Телепатический удар (книга I)

Окончательно растаяв, он раскрыл весьма интересную информацию.

— Слышал я, ваше величество, очень любопытную историю... Про одного пропавшего без вести ротора. Задержали они однажды... дремляне, в смысле... одного из лучших моих корреспондентов — признаться, пришлось употребить всё своё влияние, чтобы добиться его освобождения. Мда... — Кумар взглянул на меня, будто задумавшись, после спохватился и продолжил:

— А задержали они его за то лишь, что в репортаже он коснулся вопроса сети Собирающих Опознавателей и её дальнейшей судьбы — полного уничтожения или возможности возобновления. А дремляне, видите ли, посчитали, что в нынешней ситуации этот вопрос может быть опасен для их планеты — уж не знаю, чем. Да-а... — Кумар бросил на меня острый взгляд, но я не подала никакого вида. Думаю, если бы они не надеялись при необходимости восстановить эту сеть, то не сочли бы подобные вопросы опасными. Вдруг отчётливо вспомнился последний визит Пятого Независимого Наблюдателя Дрема...

Я послала Кумару очередную открытую улыбку, тем самым располагая его к продолжению. Он, похоже, решил, что сегодня его звёздный час, и с умильным видом продолжил рассказывать то, что наверняка почитал личным секретом издательства:

— С огромным трудом мне удалось добиться... гм... освобождения... Вы знаете, леди Луэлин... до сих пор поражаюсь, как ему удалось послать сообщение... Так вот... — Кумар несколько нервным жестом потёр руки, но я улыбнулась ещё более мягко и доброжелательно, заполняя глаза восторгом по поводу столь большого доверия с его стороны. — Вот... И вот он... там, в тюрьме, он познакомился с этим ротором... Тот просил помочь... Дремляне будто бы держат его, потому что он способен при желании чуть ли не в одиночку, изнутри, победить всю планету... Но, увы... на следующий же день ротора там уже не было — не знаю, куда его забрали...

Я сразу же задумалась над тем, как бы нам можно было заполучить этого ротора.

— Кто он? Что вам о нём известно? — поинтересовалась я.

— Ничего, леди Луэлин... — развёл Кумар руками. — Он не называл имени...

— Каким же образом он надеялся на помощь, — проговорила я больше себе, чем Кумару. Мабит шумно вздохнул, покачав головой. Ощутив нависающую паузу, я продолжила ласково и благожелательно улыбаться ему той самой улыбкой, которая не оставляет равнодушным никого.

— Так как же ваш подопечный послал сообщение? — поинтересовалась, обратив внимание на странные слова.

— Оно пришло в мой гиперком, леди Луэлин, с непонятного дремлянского адреса... Мы с трудом установили, что он принадлежит одному... поверите ли?!. из охранников тюрьмы!.. Показать вам?

Я кивнула, и стереоэкран Кумара развернулся ко мне, демонстрируя несколько характерных символов. Запустила сканер наручного телепорта, на всякий случай запечатлевая их. На память не жалуюсь, однако если редактор не против, то почему бы не подключить и технику?

— А Тибиар... Это корреспондент, тот самый, которого задержали... ничего не стал рассказывать... Сослался, мол, у него было хорошее образование... Я-то знаю его образование... Никаких там телепатических навыков... А охранника тоже взяли под стражу... Но он клялся-божился, что никому ничего не высылал... И я склонен ему верить... Знаете, Тибиар после всего этого взял расчёт и исчез... Но мои... гм... видели, куда он направлялся... — Кумар бросил взгляд на Дмитрия, нагнулся ко мне и зашептал: — В Сотей, кажется... Знаете, я подумал...

Мабит замолчал, вероятно, побаиваясь произносить название вслух. Но я и так поняла, что он подумал... О Школе Уллиса Уивилла, о которой ходит множество слухов... Исходя из которых, этот Тибиар действительно мог загипнотизировать — или как-то ещё воздействовать — на охранявшего его дремлянина, заставив того выслать сообщение. Только почему он сразу же улетел?

Сотей хоть и дальний, но не окраинный сектор, а Школа занимает его не весь, поэтому он не закрыт для кораблей — кроме непосредственно ее территории. Внутренние Станции-платформы, конечно, усиленно патрулируют границы. Но, что неприятно, отследить космолёты внутри закрытой территории невозможно.

А что еще более неприятно, ни одному из королей, в том числе и мне, не удавалось засечь ни одного из возможных учеников. То есть были космолёты, которые проникали внутрь и через время появлялись откуда-то с другой стороны. Их, как правило, досматривали, но там оказывались какие-нибудь заплаканные подростки, жалующиеся, что очень хотели, но не смогли найти закрытую школу. Хотя, казалось бы, что её искать, координаты автономного участка не столь велики!

Впрочем, когда подобная участь постигла и моих подготовленных посланцев, я уже не была так уверена в простоте поиска.

А с другой стороны, должен же был учиться там хоть кто-то? Как они туда попадали, как улетали оттуда? Или Школа настолько закрыта, что никто не может ни залететь, ни вылететь?

Тибиар, значит. Поищу, не отметился ли он где-нибудь на сканерах Приграничных Сотею Станций...

Сомневаюсь, что Кумар на самом деле предполагал, будто мой стражник не услышит его басовитого шёпота — скорее сработала присущая многим боязнь обсуждаемого вопроса. Но я опять поймала в себе желание оглянуться на Дмитрия...

Судя по вспотевшему лбу Кумара я поняла, что продолжать эту тему не стоит — он был близок к тому, чтобы опомниться, выйти из-под моего очарования и прекратить рассказы. Наверняка начинает жалеть о том, что наболтал, а после и вовсе станет казниться... Поэтому я придала себе позу понепринуждённее — даже облокотилась на руку, тоже подавшись чуть к нему — и вернулась к теме Дрема.

— Так что же, дремлянину так и не поверили? — спросила я мягким, немного расслабляющим тоном. Кумар шумно вздохнул, откидываясь назад, бросил на меня ещё один зоркий взгляд, свидетельствующий о том, что во всём рассказе присутствовала доля расчёта и желания продемонстрировать, сколь сильно он очарован, — хотя я видела, что он поведал гораздо больше, чем собирался. Потом глаза его затуманились, изображая обожание — но на этот раз оно было уже не столь искренним.

Конечно, выводы о наблюдениях я оставила при себе и, не подавая виду, продолжала слушать с удовольствием и доверием.

— Нет, леди Луэлин... Дэрих Шон Драммер, тот самый, что сбежал, когда ваш Флот наводил порядок на Дреме... и задерживал организаторов восстания... Так он, кажется, пытается взять на себя роль единоличного вдохновителя и продолжателя... — я кивнула, посерьёзнев (вполне, впрочем, намеренно).

Подобные сведения долетали и до меня: его никак не могли поймать, докладывали, будто он собирается провозгласить себя Главным Дремлянином — был некогда у них такой титул, только давно уже отпал за ненадобностью. Что я и произнесла вслух — а Кумар, тоже имеющий со мной дело не первый год, прекрасно понял, что эту информацию не только можно, но и нужно распространить как можно шире...

— И, похоже, именно он приказал не выпускать тюремщика, боясь предательства... — подытожил Мабит с достаточно деловым видом. — Дремляне, пропагандирующие "свободу и независимость", боятся какого-то пророчества...

Об этом я тоже слышала, только не придавала значения. Однако Кумар, похоже, считал такой факт немаловажным, так что и я приняла к сведению...

Вероятно, новости Кумара закончились — как, похоже, и желание делиться ими. Он вновь предложил выпить, и за те мгновения, когда с улыбкой отказывалась, я приняла решение не пытаться возобновить предыдущий настрой. А вместо этого вполне благосклонно попрощалась.

Потом я решила, что ещё хоть одно дело будет для меня на сегодня слишком уж большой перегрузкой, и с чистой совестью отправилась отдыхать.

С выбором места для этого процесса тоже возникла проблема: ехать на Землю, в один из своих особняков, не хотелось, так как люди относятся к наиболее склочным расам, умеющим выращивать слухи без единого повода, при отсутствии почвы и удобрений, а уж если видят хоть малейшую зацепку, то способны сотворить из неё такое, при мысли о чём я сразу же развернула космолёт в строго противоположную сторону.

Там на пути следования оказалась Дэкси, но лететь на планету, где Дмитрий был любовником Дили — нет уж, лучше самолично взрастить большую колоритную сплетню!

Но после пришла очень даже разумная мысль, и я вновь поблагодарила свой ум за то, что он не окончательно изгнал сообразительность из арсенала моих возможностей, а заодно и сам, хоть периодически, продолжает трепыхаться, делая вид, что ещё действует.

У нас, в, так сказать, шефствовании ООССа имеется планетка очень славных существ, слишком мало развитых в техническом плане из-за почти ни к чему не приспособленных тел. Но зато с огромными познаниями и невероятным потенциалом разума, оборачивающимися иногда в самые невообразимые стороны.

Однако сейчас у меня не было ни малейшего желания изучать особенности эйлов, а больше волновало то, что они не имеют ни органов зрения, ни слуха, ни обоняния или осязания, поэтому пришельцев даже самых различных рас друг от друга не отличают.

Единственное, как они могут определить кого-нибудь, это пообщавшись с ним мысленно — данное дело я предоставила пилоту, Тиеру Оилси (договариваться и решать все возникающие вопросы).

Координаты местопребывания оставила лишь брату и адмиралу, попросив без самой крайней необходимости не беспокоить.

Правда, существовала одна проблема: эта планетка, Эйлианна, не подходит нам днём из-за страшного радиоизлучения местного светила, Тансерера. Да и сила тяжести днём же, за счёт влияния радиации на какие-то молекулярные связи, делается в десять раз хуже, чем в милой, безвредной и трогательной рекреации глазаков.

Но сие не столь уж непреодолимо, поскольку на Эйлианне имеется несколько зданий, заключённых в силовые колпаки с антигравитационными преобразователями, оборудованных специально для различных рас — в частности, гуманоидов.

Ночью же температура падает до каких-то тридцати — сорока градусов по Цельсию, радиация странным образом уходит с поверхности вглубь планеты — по-моему, одно из малочисленных изобретений и технических достижений эйлов, тоже уходящих вовнутрь с "мёрзлой ночи, в которой существовать практически невозможно". Притяжение делается почти нормальным для нас, воздух тоже достаточно приемлем для дыхания, и вполне можно выбираться на поверхность. Разве что не купаться в местной воде, да не особенно наслаждаться сенью деревьев. И всё равно дозы радиации, которые человек может получить в случае неосторожности, легко устраняются элементарными врачебными элеолометрами.

Однако самое главное — что бы и с кем бы ни происходило на Эйлианне, информация об этом никогда не выходит за её пределы. Только по рассказу самого участника событий. Как так получается, сложно сказать — вероятно, каждый летит сюда инкогнито, чтобы его оставили в покое, и сам ни во что не вмешивается. А окружающая природа не способствует взаимопроникновению обитателей различных колпаков, находящихся на существенных расстояниях друг от друга.

Эйлы же, при всех своих ментальных возможностях, внушением не обладают и прорваться в сознание, которое не вступает с ними в контакт, не способны.

Всё это весьма устраивало меня, к тому же, компьютеры тут в малом количестве, а постоянная перспектива быть случайно услышанной каким-нибудь любопытным, уже порядком надоела. Действительно, хотелось отдохнуть.

Нам достался маленький, всего в три этажа домик, явно переделанный для потребностей гуманоидов. Например, все входы были круглые, около метра высотой и диаметром (как раз для гордой королевской осанки!)

Вместо кроватей — центрирование каких-то удерживающих полей; правда, потом мы обнаружили хиленький диванчик для обладателей трёхметрового роста, наверняка кем-то завезённый.

Вокруг домика небольшое пространство — около ста пятидесяти метров радиусом — было отдано под колпак и засеяно нерадиоактивными растениями. Даже имелась деревянная покосившаяся беседка с неким подобием питьевого фонтанчика в виде головы животного, которого я бы обозвала львом, не будь оно похоже ещё на десяток зверей с различных планет, и никого из них в частности.

Тут я поняла, что не ела уже очень давно, и отослала Тиера на запасном перапе — перелётном аппарате — находящемся в космолёте, раздобыть нам ужин. А Дмитрий тем временем отправился обойти всё подкупольное пространство и проверить его.

Оба довольно быстро справились с заданиями, мы поели, и я сказала им, что они могут заняться своими делами. Распределила помещения и отправилась в свои.

Когда я искупалась и переоделась, началась местная ночь: я специально выбрала такой часовой пояс, чтобы время не сильно расходилось с привычным ритмом.

Меня томило желание видеть Дмитрия, я едва удерживалась от того, чтобы не броситься сломя голову на его поиски...

Спать совсем не хотелось — скорее наоборот, я была слегка взбудоражена тем, что могу хоть немного побыть с ним, ещё и вдали от любопытных глаз. Возможно даже, у нас выдастся несколько — а то и больше! — минут разговора, и я спрячу в душе это воспоминание, чтобы вернувшись домой, с наслаждением перебирать его...

Придав себе более-менее прогулочный вид, я спустилась в парк. Чивит, похоже, заснул, во всяком случае не появлялся, а Дмитрий вскоре присоединился ко мне. Возможно, всего лишь исполнял долг, а может быть тоже не мог дождаться встречи...

— Не желаете ли выйти из-под колпака? — спросил он спокойно-официальным тоном.

— Желаю, — я хотела было направиться по вымощенной мелкими сиреневыми камешками тропке к выходу, но Дмитрий уточнил:

— Вас сопроводить?

— Я отпустила вас, поэтому поступайте так, как вам хочется.

— От того, что вы отпустили нас, в мои обязанности не перестала входить охрана вас от опасностей, поэтому я готов подчиниться вашему приказу.

— В таком случае, можете отправляться в дом, а я пойду погуляю сама, — я всё-таки ступила на дорожку.

— Я не могу поступить так, мэм, — Дмитрий направился за мной.

— Если вы хотите показать, как рьяно исполняете свои обязанности, то я уже увидела это и вы можете быть свободны, — я остановилась, взглянув на него. Естественно, он несёт ответственность за Королеву, но сейчас абсолютно не хотелось видеть в нём охранника!

— Вы приказываете мне уйти? — он тоже остановился.

Этот разговор начал изводить, и я жёстко сказала:

— Я приказываю вам поступить по собственному усмотрению.

— Я никогда не смогу оставить женщину одну на незнакомой и опасной планете.

— А я уж подумала, что мои слова сложны для вашего восприятия, — насмешливо произнесла я. — А вы всего лишь раб своего благородства!

Дмитрий неожиданно улыбнулся и вдруг ответил:

— Лучше я промолчу на ваши колкие замечания, ваше величество — и, может быть, вы подарите мне ещё хоть одну чудесную улыбку, ради которой весь мир готов сойти с ума...

Еле сдержав удивление, я взглянула в его глаза. Горячие искорки всё так же плясали там, будто говоря эти слова, он сам наполовину подтрунивал над ними.