Перекрестки над "Т"

      — Это когда ты признался? — удивляется Мана, уже традиционно прикрикивая: 　　　　

      — Датч... Датч-сан! Блин, опять? 　　　　

      — Да только что, не слышала, что ли? 　　　　

      Голландец снова расслабляет почти сложенные в знак пальцы и произносит заветные заклинания аквалангистов “Отеля Москва”: 　　　　

      — Suka! Bliad!!! Как я буду стрелять в такой долбанный детский сад на воде?! 　　　　

      — Кто тут говорил про детский сад? — раздается в динамике звонкий веселый голос, легко перекрывающий рокот моторов. — Как раз мой профиль! 　　　　

      — Бенни? Это кто? 　　　　

      — Датч. Это тот самый канал. 　　　　

      — Ага. Понятно. 　　　　

      — Бенни-сан! — встревает девочка с пистолетом, — а где наша связь с капитаном? Хрен вам, а не встреча с заказчиком, пока я не поговорю с Сагарой. 　　　　

      Тут Голландец аккуратно убирает газ — рев за переборками стихает, проявляется плеск воды, бухание волн по скулам, треск оседающих на палубе брызг. Катер летит по инерции, все больше оседая, сходит с редана. 　　　　

      — Можно мне повернуться? — глухо, как из бочки. 　　　　

      Киришима отступает на полшага: 　　　　

      — Давай. Медленно. 　　　　

      — Теперь, девочки-мальчики, будем говорить всерьез, — Голландец держит руки на виду. — Мы без хода, и наша поддержка скоро будет здесь. Сейчас мы можем накинуться на вас. Две гранаты — это две гранаты. Кому-то повезет. Но — может договоримся. Выслушаете нас? 　　　　

      Киришима вертит головой, для самой себя неожиданно переходя на более вежливый английский: 　　　　

      — Я знаю, что вы скажете. Что украсть пленников из Бухенвальда дело по-любому правильное. Но пленники эти там за дело! 　　　　

      — Мы об этом спорили всю ночь, — добавляет Мусаши, — потому и не выспались. У нас же в роте имеются люди с зубом на Туман. У Макото на побережье накрыло родителей, когда “Харуна” с “Киришимой” обстреливали верфи Йокосуки. И друзья практически у каждого. Всех коснулось. Знаешь... Знаете, Датч... Датч-сан. Если бы их там вывели, расстреляли, да и закопали нахрен — я бы первый взял оружие! А так — бесконечно убивать, воскрешать и обратно убивать? Это хтонический п**ц, простите мой английский. 　　　　

      — Честность за честность, — криво улыбается Мана. — Мы планировали вызвать панику на плоту. Организовать пожар. Но у вашего человека получилось лучше, а мы опоздали. 　　　　

      — А вы на трибуны попали официально, как охрана в штатском? 　　　　

      — Нет. У них отбор по самолетам и катерам, а не по личностям. Там же конгрессмены бывают. А им типа на смерть гладиаторов задрачивать — не по понятиям, зашквар лютый. Попалишь такого на ксивах, он тебе проблем сочинит. Поэтому так: за всех отвечает кто привез. Капитан или пилот. Тех, за кого не поручаются, не допускают к высадке на плот. 　　　　

      — У тебя хороший английский, вплоть до жаргона... Кто постарался? 　　　　

      — Тренажер памяти усиленный. 　　　　

      — Ну да. Вы ж японцы. В роботах вы круче всех... Ну, а на плот как пролезли? 　　　　

      — Ночью подплыли на “зодиаке”, нырнули, вынырнули. Одежда в пакетах, оделись, причесались, все дела, — Мусаши подавляет зевок и снова шевелит плечами. Воспринимать гранаты как смерть у курсанта все не получается. И представить, что Датч — или Рок — будут причинять им с Маной вред — у парня просто не выходит. 　　　　

      — А документы у вас там не спрашивали? 　　　　

      Киришима фыркает: 　　　　

      — Да ну, я там одному подмигнула, второму... Охрана тут же подумала, что я так: приехала с одним, флиртую с другим. Типа, девушка полусвета. 　　　　

      — Так изящно дорогую шлюху еще никто при мне не называл, — Двурукая качает ногой. — Запомню, пригодится, тип-того. 　　　　

      — Ну так, посудите сами, — ежится Мана, все не опуская пистолета, — приятно ли нам будет стрелять в людей, которые сделали то, на что нас не хватило? 　　　　

      — А теперь ваш черед, — говорит Мусаши. — Вы же не для себя крадете туманников. Никакая мелкая компания авантюристов не отважится этак небрежно, запросто — объявить войну штатам. Это не лоток с бананами обнести. За вами, скорее всего, Евросоюз. 　　　　

      — Неожиданно! Обычно сразу: рука Москвы, вседела, — удивляется Ревекка. 　　　　

      — Во-о-от! Напрашивается! И тут все так подумают. А Евросоюзу — ну то есть, Германии, потому как ООН тут, считай, германская — самое оно где-нибудь в Атлантике построить себе корабли, хрен докажешь, что краденые. 　　　　

      — Ну, а раз мы такие все из себя положительные... То какого же лысого мы тыкаем пистолетами друг в друга, а не в тех, кто на самом деле виноват? — без улыбки спрашивает Голландец. 　　　　

      — Тех, кто виноват, и линкорной ел... Балдой... Не ткнешь, — ворчит Двурукая. — Пофиг им наши пистолетики. 　　　　

      — Да как вы не поймете, — Киришима уже чуть не плачет. — У нас приказ, понимаете, при-каз! И отменить его может командир, который отдал. И все! 　　　　

      — Так вот зачем тебе связь с капитаном Сагара? 　　　　

      — Ну и за этим тоже, — соглашается Мусаши. — Черт. Устал я. Спать хочу. Когда уже эта хрень кончится, кто знает? 　　　　

      В проеме появлятся хакер: 　　　　

      — Датч, тут капитан Сагара. Я ему зашифрованный канал сделал. То есть, АНБ, конечно, расколет, но все остальные обломаются. 　　　　

      — И как он? 　　　　

      — Ругается не хуже Балалайки. Произношение не очень, но весьма, весьма изобретательно... 　　　　

      — Ну давай его сюда... — Датч взглядом спрашивает разрешения и включает связь на своем пульте, — Капитан Голландец, компания “Лагуна”. Нет, не боюсь. У меня легальный контракт на доставку плутония... Можете обыскать катер хоть сейчас. Тут у меня двое ваших. Они хотели бы переговорить. Да, — Датч передает микрофон девочке с пистолетом, и та принимает его как полный стакан, опасаясь расплескать. 　　　　

      — Капитан, курсант Киришима. Заложники? Да, нормально. Нет, капитан-сан. Нет, капитан-сан. Я не издеваюсь, это Датч-сан просил его вежливо называть. Командир! Не мы у них в заложниках! Это Мусаши держит в лапах гранаты. Капитан! Куда вы пропали? Капитан!!! 　　　　

      На другом конце провода Сагара Соске откладывает наушники на столик радиста. Обводит взглядом сгрудившуюся роту: 　　　　

      — Ну теперь меня точно выгонят. Или наградят. Это не их в заложники, это они катер тех мудаков-кладоискателей захватили в заложники. 　　　　

      — Нихрена себе! — Окита чешет затылок. 　　　　

      — Лихо! — крутит головой Кейта. 　　　　

      — Лихо твое мы кладоискателям предъявим? Нашлись бы на катере краденые ядра — но уж больно уверенно мне этот их Голландец отвечает. Точно уже все запрятано, хрен докажешь. И что получается? Наши люди захватывают в международных водах мирно пашущий харвестер. Макото, ты ей белую шляпку давала? 　　　　

      Оружейница кивает. 　　　　

      — Платок ей с “Веселым роджером” купи, я тебе потом верну деньги. Самураи, блин! — выдыхает командир. 　　　　

      — Трахал я девок, что могли оторвать мне яйца одним движением, — тянет Харада, — Но к мелкой теперь не прикоснусь! Нахрен! Нахрен! 　　　　

      — Курсант Саноске! 　　　　

      — Йя-а! 　　　　

      — Три наряда. 　　　　

      — Йесть четыре наряда-а! 　　　　

      — Почему четыре? 　　　　

      — А я сейчас еще что-нибудь скажу. От избытка чувств. 　　　　

      — Курсант Саноске! 　　　　

      — Йя-а-а! 　　　　

      — Нахрен из радиобудки!!! Нахрен! — Сагара хватается обеими руками за голову. — Все нахрен! 　　　　

      И снова надевает гарнитуру: 　　　　

      — Датч... Датч-сан. Отдай мне моих людей, и к тебе претензий за полигон от меня не будет. За моих начальников не отвечаю... Да не греби селедке мозг. У твоих начальников там все схвачено. Иначе тебя давно бы нашли уже... Да, к трубе их позови. Киришима? Мы договорились! Можете положить оружие. Мусаши? Выкинь к фукуруям свои гранаты, тебе совсем другое крепко держать надо. Потом объясню. Что? Как вам добраться к нам? Блин. А дай-ка трубу обратно этому летучему Голландцу... 　　　　

      Голландец выслушивает капитана молча. Выдыхает: 　　　　

      — Да ладно, вроде как нормальные. Как определил? Ну, стрелять сразу не стали, значит, нормальные. Нет, где мы будем — сам понимаешь, не скажу... Знаешь что? У меня сейчас переговоры. Потом я скажу определеннее. Не обидим, не бойся. Ну, знаешь, у меня тоже не банда мадам Вонг, а вполне респектабельная компания по перевозке грузов. Ну хорошо, капитан, мне пора. 　　　　

      Два капитана в пятиста километрах друг от друга синхронным жестом кладут наушники на стол. Сагара выходит на плашкоут, вытирая шею салфеткой. 　　　　

      Датч выходит на палубу. Катер лежит в дрейфе. На катере там и сям лежат аквалангисты: кто загорает подмышки, не теряя драгоценного времени; кто уже храпит; кто, напротив, бдительно крутит спаркой по полусфере, изображает ПВО. 　　　　

      — Рок! 　　　　

      Из надстройки появляется тихий японец. Капитан поворачивается к нему: 　　　　

      — Знаешь, Рок. Давай-ка и правда замутим аквапарк. Потому как больше мы ни на что годимся... Блин. Такая операция! Наверное, лучшее, что мы делали. Два выстрела. Два патрона! Твой расчет на жетон сработал, а уж казалось бы, кто мог обещать, что там вообще найдется тот самый корабль? А мало что нашелся, так мы его еще и подобрали. Ни царапины на отходе. Все в створ! И так облажаться, — Голландец тушит сигарету пальцами, — Так обосраться в конце! Рок... А что там про “Триада-а”? 　　　　

      — Терада-я, — поправляет японец, — была там одна история. Реви! 　　　　

      — Чего? 　　　　

      — Иди сюда, интересную вещь расскажу. 　　　　

      — Одна не пойду. Этот детский сад и на минуту нельзя оставить! 　　　　

* * *

      — Этот детский сад и на минуту нельзя оставить! Вот глянь, Синдзи, чего утворили! 　　　　

      Аватара “Новороссийска” развертывает голографический экран прямо перед собой, нисколько не смущаясь тем, что разговор происходит под открытым небом, на галечном пляже безымянного островка, и что по всему северному горизонту громоздятся хорошо узнаваемые грозовые тучи. Недвусмысленно приближаясь к островку. 　　　　

      Рей мягко толкает в правый бок: 　　　　

      — Это не синтезировано. Это на самом деле снято. Интересно. Синдзи, посмотри. Ты узнаешь эти... Аппараты? 　　　　

      Я смотрю на экран — и понимаю, что жгучим брюнетом гулять мне осталось недолго. С такими новостями в самом деле поседеть можно! 　　　　

      Над океаном плывет черная плоская конструкция. Скат-хвостокол, вид снизу. Снизу же и атакуют ее сразу несколько фигурок... Летающих фигурок очень характерного вида.