— Сейчас завтракаем, и в путь! Я думаю, сначала вам нужно отправиться в Новосибирск, за Анечкой. Все-таки вы с ней знакомы, и отношения между вами сложились самые доверительные. Затем приведете Милану, а уж детей Эдика и Льва Исааковича оставите на потом. Если не удастся их убедить присоединиться к нам, пойдем впятером.
Макс хмыкнул. В том, что Аня пойдет с ним во Вторую грань, он ничуть не сомневался. И даже не потому, что их влекло друг к другу, в конце концов, за год чувства могли и измениться. Просто Аня была очень доброй, порядочной, тонко чувствующей девушкой, а уж такие черты характера всегда остаются неизменными. И узнав о том, что произошло с ребенком Виктории, она, не рассуждая и не задумываясь, кинется на помощь. А вот насчет Миланы у Макса были серьезные сомнения...
Да, конечно, Милана тоже была очень доброй девушкой, и во время их прошлого путешествия не раз спасала жизнь своих друзей. Она всегда была готова утешить, пожалеть, посочувствовать. Но за год, прошедший в Первой грани, все могло измениться. По крайней мере, Макс это подозревал. Дело в том, что Милана всегда мечтала стать телезвездой. Год назад она работала на одном из московских телеканалов местного значения — вела какое-то дурацкое ток-шоу, читала новости по бумажке и делала глуповатые репортажи. Страна Милану не знала, да и москвичи, пожалуй, тоже — канал транслировался только в нескольких районах города. Но в прошлом году, когда после их путешествия прошел где-то месяц, Макс как-то включил телевизор и обмер, увидев знакомое миловидное личико в обрамлении гривки белокурых волос. Милана вела новое ток-шоу на одном из развлекательных и очень популярных в народе телеканалов. Получалось это у нее весьма ловко, Макс даже не ожидал. Конечно, шоу было далеко не интеллектуальным, и темы разговоров не были ему близки, но с тех пор он смотрел эту передачу регулярно, пытаясь понять, что произошло с глуповатой, но доброй девушкой. Речь Миланы стала ядовитой, она очень умело провоцировала участников на неловкие высказывания, а потом сама же жестоко высмеивала их. Вскоре канал выпустил на экраны реалити-шоу, ведущей которого стала та же Милана. Она стравливала участников между собой, выведывала у них самые сокровенные секреты, а потом громогласно оглашала их на всю страну, при этом не скрывая своего презрения к несчастным. Реалити-шоу сразу сделалось одним из самых популярных в стране, его, казалось, смотрели все — школьники и студенты, домохозяйки и бизнесмены, пенсионеры и служащие. С экрана на зрителей изливались завораживающие потоки душевного дерьма, участники позволяли себе нецензурно выражаться, и их речь то и дело перемежалась выразительным треском, призванным якобы скрывать брань, на самом же деле лишь подчеркивавшим ее. Парни били девушек, и зрители с восторгом за этим следили, девушки в ответ били парней, и зрители радовались этому. А еще, парни били парней, а девушки — девушек, и это тоже не могло не забавлять народ. Им словно бы говорили с экрана: вот видите, какие они! В точности такие же, как вы. Это нормально, это в порядке вещей — бить друг друга и ругаться матом. Теперь эти простые люди стали звездами, и вы можете им подражать! И вы тоже непременно прославитесь — надо только побольше драться и ругаться. Это почему-то называлось в шоу "быть ярким". И в центре всего этого безумия порхала белокурая Милана — нарядная и презрительно-холодная. С видом гуру она указывала участникам, что они должны делать, выгоняла их, принимала новых, казнила и миловала — в общем, царила. Среди девушек-подростков стало модно носить прическу, как у Миланы, и часто в универе Макс слышал, как девушки обсуждают одежду, которая была на ней в последней серии шоу. А затем Милана стала суперзвездой и законодательницей мод. Появилось реалити-шоу "Вечер с Миланой", и передача "Утро с Миланой", а затем почему-то телепрограмма "Милана в мармеладе". Милана была везде, казалось, она раздвоилась, растроилась, или вообще неконтролируемо размножилась. Она летала под куполом цирка, каталась на коньках, вела праздничные концерты в День милиции и День пожилого человека, сделалась директором модельного агентства... Да это бы и не страшно, Макс знал, как девушка мечтала о славе. Хуже было то, что она изменилась. Стала красивее, умнее, но гораздо жестче. Куда-то делись способность к состраданию, умение радоваться окружающему миру, их место заняли жестокость, равнодушие и презрение. И вот теперь Макс сомневался, что новоявленная звезда захочет с ним разговаривать. Вполне возможно, она даже сделает вид, что не узнала его.
Всего этого он рассказывать Александру Михайловичу не стал, решив, что профессор, помешанный на своей серпентологии, за эволюциями Миланы не наблюдал, а расстраивать его пока рано. Вместо этого Макс попытался настроиться на Анину волну. Он прикрыл глаза, мысленно рисуя серебряные волосы, ярко-синие глаза, милую улыбку... Ему так захотелось увидеть Аню, взять в ладони ее тонкие пальчики, обнять хрупкие плечи, поделиться тем, что произошло с ним за этот год, узнать, как живет она, услышать задорный смех... Надо же, а ведь он не так уж часто о ней вспоминал, в последнее время даже почти забыл. Аня уже как будто стояла перед ним, и Макс сделал широкий шаг ей навстречу, снова ощутив вокруг себя колыхание пространства и времени.
На этот раз путешествие из грани в грань не показалось ему таким уж обременительным. Когда мельтешение прекратилось, Макс увидел, что стоит во дворе многоэтажного дома, прямо напротив одного из подъездов. Погода в Новосибирске стояла теплая, осень еще не вступила в свои права, солнце припекало совсем по-летнему. "Что же дальше?" — растерянно подумал Макс, затем, решив, что не зря приземлился именно здесь, сел на лавочку возле подъезда и погрузился в ожидание. Если предположить, что Аня живет в этом доме, рано или поздно она пройдет мимо. Первый час Макс провел, разглядывая окна дома и гадая, за каким из них находится Анина квартира. Второй час он маршировал вокруг лавочки, разминая затекшие от сидения ноги. Весь третий час он беседовал с какой-то бабушкой, которая вышла на улицу, чтобы прогулять своего старого жирного пуделя. Когда бабушка ушла, еще час Макс посвятил размышлениям о том, почему у всех бабушек и дедушек собаки обязательно тоже старые.
Когда он уже начал потихоньку изнывать от безделья и подумывал о том, чтобы начать звонить во все квартиры подряд и спрашивать Аню, она, наконец, прошла мимо него к подъезду. Видимо, девушка не узнала его в городской одежде и человеческом облике. Макс тоже узнал ее лишь тогда, когда Аня уже почти скрылась за металлической дверью, снабженной домофоном. Ее волосы, убранные на затылке в высокий хвост, теперь были пепельно-русыми, такими же, как у Макса. На девушке была узкая модная юбка-карандаш и коротенький блестящий пиджачок. Стройные ножки были обуты в туфельки на высоком толстом каблуке.
— Аня, — отчаянно заорал Макс, очнувшись.
Девушка обернулась, и он с облегчением понял, что самое главное в ней осталось прежним — ласковый взгляд ярко-синих глаз. Сейчас Аня смотрела на него, и в ее глазах светилась радость узнавания. Она подбежала к Максу, крепко обняла его за шею и расцеловала в обе щеки, потом потянула за руку:
— Пойдем, я познакомлю тебя с моими родителями.
Не расцепляя рук, они поднялись на второй этаж, и подошли к обшитой деревянными планками двери. Аня нажала кнопку звонка, дверь открыла высокая стройная женщина. Она посторонилась, пропуская их в небольшую прихожую, некоторое время рассматривала Макса с доброжелательным любопытством, потом всплеснула руками:
— Вы — Макс! Аня нам так много о вас рассказывала!
Несмотря на протесты, его тут же усадили обедать. Максу очень понравился Анин дом и гостеприимство ее родителей. Мама, Мария Сергеевна, такая же изящная и синеглазая, как и ее дочь, суетилась вокруг стола, то и дело предлагая всем добавки. Между делом она успела сообщить, что Аня поступила в Новосибирский университет на факультет психологии, рассказать, какими сложными были экзамены, и как она волновалась. Папа, Андрей Владимирович, полноватый и добродушный, расспрашивал Макса о Владивостоке, где он когда-то в молодости служил на флоте. Подав чай с конфетами, Мария Сергеевна уселась напротив Макса и серьезно спросила:
— Что случилось? Ей опять надо... туда?
— Только если вы ее отпустите, — ответил Макс.
— Да она нас и слушать-то не станет! Вы не думайте, я все понимаю, хотя и не обладаю такими способностями. В нашей семье это передается через поколение. Но мне так страшно! После того, как мама...
Женщина не договорила, ее голос прервался, на глазах выступили слезы. Аня подошла к матери и обняла ее. Макс чувствовал себя не в своей тарелке, он тоже вспомнил, как погибла Анина бабушка. Самое ужасное, что он не мог пообещать этим славным людям, что с их дочерью все будет в порядке. Разве можно что-то загадывать, отправляясь во Мрак?
— Ну, перестань, перестань, Машенька, — ласково проговорил Анин папа, — Мы с самого начала знали, что так будет. Придется привыкать.
Макс почувствовал уважение к этому спокойному сильному человеку. Наверное, ему непросто жить, зная, что его дочь — не такая как все, что она в любую минуту может уйти в никуда, подвергаться неведомой опасности. Вот его отец ничего о способностях сына и жены не знал. Не то, чтобы мама не доверяла ему, скорее, просто щадила, берегла от лишних стрессов. Макс и представить себе не мог, что сказал бы его папа, узнай он обо всем, что пришлось им пережить. Скорее всего, попытался бы его сейчас остановить, руководствуясь страхом за своего ребенка. И был бы прав, с точки зрения большинства. А вот Аниному отцу хватает мужества отпустить ее и еще успокаивать жену.
— Ну, мы пойдем? — спросила Аня.
— Да-да, конечно, — торопливо вытирая слезы, отозвалась Мария Сергеевна.
Макс, не зная, куда девать глаза, чувствуя себя чуть ли не преступником, вышел в прихожую и остановился у двери, желая дать Ане время попрощаться с родителями. Через некоторое время Аня, одетая в джинсы и тонкий свитерок, вышла к нему и стала обувать кроссовки. Девушка была расстроена. Вслед за ней вышли ее родители и остановились, глядя на дочь.
— Макс, пообещайте мне одну вещь, — сквозь слезы сказала Мария Сергеевна, — Я не прошу вас обещать, что Аня вернется целой и невредимой. Я понимаю, что это не всегда будет зависеть от вас. Просто пообещайте защищать ее.
— Ну, мама! — укоризненно воскликнула Аня.
— Обещаю, — твердо сказал Макс.
В этом Анины родители могли не сомневаться: если нужно будет, он готов отдать за нее жизнь. Если бы это могло быть гарантией того, что с Аней ничего не случится!
Выйдя из подъезда, Аня снова взяла Макса за руку.
— Нам нужно за город, — произнесла она, — Портал находится у нас на даче.
Макс ни в какую не захотел ехать общественным транспортом, просто не видел смысла давиться в автобусе, экономя деньги, которые завтра могут уже не понадобиться. Он поймал такси, и через час они были на месте. Макс ожидал увидеть дачный поселок с домами-скворечниками, но дача оказалась добротным деревенским домом, который прятался между высокими старыми березами. Следующий дом находился на расстоянии не меньше полукилометра.
— Здесь раньше была деревня, — сказала Аня, — В этом доме жила бабушка. Потом она переехала к нам, а дом мы использовали как дачу.
— Красота какая, — побормотал Макс, оглядывая большой участок без всякого признака огорода.
Просторный двор, огороженный стареньким забором, весь порос густой травой, которую, видимо, никто и никогда не стриг и не скашивал. Сквозь эти заросли к деревянному крыльцу вела вымощенная серым камнем дорожка. Тут и там виднелись кусты сирени и акации, а между двумя толстыми березами, росшими прямо под окнами и своими ветвями касавшимися крыши, был натянут уютный гамак.
— Пойдем за дом, — сказала Аня.
За домом обнаружилась резная беседка из некрашеного обожженного дерева. Время и дожди и отполировали ее решетчатые стены до белизны. Столбики, поддерживающие крышу, были увиты стеблями вьюнка, на которых красовались синие и лиловые цветы-граммофончики. Макс сразу догадался, что это и есть портал. Взявшись за руки, они вошли в беседку, и тут же зелень вьюнка закружилась вокруг них, и исчезла в белом тумане.
Они стояли на берегу Быстрицы, совсем рядом с ее стремительной водой. Светило яркое солнце, золотыми бликами отражаясь в реке, свежий ветер доносил откуда-то аромат цветов. На противоположном берегу располагался рыбацкий поселок: около маленьких хижин на ветру трепетали сети, развешенные для просушивания, у воды сидели женщины, занятые чисткой рыбы, мимо них то и дело пробегали босоногие ребятишки. "Значит, нежить больше не угрожает людям", — подумал Макс. На берега Быстрицы вернулась жизнь.
— Наш дом там, вниз по течению, — махнула рукой Аня.
— Я помню, — ответил Макс, любуясь девушкой.
Аня преобразилась и стала такой, какой он знал ее год назад. Пепельные волосы засияли под солнечными лучами серебристым блеском, глаза стали огромными, неземными, а маленькие ушки заострились на концах. Одежда тоже претерпела изменения, теперь на Ане красовался дымчато-серый дорожный костюм, подчеркивающий цвет глаз. Девушка тоже с интересом разглядывала Макса.
— Ты снова такой, как раньше, — рассмеялась она, дергая его за удлинившееся ухо.
Медленно, никуда не торопясь, они пошли к дому, который издали сиял им вспышками отраженного в стеклах веранды солнечного света. Тут-то Макс и понял, что допустил серьезную стратегическую ошибку. Почему-то, отправляясь за Аней, он вообразил себе, что, пройдя через портал, они окажутся в доме Мервина. Он совершенно выпустил из виду, что каждый из порталов Носителей приводит в строго определенное место, и конечно, Аня должна была оказаться вовсе не на Змеином болоте, а у Быстрицы. И как же теперь переправить девушку в дом профессора? А что делать с Миланой, которая, в случае, если согласится, разумеется, окажется на Цветочной лужайке? Ей придется проделать огромный путь, через всю Славию, пересечь Гиблые горы... А если Макс будет сопровождать каждого из Носителей к Змеиному болоту, то он и за год не справится!
Погруженный в эти невеселые размышления, Макс и не заметил, как они пришли к дому. Аня взбежала на крыльцо и потянула на себя дверь веранды.
— Проходи! — пригласила она.
В последний раз Макс был в этом доме после нападения наемников, один из которых убил Анину бабушку. Тогда все вокруг было разрушено, мебель разрезана и перевернута, посуда разбита. Наемники искали сапфир — могущественный артефакт, которого, к счастью, на тот момент в доме не было. Сейчас же здесь царил порядок и чистота. Кресла и диваны были обтянуты свежей тканью в мелкий цветочек, в шкафах гордыми стопками стояли новые тарелки и чашки, окна были чисто вымыты.
— Я здесь часто бываю, — произнесла Аня, заметив одобрительный взгляд Макса, — Привела все в порядок, а теперь прихожу раз в неделю ненадолго, цветы поливаю, вытираю пыль...
