— Это склады, расположенные под храмом. Тут держат долгопортящиеся запасы... и рисовое вино. Много вина, на самом деле. Так... — Проговорил Каору, поднимая глаза к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него небо. — Мы блуждали под землей около получаса?.. Значит уже должно наступить время отбоя. Хорошо. Идем: в этот момент нам будет легко избежать нежелательных взглядов.
"Умм.. Так тут жил Као-чан. Это не так, как я себе представляла". — Размышляла Наруко, оглядывая внутренне убранство храмового двора и некоторых помещений. На самом деле все было куда лучше, чем она себе воображала: все-таки, пока что единственный видимый ею храм был Храм Масок в Конохе, и о том месте у девушки были не самые лучшие впечатления. Поэтому, пусть и невольно, она ждала, что "очень старый храм", как описывал это место Каору, будет выглядеть примерно так же — пыльный, мрачный и ветхий. Но, к своему удовольствию, она ошибалась: за этим местом следили и ухаживали, так что о древности храма говорило лишь интуитивно ощущение "монументального величия", исходившее от каждой статуи во дворе, каждой святыни и даже от каждой половицы!
Примерно то же ощущала для себя и Гаара. Пусть девушке и не было особого дела до окружающего, но и на неё повлияла царящая внутри храма Аматэрасу атмосфера безмятежности. Тут было тихо и приятно, настолько, что девушкой овладело сильное желание ощутить сон именно в этом месте: прилечь на крыльце на подушке (колени Наруко или Каору (особенно последнего!) тоже подойдут) и позволить умиротворению пронзить каждую клеточку своего тела. У нее сложилось в действительности хорошее первое впечатление о доме Каору.
Фуу же был как всегда легкомысленен. Но и ему очень нравился дом Братца — тут было очень много места, куча вещей которые можно найти в разных закутках! Это интересно! Более этого парня интересовало лишь то, каким окажется Старик, о котором часто рассказывал его старший брат. Фуу любил заводить новые знакомства с хорошими людьми, и ему уже почти не терпелось.
Они шли, избегая редко встречающихся монахов, что шли по каким-то своим делам, неспешно приближаясь к главной святыне.
С чувством нарастающего трепета Каору медленно раздвинул створки дверей и вошел в залитое закатными лучами солнца помещение. Впереди, перед алтарем, на коленях сидел лишь один человек — уже давно немолодой Хатароку Дзюмбей, настоятель храма Аматэрасу.
Вошедшие следом за парнем Наруко, Гаара и Фуу с любопытством разглядывали прямую спину старого человека, не зная, что им делать теперь.
В густой тишине проскрипела половица.
— Хм-мм. Я знал, что однажды ты вернешься. — Спокойным голосом произнес Дзюмбей, не спеша поднимаясь на ноги. Старый человек, казалось, был совершенно не удивлен внезапным появлением "неизвестных".
— Эй... Старик. — Неловко побормотал Каору, не зная, как себя повести. До этого он много раз пытался мысленно выстроить будущий разговор с отцом, но каждый раз у него не получалось.
— Ты вырос, Каору. — Приблизившись, старый монах положил руку на плечо сына и крепко сжал пальцами.
— А у тебя прибавилось морщин на лбу.
— Кажется, так и есть. Ха-ха.
— Да... ха-ха..
Двое рассмеялись, один искренне, а другой — слегка неловко.
— Ты... ЧЕРТОВ ИДИОТ!!!! — Внезапно взревел Дзюмбей, отвешивая Каору звучную затрещину по затылку.
— Г-ХА?! Какого черта, престарелый маразматик?! — Вскрикнул парень, вцепившись в ворот кимоно старика.
— Куда ты умудрился влезть?! — Не сбавляя тона продолжал настоятель. — Тебя искали, и искали упорно!!! Я едва выпер этих ублюдков за порог и только лишь тогда, когда они перевернули тут каждый камень! ВО ЧТО ТЫ ВЛЯПАЛСЯ, МАЛЕНЬКИЙ УБЛЮДОК?!!!
— Ты последние мозги пропил, бросаться на людей без всяких объяснений?! ГРЯЗНЫЙ-ЛЫСЫЙ-ИЗВРАЩЕННЫЙ-АЛКОГОЛИК-СТАРИКАШКА ИЗВРАЩЕНЕЦ!!!! — Выпалил Каору, не сдерживаясь, ударяя лбом в лицо старика.
— АА! МЕЛКОЕ ОТРОДЬЕ!!!
— ПРОСТО УЖЕ СДОХНИ!!!
— Эммм... Мы же должны что-нибудь сделать? — Растеряно пробормотала Наруко, наблюдая за тем, как юноша и старик катаются по полу, обмениваясь тумаками и проклятьями.
— Без понятия.
— Ха-ха! Какой забавный старикан!
— Фуу, я не думаю, что это так забавно! Почему эти двое внезапно начали драться?!
— Мальчишки?.. — Неуверенно предположила Гаара, присаживаясь у ближайшей стены. — Наблюдаем.
— Ага, это забавно смотреть! — Согласился Фуу, разваливаясь на полу.
— Я... Угх, я совершенно ничего не понимаю, тебаё!
— Гх!!
— Кхах!!
Драчуны замерли на полу, ухватив друг друга за грудки и занеся для удара кулаки. Оба выглядели побито и, тяжело дыша, метали взглядом молнии в своего противника.
— Кхе.. ехе..
— Аха...
Внезапно их плечи затряслись, а затем оба бойца повалились на пол, захлебываясь рвущимся наружу смехом.
— Ке-ке-ке!.. Мелкий паразит, стал немного сильнее, а?!
— Ха-ха-ха!.. Да я тебя и полудохлый изваляю, старикашка!
— Ке-ке!..
— Ха-ха!..
— Я рад что ты цел, Каору! — С теплотой произнес Дзюмбей, хватая парня за плечи и прижимая его к себе. — С возвращением, сын.
— Я дома, отец! — От всего сердца ответил Каору, сжимая плечо старика.
Он вернулся домой.
— Гх-мм. Вот оно значит как. — Хмуро скрипнул Дзюмбей, выслушав короткую версию приключений и злоключений Каору.
— В общих чертах, да. Но объяснять все подробно займет много больше времени. — Кивнул Каору. Он сидел на полу напротив старика, а остальная часть группы располагалась позади, наблюдая за разговором отца и сына.
Закрыв глаза, настоятель храма тщательно обдумывал услышанное. Как ни крути, но звучало все очень скверно, а пахло так и вовсе преотвратно!
Пошевелившись, он стукнул кулаком по полу, но удар был совсем негромким: половица под его кулаком скрипнула и поддалась, пропуская руку глубже. Немного пошарив по тайнику, рука извлекла на свет небольшой глиняный сосуд, к которому старый монах незамедлительно приложился.
Кто же знал, что Деревни скрывают в своих недрах такие секреты?
"Эти детишки..." — Дзюмбей открыл глаза и прошелся внимательным взглядом по сидящим за его сыном людям.
Наруко почувствовала себя неуютно и дискомфортно поерзала, опустив голову: ей казалось, что старый человек напротив тщательно оценивает её и оттого, что человек этот был отцом Каору, она чувствовала себя очень неловко.
Гаара встретила взгляд старого монаха стоически. Но внутри глаз девушки, за слоем равнодушия было скрытое беспокойство.
Фуу широко улыбнулся монаху: до сих пор этот бодрый старикан ему очень нравился.
Отвратительно.
Неприемлемо.
Совершенно недопустимо!
У храма были записи о Биджу. Их просто не могло не быть! Простые люди легко забывают то, что случилось поколение назад, но монастыри четко ведут свои летописи, и в них легко могло затесаться несколько строк о стихийных бедствиях, коими были Хвостатые. Дзюмбей был уверен что, основательно покопавшись в пыльных томах, он сможет найти немало свидетельств монахов тех времен, когда вести о разоренном городке, люди которого умудрились потревожить демона, были почти обыденностью.
Конечно, с тех пор, как те внезапно исчезли, у людей стало меньше опасностей в их жизни, но именно сейчас старый монах испытывал непреодолимое желание в кровь и мясо разбить лицо тому "гению", что решил, будто запечатывание демонов в младенцев — это просто отличная идея! И даже если бы оказалось, что иного метода, что избавил бы людей от ужаса, нет, он все равно бы избил того изобретателя до полусмерти! Из принципа!!
Дзюмбей никогда не относился к шиноби с особым пиететом, но и не осуждал... слишком сильно. Они были люди, как и он сам и, как каждый человек, могли совершать и злые, и добрые поступки. Настоятель храма думал о них как о наемниках, продающих за монету свое мастерство. Но, как монах, человек мира, он не мог одобрять путь крови и насилия. Он знал, что шиноби выполняют разную работу, порой грязную, но необходимую, а порой и просто грязную. Они были людьми. Но узнав один из самых мрачных секретов Деревень, старый человек не мог не испытывать тяжелое осуждение, направленное на этих людей.
Эти люди не просто сделали что-то мерзкое, но вынужденное. Нет — эти безнравственные люди намерено сделали оружие! То, чего старик Дзюмбей не мог понять и простить. Для него сама мысль о подобном была отвратительна и тошнотворна. Если бы у него был выбор, чтобы стать тюрьмой для неостановимого демона — он согласился бы не раздумывая, если то могло бы помочь людям. Но то было бы его решение! Его! Решение! Этим бедным детям такого выбора не давали, и никакие отговорки и аргументы не могли бы смягчить бурю, что неистовствовала в душе монаха.
И его сын умудрился вляпаться с головой в колоссальную кучу неприятностей, умыкнув у ТРЕХ деревень их драгоценное "оружие"!!!
Впрочем...
Это тот поступок непутевого сына, коим Дзюмбей бесконечно гордился.
— Хмм.. Что же... Даже в кратком пересказе, это слишком много, чтобы быстро принять. — Признался настоятель храма, а затем необычайно ярко улыбнулся: — Но я счастлив! Подумать только, что мой непутевый сын когда-нибудь не просто найдет друзей, но и приведет домой красивую девушку! Даже двух!!! Кхе-ке-ке!..
— Боже, этот старикашка!.. — Пробормотал Каору себе под нос, разрываясь между неловкостью и веселостью. Это было стыдно, что он сам дал Старику предмет для шуток, но забавное было то, что он мог красочно представить себе реакцию своих товарищей на слова отца.
Наруко вспыхнула! Лицо девушки стремительно наливалось краской, и она смущенно заерзала: откровенные намеки в словах Дзюмбея не оставляли места для иных толкований. Даже просто мысль о том, что отец Каору считает и рад, что между ними есть отношения, заставляла голову Наруко слегка кружиться.
"Мы.. мы ведь еще не встречаемся, верно? Ну, мы еще не признавались друг другу в л-любви, или что-то подобное, д-да?!" — Суматошные мысли метались в голове Узумаки. — "Но! Но это же.. вроде как одобрение?... Ч-что-то вроде, "Я даю вам свое благословение, дети мои", такое одобрение?! То есть, папа Као-чана н-не против м-меня?.. Ну, то есть..."
— Хм.. — Гаара задумчиво склонила голову на бок, бросив яркий взгляд на ушедшую в себя Наруко, затем колко зыркнула на посмеивающегося Дзюмбея и, под конец, взгляд перескочил на спину Каору и приобрел задумчивую глубину.
— Мне абсолютно точно нравится этот старикан! Ши-ши-ши! — Заявил Фуу, даже не думая сдерживать смех. Несмотря на кажущуюся толстокожесть, не заметить особые отношения девочек к Братцу мог разве что слепой. Просто, со своей стороны, Фуу не придавал поведению названых сестер особого значения, лишь иногда подшучивая на эту тему ради своего развлечения. И, похоже, сегодня он нашел себе родственную душу.
"Эй-эй, я же просто пошутил, но, кажется, эта оджо-чан чувствует что-то к моему дуралею?!" — Вполне естественно, яркая реакция Наруко не могла укрыться от глаз старого, опытного человека. Это заставило Дзюмбея рассмеяться еще ярче и заливистей: — "А сын-то, какой шустрец! Захватил сердце такой милашки и привел её в дом, а?!"
— Извини, но, к моему стыду, мы тайком пробрались сюда отнюдь не потому, что я скучал по дому. — Виновато произнес Каору, обрывая веселье Дзюмбея. Старый монах и сам понимал, что без особой нужды сын ни за что не вернулся бы домой, имея за своей спиной ищущих его шиноби. Он знал своего сына очень хорошо — тот ни за что не позволил бы себе поставить собственный дом в опасное положение и обременять своими проблемами монахов. — Но есть что-то, с чем я не могу справиться сам. Или, по крайней мере, не сразу.
— Хорошо, но мы поговорим об этом позже. — Твердо кивнул старый монах. — До тех пор позаботься о наших гостях и отведи их в гостевые комнаты. Сегодня вы будете отдыхать!
— Как скажешь, отец. Думаю, нам, действительно, лучше отдохнуть.
Наруко не спалось. Несмотря на комфорт предоставленных им комнат, девушка никак не могла спокойно заснуть.
Небрежно накинув поверх пижамы ночное кимоно, Наруко тихо выбралась из своих апартаментов. Неспешно блуждая по темным коридорам храма, в конце девушка достигла внутреннего двора.
Наруко подняла голову, подставив свое лицо свету едва скрытой за редкими облаками луны. Какое-то странное, неоформившееся чувство не давало ей покоя, наполняя голову разрозненными мыслями. Она уселась на деревянном крыльце и оперлась на узкую колонную, объяв небеса нечетким взглядом.
— Да что я вообще делаю?.. — Пробормотала девушка, пытаясь докопаться до причин смятения. Все, вроде, было хорошо: они успешно добрались до дома Каору, встретились с его отцом, они в безопасном месте... Но что-то не давало Наруко покоя.
Возможно, это остаточное чувство страха тяготило её. То самое чувство, что она всеми силами отгоняла от себя всю дорогу до храма. "Каким будет отец Каору?", "Примет ли он меня?", "Будет ли он бояться меня?", "Возненавидят ли меня близкие Каору люди?" — эти вопросы преследовали девушку даже теперь, когда оказалось, что старик Дзюмбей казался добрым и приятным человеком. Но вдруг это не так? Вспоминая прошлое, Мизуки так же всегда была добра к ней, даже больше, чем Ирука. И что в итоге? Мизуки просто воспользовалась Наруко, как инструментом для своих подлых планов! Тот случай очень сильно повлиял на Наруко, сильно подорвав её веру в искренность людей. Даже, несмотря на то, что она, казалось, всегда могла интуитивно понять хороший человек или нет, в глубине своей души девушка все еще сомневалась. Лишь узнав конкретного человека хоть немного, она могла сказать наверняка о его истинной сути.
Сейчас ей было стыдно за свое недоверие, ведь это был отец Каору! Человек, что вырастил и воспитал того, кто крепко поселился в её сердце. Ей искренне хотелось отбросить свои сомнения и довериться этому человеку, но...
Почему же все было так сложно?!
Наруко угрюмо вздохнула:
— Я слишком много думаю глупости, боже... — Девушка слегка стукнула затылком о колонну. Это было тихое, мирное место, а она все искала причины для самоуспокоения. Это было так нехарактерно для нее но, казалось, само место своей страной атмосферой склоняло Наруко к рефлексии, заставляло раздумывать над собой.
Наруко не знала, сколько она просидела так, наблюдая за звездами и неспешно исследуя глубины собственного разума, пока внезапный звук не заставил её насторожиться. Вдалбливаемые в Академии инстинкты, дремавшие до недавнего времени, всколыхнулись внутри, заставив тело приготовиться к возможному бою. Но очень скоро девушка поняла, что тревога оказалась ложной:
— Там кто-то есть?.. Оя, это ты, оджо-чан?! — Из затемненного коридора раздался удивленный голос, а затем под лунный свет вышла невысокая фигура настоятеля... на шее которого ожерельем висел моток сосисок!
— Ах?! Это... папаш... мм.. лыс.. то есть!.. эм.. ста.. аа! — Внезапно для самой себя Наруко запаниковала, не зная, как обращаться к мужчине.
— Ба-ха-ха-ха!.. Успокойся, оджо-чан! — Рассмеялся старый монах. — Зови меня просто Дзюмбей. Или просто, как нравится.
