Дорога забытого знания

― Пятьдесят лет назад Берднежс доказал, что изменение уровня ресурса во многом похоже на скачки гормонального фона. Как подскакивает адреналин перед прыжком с высоты, так увеличивается ресурс в момент получения знания. Потом постепенно снижается, даже если вы его ни на что не тратите. А нужно тратить!

Оратор взмахнул обеими руками и неожиданно приподнялся над сценой на пару метров. Зал разразился овациями, лектор улыбнулся, прижал руку к груди и раскланялся. Перескочил с ноги на ногу, как уличный комедиант и грациозно спустился по невидимым ступенькам.

― Ведь чем проще вам это представить ― тем проще выполнить. Почти любой может согреть или охладить воду, постирать одежду ― мы привыкли к этому с детства, тысячу раз видели одежду чистой, а воду горячей. Трогали, пробовали на вкус, она заливалась в уши ― мы представляем горячую воду во всех аспектах. А вот приподняться над землей могут немногие ― вы не представляете, что я чувствовал в момент левитации. Изменилось ли ощущение веса, был ли я устойчив, требовало ли это поиска баланса? Вы не ощущаете на физическом уровне.

В задних рядах поднялся легкий шорох ― слушатели потихоньку утекали из конференц-зала. Стало понятно, почему на регулярную лекцию про базовые истины пришло так много народу. Левитация считалась умением престижным, и многие хотели научиться преодолевать гравитацию так целенаправленно и непринужденно. Но сейчас самая зрелищная часть лекции была позади, и люди побрели по своим делам. Остались мы вдвоем с парнем из столовой.

― В публичных библиотеках только развлекательные книги, над которыми посмеется любой образованный подросток, ― невозмутимо продолжал лектор. ― Шаблонные романы со стереотипными сюжетами, рассчитанные только на обеспечение ресурсом бытовых нужд. Это намеренный ход для поддержания социальной стабильности. У наследных аристократов закрытые, тщательно охраняемые библиотеки. Но самые сильные маги ― здесь, в Институте. Потому что у нас огромная библиотека накопленная за много веков. Вы наверняка видели огромную башню рядом с главным корпусом ― это она. Говорят, изначально ученые объединились именно за счет создания единого архива знания. И уже потом, естественным образом, Институт пришел к власти. Впрочем, рядовых сотрудников по-прежнему больше интересует наука, и это замечательно. Перспективы здесь бесконечные.

Доступ в библиотеку для каждого сотрудника Института зависит от уровня доступа исследовательской группы, в которую он входит. Если вы не сотрудничаете ни с кем ― у вас доступ только в первый виток. Так что настоятельно рекомендую при выборе группы учитывать этот аспект.

Оратор улыбнулся, еще раз раскланялся и исчез.

"Любитель театральных эффектов", ― подумала я с завистью. Вот бы мне такое умение, да к Киму на выступление. Сорвали бы аплодисментов!

Глава 47

В просторном и холодном холле Института я заметила небольшую урну, в которой лежали свернутые бумажки. К урне подошла угловатая девушка с сильно торчащими вперед зубами. Взяла бумажку, развернула, улыбнулась, свернула и положила назад. Я подошла ближе.

― Привет, ― сказала я. ― А что это?

― Это инфо-брейк, ― ответила девушка. ― Здравствуй. Ты новенькая?

― Да, ― кивнула я.

― Тут собраны небольшие любопытные факты. Любой сотрудник Института может подойти и прочитать парочку, чтобы восстановить запас ресурса, если требуется, например, после длительного ресурсоемкого эксперимента.

― А откуда они берутся?

― Мы же и пишем. Это не научные факты, про серьезные вещи пишут статьи. Маленькие и тезисные, если вещь незначительная, но обладает характеристиками научного знания. Любые логичные размышления можно найти в Библиотеке. А здесь просто мысли, шутки, что-то, о чем приятно подумать и хватит, чтобы согреть чашку чая. Ментальные печеньки, короче, ― улыбнулась девушка. Когда она улыбалась, лицо становилось почти миловидным, но неровные крупные зубы выделялись особенно отчетливо.

― Я тоже могу угоститься?

― Разумеется.

Я развернула ближайшую свернутую бумажку. Надпись, сделанная крупным и будто бы детским почерком, гласила: "Когда я родила ребенка, его голова была меньше моей груди". Я хмыкнула, пытаясь представить такую маленькую голову, но вместо этого в воображении представала несоразмерно огромная, размера седьмого, грудь. Я свернула бумажку и положила назад.

― Меня зовут Лира, ― представилась девушка. ― Работаю в исследовательской группе профессора Илина. Сейчас будет семинар, заходи, вдруг понравится? Нам как раз нужны люди.

― Да, туда и направляюсь, ― подтвердила я и тоже отрекомендовалась. ― Кори, прошла два дня назад.

― Я прошла в шестнадцать, ― сказала Лира. ― До сих пор с ужасом вспоминаю осклизлого дракона, заброшенные катакомбы, пронзительные ноты, которые нужно было угадывать. Короче, Испытание помню, как вчера, а жизнь до Института ― очень смутно.

Прозвенел гонг, оповещающий о начале семинара. Мы с Лирой прошли к двери в актовый зал, я свернула направо, к рядам кресел для зрителей, девушка направилась на сцену.

Четверка молодых исследователей, включая Лиру, уселись полукругом за столы, переговариваясь вполголоса. Пятый ― невысокий забавный мужчина лет сорока с кудрявыми рыжими волосами, обрамляющими круглое веснушчатое лицо ― вышел вперед, оперся руками о кафедру и обратился к залу:

― Дамы и господа! Меня зовут профессор Илин, и я хочу представить вам работу, посвященную направленной мутации простейших растений, ―

В зале я была одна. Профессор замолчал и пригляделся, ― У нас гость! Наконец-то. Поднимитесь на сцену, пожалуйста, давайте не будем разыгрывать здесь этот фарс ― я не буду докладывать вещи, которые вы все равно не поймете, а вы не будете притворяться, что вам интересно.

Немного патетически так произнес, словно насмехаясь над собственной тирадой, будто цитируя кого-то. Показалось, что сейчас спросит: "Откуда?" и придется покинуть помещение, несолоно хлебавши, потому что источник мне был неизвестен. Но профессор выжидательно замолчал. Я встала, направилась к сцене. Лаборанты подались вперед, разглядывая меня. Лира что-то шептала на ухо длинноволосому парню по правую руку.

― Почему вы уверены, что не пойму? ― спросила я, ― Я стертая. Судя по обрывкам знаний, за плечами имею какое-то, пусть не систематичное и не полное, но все же образование.

― Не сомневаюсь, ― кивнул профессор. ― Но не биологическое. Впрочем, это нам на руку, биологов хватает. Я видел вашу вступительную фантазию и оценил испытание с лабиринтом. Довольно оригинальное решение...

― Спасибо, ― сказала я неловко.

Во мне до сих пор с трудом уживалась дикая, по сути, мысль: когда я умирала, прыгала, как сумасшедшая, и думала, что все закончено, здесь, в чистых просторных кабинетах забавные интеллигентные ученые смотрели на сменяющиеся подмостки и выставляли баллы за воображение.

― ... но не самое эффективное, ― закончил профессор Илин.

― Что? ― поразилась я. ― У меня не было ресурса, что еще можно было сделать?

― Правда? ― похоже, он удивился, даже руками всплеснул. ― А как вы смогли расщепиться без ресурса?

Я пожала плечами:

― Это же все происходило в моей голове.

― И то верно, ― согласился Илин. ― А если бы у вас, предположим, был запас ресурса. Что бы вы сделали?

― Перебила бы муравьев у входа. Зажгла бы огонь, ограничила бы его радиус и спокойно обследовала бы лабиринт.

Рыжеволосый профессор скривился, веснушки на лице встретились в брезгливых морщинах:

― Теперь понимаю, почему ресурса у вас не было. Вы бы все решили грубой силой. Неизящно.

― Зато практично и безопасно, ― возмутилась я. ― Вы не видели этих муравьев. А что бы сделали на моем месте вы?

― Я бы просто пошел в нужный проход, ― торжествующе заявил профессор.

― Точно, забыла. Я бы достала непобедимый светящийся меч и прорубила дыру насквозь, ― не удержалась я от ехидства.

― Вы опять о силе... Да что ж такое! Давайте поиграем?

Профессор Илин достал из кармана игральные кости и кинул на кафедру. Лаборанты обступили учителя тесным полукругом, с ухмылками следили за разворачивающимся представлением.

― Десять. Выкинете больше?

Я выкинула восемь. Пять и три. Кости приятно ложились в руку, классические, белые с черными точками. Интересно, ― промелькнула мысль, ― Нормальные кубики или с весовым дисбалансом? Хотя зачем профессору нечестные кубики, ерунда.

― Еще раз? ― спросил Илин и выкинул шесть, подмигнул, эффектным движением швырнул кости по столу. Я выкинула два.

Через десять раундов я возмутилась:

― Вы жульничаете! Используете ресурс.

Рыжеволосый ученый улыбнулся, ничуть не смущенный, достал из кармана монетку:

― Вы догадываетесь, да? ― уточнил он и выкинул орла. Еще раз. И еще. Тринадцать раз подряд. ― Люблю орла. Но не жульничаю. Не заставляю выпасть орла.

Профессор выдержал театральную паузу, глядя в глаза немигающим взглядом. В зрачках мелькал шутливый бесовской вызов:

― Я меняю вероятность. Делаю вероятность выпадения орла выше.

Я замерла, проблеск понимания мелькнул между типовыми мыслями о жульничестве. Но самостоятельно оценить масштаб представленного решения не смогла ― пыталась разгадать каверзу, а не вслушиваться в слова:

― И в чем разница?

― Вы не представляете! ― экзальтированно вскинул руки профессор, ― Разница колоссальна. Загадайте функцию от одной переменной. Любую, лишь бы пять раз дифференцируемую, ― он взял в руки исчерченный листок.

― Что? ― уточнила я.

― Вы не знакомы с основами дифференциального исчисления?

― Знакома, но...

― Тогда в чем проблема? Не применяйте ресурс, не ищите подвох. Просто загадайте, какая вам нравится?

"Сейчас я тебе покажу, " ― подумала я и начала, медленно подбирая слова:

― Допустим, экспонента в степени пи икс....

Затем я бездумно добавила коэффициент, сумму квадратов, не забыла деление на сложное выражение в дробной степени. Получилось громоздкое неизящное выражение, лишенное, как мне казалось, любого практического смысла.

Илин улыбнулся и помахал перед носом листком:

― Здесь у меня дифференциальное уравнение, связанное с переносом энергии, над экспериментом работает соседняя группа, но решить не умеют. Попробуйте подставить сюда ваше выражение.

Я почувствовала, что стою на пороге чего-то нереального и протянула руку за ручкой, с трудом вспоминая, как брать производные. "Черт бы меня побрал, что мешало остановиться на экспоненте в степени икс", ― подумала я, слыша, как похихикивает за плечом профессор Илин.

― Вы здесь коэффициент потеряли, ― глумливо показал он. Я раздраженно исправила, перечеркнула последнюю строку вычисления, подставила полученные производные в уравнение. Уравнение получилось некрасивым, лишенным гармонии и симметрии, весь процесс занял около пятнадцати минут и целый лист, исписанный убористым почерком. Профессор Илин неторопливо пританцовывал у меня за плечом, лаборанты уже во весь голос обсуждали танцы, не обращая внимания на разыгрывающееся представление. Я сократила последнюю пару множителей и недоверчиво уставилась на листок ― получилось тождественно верное равенство.

― Этого не может быть, ― возмутилась я. ― Признайтесь, вы знали ответ и как-то спровоцировали меня произнести нужное выражение.

Профессор Илин торжественно покачал головой.

― Вы же знаете, что это не так. Любое вмешательство в мысли заметно, кроме стирания, которое, вероятно, тоже ощущается но жертва забывает всё и рассказать не может.

― Тогда это какой-нибудь психологический трюк, ― я сморщилась, ― Запах, вы притронулись к чему-то, что подсознательно спровоцировало ассоциацию...

― ... Ассоциацию с экспонентой в степени пи икс, ― усмехнулся он, ― У вас настолько больное воображение?

Я задумалась. Если допустить, просто допустить, что профессор не врет, что он в состоянии представить изменение вероятности возникновения заданного события... Вообразить характеристику чуть выше, реализовать изменение при помощи изрядного запаса ресурса. Я потянулась к монетке.

― Попробуйте, ― поощрил Илин, ― это не так сложно. Представьте, что вероятность выпадения орла чаще.

Я начала подкидывать монетку. Восемь выпадений из десяти, результат может быть обычной случайностью. Профессор пожал плечами:

― Неплохо для начала. Приходите играть с нами в покер вечером, потренируетесь.

― В покер? А какой смысл в игре, если вы утверждаете, что можете менять вероятность выпадения карт? Кому нравится играть против соперника, у которого на руках всегда флешь рояль?

― Только тем, кто в состоянии менять вероятность тоже, ― улыбнулся профессор. ― Битва силы, результат не определен. В игре появляется даже больше психологии, блеф выходит на принципиально новый уровень.

― Послушайте, ― сказала я, ― но ведь вероятность ― это не только игры. Это же неограниченные возможности! Вы способны перевернуть мир!

Я вдруг подумала, что Илин старше меня лет на пятнадцать, но выглядит совершенно несносным ребенком-бесенком. Увлеченный.

― У меня не хватит ресурса, ― улыбнулся он. ― Но суть вы наконец-то уловили. Работать со мной будете?

― Буду, ― сказала я.

Глава 48

Работа с профессором Илином была интересной. Я практиковалась в изменении вероятности днем, решая методом направленного подбора громоздкие уравнения, и упражнялась вечером, когда мы с группой и друзьями из других отделов собирались в опустевшей институтской столовой играть в покер.

Илин тасовал колоду с грацией фокусника, перекидывал карты фантастическим веером и, наконец, давал подснять направо. Лира морщила лоб, стараясь изменить вероятностное поле, заданное Илином, Тони щелкал пальцами, темноволосая серьезная девушка из отдела теории игр прикрывала глаза, словно погружаясь в транс.

Мы с остальными лаборантами иногда сговаривались и играли против рыжего профессора вместе. Несмотря на коллективные усилия, выигрывали совсем редко. И даже в тех уникальных раздачах, когда карты принимали нашу сторону, мне всегда казалось ― Илин просто поддается, чтобы соперники не потеряли интереса.