— Ах... аа-а-оо... — простонала пробудившаяся блондинка. Её чудесные синие очи распахнулись, а потом закатились от волны набегающего удовольствия, утопившего волю к сопротивлению. Ноги совершенно расслабились, отданные на волю совратителя. Из головы девушки вылетели все возможные мысли об отказе или смертном поколачивании, как вчера сонно грозились зацелованные уста, притягательно припухшие.
Софист, взявший инициативу в свои руки, дотронулся до кулаков, мнущих простыни — от его жгуче возбуждающих прикосновений кисти сразу расслабились и затрепыхались, как робкие листья на своём первом ветру. Не даром он облапал всех деревенских тёток, не только и не сколько учась размягчать плоть и вытравлять лишний жир со складками...
Возбуждённый парень, не переставая ласкать розовый бутон, возложил безвольно отдавшиеся ему женские руки на своё чело. Риск? Ещё какой! Обошлось — его не схватили за волосы, наоборот, нежные женские пальчики стали несмело откликаться на ласки, возвращая и придавливая голову к вульве, когда Софист отвлекался на внутреннюю сторону бёдер или дорожку к пупку.
Вызвав у совершенно неопытной партнёрши пару лёгких оргазмов, Софист повёл язычком длинную дорожку вверх. Задержав ласки на манящих выпуклостях, он изогнулся в спине, медленно и дразняще вводя своего примерного красавца в заждавшееся и разгорячённое девичье лоно. Из приподнявшейся к ласкам груди Миши вырвался ещё более громкий стон блаженства.
— Да вы к дьяволу ох!.. — Раздался вопль из-за двери. И быстро оборвался — на возмущённого полуорка Ксаноса сработала магическая ловушка, заставив его остолбенеть с опускаемым для стука кулаком и завидовать — молча.
А Софист не зевал, вовремя прильнув всем корпусом к трепещущей под ним милашке, вскружив голову поцелуем в губы и резко ускорившимся темпом тазовых движений. Пребывавшая в нирване девушка вообще слышала лишь бешеный стук в ушах, вряд ли осознавая свои крики удовольствия. Глотка у паладина была лужёной, так сказать, и очень живо озвучивала все оттенки наслаждения.
Вскоре накричавшиеся любовники шумно и жарко пытались отдышаться друг другу в шеи от фееричного и обоюдного финала. Лежавший сверху Софист невольно начал лыбиться и едва ли не хихикать нервно, когда ему на ум пришла мысль о том, что после хрупких фей он занимался сексом с девушками физически куда сильнее его самого и что эта ситуация ещё не скоро переломится.
Улыбчивый парень, так и не покинувший лоно партнёрши, интуитивно отлип от мягких полушарий и приподнялся, нависнув над овалом девичьего лица, отчасти похожего на щит. Когда взбешённый полуорк начал, топоча, удаляться от их двери, Миша краснела после каждого его шага, все гуще и гуще, от щёк до основания шеи — пятки тоже устыдились!
— Доброе утро, Мишаня. Ммм, ты такая милая, нежная и чувственная, что я бы дни напролёт доставлял тебе эротические наслаждения. К счастью для нас, удовольствия бывают разными, Миша... Хочешь полакомиться форелью, запечённой в травах с ревеневой кислинкой, м? А потом вместе потанцуем... Ты со своим двуручным мечом, а я напротив — с боевым шестом, — похотливо соблазнял Софист, умалчивая о том, что после спарринга последует пузырящаяся ванна с расслабляющим массажем, плавно переходящим в интим. Податливая и отзывчивая фигурка приятной комплекции бешено заводила парня, теша его самолюбие.
— З-зарублю, — выдохнула Миша, недобро сверкая глазами. У парня расширились зрачки:
— За что?.. — с запинкой спросил он, еле удерживая подкошенную уверенность.
— За подслушивание! — Низким грудным басом выдала Миша, напрягшись словно для метания грома и молний.
У Софиста прямо отлёг камень с плеч — Ксанос. Пока его грубо не попросили слезть, любовник сам нехотя вылез из рефлекторно сузившегося лона и поднялся, сдержав похотливый взгляд и не дав на виду расползтись по лицу хитрой лыбе обожравшегося сметаны кота — вдруг спровоцирует? Хотя Миша любит котиков, которые к ней ластятся и делают безоружной, беззащитной... Именно так Софист пробрался к ней в спальню — она сама принесла его на руках в форме дымчато-пятнистого мурлыки, как две капли воды похожего на местного мышелова.
— Я пойду, приготовлю нам завтрак, Мишунь, — ласковым тоном обратился он, стоя к ней спиной и одеваясь под её взглядом, приобретающим всё большую осмысленность, а с ней и осознание всего произошедшего...
Софист видел все вокруг и открыто лыбился двери, исподволь наблюдая реакцию на уменьшительно-ласкательную вариацию её имени: Миша сама пяток прозвищ коту придумала, пока несколько дней пыталась подозвать умного кота Дигана, не одним учебным выпуском наученного держаться от школьников подальше, а тут ещё и в жёстких латах — пфе!
Миша честно попыталась отвернуть пылающее лицо от раздающейся в плечах спины парня и не скашивать глаза на его подтянутую попу, которую даже в постели дико стеснялась трогать, не говоря уже о ласках. В бане пшеничная блондинка не стыдилась наготы столь дико, впрочем, она из раздевалки забегала-то в мойню последней, когда все в парилку набивались, по-армейски ополаскивалась и обратно в свою стальную скорлупку. То-то будет зимой... Если будет, конечно, после подаренного колечка. Хотя в нём зарядов всего полсотни и дерево в труху после их исчерпания.
Уже перед дверью Софист обернулся, рукой указав на замочную скважину:
— Шароглазу и щелки хватит, — состроив кровожадное лицо, намекнул он на фамильяра полуорка — бехолдера размером с чернявую голову самого Ксаноса. (иллюстрация 080) И стремительно вымелся из спальни Миши.
Готовя гарнир и рыбу из школьных припасов и огорода, Софист постепенно отошёл от сладчайших воспоминаний и ударился в другую крайность. Юный заклинатель, мелко шинкуя лук, мысленно поражался двуличью старших магов. Вот мастера Дрогана чуть удар не хватил от нецелевого использования элементалов — для замеса бетона. А сам-то? Заклятье медленного жара берегло дровишки — раз. Лента рун обеспечивала постоянный ток воздуха и нагрев духового шкафа — два. Обеспечивающий работу холодильника ледяной корень, обвивший кристаллизованный кусок замороженного волшебного раствора — три. А в-четвертых вообще жуть! За печным изразцом, отпираемым хитрым механизмом, пряталась толстобрюхая фигурка шеф-повара в колпаке и поварёшкой — квази-реальный лакей для неумех. В своё время именно эта волшебная статуэтка с поваром-на-час вдохновила парня создать интимных кукол.
Завтракал парень в одиночестве, усиленно гоня прочь воспоминания о бойне с гноллами и предательским подставленным им Фаргане. Раскрасневшаяся Миша, поразившая Софиста скоростью самостоятельного облачения в латы, сверзилась со второго этажа очумелым быкоброненосцем — у Ксаноса оказалось слишком мало форы. Прикрыв порции соучеников двумя зеркальными крышками-полусферами, какие применяют в дорогих ресторациях для сохранения свежести приготовленного блюда, юноша ненадолго упорхнул с Вершины, еле сдержав смешливое уханье: паладин сыпала угрозами в поисках гаврика, которого жители сдавали с чёрной радостью — полуорков мало где привечали, а тут ещё и трусливый попался...
Безусловно, Миша поймала вуайериста и вытрясла из него всю душу, как и "предписывали" школьные тренировки. Избитый до посинения Ксанос частично отбрехался паралитической ловушкой. По крайней мере, паладин сразу не кинулась на Софиста, когда днём застала его за работой. Возможно, потому что именно он сказочно лишил её девственности. Возможно, она просто умаялась и упрела. Возможно, вспомнила, что у босоного под шортами нет трусов. Возможно, девушку обескуражила их антикамуфляжная раскраска в кричаще-зеленый цвет в крупные белые бобы, или сочный цвет распахнутой коротко рукавной рубахи — полосатой под шмеля. Возможно, Миша смутилась, догадавшись, что именно Софист с личного позволения настоятеля Гилфорда делает рядом с заброшенной землянкой — садик для влюблённых. Возможно, девушку трогали не только киски, но и птички — несколько пар молодых стрижей наперебой голосили вокруг юного друида. А возможно Мишу впечатлили результаты деятельности мелкого невидимого воздушного элементала, в этот предгрозовой душный день обдувающего загорелое тело парня и эффектно играющегося с его каштановыми вихрами. А может просто ослепил взгляд сине-голубых очей. Как бы то ни было, девочка в латах надула губки куриной жопкой и прошла мимо — читать суровую книжку про стратегию и тактику какой-то там кормирской битвы столетней давности.
Проводив "железную" девушку раздевающим взглядом, Софист, насвистывая пошлый мотивчик, прилипший от Топера, вернулся к творческому благоустройству деревеньки. Хотя ранее он радикально решил проблему оползней, сейчас друид все равно укрепил нужную ему часть склона. Не было нужды в сваях, какими он стабилизировал фундамент кузницы и на которые водрузил блин Площади Согласия. А вот уже ранее опробованная на дороге методика была более чем уместна: Софист применил реверсивное заклинание размягчения земли и камня, делая плотные, долговечные и не раскисающие от грязи дорожки, похожие на ровные бетонные ленты. Затем поставил два пенька с торчащими корнями и положил рядом пару стволов. Через несколько минут на выбранном месте лицом на закат стояла древесно-каменная скамья с изогнутой спинкой из перекладин под приятный взору малахит. За ней Софист аккуратно высадил раскидистую черёмуху, за которой после завтрака летал вместе с гигантским Уллю, в лапах перенёсшим уменьшенное и облегчённое дерево с ещё оставшимися черными ягодами, сладкими и вяжущими. Всего полчаса заботливых поглаживаний, и вот над скамьёй раскинулась прекрасная тенистая грибовидная крона с эдаким козырьком над сиденьем. В ветвях уже вовсю горланили стрижи, столбя лучшие места под обещанные им домики, равноценные дуплам. Софист специально сделал перед скамьёй пологий склон с мягкой газонной травой для "валяния", ниже по земле стенка-ступенька, у которой друид высадил плотные кустарники уже объеденной и осыпавшейся дикой жимолости, которая бы прикрывала листвой любовные утехи, но не закрывала чудесную панораму с холма при закатных поцелуях на скамье. Перед жимолостью тоже пара сидений, но плоских и без спинок — в едином древесно-малахитовом стиле. Дальше в планах на ближайшие дни пара лип с обрамлением кустами боярышника, ирги с ворсистой вишней, клематиса с айвой, рассаженных с учётом цветовой гаммы, а за спинкой скамьи — декоративные кусты дёрна с колючими сливами и крыжовником.
Софист весь день, с перерывом на обед в гостях у Куадки и "выводка" её мужиков (стражников), обустраивал уютный уголок отдыха, формируя кроны, любые взгляду, и переводя часы растений на начало весеннего цветения — климат-контроль от дриады достаточно задержит зиму и её лютые ветра, чтобы собрать с них настолько поздний второй урожай. А платой за все садово-парковые роскошества станет завтрашняя помощь в замесе бетона и создание колодок для заливки стен и опор: вместо круга прямоугольник под возводимый для монастыря Илматера хлев с чердаком под сено, он будет примыкать к псарне и частично закрывать собой садик.
— Гха-ха, да ты никак созрел, малой? — Топер припечатал пятерню по лёгкой рубашонке, на которой черные полоски за несколько часов обратились в пушистые квадратики на кричаще-оранжевом фоне. К ночи станут — круглыми ежиками.
— Хех, спелые бобы — густо фиолетовые, старшой, — хмыкнул приосанившийся Софист, глянув на свои модные шорты повыше колен. С утра чисто белые, пятна-бобы к вечеру постепенно стали крапчато фиолетовыми — такие хозяйки вовсю уже собирали со своих грядок, желая успеть снять к зиме второй урожай, подобно фермеру Вераунту, недавно собравшему подсолнечник с семенными коробками едва ли не во взрослый охват размером. — Так что ещё зреют, — хмыкнул, почесав то, где зрело.
— Аха-ха-ха! Держать хвост трубой, салага, и нос по ветру! — Дружелюбно напутствовал он. — Что ты тут хоть делаешь, Софист, не любовное ли гнёздышко? А то босс как в рот воды набрал, а Гилфорд кудахчет над монашками как курица над яйцами, а ты сосредоточено игнорируешь простонародье...
— Видишь зелёную травку на полянке за кустами? — Софист проигнорировал упрёк, потому что уже не раз поднимал вопрос с праздно любопытствующими, встревающими под руку и отвлекающими от творения магии. Мальчишки, вот, крепко уразумели это, будучи разок отлучённым от тренажёрного зала, а новенькие жители Хиллтопа ещё не выучили местные правила. Софисту трудно давалось поддержание заклятья антикамуфляжа с одновременной работой над садовой магией.
— Ну?
— Я их сделаю ещё гуще и тут ряд высажу — совсем не видно будет места для валяний, — нейтральным тоном сообщил Софист, держа лицо лопухом.
— Тех самых валяний? — Бывалый мужик выразительно подвигал бровями.
— Это же — Романтик-Сквер! — Пафосно заявил юноша, которого некоторые сегодня сочли развязно полуголым. Топер разразился смехом. — Между прочим, название согласовано с Гилфордом, — сделал замечание Софист, "забывший" обговорить с оным зелёный ковёр для секса — хотя кто теперь осмелится воспользоваться им по громко озвученному назначению?..
Совершавший обход лейтенант ещё пуще развеселился, к слову, так и не загремев табельным оружием. Работёнки у него поприбавилось после ночного рейда в стойбища гноллов, и человек просто был рад поднять себе настроение. Как и юноша был рад любому поводу погрязнуть в работе и отвлечься от тяжёлых дум, отягощающих сердце. Не долго думая, Софист присоединился к офицерскому обходу Хилтопа, начав открыто обсуждать успехи ребятни, тут и там развесившей уши вместе матерями и отцами, таскавшими лоботрясов за уши. Куадка только днём "жаловалась" Софисту на маленьких проглотов, жрущих в три горла и ни чуточки не толстеющих. Самые сложные дни прошли: Софист научил ребят сдерживать слезы и лишь шипеть от боли при шпагатах и других растяжках, обидно выговаривая и стыдя — на ухо, чтоб никто более не слышал и не насмехался по этому поводу; привил им чувство локтя и взаимопомощи, отказывая в своём расположении тем, кто сам не подстраховал других со штангой или в чём ином; обеспечил регулярность занятий, запрещая даже близко подходить к учебному оружию тем, кто пропускал тренировки, ссылаясь на "мертвецкую усталость" после полевых или домашних работ. Поэтому Топер с гордостью хвалился успехами перешедших к нему пострелов, уже начавших ощущать пользу от индивидуально составленных программ тренировок: стали меньше уставать в поле и рельеф мышц начал красиво вырисовываться, повторяя на круглом пузе постепенный и неумолимый рост кубиков пресса, как у Софиста, сегодняшнюю гимнастику сделавшего в роще у выбранной для пересадки черёмухи — малый земляной элементал с успехом заменил ему почти все тренажёры и снаряды.
Собственно, в казарму они пришли вдвоём, встретив жаждущих тренироваться. Однако вместо немедленных упражнений Софист по обыкновению наперво наколдовал волшебный башенный щит, превратив его в массажный стол, через который и пропустил всех, к вечеру натруженных. Вновь поражая не устающих удивляться, он за минуту по нащупываемой усталости и напряжённости мышц легко выяснял, каким трудом отрок занимался — копал или полол, заодно расслабляя для большей эффективности тренировки будущих воинов. А Топер точно записывал все в тетради, заведённые на каждого ещё Софистом — по примеру медицинских карточек Фаргана. Кто-то был склонен к выносливости, кто-то ловчее или сильнее — все учитывалось ещё и с коррекцией на виды домашней деятельности. Топер в конце озвучил первые записи Софиста, скрупулёзно фиксировавшего такие числа, как количество отжиманий и подтягиваний — почти трёхкратная разница дала повод для гордости и бравый стимул к дальнейшим занятиям и рекордам ради искренней похвалы от взрослого кумира, привечавшего поросль. Ребята старались выполнить все предписания, уже представляя, как на утро взвоют, ощущая боль в каждой клеточке тела — здоровую боль, которую утренняя тренировка, проведённая по всем правилам, сделает приятной и к обеду они обо всем забудут — кто честно выложится. Однако они ещё не представляли, что зимой, как только Софист соберёт необходимую статистику и проанализирует её, "лейтенантских" воспитанников будут ждать суровые нормативы, трудные зачёты и острозаточенные призы, а кому-то и представление в более престижные учебные заведения — с клятвенным условием вернуться служить в Хиллтоп.
