Через всё ещё установленный с крысой волшебный канал, какой Софист недавно натренировался применять на кабане Тупаке и кречете Умнёжке, он видел выбежавших в зал крупных пауков, по счастью, не заставших врасплох мёртвое воинство, предупредившее бледного Феррана, успевшего спрятаться за обелиском от нескольких плевков ловчей сетью. Как успешный стрелец, эльф носил артефакт свободы движения, потому за него не зацеплялись липкие нити магии, расползшейся по плитам пола.
Всё ещё предельно напряжённый и прерывисто дышащий Софист был вынужден удалённо по связи применить лечение малых ран, чтобы придать крысе сил встать на ноги и своим воинственным писком привлечь соратников — и тем направлять сидящего внутри призрачного рейнджера. Крыса размером с собаку воинственно кинулась на последнего из трёх вылезших пауков, среагировавших на сигнал тревоги от их паутины у входа. Ещё не слаженный дуэт, естественно, промахнулся. Чувствуя на том конце канала нужный настрой, Софист по указке Альтер-эго пустил по нему доступное егерям заклинание удержания монстра. Паук замер, а крысюк торжество запищал, с третьего раза вгрызшись в одну из лап — и заговорёнными клыками легко перегрыз её. На гребне их эмоций Софист наложил на крысиного короля заклятье слаженности.
Экстремально собравшийся Ферран, тем временем, натягивал лук, всегда находившийся наготове как у всякого настоящего стрельца, обучавшегося выживать в Высоком Лесу. Однако он поздновато выглянул из-за укрытия и потому почти впритык выстрелил в головогрудь мчавшегося к нему оголодалого паука-меченосца. Магическая стрела пробила броню и застряла в челюсти, но мозг не задела — жвала болезненно сломали древко. Пользуясь невосприимчивостью к волшебной паутине и действуя на рефлексах, стрелец выскочил вправо, на ходу вытаскивая следующую стрелу и всаживая её в брюхо подранка, вставшего на дыбы, чтобы опрыскать ядом с заднего шипа, проткнуть передними лапами-копьями, разрубить жвалами-мечами — стрела вошла по оперенье. Дёрнувшаяся тварь промахнулась с атакой по эльфу, кувыркнувшемуся дальше вбок — дальше от второго паука и едва не поранившись зажатым в зубах кинжалом потустороннего света.
Хилый рыцарь Нимладор сумел организовать своё незримое воинство. Когда король крыс, запрыгнув на паука, в узком месте отгрыз ему брюхо, несколько его "подданных" подало писклявый голос, привлекая внимание. Софист посчитал это достаточным поводом, чтобы пустить подряд через канал пару заклинаний лечения лёгких ран, с хлопком магии поставивших в строй двух солдат-крыс. Едва бойцы оказались в зоне действия заклинания слаженности, как их движения стали уверенней и воинственней. Троица бросилась на помощь живому эльфу.
Прыткий паук набросился на лежачего Феррана, из неудобного положения не успевающего достать стрелу из колчана. Вместо этого стрелец наложил на тетиву заклинание волшебников — магическая стрела, в его тренированном исполнении вместо двух образовала целых пять шаровидных сгустков пурпурного пламени, которые моментально вытянулись, приняв стреловидную форму. Магические стрелы одновременно сорвались веером, самостоятельно наведясь на цель. В лапу и три в хитиновый панцирь, центральная попала по глазам, как и метил натренированный мистический лучник. Волшебный огонь заставил ослепшего паука отшатнуться и затанцевать от боли. В этот момент дважды простреленный сделал свой ход, и Феррана прямым попаданием накрыли кислотные брызги и натуральная ловчая сеть, в сидячем положении прилепившая его к полу. От фиаско эльфа спас наконец-то призванный им фейри-дракончик, на своих магически светящихся крыльях бабочки примерно с пятифутовым размахом стремительно налетевший на головогрудь паука, вынуждая того отпрянуть в защите глаз от когтей. Сверху к атаке фамильяра эльфа присоединилась стайка летучих мышей, которых Софист напрочь прогнал из прихожей.
Ферран воспользовался зажатым во рту кинжалом, разрезав нити толщиной со шнурок, но подняться так и не успел. Ориентирующийся по колебаниям паутины слепец плюнул в него своей болезнетворной кислотой и ловчей сетью, намертво сцепившейся с другой липкой дрянью — и длинными волосами пытавшегося выпутаться лунного эльфа. Нехотя выпустив лук, ловкий Ферран исхитрился выхватить из волшебного кармана доспехов колбу алхимического огня, которым обычно отбиваются от нереально живучих троллей, натыкавшихся на него во время дремления.
Несколько душ, нашедших в себе силы воплотиться привидениями, вовремя отпрянули от хорошо бронированного и безразличного к их атакам паука, головогрудь которого охватило жидкое пламя, частью проникшее и в пасть. Раньше солдаты таких одной левой, а сейчас и правой бесполезно. Две крысы застряли в паучьей сети, зато их король совершил первоклассный прыжок, придя на помощь фейри-дракончику. Мощно зачарованными когтями крысюк легко вскрыл панцирь и с чавканьем вгрызся. На этом омерзительном и фактическом финале схватки Софист порвал канал связи, тем самым встряхивая внедрившегося призрака от упоения вкусной добычей.
Поджав и обняв ноги, недавно начавший бриться подросток уткнулся в коленки, чувствуя себя угнетенно опустошённым. Порой для понимания чего-то это следует пережить. Пережил. Вроде должен был что-то ощущать на пике всеобщего подъёма возмездия Ллос за прошлую жизнь. Пусто. Он не сдался... Внутри он смирился с жертвой и устыдился, увидев пример подлинной жертвенности во имя других и высоких идеалов. Да, Софист ощущал если не потребность, то желание помогать другим — когда это ему почти ничего не стоило или согласовывалось с решением поставленных задач. Он, вернее его Альтер-эго, в позапрошлой жизни пожертвовал собой, спасая друга и сестру — ради себя и своего освобождения из невыносимой клетки. Не ради них. В прошлой жизни пожертвовал вассалом, другом, беременной любовницей и случайно забеременевшей от него куртизанкой, спасая себя — ради жизни других в количестве населения всего Фаэруна с нависшей над ним угрозой возвращения хладнокровной расы поработителей теплокровных. И на этом глобальном фоне Софист только что дал воодушевлённым воинам Аскалхорна поистине призрачный повод уйти в небытие. Тем самым эльфам, что уже когда-то поверили людям и в итоге оказались вынужденными принести себя в жертву ради исправления чужих ошибок. А есть ли у Софиста или его Альтер-эго нечто или некто, что стоит спасать ценой своего небытия? Пусто. И горько, ведь он ещё на Остара смирился, но осознал лишь через полгода, что тщетны попытки обмануть себя, ставшую демон-лордом низвергнутую богиню Ллолс и само мироздание. Уже сейчас, после живодёрских опытов на кабаньем гареме и пока деревенские тройни ещё и не родились, можно судить о взаимосвязях судеб.
"Даже если сделать идеальных двойников, именно их совершенство отразит на подлинников переживание всего ужаса пыток и уничтожение второй половинки, от которых их спасали через разделение. И ещё неизвестно, после такого лучше — умереть или попытаться наладить жизнь. Что милосерднее? Ответ очевиден..."
Так отчего же предстоящий ответный рейд возмездия на шестьдесят шестой уровень Абисса кажется пустой тратой сил, словно лишняя выплата по закрытому долгу?..
Софист настолько глубоко ушёл в себя и внутренние переживания, занимаясь самокопанием для заполнения внутренней каверны, что совсем упустил момент, когда это к нему успел подсесть Ферран. Квессир скопировал позу почти целиком, правой обняв человеческого подростка за плечи, а на запястье своей левой положив подбородок, чтоб удобно было коситься на зажавшегося соседа, мелко дрожащего от совсем не катящихся слёз.
— Когда возжёг других, а сам выгорел, значит, их дело не твоё, — мудро заметил стасемидесятидвухлетний лунный эльф, глядя в пустые глаза, с трудом сфокусировавшиеся на нем.
Софист отвернулся, вновь уткнувшись в коленки. Он не понимал и не находил объяснений своему состоянию. Отбрасывая игры разума, ему было приятно родительское внимание и забота со стороны эльфа, хотя ещё совсем недавно сирота гнал от себя всех доброхотов, взваливая все невзгоды на свои плечи. Ферран проявил чуткость, оставив при себе прочие мысли и лишь ободряюще потрепав за плечо. Они просто сидели рядом, оказывая друг другу молчаливую поддержку.
— У меня есть сытные эльфийские галеты дневного рациона, — подал голос следопыт. — Тебе медовую или орехово-овсяную?
— Медовую, — буркнул Софист, смутившись за выпущенное желудком урчание.
Он потерялся во времени и с трудом сориентировался — время-то далеко за полдень. И пить хотелось жутко. Человек с трудом нашарил в поясном кармашке флягу со святой водой и присосался, обливаясь и захлёбываясь — понятливый эльф не мешал, сам прильнув к своему бурдюку.
— Моя Джарлаола мастерица готовить галеты, — поведал любящий муж. — Представляешь, приятель, она как-то умудряется вкладывать в них заклинание призыва питательных соков моркови и цитрусовых. Кусаешь — и долька прямо тает во рту, утоляя голод на весь день и жажду на несколько часов, — протягивая завёрнутый в лист брикетик, компанейски поделился Ферран, отодвигая все заботы на потом — взрослые эльфы в этом эксперты.
— Угу, — подтвердил молодой человек, распробовав плитку походного лакомства.
— Качения, биения, колебания, тремор, пульсации, вибрации — это все признаки и доказательства жизни, — Ферран издалека начал делиться очередной мудростью.
Ради человека... Потомок совращённых и преданных людьми...
— Мыслим — существуем, чувствуем — реагируем, осознавая — живём. Чтоб не терять ориентации при встрясках, гироскопу нужна хорошая скорость, — пробурчал Софист неутешительные доводы Альтер-эго. — Но чем выше скорость юлы, тем другим веретёнам опаснее приближаться — смотает и бросит... Это как пытаться приделать волчку юбочку из паутинки — порвёт узор и накрутит на себя... Когда потяжелеет — рухнет...
— Порой поиски ритма жизни длятся всю жизнь — и это тоже есть жизнь, — философски улыбнулся эльф, довольный, что хоть как-то растормошил взрослеющего ребёнка, без своего ума цитирующего кого-то мудрого.
— Не дай Ао такую для Торила, — человек дёрнул уголком рта.
— Во истину... — заметил эльф, поведя бровями. А потом что-то смекнул на основе свей широкой эрудиции: — Потому Ао не сделал Торил в виде веретена, что-то сматывающего с Селуне. Спутник от создания мира вращается в орбите планеты, путешествуя вместе, в горе и радости... — эльф судорожно вздохнул, вспомнив что-то своё застарелое и заскорузлое.
— Гладкий шарик хоть куда крутится, он всех касается и никого не цепляет — ничего не берет и не предлагает. Как с гуся вода — под лежачий камень вода не течёт. Концепций полно — отыщи своё, — Софист угрюмо закрыл тему. Слишком много он испытал за последние сутки очень противоречивых эмоций — когда-то топливо для них должно закончиться.
— У моей первой жены на каждый день года был свой наряд, — не согласился Ферран.
— Приелись? — С нервным смешком спросил парень.
— Каждому своё, — миролюбиво вильнул взрослый, согласившись закрыть тему и оставив выбор следующей за компаньоном, но так и не убрав руку с чужих плеч, проявляя участие к запутавшемуся в себе одиночке.
Квессир имел ещё много не высказанных вещей про сиротство и оторванность листа, который на самом деле — крылатка ясеня. Про вертикальные связи предки-потомки, типичные для людей и менее важные для лунных эльфов, у которых в крови радостная жажда к путешествиям и перемене мест.
— Слушай, в тебе же говорит серебряное наследие лунных эльфов, — он мягко потряс Софиста, радостный своей догадке, многое для него объяснявшей. — Ты взахлёб занимаешься магией, и она пробуждает в тебе высокое наследие! Вот в тебе и борется оседлое человеческое начало с лунным кочевьем. Мой народ имеет тягу к переменам мест и наши поселения временны — часто они строятся для заселения другими. А ещё мы охотно восстанавливаем развалины некогда прекрасных городов или поддерживаем, как можем...
— А ваши корни? Где же ваши корни? — С горечью вопросил Софист.
— Мы сами — корешки, питающие или обогащающие Серебряную Культуру, — с торжественностью поделился Ферран ответом на часто задаваемый вопрос.
— Симбионты, — опошлил человек.
— Развивающиеся самодостаточно, с заложенной в крови культурной мимикрией, — посерьёзнел Ферран, втиснувший свои треволнения подальше в себя — ради человека. Выпитые им зелья хитрости лисы и мудрости совы оправдывали себя. — Мой народ предпочитает путешествовать по диким, никем неизведанным и нетронутым местам, конечно, преимущественно в составе группы единомышленников. Надо самому быть проще и других воспринимать проще — в этом многие мудрецы усматривают нашу высокую приспособляемость, которая помогает избегать или разрешать конфликтные ситуации. Естественно, у нас тоже бывают периоды рефлексии, когда тянет ощутить заботу близких или забуриться в дебри ото всех подальше. Молодые из нас особенно импульсивны в этом плане, пока не утолят жажду, набравшись памятных мест для периодичных посещений, — делился эльф правдой жизни, убеждённый в этих житейских мудростях и своим поведением доказывающий их применимость.
— И кто тут утром серел да бледнел, слова вымолвить не мог?
— Чего ершишься, Софист? — Потрепал его дружелюбно. — Депрессия душит и правда глаза колет? — Ферран приподнял мужскую руку с плеча и звучно похлопал парня по уху.
— Ни свой и ни чужой, ничей и никакой...
— Как бы сказал один мой знакомец: "Ба! Выдуй бочонок пива, тра
* * *
бабу и серая пещера вновь заиграет блеском мифрила", — преувеличенно весло хмыкнув, он панибратски взлохматил каштановые вихры, ободряюще похлопал по основанию шею и воспользовался плечом Софиста как опорой, чтобы встать. — Пойдём отсюда, — сказал он, протягивая открытую ладонь.
— А как же...
— Сами справятся, — резко оборвал эльф. — Подметут хвостами, а если надо — вылижут, — жёстко сказал Ферран. Из-за угла неразборчиво пропищали. — Ты сегодня дважды не оттолкнул меня. Я тебе нужен столь же, как ты стал важен для меня. Вставай и пойдём, приятель, время не ждёт.
— Ба, когда это время не ждало эльфа? — Упрямился подросток. Из вредности.
— Всегда. Мы живём... стараемся жить по потребностям. Это людям свойственно гнаться за подворачивающимися шансами преуспеть и нажиться, чтоб помереть в золотой парче. И ты такой пропускаешь... — завлекающе произнёс эльф, поманив пальцами. Ферран угадал, как подцепить.
Целых полминуты поиграв в гляделки, Софист заинтригованно поднялся, приняв помощь:
— Какой?
— Мастер Дроган...
— Нет.
— До Пира Луны будет ещё одно полнолуние — тогда я извлеку останки предка. Хочешь — вместе проведём двойной обряд, — Ферран с другой стороны подошёл к теме.
Софист вдруг ярко вспыхнул ушами, только сейчас сообразив. Мистра — детище Селунэ и Шар, двух богинь-сестёр — Света и Тьмы, первыми из всех порождённых Лордом Ао. Отзыв Луны — очищение родоначальным светом Селунэ от тьмы Шар и полутонов Мистры. Юноша чуть не опростоволосился своим незнанием простых истин! Он из неведения отвергал лучший из вариантов — самый простой и доступный...
