И вот теперь Гарри, понурившись, сидел за столом, вяло ковырял ложкой овсянку и предавался самобичеванию. Стыд, вина, упреки совести и прочие хищные обитатели глубин души вовсю пировали, запустив когти и зубы в любимую добычу.

Что же мы наделали?! Нет, неправильно, — что ТЫ наделал?! У тебя и без того друзей раз, два и обчелся — так теперь ты решил сам, своими руками, оттолкнуть одного из них! Ищешь оправдания? Хочешь сказать, вы были пьяны? Так ведь и выпили немного, и профессорский кларет был не крепче сливочного пива... Ну какого обвислого Мерлина ты понес эту чушь про любовь? Ты вообще знаешь, что это такое — кроме того, как это слово пишется?! "Ах, я такой одинокий! Ах, без тебя мне жизнь не мила!" Чего ты добивался? Жалости? Так радуйся — она тебя пожалела. Возьми с полки пирожок, обнюхай, оближи (ха-ха!) и положи на место... Ты воспользовался ее минутной слабостью, но — что дальше? ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?!

Хищные эмоции притворялись логикой, усердно восстанавливая давешнюю стеклянную стену.

Давай рассуждать здраво. Женская душа — потемки, конечно, но что в тебе могло бы ее привлечь? То, что ты — Избранный? Ага, как же... Она знает тебя, как облупленного, это во-первых. Во-вторых, она — Аврор, причем не просто Аврор, а Мракоборец, элита Аврората. К тому же член Ордена Феникса. И ей ли не знать, что "Избранный" — это название мишени... причем мишени не только для Волдеморта и его банды. Скандальные репортеры во главе с Ритой Скитер, Министерство, Визенгамот... Весь магический мир, похоже, делится на тех, кому ты мешаешь, и на тех, кому ты нужен... вернее, кто хочет с тебя что-то поиметь. Места для любви в этой схеме что-то не видно. Ты — Ловец? Ха-ха три раза! Тот же Крам на поле сделает тебя, как лежачего. Ты ей просто понравился? Эээ... ты себя в зеркале давно видел? Ах, этим утром? Ну и?..

Ну и не и.

К тому же ты даже школу не закончил (и закончишь ли при такой жизни, неизвестно), а она — состоявшаяся личность, и старше тебя на шесть лет.

На целую треть жизни.

И еще — не забывай о Пророчестве. "Ни одному из них не жить, покуда жив другой"... Либо ты — либо тебя. Впрочем, судя по стилю и темпам твоей подготовки, скорее "либо он тебя, либо вы друг друга". Причем в самом скором времени. Едва мне сравняется семнадцать — Защита Крови падет...а там и Томми-Ребус(1) подтянется. С подарочком. Впору завести календарь и зачеркивать дни...

И что бы там ни вкручивал Дамблдор насчет "силы, о которой не ведает Темный Лорд", тебе придется признать: ты — не боец, и даже не оружие. Ты — камикадзе. Смертник, ходячая мина, на которой должен подорваться Волдеморт. И твоя единственная задача — проследить, чтобы никого не задело осколками. Особенно тех, о ком ты заботишься и кого... вот именно, кого любишь.

Так что Тонкс была совершенно права, когда очнулась и сбежала от тебя, как от огня. И ты должен благодарить Мерлина и Моргану, если при следующей встрече она не даст тебе по морде вместо "приветик, Гарри!", не поднимет на смех, а спокойно и уважительно — уважала же она тебя до сих пор! — объяснит тебе то же самое, что ты уже объяснил себе сам...

Ты ей не пара. Логика несокрушима. Логика всеми конечностями "за".

А "против" — только один аргумент, не имеющий ничего общего с логикой.

Я люблю ее. И ничего не могу с этим поделать.

И не хочу.

Гарри понимал: встретиться с Тонкс необходимо. Встретиться, объясниться, расставить все точки над всеми буквами. В то же время он панически боялся этой встречи. Юноша чувствовал: чем бы ни закончился разговор, их отношения уже никогда не будут прежними.

Весь вторник Тонкс не показывалась в замке. Все верно, она же говорила, что поменялась дежурствами с Долишем. А он в Хогвартсе старается без крайней необходимости не появляться — слишком неприятно вспоминать о прошлой весне...даже с учетом того, что Дамблдор хорошо поработал над его памятью. Так что Долиш сейчас, скорее всего, с грозным видом подпирает ворота замка, а Тонкс патрулирует улицы Хогсмида или скучает в совятне местной почты, проверяя письма и посылки на предмет Темной контрабанды... Да оно, наверное, и к лучшему, и для меня, и для нее. Есть время успокоиться, собраться с мыслями... Однако ночь желанного успокоения не принесла, и на следующий день Гарри, замечая в дальнем конце коридора фигуру в алой мантии, движущуюся знакомой чуть вихляющейся походкой, спешил свернуть в ближайший боковой проход, расположение которых благодаря Карте Мародеров он выучил в совершенстве. Один раз они разминулись буквально на пару ярдов, и Гарри на мгновение показалось, что он ощутил сквозь пыльный гобелен отзвук чужих эмоций: волнение, беспокойство, тревога... боль и вина. Это было слишком похоже на его собственные чувства — и Гарри в смятении удалился почти бегом.

Проснувшись утром четверга, Гарри понял, что дальше так продолжаться не может. Ночью он едва мог заснуть; груз тревоги и вины физически давил на него, и парень готов был голову прозакладывать, что эти ощущения принадлежат не только ему.

Завтракать Гарри не пошел — кусок не лез в горло. На Трансфигурации он никак не мог сосредоточиться, путал пассы и в итоге невзначай превратил собственные пальцы в мышиные хвосты. Профессор Макгонагалл неодобрительно нахмурила брови, небрежным взмахом палочки восстановила статус-кво и выпроводила Гарри за дверь с запиской для мадам Помфри. Вяло кивнув в ответ, Гарри вышел в коридор и побрел, куда глаза глядят.

Некоторое время спустя он обнаружил себя в каком-то закутке между стеллажей Запретной секции библиотеки. Мимоходом удивившись, что ему удалось проскользнуть незамеченным мимо недреманного ока мадам Пинс, Гарри опустился на монументальный дубовый стул с глубоко выжженной на спинке надписью: "Собственная собственность Т.М.Р. Кто сядет без спроса — будет, как с М.К." Машинально сняв с полки первый попавшийся том, юноша наугад открыл его и скользнул взглядом вдоль ровных рядов готических букв, не в состоянии даже определить, на каком языке это написано. Мыслями он был не здесь и не сейчас, вновь и вновь пытаясь найти именно ту фразу, с которой стоило бы начать предстоящий нелегкий разговор.

Стеллаж за спиной вдруг вздрогнул, покачнулся, два здоровенных фолианта с грохотом упали на пол. Гарри резко обернулся, выхватывая палочку...

— Ой! Я нечаянно, чесслово!.. Гарри? Приветик! Так и знала, что найду тебя где-то здесь!

Тонкс стояла в проходе, придерживая стеллаж. Гарри остро кольнуло в сердце — лицо девушки побледнело и осунулось, волосы свисали тусклыми выцветшими прядками. Все заготовленные заранее слова разбежались, словно перепуганные мыши.

— Почему именно здесь? — ляпнул Гарри первое, что пришло в голову, и запоздало прикусил язык.

— Потому, что библиотека — последнее место, где стали бы искать гриффиндорца — если, конечно, его зовут не Гермиона Грейнджер! — робкая, словно зимний рассвет, улыбка осветила лицо Тонкс, волосы ее стремительно наливались розовым. — Гарри, я... я хочу извиниться.

— Ты? Извиниться? Бог мой, за что?!

— За то, что я тогда сбежала. После вечеринки у Слахорна. Я, наверное, тебя обидела, да? Или даже напугала?

Гарри был готов к любому повороту беседы — но никак не к такому... и все, что он мог — это удерживать глаза в орбитах, а челюсть — в отведенном природой положении.

— Напугала, знаю. То-то ты уже второй день от меня шарахаешься... Прости меня, ладно? Пожалуйста! Я даже готова на коленях просить у тебя прощения!

Это было уже за гранью — челюсть Гарри, как говорится, отвисла до пупа. Тонкс, кажется, тоже поняла, что несколько перегнула палку, и напряженно наморщила лоб:

— Ой, нет... как-то это неправильно... О! — и не успел Гарри опомниться, как Аврорша одним удивительно плавным, текучим движением уселась ему на колени и обняла левой рукой за шею. — Есть! Я готова — у тебя на коленях — просить прощения, вот! Теперь правильно?

— Если ты так просишь... — Тонкс поерзала, устраиваясь поудобнее. Гарри густо покраснел и замер, даже дыша через раз — тело отреагировало совершенно недвусмысленно. Аврорша хихикнула:

— Ну что, мир? Сдается мне, Гарри-младший мои извинения уже принял...

— Тонкс, прошу тебя, не надо. Ты мой друг, и я не хотел бы потерять твою дружбу из-за того, что...

— ...Из-за того, что с друзьями не тискаются по темным углам? — напрямую предположила Тонкс.

— Вроде того, — пробубнил Гарри, опустив глаза... и зря. Взгляд уперся в туго обтянутую тишоткой грудь. Сегодня тишотку украшало изображение старинной монеты с отчеканенным на ней тонким капризным профилем, подозрительно похожим на Драко Малфоя, только в лавровом венке. Профиль плакал кровавыми слезами, а поясняющая надпись гласила: "КАЛИГУЛА — Пришел, Увидел, Засадил".

Помимо воли парень отметил, что лифчик Тонкс, похоже, не носит из принципа.

-Ох, олененок... — Тонкс еще ближе привлекла к себе Гарри, с мягкой улыбкой заглянула в его глаза. — А я вот не против оказаться вместе с тобой в каком-нибудь темном углу... еще разок-другой... и даже третий. И почему-то совсем не боюсь потерять твою дружбу. Даже надеюсь обрести кое-что еще... Гарри, я ведь тебе нравлюсь, правда? Не как друг, как женщина? И не вздумай врать, что нет!

Гарри только смущенно кивнул. Положительный ответ был очевиден, даже слишком.

— А мне нравишься ты. Не только как друг. Так почему бы не совместить приятное с еще более приятным? После вечеринки у Слагхорна у нас очень даже неплохо получилось...

Лучистые фиалковые глаза Тонкс были так близко... Гарри вдруг ощутил необыкновенную легкость. Груз сомнений и тревог, волнений, боли, вины и стыда (и горделивого пафоса — "я жертвую своей любовью во имя счастья любимой"... идиот. Тьфу.) сгинул, как не бывало. Гарри бережно обнял девушку за талию и проворчал:

— После той вечеринки я, как честный человек, должен был бы на тебе жениться.

Тонкс комично захлопала ресницами:

— Это что — официальное предложение? Я не против. Вот только на одно "бы" здесь больше, чем надо.

Гарри понял, что еще немного — и он утратит способность удивляться. Но не успел он открыть рот, как Тонкс прижала палец к его губам:

— Тс-с... не говори ничего. Знаешь... еще никто не смотрел на меня так, как ты... не говорил со мной так, как ты... не касался меня, как ты... Только рядом с тобой я чувствую себя нормальной девушкой, любимой и желанной... а не служебно-розыскным хамелеоном и не бесплатным приложением к безразмерным сиськам.

— Тонкс, я никогда в жизни не думал о тебе так!

— Тише, Бемби! Я знаю. И какая разница, сколько лет мне, сколько тебе — это не имеет значения. Ничто не имеет значения!

— Но... во-первых, я ведь и вправду младше тебя... дай прикинуть... на шесть лет с хвостиком!

Тонкс отвесила Гарри шутливый подзатыльник — а затем вдруг поцеловала, страстно и нежно. Когда Гарри неохотно вернулся на грешную землю, девушка подмигнула:

— Это — за формулировку! А если серьезно — вспомни братца твоего рыжего приятеля, самого старшего, Билла. Его подружка, эта французская цыпочка Делакур, тоже младше его на шесть с лишним лет — и никого это не напрягает.

— Но это же совсем другое!..

Тонкс еще раз приложила палец к его губам:

— Чушь несешь! Это то же самое, а значит — ничего не значит! Решительно ничего! Постой... ты сказал — "во-первых"? Занятно... А ну-ка, мистер честный человек, будьте любезны огласить весь список!

— Ну смотри, ты сама попросила! Если по пунктам... Я — не просто честный, я несовершеннолетний честный человек, даже по волшебным меркам, не говоря уже о магловских.

— И кто тебе это сказал?

Из чего бы ни были сделаны остальные девочки, Тонкс, похоже, сделана из сплошных сюрпризов. Не буду удивляться... Ни за что не буду.

— Но это же всем известно — по закону магическое совершеннолетие наступает в семнадцать лет. Разве не так?

— Не совсем так. А теперь — вот тебе консультация самого крутого специалиста по магическому праву без диплома, — Тонкс заговорщически подмигнула, — совершенно бесплатная, между прочим! Если у магического рода со статусом "Древнего и Благородного" в результате неких трагических обстоятельств остается единственный наследник мужского пола, — по крови ли, по завещанию, неважно, — этот наследник с согласия опекуна может быть эмансипирован в четырнадцать лет с минимальными ограничениями. А в шестнадцать он обязан быть эмансипирован полностью, чтобы воспринять права и обязанности Главы рода. Более того — в течение года после этого он обязан жениться, дабы линия не прервалась.

— Круто... А при чем тут я?

— Как это при чем? Ты ведь у нас теперь единственный наследник не одной, а целых двух Древнейших и Благороднейших фамилий — герцогов Певерелл, они же Поттеры, и баронов Блэк. Тебе что, — уточнила Тонкс несколько растерянно, — никто не говорил?

— Нет, никто.

— Даже Дамблдор? Он же твой магический опекун, он был обязан...

— Даже Дамблдор. Я и о наследстве крестного узнал лишь потому, что Директор беспокоился, как бы на особняк на Гриммо-Плейс, 12 не предъявили права Малфои или Лестрейнджи. Он явился ко мне — как сейчас помню — шестнадцатого июня, вскользь упомянул о завещании, о том, что Сириус оставил мне все свое имущество, а затем перевел разговор на дом. Заставил вызвать Кричера...

— И все?

— Все. Если честно, меня гораздо больше занимало то, что я остаток лета проведу где угодно, только не у Дурслей.

— Да, это похоже на нашего Директора... Я так понимаю, ни в твой день рождения, ни после он и словом не обмолвился о твоей эмансипации?

— Вот именно. И разумеется, из самых лучших побуждений... То есть это что же получается — я уже с августа мог спокойно колдовать, не боясь вопилок из Министерства? Мог на самых законных основаниях послать Дурслей туда, где у негра темно даже в самый яркий полдень? И ДАМБЛДОР МНЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛ?!! Тонкс... я его убью.

— Угрожать Председателю Визенгамота в присутствии Аврора при исполнении? Молодой человек, вы не заболели? — Тонкс коснулась губами лба Гарри. — Странно... жара вроде нет.

— Но ты же меня отмажешь, правда? — Гарри устремил на девушку самый преданный взгляд. Та хихикнула:

— Мерзавец! Пользуешься моим расположением?

— Спасибо профессору Слагхорну за уроки жизни! — Гарри попытался шутливо раскланяться, едва не угодив носом в профиль Калигулы.

Отсмеявшись и отдышавшись, Тонкс заметила:

— Я так думаю, в связи с твоей эмансипацией де-факто еще пару пунктов из твоего списка можно опустить?

— Ну... да. Пару-тройку, как минимум.

— И что у нас осталось на вкусное?

— Сущая ерунда. Некто Том Марволо Риддл, он же Волдеморт, — Тонкс вздрогнула всем телом, и Гарри наконец-то решился обнять ее по-настоящему. — Ну что ты? Ты же Мракоборец! Подумаешь — придумал маньяк-самоучка в школьные годы анаграмму собственного имени, а теперь все дрожат от страха! Вот, смотри...

Нагнувшись к рюкзаку за пером и листом пергамента, Гарри случайно коснулся щекой груди девушки. Та не возражала, более того — сама подалась вперед, словно желая взглянуть, что Гарри ищет. Прикосновение продолжалось гораздо дольше, чем случайное. Когда оба выпрямились, лица их были подчеркнуто невозмутимы, а взгляды скрестились на пергаменте. Гарри старательно вывел крупными буквами: "TOM MARVOLO RIDDLE", затем отложил перо и взялся за палочку. Буквы засуетились, как муравьи, затем выстроились в новом порядке: "I AM LORD VOLDEMORT".