Альбус Дамблдор величественно распахнул двустворчатые двери палаты. Лучи восходящего солнца, пробиваясь через витражи, играли всеми цветами радуги на золотых звездах и полумесяцах, украшавших темно-синюю бархатную мантию Директора. За ним тенью следовал Северус Снейп, черный и мрачный, как нетопырь-переросток.

Гермиона пискнула, подхватилась с табурета, едва его не опрокинув, и, словно перепуганная мышь, шмыгнула в приемный покой мимо Директора и Слизеринского декана. Целительница, с крайне возмущенным видом, прошаркала тапочками в свою комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Дамблдор, кряхтя, присел на освободившийся табурет. Снейп, с непроницаемым лицом, встал за его левым плечом, скрестив руки на груди.

Наедине, говорите? А Сопливус тогда вам зачем? Вместо секретаря? Или телохранителя? Морщась от боли в плече, Гарри нашарил на тумбочке очки. Дамблдор сильно сдал за последние дни, выглядел утомленным и больным. Руку, пораженную проклятием, Директор теперь прятал глубоко в рукаве. Морщины на лице, казалось, стали еще глубже, под глазами образовались фиолетовые мешки, щеки запали, нос заострился, словно у мертвеца. Однако светло-голубые глаза из-за очков-половинок сверкали внимательно и остро.

— Гарри, мальчик мой... Не так давно до меня дошли крайне тревожащие слухи о твоих отношениях с молодой Нимфадорой...

— Ее зовут Тонкс, профессор, — пробормотал Гарри себе под нос. Дамблдор пропустил его слова мимо ушей и продолжал:

— ...отношениях, которые, к прискорбию моему, далеко вышли за рамки дружеских, несмотря на вопиющую разницу в возрасте, на ее служебные обязанности, которые предполагают крайнюю... ммм... щепетильность в личных связях...

Он так говорит, словно Дора — столетняя жрица-девственница... Гарри насторожился. От пространного директорского монолога, да и вообще ото всей этой сцены за версту несло тщательно отрежиссированным спектаклем. В этот спектакль вписывалась даже безобразная сцена, которую только что закатила Гермиона. А это значит... Юноша готов был поклясться, что чувствует в своем сознании осторожное прикосновение чужих холодных пальцев.

— ...Но то, что я услышал от юной Гермионы, меня не просто огорчило — я был потрясен! Вначале я ушам своим не поверил, но когда она предъявила доказательства... Мальчик мой, я уверен, тебе есть что рассказать.

— Нет, — произнес Гарри тихо, но твердо.

— Прости... что ты сказал? — на лице Дамблдора отразилось искреннее удивление.

— Я сказал: "Нет". Одно слово, три буквы. У вас со слухом плохо, или у меня с дикцией?

— Как ты смеешь дерзить Директору, наглый щенок?! Говори! — рявкнул Снейп.

— Мои отношения с Тонкс касаются только меня и Тонкс. И больше никого. В том числе и вас. Обоих, — уточнил Гарри на всякий случай.

— Если ты, маленький самовлюбленный мерзавец, думаешь, что твои капризы...

— Северус, Северус! — перебил Директор гневную тираду. — Будьте снисходительнее к мальчику. Каждый из нас пережил когда-то свою первую любовь, и почти у каждого она была несчастной... вам ли этого не знать! — экс-Зельевар побелел от ярости, на скулах его заходили желваки. — Неудивительно, что молодость готова на все, чтобы удержать подле себя предмет своих... мечтаний. Я тебя прекрасно понимаю, мальчик мой. Не оправдываю, но понимаю. Я знаю, что творится сейчас у тебя на душе. Не держи это в себе. Поверь, все, что меня заботит — это твое благо!

Поверить? Вам, Директор? Как поверили когда-то мои родители, сменив по вашему совету Секретного Хранителя? Как поверил мой крестный, которому вы обещали вернуть его честное имя? Даже если вы мне скажете, что соль соленая, а вода мокрая — я вам не поверю. Просто потому, что это сказали мне вы! — хотел было выкрикнуть Гарри... и промолчал.

— Гарри, постарайся взглянуть на вещи трезво. Даже если бы вчерашний... эээ... инцидент не случился, ваша связь все равно была бы обречена. Ты младше почти на семь лет. Она — Мракоборец, профессионал, и уже состоявшаяся личность. Ты же — только студент. Ты даже еще не достиг совершеннолетия! И еще — тебя наверняка не заботило, что за пределами Хогвартса, возможно, есть другой человек, более зрелый и серьезный, более подходящий для Нимфадоры, нежели ты, имеющий глубокие чувства в отношении нее... и чувства его взаимны? А ты со своим подростковым эгоизмом вмешался и все разрушил!

Гарри молчал.

— Гарри, — Дамблдор чуть заметно сдвинул брови. — Ты сейчас в крайне трудном положении. Я не знаю, что именно произошло минувшим вечером между тобой и молодой Нимфадорой, но этой ночью она устроила настоящий погром в "Кабаньей Голове", а когда ее попытались призвать к порядку — Аппарировала в неизвестном направлении. Она дезертировала, Гарри! И дезертировала по твоей вине. Подумай о последствиях, если правда об истинной подоплеке ваших отношений выйдет наружу! Магическое принуждение к... эээ... интимной связи, да еще и в отношении штатного сотрудника Аврората, согласно закону карается заключением в Азкабане на срок от трех до семи лет, в зависимости от тяжести последствий. А я не имею права это допустить. Как твой магический опекун, я могу взять ответственность на себя — но тогда на репутацию школы ляжет несмываемое пятно позора. Возможен, конечно, еще один вариант, при котором жертвой приворота будешь объявлен ты — но тогда карьера молодой Нимфадоры будет погублена безвозвратно.

Дамблдор сделал паузу, чтобы оценить эффект своей речи. Гарри оставался безучастен — по крайней мере, внешне. Внутри же у него все кипело от отчаяния. Директор своими аргументами загонял его в угол — и не было даже тени выхода.

— Тем не менее я надеюсь избежать столь... фатальных последствий. И для Нимфадоры, и для тебя. Но для этого я должен знать все. Все подробности. Иначе я не смогу тебе помочь, понимаешь?

Гарри по-прежнему молчал. На миг его глаза встретились с глазами Снейпа. Декан Слизерина глумливо усмехнулся, на миг покосился на затылок Дамблдора и снова замер неподвижно, как статуя.

Мгновенно обострившейся интуиции Гарри этого хватило.

Снейп знал про ритуал с мандрагорой. Кто его проводил, где и когда. Все до малейших деталей.

Снейп все рассказал Дамблдору. Гораздо раньше, чем Гермиона примчалась к Директору со своей находкой. Кстати, где она нашла статуэтку? Где угодно — только не в квиддичной раздевалке...

Дамблдор намеренно сгущает краски.

Наконец, обоих — и отца-основателя Ордена Феникса, и как бы раскаявшегося Пожирателя Смерти — создавшаяся ситуация полностью устраивает. Причем каждого по-своему, и выгоды обоих едва соприкасаются.

— Ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать?

— Ее зовут Тонкс, Дамблдор. Она говорила вам об этом не раз и не два. Для вас и вам подобных она — только Тонкс.

— Вот как? — Казалось, Директор был по-настоящему огорчен. — В таком случае ты не оставляешь мне другого выхода, мой мальчик. Приступайте, Северус... Воспоминания подготовьте для моего Думосброса. Я просмотрю их немедленно.

Взгляд Гарри в панике метался между Дамблдором и Снейпом. Спектакль кончился. Добрый Следователь умыл руки, уступив место Злому Палачу.

И это была уже не игра.

Снейп потянул из рукава палочку.

— Проверим, насколько ты усвоил мои уроки, Поттер. Наверняка твои ментальные щиты столь же убоги, как и в начале занятий. Защищайся... если сможешь. ЛЕГИЛЕМЕНС!

Гарри крепко зажмурился... Не помогло.

Схватку в Выручай-Комнате Снейп просматривал не торопясь, словно смакуя. Несколько раз он возвращался к моментам, когда в плечо Гарри попадало Жгучее Жало; когда наколдованные Тонкс веревки притягивали юношу к креслу, врезаясь в тело; когда Аврорша убегала из Комнаты, рыдая в три ручья. Между последними двумя эпизодами был странный провал — нечто вроде туманной смутной воронки, вихря, на дне которого шевелилась и дышала хищная голодная бездна. Снейп на миг отвлекся, обернувшись к Дамблдору. В голосе Зельевара звучало беспокойство:

— Мальчишка открыл ей свою память, Альбус. Целиком. Это могло разрушить эффект Рекурсии...

— Я знаю, Северус. Неприятно... Но не фатально. Продолжайте. Не бойтесь углубиться до уровня чувственного восприятия...

Пока его мучители озабоченно переговаривались, Гарри получил пятисекундную передышку. Мысль его отчаянно работала в поисках пути к спасению. Юноша обратил внимание, с какой осторожностью Снейп коснулся следа недавней Легилименции, не рискнув исследовать его подробно, как предыдущие и последующие события. Спасибо, Дора! Ты нечаянно оставила у меня в башке превосходную ловчую яму для гребаного мозгодава. Осталось только заманить в нее Снейпа, а там... будь что будет!

Украдкой подхватив с тумбочки флакон из-под снотворного, высокий, с длинным тонким горлышком, Гарри изо всех сил ткнул им в перевязанное плечо. Сустав словно взорвался изнутри; и когда Снейп снова вломился в сознание юноши, его встретила боль. Целый океан черно-красной полыхающей боли — и серая туманная воронка.

Еще весной, во время "частных уроков" со Снейпом, Гарри обнаружил, что сознание атакующего Легилимента практически беззащитно — все внимание, все силы, и магические, и умственные, сосредоточены на проникновении в глубины чужого разума. И теперь, вместо того, чтобы закрываться от вторжения, юноша ударил сам — всей своей силой, яростью и болью, вцепился намертво, стремясь слиться воедино и утянуть в серый бурлящий водоворот.

Снейп попытался было рвануться, освободиться — но было поздно. Оба сознания, слившись в противоестественном единении, падали в бездну, где смешалось все: воспоминания, образы, эмоции, ощущения... И только боль, Ее Величество Королева Боль, стала поводырем в окружающем хаосе. Королева была щедра, от души потчуя гостей своим жгучим нектаром.

..."Поклонись, Гарри!.. А теперь встреть смерть прямо и гордо, как твой отец!" И — раскаленные ножи, которых нет, зубцы, крючья, в клочья рвущие тело. "КРУЦИО!!!"...

..."Что, урод, тепло тебе?" Кипящее масло выплескивается из фритюрницы, которую только что опрокинул на него Дадли, стекает по животу, по ноге, заставляя кожу сморщиваться, вспухать белыми пузырями... Вонь подгорелого мяса, и хохот, хохот...

..."Убей его!!!" Распахнутая пасть Василиска — словно дверь в ад, частокол клыков, сочащихся ядом, и клинок в тонкой, как соломинка, детской руке. Лезвие с хрустом, словно яичную скорлупу, пронзает кость — и тут же безжалостное острие вспарывает кожу, погружается в плоть, жидкий ледяной огонь растекается по жилам, нагоняя тоску, оцепенение и смертный холод...

..."Ремус, Мерлина ради, НАЗАД!!!" Когти чудовища впиваются под ребра, рвут, полосуют, желтые клыки лязгают у самого горла, отравленная слюна брызжет в лицо — и лохматый черный пес врезается между оборотнем и его жертвой, расшвыривая обоих в разные стороны и вышибая остатки дыхания из легких...

..."Это все твоя проклятая ненормальность! Это ты заставил Дадли провалить экзамен!" Раскаленная кочерга врезается в руку. Трещат кости... Рывок, навстречу летит стенка чулана под лестницей... Удар... Тьма.

..."А теперь убрал это дерьмовое варево, ведьмачонок! Бесполезный, как и твоя стерва-мать! Бери, тварь! Неси!" Раскаленные стенки котла сжигают до мяса чуткую кожу на ладонях, но бросать нельзя, потому что в руках Тобиаса Снейпа — крикетная бита, которую он в любой момент готов пустить в ход...

Воспоминания, свои и чужие, перетекали одно в другое. Квадратное сизое лицо Снейпа-старшего вдруг распухало, украшаясь пышными моржовыми усами, запущенный парк Литтл-Уиннинга превращался в закоулки и подворотни Паучьего Тупика, "бригада" Дадли облачалась в мантии с гербами Гриффиндора, а Мародеры, забыв волшебство, пинали жертву в живот и под ребра тяжелыми "гриндерсами"... Все смешалось. Осталась только боль.

— Фините Инкантатем!!! — Голос Дамблдора выдернул Гарри из пучины кошмаров обратно в "здесь и сейчас". Директор стоял, наставив палочку на бывшего профессора Зельеварения, а тот, опустившись на колени и дрожа всем телом, стискивал ладонями виски и чуть слышно скулил на одной ноте. По желтым впалым щекам стекали крупные капли — не то пот, не то слезы.

— Северус, как это понимать?!

Снейп неловко поднялся на ноги, обвел блуждающим взглядом палату. Глаза его остановились на Гарри. С широкой улыбкой законченного безумца профессор вскинул палочку:

— Авада...

Гарри вскинул руку — для защиты, или для удара — он сам не знал:

— ДЕФЕНЕСТРАТО(1)!

Эффект самодельного заклинания был потрясающий. Зельевар резко согнулся, словно от удара в живот — а затем неведомая сила подхватила его и швырнула в ближайшее окно. Витраж с грохотом и звоном разлетелся разноцветными стеклянными брызгами...

В палате воцарилась тишина. Только из выбитого окна потянуло морозным ветром.

— Гарри... Мальчик мой...— только и смог выговорить Дамблдор.

Гарри криво усмехнулся:

— Я — не ваш. И давно уже не мальчик. А ваш мальчик сейчас копошится в снегу этажом ниже. Кстати, его попытку приложить меня Третьим Непростительным вы, наверное, предпочтете не заметить? Во имя Общего Блага?

Дамблдор покачал головой:

— Гарри, Гарри, Гарри... Ты снова удивил меня... и в то же время разочаровал. Мне очень жаль, но ты просто не оставил мне выбора, — Директор поднял палочку. — Обливи...

Заклятие Забвения так и осталось не произнесенным до конца. В последний момент Гарри схватил с тумбочки стакан с водой и выплеснул ее старому магу прямо в лицо. Дамблдор опешил:

— Да как ты... Как ты смеешь!..

— Смею, Альбус, смею! — Гарри зубасто усмехнулся, но глаза его остались холодны. — Вы слывете мудрецом, как я слышал? Так включили бы свою хваленую мудрость! А то с "Обливиатом" лезете... Слишком много пришлось бы стирать, старик. Полгода кряду, начиная с того дня, когда вы притащили меня на Гриммо-Плейс, 12. Вам ведь ваше маленькое живое оружие нужно в полном сознании и твердой памяти, а не безмозглой куклой вроде Локхарта, разве не так?

— Гарри, ты делаешь большую ошибку...

— Нет, Директор. Это вы сделали большую ошибку. Даже две. Во-первых, меня зовут Гарри Джеймс Поттер, а не Иисус Христос. И на крест... вернее, под "Аваду" Волдеморта меня что-то не тянет. А во-вторых, вы — не Господь Бог, и распоряжаться чужими судьбами, в том числе и моей, никто не давал вам права!

— Гарри...

— И знаете что? Ничего вы мне не сделаете! Я вам нужен. А вы мне — нет! И плевать я хотел с Астрономической Башни на все ваши планы!

Альбус Дамблдор смерил юношу странным взглядом — словно увидел впервые. Затем взял вафельное полотенце со спинки пустой соседней койки и медленно и тщательно вытер мокрое лицо.

— Я недооценил тебя, Гарри. Но все же ты неправ. Ты в любом случае исполнишь миссию, возложенную на тебя Провидением, хочешь ты того или нет. У меня есть способы направить тебя на нужный путь...