Одна из рабынь гноллов являлась матерью Барта ака Тарлансба. Софист, наводя справки через Куадку, исподволь узнал о том несчастном санном караване, разграбленном зимой более семи лет назад. В числе ехавших тогда в Эверлунд была и Берри, оставившая двухгодовалого сына с почти девятилетней кровной сестрой Марой. Лодар, по официальной версии, получил в той схватке стрелу и бессознательно свалился с облучка в сугроб, "чудом" выжив к приезду встречного санного каравана из Льювенхеда.
Софист столь внезапным подстрекательством солдат на самом деле хотел испортить свадьбы Гавина с Марой и Лодара с Ханией, намеченные на астрономическую дату. Мало того, едва с испорченной церемонии пройдёт несколько дней и всё вроде уляжется, как тут же детский рисунок приснится. У вызволенной Берри появится стимул смело заявить о себе и закатить скандал бывшему трактирщику-любовнику, очаровавшему молодку-морячку и увёзшему из порта и команды корабля, но не защитившему её от гноллов. А ещё Софист намеревался поставить мэра Вераунта и матера Дрогана в безвыходное положение, когда они буду вынуждены инициировать постройку нового большого здания, дабы бывший трактир перестал быть временной казармой, став нормальным домом зажиточного фермера.
— ...Нет! Ночью духи шаманов разнесут весть по всей долине и так просто уже не удастся нагрянуть... — яро доказывал Софист, отстаивая свою точку зрения во время бурного обсуждения затеи.
— ...Баб надо первыми спасать, — приводил он аргумент при накрывавшей столы Куадке, оставляя при себе мысли о дефиците женщин в Хиллтопе и последующем их переизбытке, что уменьшит частоту использования созданных им вчера артефактов, которые призваны сделать женщин сговорчивее и находчивее — на брачные узы.
— ...Вот в этих трёх стойбищах рабынь сейчас больше всего. Три точно ведь осилим, а там посмотрим по ходу дела, — показывал он на иллюзорной глади пола.
— ...Главное вызволить людей к празднику — ещё больше же веселья! — Уповал он.
— ...Мечи массово я смогу зачаровать, а на месте довооружимся и вооружим бывших пленников. К третьему заходу ещё и егеря подтянутся к развлекухе, — склонял он к броску на гноллов.
— ...Чан лечебного зелья только сегодня утром нами сварен, и новых шрамов не останется — может даже старые сведутся... — уговаривал он, обещая раненным бесплатное профессиональное лечение.
— ...Стратегия — внезапность появления с ликвидацией вождя с шаманом и слаженным отходом через портал вместе с рабами и сокровищами. Тактика — сейчас и разработаем для всех трёх стойбищ. Мой Уллю их облетит, — дожимал он офицеров доводами, успешно демонстрируя достаточные умения в школе Иллюзий, чтобы показывать избранные для налёта стоянки людоедов.
— ...Нет — предатели найдутся и сдадут. Если вы отказываетесь, то я этой ночью сам прокрадусь в клетки к рабам и отправлю всех порталом, а безнаказанные гноллы останутся с вашими трофеями... — показывал Софист богатства шаманов и вождей.
Вместе с гражданскими ушами Софист мотивировал и бойцовские, признавая: что стражники без приказа капитана и одобрения мэра не могут осуществлять подобные операции; что необходимо экипироваться максимально хорошо; что следует прихватить с собой побольше стрелков и собак. Он сам предложил пригласить и трёх других учеников мастера Дрогана, чтобы они все вместе ликвидировали магическую поддержку племени, пока остальные каратели разбираются с лидером и прочей шушерой: если уж нападать, так вырезать всех шавок-поработителей, чтобы не оставлять живых мстителей. Софист так же выдвинул Фаргана с портальными желудями в качестве руководства мужиками трофейной бригады, что обчистит захваченное стойбище, когда воины отправятся на следующее. Из-за способа транспортировки Софисту необходимо было оставаться в долине и летать к целям для открытия пространственной двери. Самое сложное состояло в том, что, хотя некоторая часть гноллов рыскала по округе, патрулируя и охотясь, но и рабы не сидели все в одном месте — некоторые жертвы были бы неизбежны при атаке днём. Потому согласование окончательной тактики на картографических моделях стойбищ пусть к ночи проведут наделённые полномочиями "специалисты", а друидам пора варить зелье бодрости. Софист не сомневался, что замотивированные вояки поступят так, как он хочет, мэр и маг не смогут достучаться до их разума и воспрепятствовать рейду, как и клирики не смогут пойти против веры.
Раскрасневшийся старший приятель Софиста во время дебатов все больше прятался в тени и помалкивал, жутко стыдясь своего участия в аморальной оргии. К его неожиданности, пикантность ситуации настолько завела его мощным адреналиновым выплеском, что разошедшийся мужчина получил самый яркий и сильный оргазм в своей жизни — с плодом заклинания! Исподволь наблюдая за внутренними терзаниями Фаргана, Софист в общем виде сложил его мозаику. Наркотики. В молодости воин занялся извлечением наркотических средств из мака, конопли и некоторых других растений, ныне напрочь игнорируемых. Сам баловался продукцией и участвовал в разнузданных "мероприятиях" разбалованных сыночков богатых отцов, пока то ли власти не накрыли компашку, то ли криминал не насел по-крупному на талантливого изготовителя дури. И вот сегодня привет из прошлого... Софист был бы и рад перестать ворошить грязь чужого прошлого, но таково бремя руководителей и глав кланов — знать о грешках своих подопечных и добиваться их преданности общности, порой, не самыми благовидными путями.
— Надеюсь, это всё была проверка, Софист? — Поразив всех присутствующих, спросил напряжённый и молчаливый Фарган, когда даже капитан Ганман согласился ходатайствовать пред мэром, в данный момент парящимся вместе с мастером Дроганом и другими представительными хиллтопцами. Всё-таки банный вечер в разгаре.
— Местами, — лукавый юноша не опустил голову и не отвёл взгляд, хотя очень хотелось. — На чьей стороне правда? Как не скатиться в порочный круг зуб за зуб? Я услышал и разделяю аргументы про уподобление и наказание, чтоб не повадно было. Поэтому предлагаю совершить несколько акций, какие вы предлагали: во второй и третьей освободить рабов и в качестве компенсации взять ценное имущество — без лишних жертв и погромов; а эмоции и внутреннее напряжение выпустить на первом стойбище, освободив рабов и забрав скот, а все остальное, подчеркиваю, всё остальное, включая мощные артефакты и пожитки трупов, погрести под землёй в корнях зарослей шлемошипа с подобающими молебнами над общим могильником в исполнении наших уважаемых священников Майлза и Пайпера, — вежливо поклонившись упомянутым персонам, произнёс Софист, объединив в своей речи все спорные мысли в стройные и конкретные предложения, компромиссно угождавшие всем сторонам. — Вместе мы — сила. Если гноллы не внимут посланиям, оставив рабов при себе и продолжив набеги на сёла, то мы повторим освобождения и высадку хелмторнки на месте племенных стойбищ провинившихся налётчиков.
Растормошив хмельной народ, Софист прибёг к своей излюбленной тактике: отсиживаться в "бункере", пока волны расходятся по деревне и пока её руководство "ест" заваривавшуюся кашу. Он без труда утянул Фаргана с собрания и спрятался в его полуподвале, занявшись совместной варкой относительно простого зелья ночного зрения.
— Яблоня гнётся и ломается под тяжестью плодов.
— Что?.. — Хрипловато переспросил Фарган, витавший со своими демонами.
— Яблоня гнётся и ломается под тяжестью плодов, — повторил Софист, завладев вниманием зельевара, завершившего разливать порции ещё горячего снадобья. — Как в стволе дерева, так и у нас внутри копится напряжение. Секс и алкоголь с драками дают разовую разрядку, курево с каждой затяжкой расслабляет... А без лёгких наркотиков зелья храбрости толпа воинов легко струсит на поле брани — над всеми моральными принципами возобладает инстинкт самосохранения, — осторожно произнёс Софист. Он бы ещё добавил, что все хорошо в меру, но это чистой воды лукавство после невоздержанности в сексе.
— Убир-райся, — рыкнул Фарган. Отчётливо проступили волчьи клыки, а когти до крови впились в ладони сжатых кулаков. Неожиданно? Отнюдь — печально...
Альтер-эго Софиста учло влияние животной ипостаси, усилившейся после вернейшего доказательства мужественности и самостийности, пережитого у прудов. Второе "Я" последовательно добивалось отвердения мягкого характера, вынуждая Софиста делать неприятные вещи и терзаться за цинизм.
— Я тогда не оставил волчонка и сейчас не брошу, Фарган, — заявил Софист, глядя в волчьи глаза. Он не решился лукавить, называя его другом — друид интуитивно ощутит фальшь. Как ни печально, но не вышло скрестить ужа с ежом — настоящей дружбы не выросло между ними. — Зубоскалься не на людей, кореш, а на гноллов. На этих злых тварях вместе со всеми этой ночью и спустишь боевой пар — дикие эмоции помогут совладать с друидической магией в дикой форме. Человеческая и животная грани сознания составят единое целое, подчинённое единой воле единой личности, — говорил Софист. — Справишься вдали от Бетшевы — избудешь пагубную зависимость, сохранив все лучшее. Я помогу... — с убедительной искренностью пообещал Софист полуправду, чувствуя внутри себя, как куда-то утекает и растворяется ненависть на самого себя за умалчивание судьбоносных решений, принятых в отношении человека без всякого совета с ним самим и согласия с его стороны.
Заодно "он поможет" стать Фаргану третьим стражем Хиллтопа и недостающим звеном между силами природы и людей. Альтер-эго Софиста обладало древними знаниями о том, как обратить Бетшеву в тотем, тем самым, благодаря крепкой связи сделав её хозяина-друида бессмертным хранителем на подобии телторов из Рашемена. (иллюстрации 059 и 060) Друид, как лич к филактерии, станет привязанным к третьему узлу треугольника сил, по старшинству: треант Вершок, дриада Далесивэ, человек Фарган. Лаборатория, конечно, уже освобождена под волчье логово и оставляемой там Бетшевы, которая с небольшой помощью и обернётся тотемным идолом. Потеря столь нужного помещения — не беда, Софист уже начал перенимать магию дриады, позволяющую создавать жилое пространство дома внутри ствола и кроны дерева — нечто сродни карманному измерению вкупе с расширением пространства. И ещё потребуется скорректировать список целей ночного налёта, чтобы во вторую очередь наведаться в одно из доминирующих племён гноллов, дабы захватить сильного идола ужасного волка, при помощи которого шаманы приручают и объезжают этих монстров. Позже Софист собирался разработать заклятье, которое на время опасности превратит всех собак деревни в лютых волков — помимо призыва свирепой стаи. Это нужно, ведь гноллы точно не простят дерзкого наезда и могут отплатить людям той же монетой. А ещё живущие в горах орки очень неспокойно и дерзко ведут себя, обсуждая зов, брошенный самозваным королём Обольдом Многострельным, терроризирующим области западнее и северо-западнее Сильверимуна, неофициальной столицы неофициального государства Луруар, раскинувшегося по Серебряным Маршам и управляемого вполне реальным Союзом Лордов всех крупных городов.
— Я зарёкся с наркотиками, — рычащим голосом пролаял Фарган. Его мимические мышцы подёргивались от не сдержанного частичного обращения.
— Ясно. Тогда предлагаю сейчас прихватить компоненты и пойти в мою секретную лабораторию при стихийных узлах. Там приготовим нужное зелье защиты от злого мировоззрения — оно лучше и надёжнее, но и много сложнее зелья храбрости — потребует порошкообразный целестин. Там мы вместе сумеем к середине ночи сделать эликсир каменной кожи и устойчивости. Там останется Бетшева, присутствие которой ты будешь ощущать через узловую дверь...
Софист говорил нормальным тоном, однако, благодаря случившейся эмоциональной нестабильности Фаргана, он видел и ощущал неким развивающимся у него шестым чувством, как эту его речь понимает взрослый человек, принимая от него — инструкции. С Топером он ещё не перешёл черты между дружбой и партнёрством, но сегодня тоже убедился, что балансирует на грани.
Казалась бы, давно выведенная формула: возвышаясь над окружающими — дождёшься от них унижения, принижая себя — будешь вознесён. У Софиста никак не получалось следовать этой житейской мудрости — мешала божественная природа его Альтер-эго. А ещё здорово осложняло и без того циничную жизнь осознание того, что для замкнутого и противоречивого Альтер-эго Софиста деревня Хиллтоп — песочница, где интересен процесс решения задач и управление со сбором всей необходимой информации, а не населяющие деревню личности как таковые. Это Софист предпринимал меры по своей легализации на Фаэруне, а у скрывающегося ото всех Альтер-эго имелось в достатке магии и знаний, золота и артефактов. С болезненной потерей прошлого ещё пока не имелось полного примирения, но беспорядочные половые связи Софиста постепенно приводили к насыщению и перешагиванию через трагедию прошлого, которой суждено случиться через год в будущем во все приближающемся двадцать восьмом элесиаса.
К сожалению (или к счастью), сознание могло лишь строить смутные догадки, что же на самом деле творилось в подсознании, несмотря на опыт использования для превращений тотема рыси и кольца совы. Так что сказанные Фаргану слова "единое целое, подчинённое единой воле единой личности" больно жгли самого Софиста, переживающего свой собственный кризис личности подобно Фаргану, по чужой воле потерявшему берега понятий "плохо" и "хорошо".
Пока травник собирал сухие пучки растений со стен, укрытых ими плотным пузатым слоем от самых оконный полукружий под потолком, Софист взял коробку готовых к употреблению колб и вышел. Немного успокоившийся Фарган чуть погодя отправился срезать необходимые живые цветы и дёргать корешки из своей заботливо наполняемой оранжереи с намерением потом сходить с той же целью во внутренний дворик святилища Пращура Деревьев.
— Здравствуйте, мистер Софист, — церемонно поклонилась Хания, внезапно появившаяся на пути юноши. Она специально разучила колдовство малой телепортации.
— Здравствуйте, — холодно кивнул он рыженькой чаровнице с весёлыми веснушками на пасмурном лице с остро глядящими зелёными очами. Такая привлекательная внешность...
— Простите меня, мистер Софист, позвольте узнать, в чем таком серьёзном я провинилась, что вы до сих пор наказываете меня? Как мне заслужить ваше прощение? — Она ещё раз почтительно поклонилась, оставив ворот целомудренно закрытым. Как никак завтра её свадьба с Лодаром, и умная арфистка отлично представляла, что брачующимся придётся пожертвовать своими праздничными воспоминаниями в пользу беженцев, что планировалось спасти этой ночью. — Я могу быть вашим музыкальным учителем, мистер Софист, — добавила она через несколько секунд неловкого молчания. Да, во время вечеров на Площади Согласия он проявлял интерес к музицированию, обращаясь с вопросами к женщинам лёгкого поведения, некогда развлекавших клиентов в публичных домах, пока их не списали по старости лет.
