Перекрестки над "Т"

      — Или самолет, или автомобиль, — тихонько добавила Рей, — Получается, что у вас бывает специализация, так? Понятно, биологическая машина есть набор миллиардов непредсказуемых отклонений... Вы же выходили с конвейера одинаковые до атома — откуда у вас предпочтения и склонности? 　　　　

      — Даже в кристаллической решетке алмаза бывают дислокации, — ответила Юлия; человек бы пожал плечами — туманник обошелся. 　　　　

      — В искусственных кристалах — не бывает, — возразила Рей. 　　　　

      — Бывают. Просто совсем уж мало. Рей, неудачный пример. Если кристалл того же алмаза столько раз облучать в эпицентре ядерного взрыва, сколько их облучали — да там кроты заведутся, а не только дислокации! 　　　　

      — Брат, я не это хотела сказать. Я хотела сказать: вот Туманники все одинаковые. Потому что бездефектные. Получается что? Получается, наша уникальность, наша личность, мы сами — композиция дефектов? Ошибок? 　　　　

      На это я только сильнее обнял Рей. Сестра улыбнулась: 　　　　

      — Слава же незавершенности мира! 　　　　

      И Юлия тоже улыбнулась — только сейчас я понял, как соскучился по настоящей, обыкновенной улыбке, когда человек отрезает всем по куску радости. 　　　　

      — Ну так вот. Аватары... 　　　　

      — Русалки. 　　　　

      — Хм... Русалки? Хм... Син-тя-ян, а ведь годится! Ты выдумал... 　　　　

      — Простите, не выдумал. Читал где-то. 　　　　

      — Да неважно! Вот у нас есть уже имя!.. Ну так вот, русалки за несколько дней придут в себя. Мы постараемся объяснить им — не все люди враги. Остальной массив информации о человеческой культуре мелкие получат естественным путем. Их разместят по школам. Тут на планете были войны, много. Сирот и беспризорников хватает. Есть и большое число хороших профессионалов, которые могут работать с детьми-беженцами, отстающими в развитии, давно не посещавшими школы... Вытаскивать детишек из тяжелой психологической ситуации. Знаю точно, что у вас в Японии на это ни ресурсов, ни усердия не жалеют. Мастера ничего нового для себя не заметят... Русалки как русалки. Дети войны. Ты же понимаешь, Син-тя-ян, главное, кто воспитывал. Воспитают люди — получим людей. На другом физическом носителе, но по психике — людей... 　　　　

      — Ваша специализация — не бой совсем. 　　　　

      — Не разочаровывай меня, Син-тя-ян... Давно бы понял... А впрочем, за русалок я тебе прощу что угодно... В пределах бессознательного. 　　　　

      — В пределах разумного. 　　　　

      — Это ваша, человеческая, поговорка... — Юлия откровенно развеселилась, чуть ли не пританцовывает. 　　　　

      Я не могу поверить, что это — существо! Инопланетный монстр! Искуственный интеллект! 　　　　

      Шутит, поет, улыбается. Ей нравится объяснять! 　　　　

      Объяснять. 　　　　

      — Ну да, Синдзи, — сказала Стена без тени улыбки, — Моя специальность совершенно не бой. Пушки у меня так, постольку-поскольку. И мои лидеры — “Минск”, “Ленинград”, “Ташкент” — кроме пакетников самообороны, несут по единственному стволу моего калибра. Просто чтобы снаряд унифицировать. Удобно снабжать, удобно баллистику считать. Потому-то нас в залпе было двадцать семь. По дюжине Конго и я, плюс по штучке с троих лидеров. И залп рассчитывала именно Конго. Среди нас — она в полной мере символ Тумана. И всегда будет на свету, в центре внимания. Помнишь, кто-то говорил — маловато Конго? Есть на Земле место, где Конго сейчас ой как много! 　　　　

* * *

      — Много ты слов говоришь, снежок, — переговорщик длинно сплюнул на длинные, просоленные добела, листья неизвестного растения. Берег заканчивался серо-зеленой выстилкой из этой листвы. За берегом ворочался, лизался прибоем океан, — Что вы нас не выпустите, понятно и без твоей болтовни. Засунь свои обоснования в жопу, мы все понимаем и так. Ваша сила пока что. Но на один вопрос ты мне ответишь, беложопый. 　　　　

      — Спрашивай... черный брат. 　　　　

      — Не брат ты мне! Скотина белож... Подстилка Вашингтонских толерастов! Как научные данные, рекомендации да испытания — так Проффесор давай работай. А как платить за работу, так сразу оон — гинацид — миждународные права ничилавекафф! Тебе уже куклу выдали? Вместо бабы? А вместо хера перфоратор не пришили? А то как бы не облажаться в первый-то раз! 　　　　

      — Ну да, вы ж тут суки опытные насчет первого раза. И второго. И сто второго. 　　　　

      Переговорщик выпрямился во все свои семь футов: 　　　　

      — Ты, мудило, не меряй по себе. Не равняй нас и засранных охранников из джи-ай. Мы этих тварей пальцем не касаемся. Это вы там продались за сладкую дырку. Мы останемся людьми, понял? Это ваших детей будут воспитывать роботы. Робот воспитает робота, понятно, мудак? И через сто лет на планете людей просто не будет. Если не мы, то кто? Кто их остановит? 　　　　

      Тень от вбитой палки укоротилась еще на два пальца. Мужчины посмотрели на нее, потом друг на друга. Рослый снова отхаркался и сплюнул длинно, презрительно: 　　　　

      — Куда вам туманных-то баб, вы с обычными справиться не можете. Каждый второй брак ведет в Рино. 　　　　

      Крепкий хмыкнул: 　　　　

      — С обычными и вы не справились. А то сидели бы дома. Вам даже здешний контингент дает исключительно под кнутом. 　　　　

      — Ты нас путаешь с кем-то, снежок. У половины наших ребят есть нормальные семьи. 　　　　

      — И как вы им рассказываете о работе? На дом брать еще не пробовали? 　　　　

      — А как ты, беложо... Белоснежка, рассказываешь своим о разрушении Золотых Ворот? О том, как полторы недели над развалинами Города Ангелов стоял такой тихий, протяжный, подземный вой — это стонали засыпанные... Мы не могли спать, не успевали есть. Черт, мы даже срать старались быстро, быстро, чтобы откопать еще на человека больше! Тебя не спрашивали, где в это время был ты? И почему ты не выполнил присягу, это же вы должны были защищать нас! 　　　　

      — Твой вопрос был про перфоратор? 　　　　

      — Мудак. Мой вопрос был — за что? Ваша сила, ваше право. Но — за что? 　　　　

      — То есть как: за что? Все, что вы тут делали — это нормально??? 　　　　

      — Все что мы тут делали, делалось на деньги налогоплательщиков и для блага нашей страны. И можешь на свой комариный хер встать, ты это не изменишь. Это наш Профессор дал Дяде Сэму половину всего, что действует против Туманников. Это мы здесь установили точно, что вирус, придуманный чокнутым русско-индусским гением, работает в самом деле. Видишь, тут стены по три метра толщиной! Система охраны придумывалась так, чтобы удержать любое из чудовищ. Ведь тогда еще никто не знал, как подействует кнут в ядре. И сработает ли вообще! И самое главное! 　　　　

      Длинный прокашлялся: 　　　　

      — Мы люди, а они — нелюди. Мы не расисты, у нас тут есть мексиканцы, пуэрто-риканцы, русские, ирландцы, папуасы, маори — “Райские птицы” из Новой Зеландии, есть арабы. Я вот вообще ниггер из гетто... Но с Туманом никто из нас не будет мириться. Твари, нелюди, чудовища, нежить из-за кромки... Да, мы их резали, совали под прессы... Ты хочешь спросить, как мы это терпели? О, биласни-ижо-ок! 　　　　

      Негр хлопнул широкими ладонями по камуфляжным штанам: 　　　　

      — Последний раз я блевал, собирая куски трупов, после обстрела Туманниками города Нью-Йорк... Тибе-е ни-и нра-авицца, била-асни-ижок? Ты при-ише-ел фф сказку с краси-ивыми феи-ичками? Снежок, когда вы будете искать в обломках ядра своих ни-инагля-я-адных, тут будет полно самого простого чилавечискага говна! Ты к этаму гатофф? 　　　　

      — Я смотрю, говна тут уже много. 　　　　

      — А ты уф белай шляпе, уф гораде новый ширриф? Снежок, это сегодня Вашингтон приказал дружить с говорящими пылесосами. И то — опубликовали видео с Перекрестка, вот шишки и врубили задний ход. Политикасты, адвокасты и пупарасы просто сдали нас. Но это же ненадолго! Когда мочили нацикофф, с русскими сосались в десны. А уже в пятьдесят пятом экипажи “Больших птиц” вычисляли курсы на Moscow, Kiev, Sevastopol... 　　　　

      Негр выпрямился, отряхнулся, наклонился немного вперед, и тихо спросил: 　　　　

      — Так за что нас карают? Мы разделали эту свинью, превратили грязное животное во вкусные бифштексы. Вы же не отказываетесь их кушать? Никто из вас не хотел мараться с допросами пленных. Никто из вас не задумался, как оценить вину бессмертного существа, как взыскать пеню с Дьявола... Никто из вас не посмотрел на другую сторону монеты. А теперь свинья зарезана, бойню можно сжигать? Окей, но резника убивать за что? 　　　　

      Высокий отхаркался. Сплюнуть в третий раз оказалось нечем, и он прохрипел: 　　　　

      — Мы не сдадимся. Мы свободные американцы на свободной земле. Мы сделали то, что считали нужным и правильным. И мы гордимся, что избавили от грязной работы всех тех, кто придет следом. Наши условия: свободный выход и прекращение уголовного преследования. Иначе мы будем сражаться, и вы нас так просто не возьмете! 　　　　

      Коренастый долго смотрел на противника; потом обвел глазами плоский безрадостный берег, посередине разделенный исполинским серым кубом федеральной тюрьмы “Соленый Берег”. Сказал: 　　　　

      — Наши условия... 　　　　

      — Наши — это чьи? Условия ООН, скупленного на корню колбасниками? Условия типа Свободного якобы Мира? Брось! А то ты не знаешь, как это делается! Кто содержит Ассамблею, тот и диктует секретарю. Говори прямо, ты хочешь, чтобы мы сдались этой вашей корпорации по распилу бюджета планетарного масштаба? 　　　　

      Собеседник неожиданно ухмыльнулся: 　　　　

      — Так тебе западло сдаваться жидомасонскому мировому правительству? Хорошо. Хватит с вас и меня одного. Семь лет назад, на этом самом берегу я был одним из тех самых засранных джи-ай. И да, черный брат... 　　　　

      — Не брат ты мне... 　　　　

      — Тогда застегни е

* * *

ло, ниггер, и слушай, когда изволит говорить белый господин! Да, я тут валял по песку одну из этих, которых вы боитесь даже тронуть без кнопки. И ставил ее как хотел, и нагибал, как нравилось. Без всякого кнута. Я снял ее, как обычную девчонку на пляжный флирт. Без страха, угроз и твоего любимого говна. 　　　　

      Квадратный широко улыбнулся: 　　　　

      — И поэтому человек здесь — я. А вы трусливая срань. Вы положите оружие и пойдете под суд. Как наци в сорок шестом. Кого-то из вас выпустят. Даже эсэсовцев, помнится, амнистировали те самые адвокаты, которых ты так не любишь, ниггер. А того японского мудака так даже и не судили за испытания чумных бацилл на людях. Возвращайся в свой мегалитический сортир, и скажи командиру вашей долбанной интербригады... Да хер с ним. Он сам научил меня правильной молитве. Если он еще мужик, он поймет. 　　　　

      — Ты! Залупа на воротнике! Мы жили с этими тварями в одной клетке пять лет! Мы, а не вы знаем, на что в самом деле способны куклы! Ты смог договориться с этой девкой только потому, что мы внушили ей почтение к человеческой расе. Иначе она бы завернула тебе голову к жопе. 　　　　

      — Этого ты знать не можешь. Вы кололи тигра иглами, прижигали ему пятки, обрубали хвост. Я гладил, чесал за ушами, слушал, как мурлыкает. Я обещал вернуться — и вот вернулся. Катись в манду! 　　　　

      — Нынче же вечером будем у господа в Раю, ибо мы создания его, вы же слуги сатаны. Ты еще увидишь, говнючонок, тупую механическую пустоту в глазах своего внука, воспитанного кофеварками! Тебя еще сдадут на костную муку, ведь это рационально. Сракомои, с которыми вы там не разлей вода, еще расскажут вам легенду о Нараяме. А мы — мы умрем людьми! 　　　　

      — Это точно. Жить людьми у вас как-то не получилось. 　　　　

* * *