Дорога забытого знания

До последнего мне хотелось не лечить, а убивать.

Глава 6

Я очнулась на своей кровати в Каморках, было тепло и восхитительно пахло едой. Открыла глаза, увидела, как озарилось улыбкой круглое лицо Эмми.

― Наконец-то! ― обрадовалась соседка. ― Я уже начала беспокоиться. Ты всю ночь мечешься и никак не придешь в себя.

― Как я здесь очутилась? ― с трудом спросила я пересохшими губами.

― Тебя принесли вчера какие-то уличные мальчишки, пятеро. В пролом, наверное, пролезли, дело-то нехитрое, и тебя протащили. Аккуратно, даже платье не порвали. И ведь догадались, откуда ты! Сказали еще, что ты шептала мое имя. ― Соседка польщено улыбнулась. ― Орали тут под окнами "Эмми, Эмми", пока я не проснулась и не увидела тебя. Их прогнала стража, ― пояснила она. ― Но, кстати, я видела одного мальчишку, когда утром ходила в лавку. По-моему, он так и караулил всю ночь у двери. Спрашивал как ты, и просил передать вот это, ― Эмми протянула булку с корицей.

Я сглотнула.

― Эмми, как он выглядел?

― Я запомнила только глаза, ― ответила подруга, ― огромные, пронзительно зеленые, а под ними огромные синяки. А, еще на правой руке какой-то странный шрам в области запястья. Жутковатый мальчик, и вообще я бы советовала тебе искать кавалеров постарше, ― неловко пошутила она, ― я сварила тебе куриный бульон.

Я замолчала на минуту, не в силах говорить. Значит, получилось. Ментальный бриллиант. Можно было бы Испытание пройти и еще неделю ерундой заниматься. Попробовала вспомнить лекцию ― всё понятно. Ни единого вопроса не осталось, все мне старушка разжевала. Больше ни капли не извлечь.

В ушах звенело, язык пересох, восхитительная история от странника и лекция загадочной старушки ― все псу под хвост. Моментальный порыв, нерациональная ненависть. И ― снова здравствуй общежитие, в цеху куклы знания заждались, яблоко ― краплаком, а листочек ― зеленым. Тьфу. Поход в Институт откладывается до следующей найденной истории, то есть на неопределенный срок.

Может, удастся еще хоть что-нибудь выжать из той лекции, перепродать кому-нибудь? Кажется, парень из соседнего цеха интересуется подобными техническими изысками. Вдруг найдет достойную информацию в обмен.

Эмми смотрела большими счастливыми глазами. Удивительный человек ― ей главное, почувствовать себя нужной. Сегодня полночи не спала из-за меня, и даже не требует объяснений.

― Спасибо, Эмми, ― наконец я заставила себя сказать, преодолев раздражение. Вежливость звучит приторно, но подруга принимает все за чистую монету, улыбается до ушей. ― Я влипла в небольшую историю, пришлось перерасходовать ресурс, чтобы всё исправить. Не рассчитала силы. Ты просто чудо, правда.

― Не стоит благодарности. Ты бы сделала то же самое.

"Да конечно, ― подумала я. ― Добрые поступки ― это мой конек, прямо-таки. Хотя куда бы делась? Но я бы обязательно потребовала всю историю целиком. Не из любопытства ― для восстановления сил".

― Ты же просидела со мной всю ночь, а еще кучу денег потратила на суп... Как я смогу тебя отблагодарить?

Я не ожидала ответа, но подруга сказала:

― Очень просто, на самом деле. Давай, я тебе больше не должна?

― Что? А ты была мне должна?

― Да, за объяснение в первый день? ― возмутилась Эмми.

В голове еще было мутно, и я не сразу сообразила, о чем речь. Потом вспомнила ― Эмми забыла некоторые бытовые способы применения ресурса для нагревания воды и приготовления пищи. Оказывается, так бывает довольно часто, но в приемном покое ничего не разъясняют. Мне повезло ― нужные навыки сохранились, и я быстро продемонстрировала соседке необходимые трюки, не забыв стандартную присказку ― "Знание имеет свою цену". Подруге ответить было нечем, и мы сошлись на том, что она расскажет мне что-нибудь взамен позже.

― Точно, ― покраснела я. ― Но это же ерунда, ты рассказываешь такое новеньким бесплатно. А на меня потратила деньги. Сварила бульон! ― для меня в этом было что-то нереально уютное и заботливое. Доброта, как она есть. То, что мне просто не пришло бы в голову.

― Бульон ― ерунда, а я не люблю быть должна, ― упрямо возразила подруга.

― Хорошо, ― согласилась я, невольно подумав, как долго же она помнила и пыталась найти равноценную информацию, чтобы отплатить. Повезло ― не придется отдавать деньгами, не люблю тратиться на еду. Лекция про ресурс возместилась с процентами. Может и мальчишка окупится когда-нибудь...

Глава 7

После роскошного рассказа странника прошло уже больше недели, а я все еще сожалела о бездарно потраченном ментальном бриллианте. Несколько раз пыталась симулировать вычисления на абстрактной машине, но момент озарения был упущен ― ресурс не прибавлялся. Поэтому я снова отправилась в скудную городскую библиотеку, чтобы хоть немного пополнить запас силы.

На улице власть уже захватила зима. Грязноватый мокрый снег замаскировал неровные газоны, очертил узоры на черепичных крышах и медленно таял в черных лужах на дороге. Воздух был холодный и чистый.

Стемнело три часа назад ― я засиделась сегодня в библиотеке допоздна, должна признать, что и боевики бывают жутко увлекательными. Иногда я завидую мужчинам, их естественной, органичной агрессивности.

Домой бежала с легким ускорением, погрузившись в размышления, и не сразу заметила, как дорогу перегородили двое.

Один, высокий мужчина в безразмерных лохмотьях, шагнул вперед, сократив расстояние между нами до полуметра. Второй, судя по очертаниям ― подросток, довольно щуплый, остался позади.

Ночь выдалась темная, почти безлунная, и я отчетливо видела только глаза на темном, то ли смуглом, то ли грязном лице. Стало неуютно, я внутренне сжалась, но не отступила. Затем вспомнила жест, который показал на рынке мальчишка, сложила пальцы соответствующим образом и подняла руку.

Мужчина резко и сильно схватил меня за запястье, поднял кисть до уровня глаз и слегка повернул, словно разглядывая.

― Ты кто такая? ― спросил мужчина. ― Откуда знаешь наши знаки?

Мне стоило титанических усилий не вырвать руку, но страшно уже не было. Я злилась, но почему-то знала, что сила на моей стороне. Только вот мрачный мужчина об этом и представления не имел. Начинать драку самой не хотелось, и я решила поговорить.

― Стертая, ― выплюнула ответ я. ― Не враг. Мы на одной стороне.

― Ерунда. Воровок не стирают. Им рубят руки или вешают, зависит от дерзости и настроения судей.

― Я не вру, ― нужно держаться нагло и убедительно. Глаза в глаза, между подбородком и грудью можно поставить ладонь, кулаки сжаты.

― Никто из группы тебя не узнал, только мальчишка утверждает, что ты спасла ему руку. Но ведь сначала ты его подставила, верно?

― Нет, конечно, ― возмутилась я. ― Зачем мне это? Мальчишку заметили, потому что он был неосторожен, я просто оказалась рядом.

― Затем, чтобы завоевать доверие. И естественно влиться в группу. Ты же этого хочешь, верно?

Вообще, я на месте вора рассуждала бы так же. В озвученной теории была логика ― воров действительно не стирают, для обитателя реабилитационного центра это очевидно. Мои подруги ― наивные и циничные, добрые и среднестатистические ― все одинаково нелегко приспосабливались к бытовым сложностям, имели ярко выраженные аристократические привычки. Институт же действительно принимал самые разнообразные меры для обеспечения порядка в Нелоудже и руководство вполне могло отправить шпиона в крупную воровскую группировку для полного уничтожения изнутри.

И все же, логическая цепочка имела один, но весьма существенный изъян ― я не являлась шпионом. Впрочем, все это было не так важно, как время. Я думала долго, слишком долго для невинного человека в глазах разбойника.

В следующее мгновение снег обжигающе ударил в лицо и руки, набился в рот, почему-то соленый. Я сплюнула чем-то темным, подняла голову, оперлась на горящие кулаки. Мужчина смотрел с расстояния примерно в метр, небрежно отряхивая правую руку, и ждал, когда я поднимусь.

Он начал первый, и я была даже рада возможности сбросить подспудное напряжение, накопленное от нахождения в странной обстановке реабилитационного центра. Избавиться на время от стереотипной и подсознательно чуждой морали. Наконец-то ударить с размаха, с оттяжкой, на выдохе.

Движение руки началось почти расслабленно, и только в последний момент я добавила акцент, сильный импульс, зародившийся в ступнях и прокатившийся по телу, как при взмахе кнута. Все мышцы и сухожилия сконцентрировались в этом единственном молниеносном броске, усиленном ресурсом на несколько десятков килограммов. Удар пришелся точно в грудь, в середину, в центр воображаемой линии, и мужчина издал сдавленный полустон-полувздох и рухнул на снег.

Импульс, форсированный ресурсом ― страшная мощь. Мало кто умеет объединять ментальную силу и волнообразную передачу усилия по всем группам мышц. Подобный удар даже выглядит внушительно, разбойнику потребуется не меньше часа, чтобы прийти в сознание, и я не удивилась, когда стоящий позади подросток развернулся и начал улепетывать со всех ног.

Догонять его я не стала. Разочарование смешалось с морозным воздухом запахом неразорвавшейся хлопушки. Никакого сопротивления, упал с одного удара, а еще взрослый мужик. Нужно было использовать меньше ресурса. Начали зудеть содранные костяшки пальцев, и саднила губа. В общежитие я брела медленно, обдумывая происшествие, чтобы накопить достаточно сил для маскировки ссадин. Рассказывать о драке Эмми не хотелось. Никогда не смогу признаться подруге, что сама провоцировала разбойника, потому что хотела драться. И только укоризненный взгляд светлых глаз на веснушчатой физиономии перед внутренним взором помешал мне ударить первой.

Глава 8

Драка оказалась последним приключением на долгие месяцы. Зимой обитателям реабилитационного центра настоятельно не рекомендовали выходить в город без теплой одежды, а ей мы с Эмми запастись не успели. Босоножки и сарафаны на снегу ― привилегия аристократии и знати. Вот и пришлось нам ограничиться редкими вылазками в город, чтобы не дразнить горожан без необходимости. В трактиры ходили по очереди, заимствуя зимнюю униформу у старожилов. Но и там редко удавалось услышать любопытные истории ― странников стало меньше, да и чутье на хорошие рассказы ослабло. После невольного заточения мы кидались на первого попавшегося словоохотливого путника и с восторгом слушали о чем угодно, лишь бы это происходило за пределами реабилитационного центра.

А праздник конца зимы заставил себя ждать. Все уже подготовили свои подарочные истории мечты, а сменяющий дождь все не шел и не шел, но однажды утром мы наконец-то проснулись от долгожданного звука ливня. Это был не обычный весенний дождь, а ливень конца зимы. Он будет идти три дня, а потом выглянет яркое жаркое солнце и зима исчезнет, так, как будто ее не было, и только холодные грязные ручьи на сияющих улицах будут напоминать о том, что здесь еще совсем недавно лежал снег.

Этот ливень ознаменовывал начало праздника ― никто не работал в эти три дня, все собирались, пили горячий глинтвейн и делились соответствующими случаю мечтами. Это было замечательное по-домашнему уютное событие. Едва ли в прошлой жизни, до стирания, мне доводилось отмечать столь семейно и многолюдно.

Первый день праздновали в цеху, утомительно и официально. Мечты были подчищены и раскрашены под стать геометрическим гирляндам. Художники говорили о том, чтобы рисовать чище и быстрее, мастера грезили о новых идеях, шпаклевщики ― о куклах без изъянов. Начальство загадывало, чтобы подчиненные не болели, не ели и желательно не спали.

Были и подарки. Очередная порция фактов из городской библиотеки. По большей части, незначительных, но потенциально практичных ― способы ухода за ипомеей декоративной, технология шлифования мягкой древесины. Ресурс удавалось извлечь далеко не из всех сообщений, да и тот тратили сразу же на декоративные дожди, сияющие сотнями миниатюрных звездочек ― один из любимых атрибутов праздника. Мне нравилось экспериментировать с иллюзиями и отвлекать уже немного уставших художников необычными спиралями и завихрениями в фантомном ливне.

Второй день праздновали в каморках, в коридоре. Там собрались обитатели мужского и женского крыла, дешевый глинтвейн лился рекой, и мечты были уже не такие выхолощенные, но по-прежнему практичные и приземленные. Мы загадывали, чтобы в столовой вкусно кормили, чтобы крыша не текла, вставать попозже. Женщины мечтали о мужчинах, мужчины о женщинах. Глинтвейн сделал свое дело и у некоторых счастливчиков мечты сбылись. Ни ресурса, ни фантазий на иллюзии уже не осталось, но облупленные стены были искусно затянуты выращенными за две ночи декоративными лианами. Одна из художниц, видимо, имела в прошлой жизни богатый опыт ландшафтного дизайна, и умела с использованием ресурса вырастить почти что угодно и где угодно. Каждый год к празднику она декорировала коридор в выбранном географическом стиле. Вчера мы растили морэнскую флору из семян, скупленных у южных путешественников за сказочные истории.

Третий день мы отмечали вчетвером. К этому времени приберегались настоящие, сокровенные грезы. Зиэн и Лори сидели на моей кровати, а я расположилась на полу, растягивая неподатливые после двух дней празднования мышцы. Мы были слегка уставшие и охрипшие после праздника и пили больше воды, чем глинтвейна. Пришел час дарить подарки, делиться сокровенными мечтами. Это были не цели, которые нужно достигать, а мечты-истории, сочиненные за недели до празднования, вовсе не рассчитанные на то, чтобы когда-то сбыться. Мне нравилась эта традиция. Она не только заряжала ресурсом к началу весны, но и заставляла задуматься, понять, чего ты хочешь на самом деле. Когда живешь изо дня в день по одному и тому же сценарию, ходишь по одному и тому же маршруту и видишь одних и тех же людей, то начинаешь порой забывать, кто ты есть. Это так просто, забыть, кто ты есть. Проще, чем выкинуть старое платье, быстрее, чем закрыть прочитанную книгу. Особенно для нас, для стертых, у которых нет прошлого, нет настоящих привязанностей, родителей, братьев, сестер. Когда забываешь себя, ты сам становишься частью маршрута, деталью интерьера ― работником на работе, хорошим арендатором в общежитии, едоком в столовой. Чтобы быть кем-то большим, стоит иногда придумывать мечту.

Жизнь и здоровье всех действующих лиц ― негласное правило составления праздничной истории. Что-то вроде приметы: никто, никакой второстепенный персонаж, никакая мышь под плинтусом не должна умирать, чтобы мечта сбылась.