начальство и повременило бы ещё недельку-другую, подготавливая всё необходимое для успешного штурма, но когда в лагерь, словно мортирная бомба, прилетело сообщение о падении Франкфурта, тянуть дальше стало уже невозможно. Густав Адольф становился сильнее с каждым днём и с этим надо было что-то делать. Но чтобы всерьёз заняться беспокойным шведом, следовало сперва рассчитаться с собственной армией. И как можно скорее...

Я покрутил головой, разминая затёкшую шею. Шлем с непривычки натирал шкуру завязками, причиняя серьёзные неудобства. В жизни б не связался с этой чёртовой железякой, но вынужден был сдаться под неумолимой логикой фельдфебельских аргументов. Всё-таки штурм — есть штурм. Никогда не знаешь откуда ждать подвоха, а внезапно прилетевшая черепица или половинка кирпича сброшенная с третьего этажа заботливой рукой какого-нибудь доброхота зачастую могут причинить не меньше неприятностей, чем пуля или удар кавалерийского палаша. Вот и пришлось временно сменить любимую шляпу на любезно одолженный морион*.

Сам Отто экипировался куда серьёзней, щеголяя в открытом штурмхаубе* и тяжёлой кирасе с наплечниками и набедренниками, не имевшей ничего общего со стандартным оснащением простых пехотинцев. Образ внезапно спешившегося всадника апокалипсиса дополняли перевязь с трофейной скьявоной, здоровенный тесак и пара заткнутых за пояс пистолетов с дорогущими колесцовыми замками, а также сурового вида офицерская алебарда, в лапищах Шульца выглядевшая почти что игрушечной.

Герр Юлиус (тоже в кирасе и шлеме), прошествовав мимо с сосредоточенной миной, едва заметно кивнул:

— Вы, оба, подойдите.

Едва мы с Шульцем, выйдя из строя, вытянулись перед начальством, гауптман, глядя куда-то в сторону, негромко обронил:

— — Я только что от оберста. Нам оказана честь первыми из всего полка вступить в город.

На слове "честь" ротный не сдержал сардонической усмешки. Мы с Отто обменялись мрачными взглядами, а гауптман продолжил, как ни в чём не бывало.

— Не мне вам объяснять, что это значит. Потерь не избежать, но, если не будем зевать, без добычи не останемся. Я рассчитываю на вас, господа. Вы знаете, что нужно делать.

Фон Лаутербах, отпустив нас легким взмахом руки, зашагал дальше — напутствовать младших офицеров, а мы с фельдфебелем, кивнув друг другу на прощанье, отправились по своим местам. Он — присматривать за пикинёрами, я — к моим криворуким собратьям мушкетёрам.

Едва заняв своё законное место в строю, я буквально затылком ощутил неспокойное ёрзанье позади. Скосив взгляд за спину, пару секунд понаслаждался выражением неподдельной тревоги на обычно простодушно-хитрованской, а нынче довольно-таки бледноватой роже Йенса. Хорошо всё-таки, когда кто-то трусит больше тебя...

— Чего дрожишь, зеленоклювый? Ты — солдат кайзера, как бы глупо это не звучало, по отношению к такому недоноску. Это тебя должны бояться! Так что прекращай стучать зубами у меня над ухом, если не хочешь получить по этим зубам прикладом.

— Jawohl, herr Gefreiter!*

Фишер, получив чёткие указания, тут же подобрался, вытянувшись в струнку. Всё же солдат из него получится. Со временем. Если переживёт сегодняшний день.

— Слушай меня, мелкий.

Я говорил нарочито негромко, не поворачивая головы, но впившийся мне в затылок взгляд моего недоденщика, тянущего от старания шею, чтобы ненароком не пропустить хотя бы слово, ощущал почти физически.

— Чтобы не произошло, ты должен оставаться в строю. Не ори, не дергайся, слушай команды и выполняй приказы. Можешь вообще не стрелять — всё равно никуда не попадёшь, но следи за фитилём, чтоб был всё время наготове. И сумку с патронами не потеряй — вдруг мне понадобится? Запомнил? Вот и выполняй. Хоть какая-то польза с тебя будет.

Сдержанные смешки окружающих немного разряжают повисшее над строем напряжение. Первый штурм предстоит отнюдь не одному только Йенсу. За исключением немногих ветеранов неудачной осады Штральзунда, опыт большинства стоящих сейчас за моей спиной kaiser soldaten исчерпывается участием в мелких стычках с крестьянами за кусок сала и торбу овса, а это немного не то же самое, что резня не на жизнь, а насмерть с не самым слабым гарнизоном и добрыми, но весьма недружелюбно настроенными бюргерами на улицах огромного города. Так что наметившийся подъём боевого духа безусловно стоит поддержать.

Я повышаю голос, чтобы было слышно уже не только ближайшим соседям по строю:

— Всех касается! В бою не суетиться, бошками не крутить и клювами не щёлкать. Просто делайте, что прикажут и к вечеру Магдебург будет наш! А добычу в нашей роте делят на всех, так что каждый, кто не облажается, станет богачом!

Мощный взрыв, раздавшийся со стороны ближайших к нам городских ворот, заглушил одобрительное ворчание и воинственные выкрики, которыми камрады встретили мою импровизированную напутственную речь.

До вожделенного дележа добычи следовало ещё дожить. Пока же нас ожидал штурм городских укреплений.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Morion (фр.) — один из самых распространённых типов открытого шлема в Европе XVI-XVII веков. См. иллюстрации.

* Sturmhaube (нем.) — "штурмовая каска", она же бургиньот — ещё один тип шлема весьма распространённый в Европе описываемого периода. См. иллюстрации.

* Так точно, господин ефрейтор! (нем.)

Глава 35

К немалому моему облегчению, еще на подходе к воротам стало ясно, что штурмовать тут уже нечего. Наши доблестные сапёры разнесли их в щепки. Привратные укрепления также уже зачистили, так что наша рота, не задерживаясь, вошла прямо в город — первый этап штурма прошёл на редкость удачно.

А вот дальше перед нами оказалось сразу несколько улиц, расходящихся от ворот веером. Герр гауптман, видимо исходя из полученных от оберста приказов, решительно указал на ту, что была правее, и наша штурмовая колонна целеустремлённо затопотела дальше. Следом за нами в город входили остальные роты полка, а к воротам уже спешили следующие части, так что за фланги и тыл можно особо не переживать — если там ещё оставались какие-то защитники, ими будет кому заняться. Наш же враг засел где-то впереди и чем быстрее с ним будет покончено, тем скорее можно будет перейти к самой приятной части солдатской работы — сбору и дележу добычи.

Ближайшую к воротам улочку мы проскочили без остановок. Местные то ли разбежались, то ли попрятались — разбираться было как-то недосуг. Никто поперёк дороги не встал и ладно. Домишки у ворот стояли так себе (какой-то ремесленный квартал, что ли), поживиться, на первый взгляд, особо нечем, соответственно и особого смысла их штурмовать, выискивая скрывающихся защитников, также не наблюдалось.

Первое препятствие ожидало нас за следующим поворотом. Наш передовой дозор, сформированный из шестерых проштрафившихся за последние дни новобранцев под командой проштрафившегося же ветерана, едва высунувшись за угол, тут же юркнул назад, под защиту ближайших домов. Вслед "великолепной семёрке" разведчиков раздалось несколько запоздалых выстрелов, не причинивших особого вреда. Примчавшийся на доклад связной сообщил, что: "городские, значитца, баррикаду в конце улицы сложили и за ней засели".

После этого, остановив колонну, на рекогносцировку отправился уже лично герр Юлиус, в сопровождении фельдфебеля и главного эксперта по стрелковому бою — меня то есть. Открывшаяся картина не радовала. Хотя и не удивляла — как раз такого мы и ожидали. Ну и, соответственно, готовились.

В конце плавно изгибающейся, но всё же просматриваемой из конца в конец улицы, действительно громоздилась наспех сложенная баррикада, состоящая из опрокинутой повозки, каких-то бочек, сундуков, а также лавок и перевернутых столов, очевидно вынесенных из расположенного в конце улицы трактира. Сам трактир с не претендующим на оригинальность названием "Большая кружка", о чём любезно сообщала приколоченная над входом вывеска, своим фасадом немного выдавался из общей линии зданий, делая и без того неширокую улицу еще более узкой, и выполняя таким образом роль своеобразного бастиона на фланге вражеской линии обороны. Некоторые из окон второго этажа при этом вполне могли служить бойницами, позволяя простреливать практически всю улицу.

Моё последнее предположение, едва я успел высказать его герру гауптману, магдебуржцы поспешили подтвердить, всадив пару пуль в угол дома из-за которого мы поочерёдно выглядывали, пытаясь оценить перспективы грядущей атаки. Выстрелы были так себе, но намёк вышел весьма красноречивым — с рассматриванием пора было закругляться, переходя к более активным действиям. Несколько коротких фраз, брошенных на ходу, и наша рота вновь приходит в движение, правда теперь уже не как единая колонна, а разбившись на отдельные отряды, каждый из которых выполняет свою, заранее оговоренную задачу.

Вперёд выдвигается первая шеренга мушкетёров, выстраиваясь поперёк улицы во всю её невеликую ширину. С противоположного конца улицы заполошно гремит нестройный залп — излишне поспешно и, как следствие, весьма неточно. Всего пара раненых (правда, один из них, скорее всего, не жилец) — ерунда для такого дела.

Я, занимая позицию на крайнем правом фланге, благодаря чему остаюсь частично скрытым от вражеского наблюдения изгибом улицы, подаю команду, и наш ответный залп выбивает щепки из баррикады, хотя вроде загодя велел всем бить поверх. Ну и ладно — так тоже сойдёт. Тем более, что сквозь строй первой по команде лейтенанта тут же выдвигается вторая шеренга, занимая позицию на 10 шагов ближе к баррикаде. А специально выделенная группа опытных стрелков во главе с Хорстом в это же время располагается на крылечке углового дома и начинает перестрелку с вражескими мушкетёрами, мелькающими в окнах таверны. Результаты этого обстрела сомнительны, но главное, что магдебуржские стрелки, опасаясь получить ответный гостинец, не могут толком целиться, паля в итоге весьма поспешно и вразнобой. Тем временем, вперёд выдвигается уже третья шеренга, затем следующая...

Каких-то шесть залпов и мы уже преодолели половину расстояния до баррикады, потеряв всего троих убитыми и ещё с полдюжины раненными. В этом месте горнист по знаку гауптмана трубит сигнал и мушкетёры, подхватив сошки, борзо отбегают в сторону, прижимаясь к стенам домов, а мимо под бодрую дробь барабанов, дружно топая башмаками, устремляются в атаку наши пикинёры. Навстречу раздаётся всего несколько беспорядочных выстрелов, в то время как за баррикадой происходит какая-то нездоровая суета. Над поклёванным пулями укреплением взметаются навершия древних алебард и прочих гизарм, как пить дать, помнящие ещё лихих ландскнехтов старины Йорга*. Судя по долетающим до меня обрывкам фраз, часть защитников активно смазывают пятки салом, что устраивает далеко не всех ихних камрадов...

Я даже успел поспорить сам с собой: рискнут ли горожане вступить в рукопашную или всё же разбегутся? В итоге горожане таки решились, а я, соответственно, выиграл пари, как честный человек, пообещав выставить себе кружку магдебургского пива, когда всё закончится. А закончится, даст бог, быстро...

Подтверждая моё последнее предположение, волна наших пехотинцев, бодрой рысцой преодолевает последние полсотни шагов и, захлестнув невзрачное укрепление, мигом опрокидывает жиденькую цепочку защитников. Я со своей наблюдательной позиции отлично вижу, как Шульц отточенным движением ловко подсекает ноги вскочившему на телегу, видимо чтобы подбодрить своих земляков, горожанину в приметном нагруднике с серебряной чеканкой — очевидно командиру (или лучше сказать предводителю?) встречавшей нас компании. Экономный тычок остриём под подбородок и сучащий ногами вожак, столь неосторожно высунувшийся из-под укрытия, затихает. А наши головорезы, издав торжествующий рёв, взбираются на баррикаду, сминая всё ещё пытающихся упираться защитников. Одновременно небольшая группа под командой Клауса из первого взвода, высадив дверь, врывается в таверну, чтобы прикончить укрывающихся там стрелков...

Мне остаётся только подогнать к баррикаде закончивших перезаряжаться стрелков и выстроить их за укреплением на случай маловероятной, но всё же возможной контратаки. Пока что всё идёт на удивление гладко. Как говориться, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

* Прозвище "великого оберста" Георга фон Фрундсберга — самого знаменитого из командиров ландскнехтов, скончавшегося примерно за 100 лет до описываемых событий.

Глава 36

Но как бы удачно не развивался наш штурм, возле захваченной баррикады всё же пришлось задержаться на добрую четверть часа. Это время пришлось потратить, чтобы наскоро перевязать раненых, разобрать покосившееся препятствие, навести порядок в перемешавшихся подразделениях. Но главное — выгнать из таверны захвативших её парней во главе с Клаусом, которые, благополучно перерезав всех, кто попался им по дороге, твёрдо вознамерились отпраздновать свою победу найденными тут же запасами спиртного. Потребовалось личное вмешательство самого герра Юлиуса, подкреплённое несколькими увесистыми тумаками от Отто, чтобы доблестные имперские штурмовики снова заняли положенное место в строю, и рота смогла возобновить движение.