— Молодые люди, я вас больше не задерживаю, — суровость деканши явно была притворной. — Не подводите ваших друзей — что за праздник без главных героев?

...Когда друзья вновь спустились на поле, им даже не дали коснуться ногами земли — подхватили на руки прямо с метел и принялись качать. То слева, то справа над головами сверкал блиц — вездесущий Колин Криви старался вовсю. Сквозь толпу с оглушительным визгом: "Дайте мне моего Бон-Бончика!!!" пробивалась, отчаянно работая локтями, Лаванда Браун; прямо ей в затылок пристроилась фигура в знакомой Аврорской мантии.

Не выдержав атаки гиперактивной блондинки, болельщики поспешили вернуть обоих героев на грешную землю. Лаванда тут же кинулась на шею своему кумиру и впилась в его губы с пылом изголодавшегося людоеда. Тонкс шагнула навстречу Гарри, тут же поскользнулась на затоптанном в снег метловище — и у юноши появился вполне легальный повод обняться с возлюбленной.

— Гарри, давай рассказывай — что вы там такое откололи, что Сопливус пошел на попятный? От твоего приятеля сейчас слов ждать бессмысленно, — Тонкс игриво подмигнула, — завидую! Ну же, не молчи, а то я лопну от любопытства!

Ближайшие студенты притихли и навострили ушки.

— Ты же меня знаешь — я, как на суде, говорил правду, только правду и ничего, кроме правды! — и Гарри в нескольких фразах описал то, что происходило в преподавательской ложе. Тонкс просияла и, никого не стесняясь, звонко поцеловала парня в щеку.

— Гарри, я тебя О-БО-ЖА-Ю!!! Ты мой герой! Ну что такое все эти дементоры, драконы, василиски, Тот-Самый-Который — скука и рутина! А вот при всей школе посадить в лужу Сопливуса — это уже легендарно!

Шумно галдящая толпа студентов потянулась к воротам замка. История о посрамлении ненавистного экс-Зельевара передавалась из уст в уста, обрастая по ходу самыми фантастическими подробностями. Гриффиндорцы-старшекурсники предвкушали грядущую вечеринку. А Гарри и Тонкс, укрывшись заклятием "Муффлиато", тихонько беседовали о своем.

— ...После сегодняшнего подвига, олененок, ты заслужил не просто награду, а настоящий суперприз! Ты знаешь, какой... — Гарри кивнул и опустил глаза, не в силах удержаться от дурацкой улыбки от уха до уха. — А получать его положено в специальной обстановке.

— Например?

— Я чисто случайно знаю пароль от Ванной Старост. Сегодня туда вряд ли кто сунется. Только представь себе: волшебный гидромассаж, целая гора пены с ароматом ландышей, и посреди всего этого — я, твоя до пяточек, одетая только в три капельки духов "Тропическая Страсть"... Что скажешь?

— Дора, пощади! — взмолился Гарри и добавил еле слышным шепотом, в самое ухо. — У меня же сейчас ширинка лопнет... а на застежку-молнию "Репаро" не действует, я проверял!

— Малыш, не льсти себе! Все не так ужасно. Я так понимаю, идея тебе нравится?

— У меня есть получше. Знаешь портрет Барнабаса Вздрюченного на седьмом этаже? Ну, тот, на котором маг пытается научить трех троллей танцевать балет?

— Конечно, знаю! За ним еще что-то вроде склада, куда домовики стаскивают все потерянное студентами барахло. Мне про него Гестия рассказала, когда я на втором курсе умудрилась посеять где-то телескоп. Чтобы туда попасть, надо три раза пройти мимо портрета, подробно представляя себе то, что потерял... Постой, ты хочешь... там? Ну и фантазии у тебя!

— Да нет же! Мне эту комнату Добби показал. Эльфы еще называют ее Выручай-Комната или Комната-по-Требованию. Она может превратиться во что угодно, если как следует напрячь воображение. Добби нашел это место, когда Винки, его подружка, крепко запила — ее ведь хозяева вышвырнули — и ей нужен был укромный закуток, чтобы проспаться. В прошлом году, когда мы искали тайное место, чтобы практиковаться в ЗОТИ, Выручай-Комната превратилась в дуэльный класс — с пособиями, мишенями, манекенами для спарринга и всем прочим. Мы там прозанимались чуть ли не полгода, пока эта стервочка Эджкомб нас не сдала. Кстати, защита там в самом деле надежнее любого пароля. Эджкомб просто знала, что искать. А тот, кто не знает, найдет либо склад старого хлама, либо чулан с метлами. А сегодня... Помнишь, я говорил тебе — я хочу, чтобы наш первый раз стал для нас самым-самым большим праздником? Я, кажется, знаю, как это сделать. В Выручай-комнате достаточно потерянного барахла (Тонкс хихикнула в кулачок), чтобы исполнить любые фантазии, и твои, и мои... В том числе и много-много пены с ароматом ландышей!

— "В том числе"? Звучит вдохновляюще. Я даже не буду спрашивать об остальном — не хочу портить сюрприз. Мое дежурство кончается в восемь. Ничего, если я буду на седьмом этаже в полдесятого?

— В полдесятого?

— Ну да. Мне же надо покрасивее упаковать мой подарок! — подмигнула Тонкс. — А ты будь осторожен. Не налегай на Огденское после пива — ты мне нужен бодрый и свежий!

— Дора!

— И не обижайся — будто я не знаю, что такое студенческие вечеринки!

— Ладно! Обещаю и клянусь: до начала свидания не возьму в рот ничего крепче чая!

— На какие только жертвы люди не идут ради любви... Ну, мне пора. До вечера! — Тонкс потянулась было поцеловать Гарри, огляделась по сторонам, смутилась и только приобняла парня за плечи.

Гарри вздохнул, проводив девушку мечтательным взглядом, и с неохотой переступил порог замка.

В факультетской гостиной яблоку было негде упасть. Не успел Гарри миновать портрет Полной Дамы, как его окружили, затискали, затормошили, в обеих руках сами собой образовались два бокала, со сливочным пивом в правой и с сидром — в левой. Поздравления с победой слились в один шумный нестройный хор; братья Криви, Колин с камерой, Деннис с блокнотом и Борзопишущим Пером, требовали детального разбора матча и подробностей скандала в преподавательской ложе. Братья вскоре затерялись в целой толпе девочек всех возрастов, от второго до седьмого курса, которые строили глазки, пытались как бы невзначай прижаться боком или плечиком, и хихикали над любым комментарием, словно над остроумнейшей шуткой. Каким-то чудом Гарри ухитрился переключить общее внимание со своей скромной персоны на Рона и, оставив приятеля купаться в лучах славы, поднялся в дормиторий шестикурсников.

Домовые эльфы, как и всегда в подобных случах, уже успели перенести одежду игроков-победителей из раздевалки в платяные шкафы в спальях. Мысленно поблагодарив маленьких тружеников, Гарри быстро ополоснулся под душем, переоделся и под Чарами Отвода Глаз незаметно покинул Гриффиндорскую башню.

Из-за приоткрытой двери ближайшей аудитории доносилось громкое мелодичное чириканье. Гарри заглянул внутрь. Помещение было пусто. За учительским столом сидела Гермиона, с бледным застывшим лицом, неподвижная, как статуя. Над ее головой вилась, словно миниатюрная модель планетной системы, стая ярко-желтых канареек.

— Упражняешься? — спросил Гарри нарочито веселым тоном. Настроение подруги ему определенно не нравилось. — Здорово у тебя получается. Красиво! А ты чего не со всеми? Отдохни, расслабься! Сливочного пива выпей, в конце концов — сегодня можно, тем более есть за что.

Медленно, словно только сейчас обнаружив, что не одна, девушка повернула голову — и Гарри заметил, что ее глаза полны слез.

— Миона, что с тобой? — юноша встревожено подался вперед. — Что стряслось? Тебя кто-то обидел?

Рот Гермионы некрасиво искривился.

— Ты... — прошептала она, и по ее щекам протянулись мокрые дорожки. — Ты! Гарри Поттер, ты... как ты мог? Как ты мог?! Ты... ты мерзавец! Оппуньо!

Повинуясь взмаху палочки, канарейки покинули свою орбиту и со злобым визгом ринулись в атаку на ошарашенного Гриффиндорца. Тот неуклюже отпрыгнул назад, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь. В следующий миг дверь задрожала под градом ударов: бешеные колдовские птахи даже не подумали притормозить, и, судя по звукам, разбились в лепешку все до единой. Затем изнутри донеслись сдержанные рыдания.

Гарри на цыпочках отошел от двери. Гермиона была одной из самых сильных, и уж точно самой знающей колдуньей изо всего их потока, и приближаться к ней сейчас означало рисковать жизнью. Пообещав себе разобраться с этим позже, юноша нетерпеливо взбежал по лестнице до седьмого этажа.

Возле портрета Барнабаса (тролли в когда-то белых пачках хмуро взирали на незадачливого мага, который неуклюже подскакивал и кружился, пытаясь изобразить нечто вроде фуэте) Гарри остановился и попытался сконцентрироваться. Перед его внутренним взором мелькали картинки интерьеров из глянцевых журналов тети Петунии, кадры из фильмов и телепрограмм, не желая собираться в единое целое. Мысленно дав себе подзатыльник, Гарри прижался лбом к стене — Барнабас и его ученики изумленно уставились на гостя — и прикрыл глаза, смирив дыхание. Проще было начать с нуля.

Это напоминало практику у профессора Макгонагалл по теме "Материализация объектов", только гораздо более увлекательно. Мысленно ограничить рабочее пространство. Наполнить его светом. Задать цветовые формы, затем плотность, фактуры, внешние и внутренние, обозначить деталировку. Гарри внезапно ощутил соприкосновение с неким источником силы, теплой и дружелюбной, готовой подчиниться, помочь, подсказать, где-то мягко направить...

Открыв глаза, юноша обнаружил перед собой не каменную стену, а резную двустворчатую дверь. Створки гостеприимно распахнулись, приглашая войти.

Переступив порог, Гарри Поттер окинул взглядом помещение и довольно улыбнулся.

Выручай-Комната была великолепна.

Глава 11

Глава 10

Во имя Общего Блага

Не сразу, далеко не сразу Гарри осознал, что сеанс Легилименции закончился, а наколдованные веревки, только что притягивавшие его к креслу, осыпались невесомым прахом и исчезли, как не бывало. В онемевших руках и ногах засуетились хлопотливые колючие мурашки, восстанавливая кровообращение.

Сдавленный всхлип заставил юношу поднять взгляд. Тонкс стояла перед ним, едва держась на ногах, веки ее припухли и покраснели, палочка готова была вывалиться из пальцев. Свободной рукой девушка вцепилась в собственную щеку с такой силой, что ногти оставили на коже глубокие кровоточащие царапины.

— Боже, Гарри... Мерлин бессмертный... Так это не ты... это все они... а ты и в самом деле... а я ей поверила... Какая же я дура! Прости меня, прости! — бормотала Тонкс трясущимися губами. Бледное лицо ее напоминало трагическую маску, волосы потускнели и приобрели мышино-серый цвет. Внезапно она развернулась на каблуках — только мантия всплеснула — прижала обе руки к лицу и бросилась прочь из Выручай-Комнаты, рыдая в голос.

Когда звук шагов и плач стихли в отдалении, Гарри попробовал подняться на ноги. Получилось со второй попытки — затекшие ноги отказывались повиноваться. Все тело ныло, будто после тренировки, где ретивые Отбивалы использовали его вместо бладжера. Доковыляв до камина, Гарри подобрал с полки свою палочку, затем обвел помещение невидящим взглядом.

От былой роскоши — и недавнего безжалостного разгрома — остался только камин и кресло, да и то медленно растворялось в воздухе прямо на глазах. Выручай-Комната всегда чутко реагировала на мысли и чувства своих гостей, а в голове Гарри поселилась гулкая пустота.

Пустота — и боль.

По сравнению с этой болью то, что творилось сейчас с левым плечом, казалось легкой щекоткой. Спрятав палочку в рукав, Гарри вышел в коридор и шатающейся походкой Инфери побрел куда глаза глядят.

Он брел, не замечая, как встревожено переговариваются портреты; не замечая желтоватых бликов далеко впереди; не обращая внимания на пронзительное мяуканье и шарканье стоптанных башмаков; вяло отмахнулся от жесткой морщинистой руки, норовившей вцепиться в рукав... Старый кастелян Филч развернул юношу лицом к себе — и подавился заранее заготовленной злорадной репликой, встретившись с ним взглядом.

Будь старик маглом, он поспешил бы перекреститься и прочитать какую-нибудь молитву. Но Аргус Филч не был маглом. Он был сквибом. Поэтому он просто взял Гарри за руку и, буркнув: "Пойдем, малый", повел его в сторону больничного крыла.

Поднятая с постели посреди ночи мадам Помфри только руками всплеснула, узнав своего постоянного пациента. Гарри же с полным равнодушием воспринимал все, что бы с ним ни делали, а на настойчивые расспросы попросту не отвечал.

Единственное, что услышала этой ночью школьная Целительница от Гарри Поттера, после часа исцеляющих заклинаний, пяти опустошенных флаконов различных снадобий, перевязки и переодевания в пижаму — это просьба дать ему зелье "Сна Без Сновидений".

...Следующим утром Гарри пробудился от ощущения чужого взгляда. Пристального, тяжелого и очень недоброго взгляда. Некто сидел на табурете рядом с его койкой и наблюдал за ним.

Как ни неуютно чувствовал себя юноша, двигаться ему не хотелось. Открывать глаза не хотелось тоже. Не хотелось вообще ничего. Странный молчаливый поединок продолжался несколько минут. Наконец наблюдатель не выдержал:

— Я же вижу, что ты давно не спишь, Гарри Поттер! У тебя глаза шевелятся под веками. Прекрати притворяться, сейчас же!

— Гермиона, — это не было приветствием или вопросом. Просто констатация факта. Гарри с трудом разлепил веки. Попытка протереть глаза отозвалась болью в плече — не раздирающей и жгучей, как вчера, а словно в сустав насыпали сухого колючего песка. Перед глазами колыхался смутный силуэт на фоне ярко освещенного окна; вместо лица — расплывчатое розовое пятно в обрамлении темно-каштанового ореола. Про очки, лежащие на тумбочке между пузырьков с целебными зельями, Гарри даже не вспомнил. Без них было проще.

— Ты... Ты — мерзкий негодяй и лицемер! А я еще обвиняла Тонкс, думала, что это она совратила тебя... а все оказалось как раз наоборот, и даже еще хуже! Если бы ты ее любил, я бы еще поняла тебя. Может быть, даже простила бы. Но ты просто превратил ее в куклу для своих... забав! Ты хоть понимаешь, что навсегда сломал ей жизнь?! Никогда тебе не прощу!

Девушка стремительно подалась вперед и влепила Гарри жестокую пощечину. Тот не отреагировал, лишь голова вяло мотнулась.

— Думаешь, если ты герой и Избранный, то тебе все дозволено?! Все сойдет с рук?! Что же ты молчишь? Давай, оправдывайся! Расскажи мне о своей большой и чистой любви, мерзавец! Ну, говори! Говори!! Говори!!!

Пощечины посыпались градом. Гарри по-прежнему не отвечал. Гермиона быстро выдохлась и обессиленно упала на скрипнувшую табуретку, тяжело дыша и всхлипывая. Лицо девушки пылало болезненным румянцем, словно это ее только что отхлестали по щекам.

— Как ты мог? — пробормотала она сквозь слезы. — А ведь я тебе так верила! Так верила!

— Мисс Грейнджер! Что вам здесь нужно? — Мадам Помфри, в зеленой мантии Целителя поверх ночной сорочки и в тапочках на босу ногу, уже спешила на помощь пациенту. — Сейчас же оставьте больного в покое! Он еще слаб, и... Мерлин и Моргана, что вы с ним сотворили?!

— Полегчало? — голосовые связки Гарри едва слушались, и слова выходили сухими и хриплыми. — Можешь гордиться: порок наказан, сила послужила праву. Дамблдор будет тобой доволен. Ты даже не представляешь, как помогла ему с его планами!