— Ладно, Дорна, я устал спорить с тобой по каждой мелочёвке. Давай мыслить категориями, — вздохнул Софист, все уже для себя прояснив. Торговаться ему не нравилось.
— Это как это? — Озадачилась Дорна, только-только входящая во вкус. Еще бы — клирик бога торговли!
— Давай по порядку, — хлопнув в ладоши, произнёс Софист, обложившийся магическими изделиями. — Во-первых, бочонки. Выпивка и закусь. У нас в деревне есть ежевечерний обычай проводить конец дня у большого костра на Площади Согласия, на живом огне готовя ужин всем миром. Думаю, ты согласна, что надо обязательно проставиться перед жителями деревни и задобрить их?
— Без вопросов — да.
— Во-вторых, вся эта рухлядь в лучшем случае годится в металлолом на переплавку. В-третьих, любопытная речная живность. В-четвертых, множество монет разного достоинства и эпох. Мне они ни к чему — я за день с Фарганом заработаю больше, включая надбавку за историческую или религиозную ценность. Зато мне будет интересно исследовать эти растения и ремонтировать повреждённые клинки вместе с кузнецом Фионой. Тебе все деньги со дна — мне этот балласт. Согласна?
— Согласна! — Тряхнула она косичками, не переставая удивляться новым именам и заявам, очень похожим на хвастовство безбородого юнца. Но перед ней лежало оно — доказательство гигантского заработка за одни сутки. Пусть это и сбор трофеев. Дорна юна, и она истинная дочь торговца, потому Софист сделал верный расчёт, что девушка не увидит потенциала, заложенного в скрюченных и ржавых клинках, которые после многолетней закалки стихией воды да после рук мастеров станут стоить едва ли не на четыре порядка дороже. А Софист искренне причислял себя к когорте мастеров, а вот Фиона — пока ещё перспективный ремесленник.
— В-четвертых, груз с того корабля. Его мы уже поделили вчера во время сушки и чистки, — продолжал Софист. Он интуитивно догадывался, кому предназначался сундук с одинаковыми, табельными меча без герба — Хиллтопу. Два десятка единиц солдатского оружия. — Но сейчас я предлагаю раздарить все это, кроме метательных топориков и резного дерева. Эти полуторные мечи подарим от нас с тобой корпусу деревенской стражи; бухты канатов и проволоки — фермеру Пайперу; ножницы по металлу — Фионе; пули — её мужу Фаргану; метательные звёздочки — страдающему клирику Гилфорду; мелочёвку — мэру Хиллтопа, барону Вераунту Шаттлкомбу. Как тебе? Что думаешь?
— Согласна, это обычная практика, что когда в новом городе хотят завести дела, то начинают с подарков влиятельным личностям, — пояснила Дорна, довольная собой и ёрзавшая от нетерпения, когда же речь зайдёт о её вожделенном луке. Подобное поведение приятно польстило Софисту, впрочем, и девушка млела от взрослого отношения к ней, хоть и не простив ещё утренний инцидент.
— Теперь о главном... — Софист выдержал театральную паузу. — О постели мы условились, но мне требуются и другие услуги.
Дорна нервно хихикнула, больно дёрнув себя за косицу и даже не заметив этого.
— Чтобы научиться лечить, порой приходится калечить — это неблаговидные издержки. И мне, Дорна, необходим ловец и убийца кобольдов и гоблинов. За это я готов уступить тебе лук и собрать два комплекта амулетов — для ближнего и дальнего боев. Ремонт недешёв, потому сверху любые два изделия на выбор, кроме вот этих стихийных. Как тебе?
— Хм... А ты сам себе из этого ничего не хочешь разве? — Подозрительно спросила Дорна. — Амулет силы горного великана или браслет выносливости верблюда...
— Нууу... Скажем так, у меня есть магия и эликсиры. Смотри, этот эльфийский лук отличается от этих так же сильно, как моя жемчужина от всех этих. Подобные ножички я уже делал не раз. Исключение может составлять разве что этот почти не пострадавший амулет здоровья, но тебе он нужнее. Тем более, я изучу его чары, помогая мастеру Дрогану восстанавливать артефакт, и смогу позже наложить подобную магию на свой освящённый медальон. Так что, можешь, в придачу, забрать всю эту кучу добротных предметов, нуждающихся в минимальной починке. И ещё я готов ради тебя скрыть приметную силу этого лука заклятьем ложной ауры Нистула...
Что касалось мечей, то в ещё большей степени относилось к артефактам — с учётом треугольника стихийных сил Софист мог улучшить кое-какие изделия до ценника в миллион золотых. Поэтому он без зазрения совести обжулил поклонницу дварфского бога обмана.
Вскоре все свои поделённые трофеи они принялись раскладывать во временно существующие короба, которые Софист специально под них сформировал из мёртвой древесины, в достатке выносимой рекой на свои берега. Когда напарники-любовники почти закончили, в волшебную палатку заглянула мокрая рысь.
— Рка? Что-то случилось, Софист? — Дорна обеспокоенно обернулась на приятеля, отошедшего от скопища тары, чтобы обсушить, погладить и потрепать за ушами большую кошку, приходящую и уходящую совершенно незаметно для дварфа.
— Хм, Дорна, к нам гости. Устроим вечеринку в стиле ню или соблюдём остатки приличия? — Софист прижался к её боку, одной рукой облапив грудь, второй хлопнув и сжав попку.
— Смотря кто они... — она игриво прижала его к себе, ласково смяв ягодицу и отвечая на любовную игру.
— Даже та-ак, — протянул парень и украл поцелуй у совращённой им девицы. — Это доказательство моей правоты, — туманно выдал Софист с озорно-шальным взглядом. И чмокнул её в нос.
— Одеваемся, — лаконично выдала смущённая Дорна.
Естественно, Софист первым облачился, успешно уложившись в армейский норматив, о котором ему поведали и Коллин, и Топер. Пока Дорна возилась с многочисленными ремешками кожаного доспеха, юноша достал пару плетёных кресел, водрузил между ними столик в том же стиле...
— Ты?! — Вылупившаяся девушка аж задохнулась, глядя на все извлечённые бытовые удобства. И на витую аромосвечку, и на плетёное из бересты блюдо с кульком высыпанных в него тыквенных семечек с поджаркой для лузганья, и на того же типа вазочку, в которой после хлопка в ладоши появились в меру крупные ягоды клубники, малины и ежевики. И на стоечку с шестью фарфоровыми чашками с ручной росписью, на белом фоне изображавшей пару ласпэров, пару вандвудов и пару синелистов однотонными красками характерного деревьям цвета.
— Я-я. Все претензии в письменно виде, желательно магическими рунами подревнее, — захихикал Софист, подмигнув раскрасневшейся Дорне, понявшей, что её развели, как смазливую деревенскую дурочку.
— Гр, ты невозможен!.. — В сердцах воскликнула Дорна, с силой всадив кинжал в зелёный ковёр под ногами.
— Несносен, невменяем, неисправим... — лукаво поддержал её Софист. — Единственный на свете, — лучезарно улыбнувшись.
Обезоруженная Дорна закатила глаза и поспешила навести марафет вместо боевого окраса.
Софист специально подвинул куст так, чтобы с кресел у огонька открывался вид на реку. А ещё он около полуминуты концентрировался, поворачивая дверь в волшебную палатку и придавая ей вид единственного прохода между густых кустов, коими снаружи выглядел Домик Леомунда. Обе кучки ящиков и коробов Софист намеренно оставил на виду.
— Да не сычкуй ты так, Трапспрингер, грызи семки и жди, кто угодит в ловушку.
— Гр! Какая ещё, к бесам, ловушка? Где? Ты о чем?
— Ну, разве эта полусфера не напоминает тебе зубастый медвежий капкан? — Разгрызенная семечка отправилась в костёр вместе с шелухой. — Как ты думаешь, кто ходит в гости по темну да в ливень? — Софист вытянул ноги на табурет. Ещё один стоял рядом с девушкой, на третьем лежала расшитая ухватка для котелка на треноге. Шлем был благополучно спрятан, а рогатинки и прочие прутья весело трещали, покрошенные кинжалом в костёр, как морковки в салат. Хотя в Домике Леомунда мог светиться сам воздух и был климат-контроль, заклинатель отключил эти встроенные функции для пущей незаметности.
— Морские эльфы? — Предположила Дорна, безуспешно вглядываясь в сумерки, усиленные плотной пеленой испражняющихся туч — иначе не назовёшь эту стену воды. — Но разве они водятся в реках? — Она нервничала, не зная, что и думать. Пыталась сохранить здравость рассудка, быть обстоятельной и твёрдой, как скала.
— Хех, какого хорошего ты о них мнения, — парень, как заправская бабка, метко сплюнул шелуху в костёр, вызвав волну удивления.
— Ой, там силуэт мелькнул! Ой... — Кресло под ней протестующе затрещало, присовокупив свой голос к зловещим теням и запаху ладана.
— Чую, кого-то в детстве недопугали страшилками...
— Да иди ты! Сам из пелёнок вчера вылез, — уколола она, покосившись на его жиденькие усы и пуховую бородку, но не став сально язвить по этому поводу — для дварфов усы и бороды святы.
— О, ты уже ощутила вкус приключений? — Проникновенным тоном стебался Софист. — А цвет, запах, на ощупь?..
— Прекрати пошлить, Софист, — набычилась она.
— Заметь, это твои ассоциации — не мои...
— Гр!
— Удивительно, тебе хватило всего пары дней, чтобы до неузнаваемости испортиться...
— Ну, что ты за человек такой? Утомил всего за пару дней, — она не осталась в долгу, правда, придумывала ответ за четверть минуты грозного сопения. Но Софист не попался в свою же словесную ловушку.
— Это не утомление, а синдром "потерянного листа", — заявил Софист, обращая шутку в суровую реальность. — Для дварфов что-то вроде "ушла почва из-под ног" или "пол обвалился". Подросткам свойственна импульсивность и максимализм. Сбежав из дому и вездесущего родительского контроля, мы часто пускаемся во все тяжкие.
— Ты ещё и философ, — констатировала Дорна.
— Софист, — скромно улыбнулся он. — Но я к чему клоню, Дорна. Послушай внимательно и запомни. За мальчишеской бравадой часто кроется неуверенность. Увы, в женщинах я хуже разбираюсь, но ты буквально недавно осталась без опор. Тут к гадалке не ходи — всё видно. Страх. Всё незнакомо. Кругом чудится опасность и подвох. Я не буду читать проповеди и не стану ходить вокруг да около, изъясняясь загадками. Вера — это внутренний стержень. У выдающихся личностей внутренняя ось настолько крепка, что складывается ощущение, будто весь мир вращается вокруг них. Когда стержень крепок и устойчив, живущая личность похожа на волчок, который трудно свалить невзгодами, — Софист превратил щепу в оный и закрутил его на столе, продемонстрировав свои слова для лучшего запоминания. — Друиды живут долго, а высшие вовсе не стареют. За эти два дня я пришёл к выводу, что заинтересован в твоём долгосрочном успехе, Дорна. Потому открою тебе секрет успешности людей — это импровизации. Встретился с неожиданностью — быстро приспособился к ней и начал извлекать выгоду. Разница в том, что люди чаще для себя и семьи стараются, быстро взвешивая и принимая решения, а дварфы и эльфы для рода, кланов и расы в целом. Пытливость и прозорливость. Хитрость ума. Без этого в торговом деле никуда, Дорна. Я знаю о двафрской капитальности и непоколебимости. Вот с этими качествами и осваивай людской секрет. Применительно к нынешней ситуации, Дорна. Не думай, что все подстроено. Я уже тебе показал, как можно прийти, — Софист обвёл альков рукой, — и на голом месте соорудить лагерь. Так же и с ловушками. Когда знаешь лес или пещеры, можно не таскать с собой капканы, а придумать что-нибудь прямо на месте из подручных средств — стоит только проявить хитрость ума. Поэтому, Дорна, для собственного развития и сохранения наших добрых отношений отдохни несколько дней, когда прибудем в Хиллтоп. На севере Вершины есть прекрасные отвесные стены с видом на крутые скалы и ледник. Посиди одна, наполнись их незыблемостью. Пообщайся с видными представителями деревни, собирая мнения обо мне. Подумай над всеми моими действиями и словами. Определи, на что я опирался в своих суждениях и какие возможности использовал или наоборот, как с этой мебелью, не применил, когда ставил ловушки. Посчитай, сколько их было, какие, на кого, зачем и почему. Начини, с моей точки зрения, с самой главной для тебя ловушки — вот этой последней, и учти моё незнание о тебе до вчерашнего дня, и неожиданность встречи для нас обоих. Это и для ума полезно, и прозвище оправдает. Хорошо, Дорна Трапспрингер?
— Угум, — что-то невнятное промычала молодая девушка, пришибленная нравоучением от того, от кого совсем такого не ожидала.
— Судя по всему, родичи отправили вас — образумиться. Ну так наберись разума и утри им всем бороды, — подбодрил Софист, подмигнув.
— Посмотрим, — выдохнула будущая гора, уже сейчас раздумывающая, а не стать ли ей вулканом?
— Хорошо смотри, Дорна, как я присматриваюсь к своей возможной торговой управляющей. Как верно говорят — за пивом ухаживают с зёрнышка...
Глава 4 — Долги.
— Здравствуйте, господин Софист, — мужчина вежливо поклонился своему пожизненному нанимателю. Репетитор этикета оправдывал свои десять злотых за трехчасовой урок.
— Здравствуй, Коллин, — юноша довольно ответил кивком головы и первым инициировал рукопожатие. — Дело движется?
— Вашими стараниями, — польстил работник, одетый в простые хлопковые штаны и заправленную в них льняную рубаху цвета вересковой пустоши, поверх фартук, забрызганный олифой.
— Вижу, — отметил Софист, оглядев полуподвал дома Каллуна.
Декоративные лампы с магическим пламенем хорошо освещали верстак и "давилки", работавшие с древесным тестом на манер мясорубки: древесно-каменную и железную. Рядом с ними находились новые станки — массивный прокатный для получения листов разной толщины и пресс для шаблонных оттисков. Все содержалось в идеальном порядке и чистоте, не считая сегодняшних щепок и опилок со стружкой. На полке для Софиста уже были приготовлены очередной набор книг-путеводителей по странам Фаэруна, составленных бардами и путешественниками — серию сочинений знаменитого архимага Эльминстера он прочёл в числе первых.
— Послезавтра середина лета, — констатировал Софист, про себя скривившись. Он, как и все астрономы, не признавал простонародное название "Солнцеворот", по чьей-то глупости стойко закрепившийся за одним из пяти дней-вставок, хитро распределённых между двенадцатью месяцами по тридцать дней в распространённом календаре Харптоса. — Пора дать ответ.
— Извините?.. — Коллин недоуменно замер, экстренно шевеля мозгами.
— На вопрос, мною не заданный, но волнующий Тарлансба, — пояснил юноша, после пожатия рук оставаясь стоять на месте. — И ты уже ответил.
Согласны ли вы взять в дом служанкой его мать, ничего о ней не зная? Вот какой был вопрос, сложный и щепетильный. Но раз приёмный отец по-настоящему не проникся мыслями мальчика, то не готов заботиться о его пропавшей матери. Пока Коллин сверлил взглядом Софиста, из коридора послышались звуки бега:
— Софист, ты пришёл! — Радостно вскрикнул Тарлансб, вбежавший в мастерскую. С хитрым взглядом улыбнувшийся Софист чуть раздвинул руки, провокационно приглашая. Малец слишком долго не видел знакомое лицо, оторвавшее от семьи и введшее его во взрослую жизнь. Он поддался и крепко обнял: — Привет... ты пришёл рассказать о моей маме, да? — С мокрыми глазами и надеждой в голосе. Он поднял лицо: — Я на праздник заработаю свой третий золотой, чтобы отправить...
