Вот и сейчас, проснувшись в середине дня, Рамир почувствовал непреодолимое желание навестить Аню. "Пойду, — думал он. — В конце концов, я не был у нее почти сутки".
Аня сидела на кровати и увлеченно читала книгу, которую колдун принес ей в свое предыдущее посещение. Толстый том под названием "История демонологии" содержал древние сказки, мифы и легенды о разных демонах и был иллюстрирован красочными картинками. Это была наиболее подходящая для легкого чтения книга из всех, имевшихся в библиотеке Рамира.
— Здравствуй, любимая, — произнес колдун уже ставшее привычным приветствие.
— Здравствуй, — спокойно ответила девушка.
— Интересно? — спросил Рамир, кивком указывая на книгу.
— Очень, только страшно как-то.
— Тебе нечего бояться, пока ты находишься под моей защитой.
— А я и не боюсь, — вздохнула Аня.
— Однако, у тебя все время такой грустный вид. Чего тебе не хватает?
— Свободы.
— Подожди немного, моя хорошая, скоро мы с тобой будем свободны как ветер.
— Ты говоришь: мы с тобой. Значит, уже не оставляешь мне права выбора. Что, если я хочу быть без тебя?
— Это невозможно.
— Это ты так решил. А у меня ты спросил? — вдруг страстно выкрикнула Аня. — А как насчет моих желаний? Ты говоришь, что любишь меня. Любовь такой не бывает!
— А какой она бывает, любовь? — печально спросил Рамир, устраиваясь на ковре у ног девушки. — Ты права, я не умею любить. Никто никогда не учил меня этому, никто никогда не любил меня. Так научи, и я буду делать так, как нужно.
Аня помолчала, пытаясь не поддаваться невольной жалости, которую в последнее время вызывал в ней колдун. "Он безжалостный убийца, — напоминала она себе. — Чудовище, по милости которого были уничтожены тысячи людей". Так говорил ее ум, но сердце возражало: "Он несчастный человек с изломанной судьбой и душой. Он не знал материнской любви и ласки. Уродливый и всеми гонимый, он жил в маленьком, созданном лишь для него, аду. Виноват ли он в том, что людская злоба взрастила из него чудовище?"
— Если ты и вправду любишь меня, тогда отпусти, — вслух произнесла Аня.
— Я не могу, — понурил голову Рамир.
— Тогда разреши мне хотя бы ходить по дворцу! Пойми: я здесь как в клетке. Я не вижу человеческих лиц, кроме твоего. Мне прислуживают демон и привидение — бездушные, холодные существа. Еще немного, и я сойду с ума от одиночества.
— Разрешить тебе ходить по дворцу не в моей власти. Здесь на каждом шагу злобные демоны, вампиры и прочая нечисть. Без меня тебе могут причинить вред.
Аня вздохнула и отвернулась. Такой разговор происходил между ними уже не в первый раз, оканчиваясь всегда одинаково. И сегодня она затеяла его, ни на что особенно не надеясь, просто пытаясь донести до Рамира всю глубину своего отчаяния и одиночества.
— Тогда не спрашивай меня, почему мне грустно, и не признавайся мне в любви, — с силой произнесла она.
Рамир смотрел на печально опущенный нежный профиль, чувствуя, как в душе разгорается желание сделать для девушки что-то, что обрадует ее. Вдруг в голову пришла мысль. "В самом деле, почему бы нет? Это никак не повредит ни ей, ни мне".
— Послушай, — робко заговорил он. — Я могу показать тебе свою лабораторию. Хочешь?
Аня подняла голову, и впервые Рамир поймал на себе полный благодарности и синего радостного сияния взгляд.
— Конечно! Это алхимическая лаборатория?
— Да. Я покажу тебе все, что в ней есть. И если тебе будет интересно, расскажу тебе о своих экспериментах. К лаборатории примыкает библиотека, там ты можешь взять любую книгу, которая тебе понравится.
Колдун подошел к высокому, во всю стену, зеркалу и, пошарив за ним рукой, нажал на потайную панель. Зеркало бесшумно отъехало в сторону, открывая небольшой проем в стене.
— Это потайной ход, — пояснил Рамир. — О нем никто не знает, кроме нас с тобой.
— Я никому не расскажу, — поспешно пообещала Аня.
Колдун щелкнул пальцами, и над его рукой вспыхнул маленький синеватый огонек, осветив узкий коридор.
— Пойдем, — сказал Рамир, первым вступая в темноту потайного хода.
Аня поспешила вслед за ним, сгорая от любопытства. Столько дней в опостылевшей, изученной до последней пылинки, до последней складочки на драпировках, комнате! Девушке хотелось новых впечатлений, хоть каких-нибудь перемен.
— Этот ход ведет в мою лабораторию, — говорил между тем колдун, ведя ее по длинному коридору. — Там никого не бывает, кроме меня. И если ты когда-нибудь захочешь, можешь прийти ко мне. Я буду рад.
"Это вряд ли", — внутренне усмехнулась Аня. Что же такого должно случиться, чтобы она сама захотела видеть своего тюремщика? Хотя, положа руку на сердце, она не смогла бы сейчас сказать, что ненавидит Рамира. Этот странный человек скорее вызывал у нее брезгливую жалость, смешанную со страхом. Так можно относиться к взбесившемуся животному: с одной стороны, оно опасно, а с другой — его жалко, ведь оно не ведает, что творит! К тому же, прислушиваясь к чувствам колдуна, девушка заметила разительную перемену: исчезла ярость и звериная страсть, Рамир больше не поддавался приступам злобы в ответ на ее неуступчивость. Вместо этого появились растерянность, робость, нежность, несвойственные этому человеку. Казалось, Рамир и сам не понимает, что с ним происходит, его душа словно просыпалась от долгого сна длиною в жизнь, и теперь, неловкая и неумелая, училась человечности.
— Мы пришли, — сказал колдун, распахивая низкую дверцу и пропуская Аню вперед.
Девушка вошла и огляделась по сторонам: она находилась в большом просторном помещении, заставленном длинными столами, на которых сверкали многочисленные колбы, реторты и пробирки, пустые и наполненные разноцветными жидкостями. Между ними громоздились непонятного назначения приборы, исписанные свитки, толстые книги. По стенам были развешаны пучки сухих трав, чучела неведомых уродливых животных, тусклые картинки, изображавшие безобразных существ. У одной стены стояли шкафы со стеклянными дверями, в которых теснились закупоренные флаконы, склянки и кувшинчики. Аня ходила по комнате, завороженно рассматривая все эти, ранее никогда не виденные ею, предметы.
— Что это? — спросила она, робко коснувшись большой колбы, в которой переливалась густая маслянистая жидкость лазурно-синего цвета.
— Зелье, обращающее демона в животное, — ответил Рамир, с изумлением наблюдавший за девушкой.
Аня обернула к нему просиявшее личико. В глазах светился искренний живой интерес.
— А зачем это нужно?
— Ну, мало ли... — неопределенно протянул колдун, не желая признаваться, что таким образом заколдовывал демонов-шпионов для того, чтобы те могли беспрепятственно следовать за ней и ее друзьями.
— А это что такое? — тоненькие пальчики погладили уродливую глиняную фигурку, стоявшую на столе.
— Гомункулус. Выращенный в пробирке человек.
— Это ты сам слепил?
— Не слепил. Покрыл его глиной, когда он умер. Это первый гомункулус, неудачный. Прожил всего час.
Аня в ужасе отдернула руку.
— Так он настоящий?!
— Конечно. Но ты не должна бояться, он ведь уже неживой.
— Кошмар, — пробормотала девушка, опасливо косясь на корявую статуэтку. Больше она уже не рисковала ни к чему прикасаться, только указывала пальцем и спрашивала:
— Это что? А это?
Рамир отвечал, интуитивно избегая рассказывать Ане самые страшные подробности своего колдовства. Наконец, Аня дошла до угла, в котором стоял старый сундук.
— А что в нем? — спросила она.
Рамир подошел к сундуку и откинул тяжелую кованую крышку.
— Здесь много интересных вещей. Вот это — скипетр, принадлежащий одному могущественному древнему королю, это — магические карты, способные предсказывать смерть. Это — шкура демонической лисы, она остается горячей даже в лютый мороз, носящий ее никогда не замерзнет...
— А это? — Аня указала на маленькую стеклянную шкатулку, сквозь крышку которой виднелся сухой черный лист.
— Это... лист из Морнеметона.
— Что такое Морнеметон?
— Место, где живет очень могущественная колдунья — женщина-друид по имени Неистовая Сайме.
Звук этого имени словно эхом отдался в сознании Ани. Пытаясь вспомнить, что с ним связано, девушка задумалась. Она точно знала, что никогда не слышала о Сайме, тем не менее, ей чудилось что-то знакомое, опасное и угрожающее.
— Это она похитила тебя и привезла ко мне, — произнес Рамир, заметив ее замешательство.
— Но зачем ей это понадобилось? — изумилась Аня. — Она служит тебе?
— Сайме не служит никому, — усмехнулся Рамир. — Просто я ей хорошо заплатил за это.
— Ты дал ей золота?
— Нет.
— Поделился своими магическими познаниями?
— Нет, Сайме знает гораздо больше меня.
— Что же тогда? — настаивала Аня. Ей было интересно, во что же оценили ее жизнь и свободу.
— Я продал ей свою душу в обмен на тебя, — неохотно признался колдун.
Аня потрясенно замолчала. Она даже не могла себе представить такого! Как же можно назвать чувство, толкнувшее на такой безумный поступок? Отдать душу в обмен на обладание женщиной! Нет, это что угодно, только не любовь!
— Но ведь ты бессмертен, — наконец догадалась она.
— Да. Я не старею и не могу умереть от болезни. Но меня можно убить, как и любого человека, — ответил Рамир.
— И тогда...
— И тогда моя душа будет пребывать в вечном рабстве у бога Донна, которому поклоняется Сайме.
Не зная, что сказать и пытаясь скрыть охватившее ее смятение, Аня порывисто отошла от сундука и, указав на первый попавшийся предмет — серебряную чашу, наполненную чистой голубоватой водой, спросила:
— А это что?
— Родниковая вода для зелий, — ровным голосом ответил Рамир. — Еще ее можно использовать для вызова могущественных черных магов. Например, если в воду бросить вот эту косточку, — в руках его появилась обугленная черная кость, — то в воде появится образ некроманта Квирина. Таким же способом я связался с Сайме.
— Бросив в воду лист из шкатулки? — догадалась Аня.
— Да. Но это очень опасно. Сайме — кровожадная и безумная женщина, даже ее образ может навредить.
— Понятно, — проговорила Аня, чувствуя, что начинает уставать от обрушившихся на нее сведений.
Уже без особого интереса она подошла к одному из шкафов и потянула на себя тяжелую стеклянную дверь.
— Осторожно, любимая! — воскликнул Рамир, подбегая и бережно отстраняя девушку от шкафа. — Здесь хранятся самые смертоносные яды со всего мира!
Ане снова стало любопытно, и она через плечо колдуна заглянула в забитое флаконами нутро шкафа.
— Вот это, — Рамир указал на запечатанный сургучом кувшинчик, — яд скорпионьего дерева. Если его добавить в воду, где купается человек, кожа несчастного покроется страшными волдырями, и через два дня он скончается в ужасных муках. А это, — палец колдуна легко дотронулся до фигурного пузырька, — слюна морского дракона. Одна капля в еду, или питье — и человека поражает неизлечимое заболевание, которое сведет его в могилу через неделю.
Много еще рассказывал и показывал колдун, но Аня ничего не запомнила, ей хотелось снова оказаться в своей комнате, которую она еще недавно так страстно ненавидела. Девушка, которую до глубины души поразила цена, заплаченная Рамиром за ее похищение, чувствовала острую необходимость остаться в одиночестве и осознать услышанное. Поэтому она невнимательно слушала рассказ колдуна о ядах, мечтая уйти из лаборатории. Лишь на мгновение ее взгляд привлек крохотный стеклянный флакончик, полный нежно-розовой жидкости.
— Это тоже яд? — спросила она.
— Это — драгоценность, — благоговейно произнес колдун, — сок очень редкого цветка — пустынной розы. Он несет быструю и безболезненную смерть. Выпивший его просто через некоторое время засыпает и больше не просыпается. Пустынная роза — нежный, прекрасный, ласковый убийца.
— Я устала, — вдруг проговорила Аня, которой разонравилась эта экскурсия и утомила лекция о ядах. — Пожалуйста, отведи меня обратно.
— Конечно, любимая! — воскликнул Рамир. — Извини меня!
Он вновь провел девушку по узкому коридору, и вскоре Аня оказалась в своей комнате. Колдун задвинул на место тяжелое зеркало, попрощался и вышел обычным путем. Аня бросилась на кровать, свернулась клубочком и закрыла глаза. "Отдал за меня душу, — не давала покоя тревожная мысль, — безумие, куда оно приведет?"
Рамир шагал по коридору, не замечая того, что улыбается. Сегодня впервые в жизни им, его работами, его жизнью и мыслями искренне и бескорыстно заинтересовался другой человек. Его любимая женщина.
Глава 52
Отряд упорно двигался на юг, к очередной Цитадели. Виктория, вернувшись из леса, не произнесла ни слова. Молчали и ее спутники, догадываясь, что произошло, и не желая рвать сердце девушки лишними расспросами. Взобравшись на сопку, остановились: внизу, в долине, стояла крепость. Ворота ее были гостеприимно распахнуты, и рядом с ними стояли, вглядываясь вдаль, двое мужчин в темной одежде.
— Вперед! — отрывисто произнесла Виктория и, тронув серпенса, начала спускаться в долину.
Отряд быстро добрался до Цитадели, и вот уже его обитатели приветствовали гостей:
— Шолом, путники!
— Шолом! — ответил за всех Илья.
— Ребе Исаак ждет вас.
Темноволосые смуглые мужчины, макушки которых венчали маленькие шапочки-ермолки, посторонились, пропуская всадников в ворота. Илья порылся в своем дорожном мешке, извлек оттуда точно такую же ермолку и торжественно водрузил ее на голову со словами:
— У нас не принято входить в святое место с непокрытой головой.
Навстречу путникам спешил крепкий мужчина лет сорока. По тому, с каким почтением смотрели на него обитатели Цитадели, Виктория догадалась, что это и есть ребе Исаак.
— Шолом! Я ждал вас еще вчера, — ребе осмотрел гостей, остановив проницательный взгляд на изможденном лице Виктории. — Имам Хасан сообщил мне, что вас должно быть пятеро.
Виктория мрачно понурилась, раввин тихо спросил:
— То, о чем предупреждал имам, случилось?
— Да, — коротко ответила девушка.
— Мужайся, дитя. Ты похоронила его?
— Нет, — девушка достала из кармана склянку с прахом Гарта. — Это все, что от него осталось.
— Мы можем похоронить его здесь, в Священной земле.
— Не нужно. Я сама похороню его, когда придет время.
— Что ж, — проговорил ребе, — Пусть будет так. А сейчас проходите в дом, вам нужно подкрепиться и отдохнуть.
За обедом Виктории кусок не лез в горло, несмотря на то, что ее друзья уверяли, что никогда еще не ели таких вкусных блюд.
— Как дома у мамы, — довольно говорил Илья, уписывая фаршированную рыбу.
— Может быть, тебе лучше пойти отдохнуть? — шепотом спросил раввин, наклоняясь к Виктории.
— Да, спасибо, ребе.
Девушка встала из-за стола и пошла в приготовленную для нее комнату. Не раздеваясь, она кинулась на кровать и закрыла глаза. Сон не шел, мучило одно и то же видение: взмах меча и голова мужа, катящаяся по сухим листьям. Виктория с силой потерла лицо, пытаясь отогнать жуткие воспоминания. Но перед мысленным взором вновь возникли желтые, нечеловеческие глаза умирающего вампира. Как забыть, как пережить это? Гарта больше нет, у нее остался только сын. Остался ли? И удастся ли вырвать его из рук королевы? Ах, если бы рядом был Макс, с его даром, с его неиссякающим жизнелюбием! Что с ним, жив ли? Увидятся ли они, или он навечно обречен оставаться в Морнеметоне? Что с Аней? Проклятье! Будь она рядом тогда, когда они подобрали младенца-вампира, все могло бы обернуться иначе. Девушка, наделенная даром эмпата, сумела бы почувствовать опасность. Скольких они уже потеряли на этом пути. Не напрасны ли эти жертвы? Что, если Алан уже перестал существовать, вырван колдовством из собственного тела? Что, если, придя в замок, она увидит, что из глаз сына смотрит на нее чужое существо? Виктория села на кровати и прикоснулась к карману, в котором лежала склянка с прахом мужа.
