Перекрестки над "Т"

      — И все же мне эти люди совсем не по душе. 　　　　

      — Да, в Осаке они наворотили дел три года назад. Якудза до сих пор икают. 　　　　

      — “Зимние зарницы” — их рук дело? Теперь понимаю, как ты их нашел... Они наверняка сливают информацию в город, который у них на вывеске. 　　　　

      — Гендо, они умеют работать. Не тупо шмалять куда попало, а организовать операцию на приличном удалении от своей базы и вернуться домой с грузом. 　　　　

      — Учитывая, откуда они взялись... 　　　　

      — Не будем повторять очевидного. 　　　　

      — А что им заплатят? 　　　　

      — Ничего. 　　　　

      — Значит, у них тоже появятся... Да? 　　　　

      — Гендо, я лично заплатил им тем, что не знаю ответа на этот вопрос. 　　　　

* * *

      — Вопросы? 　　　　

      — Насколько точна схема расстановки? 　　　　

      — Она всегда неизменна, что обеспечивает сравнимые результаты измерений по всей серии. Работы ведутся уже лет семь, так что все изучено, сфотографировано, нанесено на карту и в базы флотских топопривязчиков. 　　　　

       — Может, в самом деле проще купить? Вот эти... Колумбийцы... Они же свои нарколодки покупают. Находят концы, находят людей. 　　　　

      — Глупость говоришь. Уровень несопоставимый. Посуди сам: все корабли Тумана давным-давно расписаны по флотам. Скрыть отсутствие хотя бы одного невозможно, это тебе не ржавая дизельная самотопина “от Бориски-царя”. Официально — понятно, глухо. У всех давно нарезаны зоны ответственности, принадлежность. Никто никому ничего не продаст — кто же меняет преимущество на деньги? И самое важное. Деньги такие нам никто не даст и понюхать. А в нашем варианте есть возможность оставить кое-что себе. Соображаешь, Датч? 　　　　

      — Ладно. Я пока ничего не обещаю. Мы подумаем... Рок, тебе что еще надо? 　　　　

      — Карты. Новые карты, после затопления. Хороший компьютер и... Бенни, как называется та хрень? 　　　　

      — Геоинформационная система, GIS. Лучше сразу ломаная, с креком возиться некогда. С теми картами, что просит Рок, мы сможем нормально построить маршрут. 　　　　

      — Двурукая? 　　　　

      — Акваланг нормальный, а не как в прошлый раз. И еще, сестрица, раз ты нас втравила в такой невъе... Рок, нехрен пихаться! Эпический блудняк, отжалей из своих zakromov rodiny какое-нибудь нормальное подводное стреляло. Рок говорил, у русских что-то такое придумали. 　　　　

      — Николай, запиши на них три АПС. Патронов цинк... Не переживай, сестрица. Мы вас поддержим, ты же в курсе. 　　　　

      — Да тут уже каждая селедка в курсе! 　　　　

      — И что? Туда все ходят за песком для ТВЭЛ-сборок, что Чанг паяет на Тайване. А “russky-kitayski” братья навек, сам же говорил. 　　　　

      — Ну да, залегендировали вас нормально. На отходе до Филиппин будет воздушное прикрытие, а в Южно-Китайском Чанг проводит. Вроде как вы ему товар привезете. 　　　　

      — Последний вопрос. Срок? 　　　　

      — Мы должны быть готовы через месяц. 　　　　

* * *

      — Мы должны быть готовы через месяц. Дуболомы из Оаху требуют... 　　　　

      — Ну, профессор, они всегда требуют. У нас все готово. Что и для кого в этот раз? 　　　　

      — Будет “нырок”. Три серии по три точки, чтобы установить наивыгоднейшую глубину срабатывания... Кларк, вы работаете со мной вот уже семь лет. Вы единственный из первого состава не уволились. Скажите честно, почему? Звание, деньги, научные результаты? 　　　　

      — Я отвечу, профессор, если вы честно скажете, с чего бы вдруг задавать такой вопрос. 　　　　

      — Понимаете, тут вчера в баре я встретил знакомого. Он когда-то работал у нас в охране. Был такой тощий мальчишка-ирландец... Его никто не звал по фамилии, так что я даже сразу не смог вспомнить. Ларри да Ларри... А вырос в коня, плечи толще, чем у меня ноги. Ну так, выпили за встречу. Я спрашиваю, как там на новой службе? Ларри пожимает плечами: да нормально. Я спрашиваю, не жалеешь, что ушел? А он, сучий вызвездыш, спрашивает: а вы, проф, не жалеете, что остались? Я, говорит, понимаю, что там “за стеклом” — нелюди. А сами-то мы люди? После того, что мы с ними проделываем? 　　　　

      — Понятно... Ну, на его вопрос ответить легко. “За стеклом” невиновных нет. Все эти говорящие утюги в крови по шею. Моя бы воля, я бы их руками душил. Потом оживлял и опять душил. Я до сих пор просыпаюсь от крика... Мы были на Золотых Воротах, когда Фриско обстреляли. Я выплыл, а остальные, кто был в минивэне — нет. 　　　　

      — Но и Джон Рико потерял мать в Буэнос-Айресе, и Виктор с Азумой — семьи в Токио... Представляете, Кларк, что заявил мне этот ирландец? Он сказал, что теперь понимает, почему во время Вьетнамской войны у Белого Дома стоял пикет из одного-единственного человека. Раньше, говорит, я не понимал, нахрена там стоять, если в одиночку ты ничего не изменишь. 　　　　

      — “Я стою, чтобы ничто не изменило меня”, так? 　　　　

      — Ну вот, говорит Ларри, я поэтому и ушел. 　　　　

      — Ничего, проф, те, кого я набираю, вряд ли уйдут в обозримом будущем. 　　　　

      — Это потому, что вы набираете людей, имеющих личный счет? 　　　　

      — Ну разумеется. А еще имеется хороший инструмент проверки. Знаете про эксперимент Милгрема семьдесят четвертого? 　　　　

      — Удар электрошоком якобы для запоминания учеником важной информации? Ученик — актер, и током его на самом деле не бьют, но испытуемый об этом не знает, для него все выглядит всерьез. Испытуемый должен повышать вольтаж, несмотря на вопли ученика? 　　　　

      — Да. Я беру тех, кто доходит до пятисот вольт. 　　　　

      — Поэтому “Команда 500”? 　　　　

      — Именно. Нет, профессор, эти сладколицые твари у меня никуда не денутся. Выпьют все, что господь отмерил им. Мои мальчики не станут даже валять их по углам. Человек не смешивается с не-человеком! 　　　　

      — Кларк. Все же запросите усиление охраны полигона. Какие-нибудь зеленые, гилозоисты, анималисты, манихеи или еще какие там дети капитана Ахурамазды могут что-нибудь и выкинуть. Сколько раз говорил, нечего продавать билеты, это не театр. 　　　　

      — А это и не театр, это цирк! Это Колизей! Люди смотрят, как на крестах умирают звери! И будь я проклят, это прекрасно, профессор! И кстати, ваш ирландский щенок мог бы посмотреть, у нас каждый раз трибуны полным-полны. Этими самыми людьми, которые “стоят, чтобы ничто не изменило меня”. Они платят за билеты, они едут на Перекресток! 　　　　

      — Что ж, Кларк. Спасибо, я вполне понял вас. Давайте-ка займемся делом. Сначала по списку. 　　　　

      — Вот эти — списаны из третьего, эти вот из седьмого. Ставим их вот сюда и вот потом так... 　　　　

      — А это? 　　　　

      — А это, проф, вы не поверите, доброволец! 　　　　

* * *

      — Добровольцы, шаг вперед! Добровольцев не нашлось? 　　　　

      Еще бы — уборка в квартире Мисато. Всегда мечтал! А мы заняты, очень заняты, мы пишем отчет про “мелару-вурфспис”, а потом технично вырулим на рапорт, а потом... 　　　　

      — Ну, Мисато, я могу сделать... 　　　　

      Вот она битва при Наганасино, вот он полк засадный! Аска, солнышко светлое, полусветлое, полусухое, ух, крепкое! Что ж ты делаешь... личинка язвы желудка! Ты ж не понимаешь, на что подписываешься! 　　　　

      — ... Синдзи ведь поможет? Как офицер и джентльмен? 　　　　

      Пришлось встать из-за компьютера и высунуться в прихожую: 　　　　

      — Мисато, а давай завтра утром? Мы же сегодня с корабля. Аска, наверное, устала с дороги. Я вот рапорт пишу. И кстати хотел у тебя уточнить кое-что. По ситуации. 　　　　

      — Синдзи, я как твой командир, категорически запрещаю брать работу на дом. А то в следующий раз ты недорезанного Ангела принесешь. Удары тренировать. 　　　　

      — Кацураги-сан, да он в лифт не пролезет! 　　　　

      — Ничего, по наружной стене втащишь, я в тебя верю. 　　　　

      Аска с обалделым видом вертит головой туда-сюда. И говорит: 　　　　

      — Э... В общем, наверное, Синдзи прав. Уборку сделаем завтра. Я умею! 　　　　

      Синдзи в моем лице содрогается. Как же, как же, слышали — знаем. В смысле, видели — помним. Уборка в исполнении Сорью Ленгли превращается в геноцид, поголовную стерилизацию, акты массовых сожжений мирного подплинтусного населения... И все это с применением запрещенного химоружия и технических средств массового уничтожения тишины и покоя. 　　　　

      В общем, хорошо, что Ленгли согласна подождать. Глядишь, утром какие-нибудь срочные дела нарисуются. 　　　　

      — ...А сейчас просто покажите мне мою комнату. 　　　　

      Мисато виновато улыбается: 　　　　

      — Так я же и говорю. Там немного неубрано. 　　　　

      — Командир, а давай мы Аску пока на диване в зале положим? Кровати же в той комнате все равно нет, а ей, наверное, непривычно. 　　　　

      — Непривычно кровати в комнате? Синдзи, что ты голову морочишь? Не хочешь уборку делать? 　　　　

      — Вот можно подумать, ты хочешь! — поднимаю руки в защитном жесте. — Лучше пошли ужинать, да я все-таки спрошу кое-что. 　　　　

      Мисато пожимает плечами: 　　　　

      — Аска? 　　　　

      — Все нормально, — отвечает Ленгли, — Про то, что японцы спят на полу, Кадзи предупреждал. Сегодня так сойдет, а завтра разберемся. Наверное, меня отправят к опекуну. Кстати, Мисато-сан, вы не скажете... 　　　　

      — Скажу. Твой опекун — я. 　　　　

      До этой минуты я наивно полагал, что у Аски большие глаза. Синие озера, погибель парней. Оказывается, это демо-версия была! 　　　　

      — Но... Мисато-сан... Но я же не должна жить под одной крышей с Синдзи... То есть с мальчиком! 　　　　

      Командир откровенно устало зевает: 　　　　

      — Давай и правда завтра! Синдзи, что ты там приготовил? 　　　　

      Переходим на кухню. Мисато с голодным урчанием вгрызается в подогретые макароны по-флотски. Вместо макарон гречневая лапша, найденная в шкафу, а вместо тушенки — непонятно чье мясо из недр холодильника. Вроде как мясо покупал я, но когда — убей, не помню. Не Пен-пен же в магазин ходил, в самом-то деле. Он умный, воспитанный — пьет вдесятеро меньше майора, а матом так и совсем не ругается. Один только недостаток — пингвин. 　　　　

      Так, в сторону пингвинов. Надо узнать кое-что. Сейчас Мисато поест, Аска по... Поклюет? Понюхает? Это еда, ее не надо нюхать, ее надо кушать! 　　　　

      А, диета же, наверное, сбережение фигуры, до первой звезды нельзя... 　　　　

      Или это немецко-японское недоразумение недовольно моей готовкой?!