Перекрестки над "Т"

      — Мисато. Добиваю первого. Скажи, чтобы корабли не стреляли. 　　　　

      — Туман — Синдзи. Не беспокойся, мы хорошо видим поле. 　　　　

      Подбежал к Ангелу, вскинул оружие. Разрядил в тушу остаток боезапаса. Золотой слабо дергался, но ядро светилось сквозь решетку. Хорошо, встать не пытался. Нацелил клинок на алый шар, замахнулся. 　　　　

      — Синдзи, стой!!! Вырезай ему ядро аккуратно!!! 　　　　

      Содрогнулся от вопля не только я — казалось, Ангел услыхал, что ему Рицко уготовила. Резко скрутившись в клубок, враг ударил всем телом под колени — EVA начала заваливаться на спину! Я едва успел подставить руки, чтобы не раздавить крепление кабеля; не помогло — полторы килотонны EVA бухнулись навзничь, прямо на мешанину торчащих скал, тех самых “ни спрятаться, ни перепрыгнуть”, что так не понравились мне с самого начала. Каменный зуб содрал штекер — я опять остался с батарейками на пять минут! Противник вскочил, замахнулся обоими кривыми клинками. Закончить удар ему не позволила болванка со стороны ущелья — Ангел переломился в поясе, как ударенный в солнечное сплетение человек. Какой-то миг морда пришельца смотрела точно в лицевую броню EVA; я с ужасом заметил, что в глазу-лучемете разгорается сияние подготовки к выстрелу. Крутанул робота на левый бок — правая рука освободилась; упавший меч нашарил в песке сам не понимаю, как! Продолжая крутиться, толкнул нависающего противника правым плечом в голову — и, как только Ангел дернулся, ткнул его квантовым клинком прямо сквозь решетку в ядро! 　　　　

      Простите, доктор Акаги. Сильно жить хочется, однако! 　　　　

      Золотой вытянулся в рост; успел перевести ядро на самоподрыв? Мало мне тут не будет, если рванет прямо перед носом... Но мой робот уже вставал на колено, стряхивая тушу — теперь совершенно точно мертвую! — чтобы увидеть, как серебрянный противник упорно загоняет Аску в боковой рукав ущелья. Его два клинка мелькали так быстро, что казались четырьмя; разрезанный кабель Аскиного робота болтался хвостом. Ноль-второй Ленгли блокировал сестре линию стрельбы, и та не могла вмешаться. 　　　　

      Зато я двигался как хотел, и нанес удар с тыла по всем канонам военной науки: срубил серебрянному верхний отросток с глазом-лучеметом. Воспрянувшая Аска тут же показала, что два легких клинка против одного тяжелого хороши только пока тяжелый не разгонится как следует. Ленгли замахнулась без изысков сверху вниз; серебрянный Ангел подставил клинки крестом — но Аскин полуторник запросто вбил их Ангелу в плечи, развалил остатки торса... Я в этот самый миг низким горизонтальным ударом подсек твари ноги. Ангел рухнул, заливая песок синим. 　　　　

      — Ну хотя бы это ядро мне оставьте!!! Просто вырежьте его из останков и отложите в сторону! Не разрушайте его! 　　　　

      — Аска, займись, — коротко мотнул головой я, усаживая EVA на землю. Неожиданно накатила дикая усталость и сонливость — захотелось просто лечь, закрыть глаза и уснуть. 　　　　

      — А чего это я? — как только всё самое страшное оказалось позади, рыжая моментально решила продемонстрировать свой непростой характер. 　　　　

      — Потому что тебе кабель обрубило всего минуту назад, я видел. А Ноль-первая отключится секунд через тридцать. 　　　　

      — И потому что это — приказ, — вклинилась в радиопереговоры Мисато. 　　　　

      — У меня ножей не осталось, — пожаловалась Аска. — А полуторником неаккуратно. 　　　　

      Я раскрыл правый наплечный пилон, достал нож и легонько швырнул его к ногам Ноль-второго так, чтобы ни в коем случае не попасть в EVA. 　　　　

      — Держи. Подарок. 　　　　

      — Лучше бы цветы или конфеты подарил, солдафон... — проворчала Лэнгли, но как-то дежурно, что ли... По-доброму даже. 　　　　

      — Заметано. В субботу в кафе идем... 　　　　

      — Икари!!! Убью!!! 　　　　

      — Ты вон сначала с моим младшим братом справься... 　　　　

      — Чёрт, ребята, вы просто молодцы! — продолжала Мисато. — Синдзи, извини, что я сразу к тебе не... 　　　　

      — Пустое, командир, — устало ответил я, поудобнее вытягиваясь в пилотском ложементе. — Кто же знал... 　　　　

      — Всё равно стоило прислушаться к твоим ощущениям — они у тебя очень полезные. Аска, ты слушай, слушай! 　　　　

      — Согласен... 　　　　

      Солнце выглянуло из-за гряды высоких холмов, озарив ущелье Хаконэ ярким и тёплым светом. Над изуродованными останками одной из тварей, широко расставив ноги, стоял окрашенный в крапчатый камуфляж биомеханоид, сжимая в руках багровый шар с торчащими во все стороны нитями — шарик смотрелся мелковато на фоне шестидесятиметровой EVA. Прежде, чем вырубиться, я еще подумал: это будет классно выглядеть на видеозаписи. 　　　　

* * *

      Видеозапись закончилась три сигареты назад, а Сагара по-прежнему глядел в экран — даже когда ноутбук уже показывал серую заставку служебной почтовой программы, прекрасно знакомую всей роте. Капитан вынимал сигарету из пачки, засовывал в рот не тем концом, беззвучно ругался, с непонятным омерзением на лице давил сигарету о палубу, доставал следующую... 　　　　

      Столь яркое проявление чувств со стороны всегда непроницаемого командира быстро собрало за его спиной роту. Ну, то есть, свободных от вахт и тех, кто не спал — семь человек. Капитан Сагара почувствовал это и развернулся, скрипя складным стулом: 　　　　

      — Ну-с-с, господа курсанты, — ничего хорошего хриплый “голос Робокопа” не сулил, — Присядем да побеседуем! 　　　　

      Командир встал и прошел взад-вперед. В отличие от первого дня, курсанты провожали начальство неподдельно заинтересованными взглядами. Сагара же осматривал роту, как будто впервые увидел. 　　　　

      Командир первого подразделения, первой пары роботов — Окита Соджи. Невысокого роста даже для японца — метра полтора. Тонкий голос, взгляд немного детский. Ничего, сейчас повзрослеет... 　　　　

      Его ведомый — Кейта Асари. Отличие от среднестатистического японского юноши — гайдзинские веснушки на щеках, и диплом наводчика-снайпера. На последних состязаниях Кейта стрелял из танковой пушки лучше даже немцев из второй танковой дивизии Бундесвера. Именно Асари рота обязана красивым обеденным столом с зонтиком и пластиковыми лавками. Правда, точность в стрельбе курсант уравновесил, раздавив одну лавку при разгрузке. Ничего, сейчас это значения иметь не будет... 　　　　

      Мусаши Ли Стратсберг. Смуглый, рослый, худощавый, зеленоглазый, иссиня-черные волосы. От девушек, наверное, отбоя нет. Но сейчас будет важна другая отметочка в его экзаменационном листе... 　　　　

      Кстати, о девушках. В роте их четверо — двое оружейниц, фельдшер. И вот пилот: Мана Киришима. Девочка-припевочка: тонкое лицо, черные глазки, изящные ручки, стройные ножки, легкая походка — даже в форменном комбинезоне и шнурованных берцах. Но сейчас одежду и обувь ей придется сменить... 　　　　

      Еще один пилот — Харада Саноске — дежурил в роботе и в строю отсутствовал, но капитан Сагара помнил всех своих людей. Саноске был достаточно высоким, вечно небритым и растрепанным, хотя от этого, как шептались те же оружейницы, становился только привлекательнее. К тому же на тренировках он великолепно управлялся с копьем. Но Харада был очень несдержанным, опрометчивым и его любовь к развлечениям могла соперничать разве что с его же энергичностью и нахальством. Командир не стал отзывать Хараду с поста: сегодня резкость и лихость могли испортить все. 　　　　

      Оружейников капитан осмотрел бегло: трое стояли в строю, и еще один неторопливо ходил по периметру плашкоута с автоматом на плече, обвешанный гранатами, смотрел на воду. Капитан подумал, что стоить дать Мане замечание. Один часовой оставляет приличный непросматриваемый кусок; надо иметь двух на противоположных диагоналях плашкоута, каждый из которых может видеть две свои стороны. А на время усиления третий часовой в центре должен видеть обоих угловых, и в случае исчезновения любого тут же поднимать тревогу. Сами оружейники о подобном не задумывались: их не готовили драться всерьез; стреляли они для галочки; самое главное — их, как и фельдшера с радистом, не готовили действовать в отрыве от подразделения. А сегодня... 　　　　

      Жестом капитан отпустил оружейников. Они займутся другими делами. 　　　　

      — Служба ПДС. 　　　　

      — Курсант Киришима! 　　　　

      — Курсант Киришима... Ваше усердие похвально, но этот скорый поезд оставляет слепыми почти сорок секунд, пока нарезает круг. Этого хватит, чтобы на палубу залез Ктулху со всем своим фхтагном, а не то что “котики”, “фукуруи”, “косатки”, не к ночи будь помянуты. Поставьте двух часовых вот так... — капитан показал на углы, — Чтобы они просматривали борта по длине. И чтобы не стояли близко к воде. Перепишите свой график, поднимите там кого надо из оружейников. И потом на инструктаж к штабу... Кейта! 　　　　

      — Я. 　　　　

      — Карту глубин составили? 　　　　

      — Вокруг моей позиции в радиусе до трехсот метров. 　　　　

      — Тоже перекиньте на ротный ноутбук и в штаб... Мусаши, Окита! 　　　　

      — Я. — хором, слитно. 　　　　

      — Проверьте сундук с ротными беспилотниками. Если где что разряжено или свинчено или заржавело, или еще как не работает — собрать из всех минимум два дрона, поставить вот здесь, а управлять ими будет Кейта. Потом на инструктаж к штабу. Время всем: полчаса. Выполнять! 　　　　

      Курсанты брызнули в разные стороны. Сагара опустил взгляд, увидел раздавленные сигареты на палубе. Чертыхнулся: непорядок же! Ничего, можно и подмести самому. Как раз пока все соберутся к штабному вагончику. И солнце сядет... 　　　　

      Расчет капитана оправдался, лишний раз подтвердив его командный опыт. Уже в полной темноте тропической ночи перед штабным вагончиком собрались четыре пилота — и капитан Сагара Соске. Все уселись на палубу перед ротным ноутбуком. 　　　　

      — Курсанты, будем советоваться. Уточняю. Я никого не заставлю отжиматься за неправильный ответ или не вовремя сказанное слово. 　　　　

      — Положение настолько плохо? Курсант Мусаши! 　　　　

      — Курсант Мусаши! Что вы видите вокруг? 　　　　

      Ли Стратсберг недоуменно повертел головой. 　　　　

      — Вы можете встать и осмотреться. И перестаньте уже искать подвох. Мы больше не в Академии. Здесь могут убить любого из вас. Меня тоже. Поговорим как равные. 　　　　

      Мусаши Ли Стратсберг поднялся во весь рост, огляделся. Над головой черное небо, яркие звезды. 　　　　

      — Что видите, курсант? Не молчите! 　　　　

      — Море. Корабли-мишени ставят. Там кто-то кричит... Ругается. Наверное, монтажники. 　　　　

      Капитан почему-то криво ухмыльнулся: 　　　　

      — Монтажники, значит... А еще? 　　　　

      Стратсберг пожал плечами: 　　　　

      — Море. Звезды. Волны. Штабной вагончик. Наша баржа. Часовые. Мы вот сидим. Роботы на точках. Не понимаю, господин капитан. 　　　　

      — Нет, курсант, вы все перечислили верно. А общее название? 　　　　

      — Операция по защите полигона... 　　　　

      Сагара снова ухмыльнулся, и снова криво: 　　　　

      — А вот здесь вы неправы курсант. Все вместе это называется — жопа, вид изнутри. 　　　　

      Курсанты завертели головами, переглядываясь. Мусаши растерянно уселся обратно на теплое железо палубы. 　　　　

      — Неудачно пошутил. Простите, — капитан потер шею, — Смеяться Канаме меня научила. А шутить все никак... Поясняю. Нас прислали охранять полигон, так? От кого могут охранять полигон шесть огневых точек, не имеющих маневра и укрытий? Сраный торпедник с пачкой базук наваляет нам, как щенкам, чисто на маневре... Кейта?