Князь понизил тон, его речь приобрела твердость и какую-то особую значимость. Юрай понял, что в следующий момент будет произнесено самое важное.
— Ну а если вдруг ваши изыскания нечаянно приведут вас к обнаружению или открытию того самого, легендарного шестого столпа... или шестой стихии... Вот тогда вы, преподобный Юрай, немедленно мне об этом сообщите.
Главное, судя по всему, было произнесено, и голос монарха вернулся к прежней "отеческой" интонации.
— Разумеется, вам потребуются помощники. Двоих я для вас уже выбрал, они ожидают в соседнем зале. Там же вам предстоит и еще один приятный сюрприз. Идемте же!
Юрай прошел за князем в следующее помещение, где их поджидали те самые волшебница и барон, которые приходили за ним в трактир к Славку, а кроме того — еще одна дама в выходной мантии чародейки высокого ранга.
— Знакомьтесь, Юрай: графиня фон унд цу Мейвенберг, Верховный Маг нашего княжества. А теперь, Кларисса, позвольте представить вам преподобного Юрая, моего советника в вопросах общей магии. Я подозреваю, вам есть чем его удивить?!
— Разумеется, Ваше Высочество! — Леди Кларисса отработанным колдовским жестом буквально вытащила из воздуха небольшую сафьяновую шкатулку, открыла ее, и в тонких пальцах блеснуло серебром кольцо, брызнувшее на хозяина малиновым магическим светом узнавания. — Могу с радостью сообщить вам, Юрай, что официальным решением Конклава и Совета Старейшин запрет на магию для вас отменен. Прошу, ваше преподобие!
Юрай послушно преклонил колено, протянул свою правую руку, и графиня надела ему кольцо на указательный палец. Ни Ренне, ни стоявший поодаль барон не могли услышать второго слоя разговора, который происходил на магическом уровне параллельно с тем, что было произнесено вслух — из присутствующих он был доступен только Энцилии.
"Поздравляю вас, коллега. Да, вы не ослышались. Разумеется, с формальной точки зрения вас нельзя назвать магом — вы не окончили не только Университета, но даже и подготовительной школы. Но вот ваше кольцо, простенькое, ученическое... Вы еще даже не успели надеть его на свой палец, а оно уже до предела насыщено энергией, причем не только мощной, но и тонко структурированой. Поверьте, Юрай, я вовсе не мечу в Старейшины, тем более что для меня как женщины это и нереально. И я не постесняюсь признать чужой талант: вы — самородок редкостной силы. Такой, что после должного образования смогли бы составить конкуренцию 'великолепной пятерке'. Допускаю, что у Великого Князя на вас далеко идущие планы. Но умоляю — помните о Равновесии! При ваших способностях и без профессиональных навыков, неосторожное обращение с потоками может обернуться большими девиациями в масштабах всего Энграма. Я попрошу Энцилию — леди Кларисса метнула собеседнику ментальный образ, указывая на стоявшую поодаль юную волшебницу — позаниматься с вами... И еще раз — мои поздравления".
Искусству мысленного общения обучали не в подготовительной школе, а уже в самом Университете, куда Юрай так и не попал, поэтому его ответ был короток и неуклюж. Это были не слова в точном смысле, но скорее посланная эмоция — горькая и печальная: "Спасибо, высокая леди, но это слишком поздно. Того, чему я мог бы научиться за прошедшие пятнадцать лет, уже не наверстать". А вслух, естественно, было произнесено нечто совершенно другое:
— Благодарю ото всей души, ваша светлость. Я постараюсь оправдать доверие и Конклава, и тем более — тех, кто за меня просил.
— Ну а теперь, мой друг, познакомьтесь с вашими помощниками! — князь Ренне жестом подозвал барона и Энцилию. — Леди д'Эрве только что с отличием закончила Магический Университет, а барон Зборовский немало преуспел на военном и дипломатическом поприще. Леди, барон, представляю вам вашего нового патрона: наш тайный советник, его преподобие Юрай. На первых порах вы поможете ему освоиться в должности и при дворе, ну а дальше — согласно его указаниям.
"Растудыть твою перекись!" — пронеслось в голове новопоставленного советника Его Высочества. Дальнейший ход мыслей Юрая в течение ближайших минут привести не представляется возможным по соображениям цензуры: ни одного пристойного слова там не присутствовало.
.....
Последующие две недели были заполнены делами и событиями до такой степени, что размеренная и неторопливая деревенская жизнь прошлых лет вспоминалась бывшему алхимику как дивный сон. С утра Збровский обучал его обращению с мечом и искусству верховой езды. Признаемся честно, что ни в том, ни в другом Юрай особенно не преуспел, но по крайней мере он переставал быть похожим на деревенского увальня, постепенно приобретая черты офицера и дворянина. Кроме того, барон посвящал его в премудрости дворцового этикета, а также рассказывал о хитросплетении политических интриг в самом княжестве и за его пределами. Бесконечная череда баронств, маркизатов, графств, герцогств — и каждое с фамилиями, родословными, перечнем владений и запутанными правами наследования... Это вам не рецепт 35-компонентного укрепляющего средства против холеры, которое было самым сложным снадобьем в арсенале знахаря из Медвежьего Угла. Его преподобие тайный советник никогда бы не одолел этих премудростей. если бы не магические капсулы для укрепления памяти, выписанные Клариссой.
Верховная колдунья сама предложила называть ее просто по имени, как принято у магов, и набросала для Энцилии примерную программу занятий с Юраем. Магией они занимались после обеда: стихии, силы и потоки, отражения и воплощения, а также столь любезные его репетиторше трансформации. На четвертый день Юрай уже самостоятельно телепортировался, пускай даже и на пару шагов, а на шестой — сгустил сладкое вино в пьянящий мед. Он подозревал, конечно, что Энси специально подпитывает его энергией вожделения, надевая платья с откровенным вырезом и принимая соблазнительные позы, но тем не менее первые успехи окрыляли, и реабилитированный волшебник быстро набирал силу. Хотя было очевидно, что квалифицированным магом полного профиля он станет еще ой как не скоро.
Заметно сложнее оказалось вписаться в жизнь двора. Поприсутствовав на нескольких заседаниях Государственного Совета, на приеме у белозерского посла и паре других официальных церемоний, Юрай в очередной раз поразился мудрости великого князя: получи новый тайный советник какой-нибудь дворянский титул, он воспринимался бы всем бомондом как выскочка, карьерист и заклятый враг. А так — "да это ведь просто монах, духовное лицо, служитель культа... Что с такого возьмешь, все они не от мира сего."
Но самым мучительным стала для Юрая необходимость наладить отношения с великой княгиней. Он уже несколько раз видел ее издали, но все еще не был представлен в своей новой должности. А воспоминания о целительных прикосновениях пальцев Тацианы к его израненой спине совершенно выводили Юрая из себя: он никак не мог взять в толк, как к этому относиться. Что-то надо было делать, и не откладывая. И для начала придумал себе в оправдание другое занятие, попроще: расквитаться со старыми долгами.
Когда породистая гнедая кобыла остановилась у трактирной вывески с бурым мишкой, пан Славко лишь с огромным трудом признал в спешившемся ездоке прежнего приятеля: Юрай как-то весь распрямился, а сила в его глазах потеряла прежнюю угрюмость.
— Фу-ты, ну-ты, — ошарашенно произнес трактирщик, и друзья обнялись. — А мы тебя уж и живым увидеть не чаяли!
Действительно, за все прошедшее время — с тех пор, как избитого алхимика под конвоем увела великокняжеская стража, — о нем не было слышно ровным счетом ни единого слова. И народ в предместье уже начал потихоньку приценяться к дому и утвари невесть куда сгинувшего знахаря.
— Да я поначалу и сам не ждал, что живым из тюрьмы выберусь. А теперь вот, видишь ли, в большие начальники выбился. Из грязи да в князи... Ну пойдем, что-ли, выпьем, дружище?!
...Засиделись они в тот вечер допоздна.
— Так как же тебя теперь звать-величать прикажешь? — допытывался Славко после каждого стакана "Медвежьей крови". Самого дорогого в заведении вина поднесли сегодня всем завсегдатаям и знакомым: нынче Юрай гулял широко, с размахом. В глубине души он чувствовал, что с прошлой жизнью надо распрощаться, и распрощаться красиво, иначе новая судьба за высокой стеной ему не заладится.
— Вообще-то меня теперь титулуют "Ваше преподобие господин тайный советник", — с недоуменным смешком объяснялся бывший знахарь. — Но для тебя, хайло кабацкое, я навсегда останусь тем же Юраем, еретиком и висельником!
К этому моменту он уже успел тихо рассказать трактирщику историю своей молодости. Без догматических подробностей, конечно, но Славку и этого хватило. А Настёна, как завороженная, смотрела на магическое кольцо Юрая — и все вертела на пальце свое колечко, а точнее, золотой перстень с турмалином, которое он ей привез из города в подарок. "Эх, дура я, дура, — читалось на ее растерянном личике. — Вот за кого замуж-то надо было!"
На прощание Юрая выдал кабатчику небольшой кошель с золотом.
— Ты, Славко, за хатой-то моей присмотри пока, никому не отдавай. А то знаешь ли, сегодня у Великого одна пятка почесалась, а завтра другая зачешется. От тюрьмы да от сумы, как говорится... Словом, пускай все пока остается, как было.
...
Встреча со старыми друзьями каким-то образом успокоила Юрая, и наутро он в парадном облачении испросил аудиенции у Ее Высочества. Тациана приняла его через час, выйдя к нему в бледно-сиреневом дневном платье с неглубоким вырезом. Волосы ее были уложены аккратно, но не вычурно, а на шее была только тонкая нитка жемчуга. Когда она поздоровалась с новым тайным советником своего мужа, ее взгляд выражал лишь вежливое внимание...
...но где-то в глубине глаз затаился страх.
— Ваше Высочество, прежде всего позвольте вам признаться, что я и сам в некотором недоумении по поводу обрушившейся на меня благосклонности князя Ренне.
Готовясь к этому разговору, Юрай решил, что лучше не тратить время на дипломатические хождения вокруг да около: в их отношениях был нарыв, который следовало вскрыть, пока тот не начал нагнаиваться.
— В любом случае я приложу все старания и все мои способности, чтобы с честью выполнить то задание, которое Его Высочество в общих чертах мне уже обрисовал. Однако...
Он выдержал паузу и внимательно посмотрел в глаза княгине, подчеркивая всю значимость этого "однако".
— Однако мои усилия рискуют оказаться напрасными, если я не проясню для себя ситуацию в княжестве, в городе и в правящей семье.
Это был самый тонкий момент в речи "не знахаря, но тайного советника". Юрай сказал "в правящей семье", а не "в правящей династии". В бытность деревенским лекарем ему доводилось увещевать и бесноватых юродивых, и молодую жену, которую затравила свекровь, и здорового крепкого кузнеца, съехавшего с катушек посли смерти матери. Сейчас он тоже чувствовал разговор и знал: если великая княгиня стерпит сейчас это нарушение этикета — удача у него в кармане. Хотя в чем эта удача должна заключаться, сам не имел еще ни малейшего понятия.
И Тациана стерпела. По высочайшему лицу промелькнула тень сменяющих друг друга эмоций, но все сразу же успокоилось, и она почти спокойно произнесла:
— Прошу вас, продолжайте.
— Я глубоко сожалею, Ваше Высочество, что вынужден обращаться к вам с этим вопросом, но без ответа на него я не смогу оправдать доверие вашего супруга. Поэтому прошу, скажите мне: что привело вас несколько дней назад в тюремный подвал? Что побудило вас утешить боль и страдания впервые увиденного вами безродного арестанта? И что же, во имя двух богов, напомнило вам, что вы — не только сиятельная княгиня, владычица огромной страны, но и женщина, обладающая даром целительства?
Молчание Тацианы длилось довольно долго. Потом она решительно встала со своего высокого кресла:
— Идемте, я вам покажу.
"Интересно, что она избегает ко мне обращаться, — подумал Юрай, пока они шли коридорами дворца. — Ни по имени, ни титулом... Просто никак. Что-нибудь это значит, но что?"
Наконец, они подошли к дверям, украшенным розовыми лентами и рисунками различных зверей и птиц. Сидевшая у входа камер-фрейлина вопросительно посмотрела на княгиню и после утвердительного кивка распахнула дверь.
— Доченька, дорогая, познакомься с папиным новым советником! Его зовут Юрай.
— Рупс! — сказала великая княжна. По всему внешнему облику и росту она вполне выглядела на свои четырнадцать лет: угловатый подросток с неразвитыми формами, и не более того. Но на лице застыло недоуменное и капризное выражение трехлетней девчушки, у оторой отняли любимую куклу. Впрочем, когда Юрай подошел к ней и, преклонив колено, поцеловал руку, она неожиданно улыбнулась. — Ю-у-у!
— Вы наверняка слышали, советник, о недуге, поразившем нашу дочь. И врачи, и маги оказались бессильны. Но за два дня до вашего — очень зрелищного — появления во дворце мне приснился сон, и в этом сне были вы. Летний лес, приятная прохлада, и вы навстречу. Снился мне сон и на следующую ночь, но на сей раз я встретилась с вами уже не одна, а вместе с Идой. И первое, что я увидела, когда проснулась — это были вы в арестантской телеге, мой загадочный юноша из сна. Я буду откровенна, Юрай: меня привели к вам именно эти сновидения. И отчаянная надежда на то, что, возможно, мой сон и ваше появление — это добрый знак. Не больше, но и не меньше.
9. Rien ne va plus!
Солнце уже почти совсем ушло за черепичные крыши домов Вильдора, когда его преподобие господин тайный советник наконец появился на пороге маленькой таверны. Таверна эта называлась "Три зайца" и располагалась в том квартале Нижнего Города, где традиционно селились скорняки и шорники. Зайцы на вывеске были пушистыми и очень смешными, а заведение — маленьким и уютным. Славилось оно прежде всего своими сырами, а также, разумеется, фирменным рагу из зайчатины. Правда, там не имелось отдельной залы для благородных, но вместо этого был выделен уютный закуток, а когда шум и веселье низкого люда становились уж слишком докучливыми, Энцилия просто устанавливала магическую ширму, которая пропускала только самого хозяина и трактирного слугу с блюдами и бутылками.
Энси, Влад и Юрай любили сиживать здесь теперь по вечерам. За время, прошедшее после стремительного назначения Юрая, между ними установились странные, можно сказать панибратские отношения. С одной стороны, бывший алхимик был для барона и волшебницы начальником и командиром, но с другой — не слишком умелым учеником. И они спокойно обращались теперь друг к другу по имени и без титула, а если двое других и называли Юрая шефом, то с неизменным смешком. Связь между бароном и Энцилией все еще продолжалась, но скорее по привычке, чем по бурной страсти. Владисвет завел себе длинноногую служанку, а леди д'Эрве иногда оставалась ночевать у Клариссы, совмещая поддержание мирового равновесия с маленькими женскими радостями для себя лично.
Но сегодня "спецкоманда Ю" поджидала своего шефа с тревожным нетерпением: днем Юрай был вызван к великому князю. Время, отпущенное на обустройство и вхождение в курс дел, подошло к концу, и ожидалось, что князь Ренне наконец объяснит, какие же цели он преследовал столь неожиданными возвышениями — и леди д'Эрве, и его преподобия, и даже барона, которому на прошлой неделе было пожаловано еще пять примыкавших к его владениям деревень.
