Дорога забытого знания

― Поняла, спасибо, ― ответила я. ― Чувствую, что придется вас побеспокоить в ближайшее время.

Нирайя кивнула, серьезно, как все, что она делала, поправила челку и вышла, абсолютно асексуально двигая полными бедрами. В дверь проскользнул давешний белый холеный кот с разными глазами.

― Здравствуй, Потеряшка, ― сказал Керон. ― Это местный кот, он любит этот кабинет. Мы зовем его Потеряшкой, потому что он постоянно кого-то ищет.

― Потеряшка, кис-кис-кис, ― позвала я.

Кот повернулся и смерил меня оценивающим взглядом.

― Мы подружимся, ― пообещала я Керону.

Профессор коротко, без улыбки, кивнул и вышел из кабинета.

Я села за просторный стол, раскинула руки, потом встала, сделала чаю. Подумала вдруг, что обычно прихожу в гостиницу, когда уже темно, а ухожу затемно, и давно уже не оставалась одна в светлое время суток. Пожалуй, приятно будет для разнообразия побыть одной, когда никто не отвлекает, не стоит за плечом, не торопит и не насмехается над ошибками, чем любил баловаться Илин. Кот уютно свернулся у меня под ногами и, кажется, уснул.

Наконец, после двух чашек горячего напитка, настало время приниматься за дело. Заставить себя оказалось сложно, так и подмывало отложить всё на утро ― не люблю входить в новую работу под вечер, голова уже не такая свежая. Я боролась с собой час, а затем сдалась и решила посетить Библиотеку. Новая должность ― новые возможности.

Дом книг развернулся новым, захватывающим измерением. Башни знания, уходящие в заоблачную высоту. Тонны пыльного, пожелтевшего ресурса.

Здание библиотеки представляло собой высокую башню с огромной винтовой лестницей. Сотрудникам Илина предоставлялся доступ на первые три витка спирали. В небольших нишах у общедоступной литературы обычно сидели десятки ученых. Обложки книг носили отпечатки пальцев и времени. Несмотря на неписанный регламент у стоек с книгами всегда слышался приглушенный шум голосов, дыхания, ног.

Совсем другая библиотека открылась с новым уровнем допуска. Уже после сороковой ступени в башне воцарилась мертвенная тишина. После сотой ― в углах появились робкие кружева паутин, прикосновения к книжным полкам стали отпечатываться в слое пыли.

На сто двадцатом этаже я выбрала тонкую брошюрку наудачу. Судьба в очередной раз решила прочитать мораль, осудить воспоминания, показать кривое зеркало. Книга была про джезраа.

Оказалось, что двух плодов мифического дерева в месяц достаточно, чтобы предотвратить цингу. В голодные годы джезраа спас сотни жизней. Тогда же выяснилось, что в радиусе трех метров джезраа способен восстанавливать ресурс в случае перетраты ― когда обратный эффект начинает проявляться на физическом уровне: плохое самочувствие, потеря сознания, учащенное сердцебиение и т.п. Джезраа восстанавливает ресурс до нуля, но для дерева это даром не проходит. Одно ― два излечения ― и дерево не плодоносит год. "А вот про это тренер не говорил", ― вспомнилась лекция на заднем дворе. Мелькнула надежда, что смогу найти в книге объяснение мрачного феномена, спасшего меня во время убийства. Но нет, таинственным эффектом обладало только живое дерево. Ни амулеты, ни статуэтки, ни мебель из джезраа целительными свойствами не обладала. Да и не делал никто предметы быта из легендарного дерева.

В голодные годы, утверждал неизвестный автор пыльной брошюры, джезраа был присвоен статус "дерева мира". Как водопой в засуху. Того, кто совершит преступление под джезраа и заставит дерево потратить живительные силы, могли и повесить без суда и следствия. Ведь излечение одной жертвы обойдется в год неурожая, сотни унесенных цингой жизней.

Это было давно. За последним убийством под джезраа на центральной площади Нелоуджа последовал кровавый переворот и переход власти в руки Института. С тех пор в массовом сознании закрепилась еще одна примета ― "преступление под джезраа ― смена власти".

Я закрыла брошюру, вернула на пыльную полку и поморщилась. Неприятное чувство скрутило желудок. Никого я не убивала под джезраа, по крайней мере в этой жизни. Небольшое считывание информации, и то ― персональной. Абсолютно безвредное преступление. К тому же под приметой имелась вполне рациональная основа, завязанная на историческом опыте и свойствах плодовитости дерева. Даже если допустить, что наша шалость привела к неурожайному году для джезраа на площади ― и то не страшно. Вроде, с посевами было все стабильно.

Глава 55

Спалось плохо. Впрочем, на статичной кровати редко приходят приятные сны. Иногда кажется, что кошмары просто не успевают догнать движущиеся фургоны. Но стоит остановиться, и недосмотренные ужасы нагоняют, разбредаются по лабиринтам мозга, разъедают часы покоя.

Мне снился сумасшедший профессор. Он искал меня, разинув челюсти и обнажая кривые гнилые зубы. Изо рта капала слюна, смешанная с кровью, оставалась вязкими, прозрачными, с красными прожилками каплями на бетонном полу коридора.

Я пряталась за старым зеркалом в женской уборной института, но видела каждое движение ищущих глаз. Хотелось телепортироваться к Киму, но было нельзя. В моей крови тоже бурлила зараза, и сумасшедший профессор ждал своего времени.

В последний час перед рассветом следовало выйти и поцеловать преследователя. Во сне мы были связаны одной ненавистью.

Я встала рано, с мутными от недосыпа глазами, побрела на работу. Дело всегда приносило успокоение.

Сварила кофе, раскрыла настежь окно, впустила влажную утреннюю прохладу. Поежилась и открыла папку с бумагами. Почти сразу же заглянула Нирайя ― уточнила, всего ли мне хватает.

Челка у ассистентки выглядела вконец засаленной и сбитой, глаза упорно убегали в угол комнаты. Пришла странная мысль ― причина вчерашней неприязни может крыться не во мне. Нирайю что-то очень сильно беспокоит. Может, исследование закончить не удается. Или опасается, что я ее подсижу? Формализм и аккуратность у девушки на высоте, как у настоящей карьеристки.

Или чего-то боится.

Я дружелюбно подтвердила, что все на месте; Нирайя тут же скрылась в коридоре. В глаза она так и не посмотрела.

Что ж, больше откладывать некуда. Пора работать. Я разложила перед собой пять стандартных листов. Четыре были исписаны одинаковым, мелким неровным почерком с большими выдающимися петлями на отдельных буквах. Вероятно, системы уравнений писал Керон, торопился и изрядно нервничал. Я мельком подумала, что опытный графолог, пожалуй, мог бы составить довольно подробный и нелицеприятный портрет по этим записям.

А вот пятый лист оказался заполнен другим человеком, другими чернилами и в другое время. Заполнен не слишком плотно, и на чистом пространстве было видно, что поверх него на другом листе что-то уверенно чертили, продавливая бумагу. Чернила слегка потускнели ― не сильно, но на фоне четырех новых листов различие бросалось в глаза. В содержание вникать по-прежнему не хотелось, и поэтому я встала, подошла к окну и приложила к стеклу этот самый пятый отличающийся лист, не особо задумываясь, что и зачем я надеюсь увидеть.

На просвет проступили какие-то линии. То ли схема, то ли рисунок. Ресурса было много, и поэтому я взяла чистый лист и сделала полную копию изображения. Не самое простое действие для обычного человека, но для подмастерья из цеха по рисованию кукол ― проще, чем вскипятить чашку чая.

Выбрала из карандашей самый мягкий и стала аккуратно заштриховывать оригинал. В таком виде схема проступила яснее, правая сторона листа проступила почти без помех. Казалось, что рисовали то ли креветку, то ли какое-то насекомое, таракана или сверчка. Я пригляделась и поняла, что все-таки сверчка ― кожистые передние крылья, слуховые органы на голенях передней пары ног, задние ноги прыгательные. "Интересно, откуда я знаю так много о сверчках?" ― автоматически подумала я. ― Точно. Учебник по энтомологии, чтобы заставить цвести джезраа. Неприятный холодок пробежал по спине от непрошенной мысли. Сверчки, джезраа, утекающий ресурс ― всё это липко и тягостно переплелось за пределами сознания, легло на ночной кошмар. Не люблю совпадения. В такие моменты всегда кажется, что кто-то стоит за кулисами и тщательно режиссирует спектакль, чтобы все развешанные по стенам ружья выстрелили вовремя и точно.

Выделенные срочные задачи поддались на удивление легко. За неполный рабочий день я ухитрилась понять все три системы, помеченные оранжевым. Нашлось решение для одной каверзной трижды обведенной задачки. Перепроверка прошла без осечек, точность вышла вполне сносная. Песок в глазах после бессонной ночи не вымывался даже плодотворной работой и крепким горьким чаем.

С Нирайей я связываться не стала, хотя шести еще не было, и заместительница человека-шкафа скорее всего еще работала. Теребила сбившуюся набок челку, хмурилась и отводила глаза в невыносимо секретном кероновском запертом кабинете.

Я устала ужасно, погружение в новую задачу требует много сил. К тому же из головы никак не шли мысли про дурацкого непонятного сверчка. Чем-то это насекомое меня беспокоило, пахло нехорошим полуразложившимся совпадением, но я никак не могла вспомнить, чем именно. Я решила перепроверить все завтра, на свежую голову, и только тогда сообщить о результатах. Сейчас можно насладиться заслуженным отдыхом.

Глава 56

Я толкнула тяжелую дверь Института, и в лицо ударил было свежий осенний ветер, но тут же сменился стоячим воздухом закрытого кабинета.

Пару секунд я ошарашено смотрела по сторонам, собирала реальность по горизонталям и вертикалям и искала место в новой системе координат.

Я совершенно определенно открыла входную дверь в холле. Сделала шаг. Но не вышла на открытую всем ветрам площадку перед Институтом, а вошла в просторный кабинет с потрясающим видом на озеро. Было светло, хотя я знала, что на улице уже стоит плотная тьма. Но отчетливые лучи солнца на мраморном столе создавали странное, поблекшее ощущение, как будто выцвели от времени. Воздух отдавал сладковатым пряным ароматом фенхеля. Неприятный запах.

У центрального окна спиной ко входу стояла высокая женщина ― директор Института. Она обернулась на звук моих шагов. Потрясающе красивая, даже не так ― совершенная. Казалось, что такая женщина не может быть порочной, не может быть ограниченной, и, каким-то странным образом, не может быть сентиментальной. Безукоризненную фигуру облегало строгое деловое платье, расклешенное ниже колена и скрывающее обувь.

Элеонора. Живая легенда.

Вдруг вспомнился Нелоудж, цех и куклы. "Слишком красивая, ― комментирует пришедший образец Зиэн, ― Правильные пропорции, высокий лоб, открытый взгляд. Сразу видно, модель специально разработана, чтобы вызывать восхищение и обожание". Ерунда, решила я. Образец и вполовину не передает очарование оригинала.

Я невольно восхищалась директором, иначе и быть не могло.

И в то же время я её ненавидела. Темной, глубокой, животной ненавистью, рожденной в уничтоженных закоулках прошлой памяти. Необъяснимая жажда мести поднималась тошнотворной волной, оставалась привкусом крови на языке. Смешивалась с восхищением, сводила с ума. Затмевала зрение сюрреалистичными искажениями реальности.

― Здравствуйте, ― сказала я.

Голос прозвучал хрипло. Элеонора приветливо улыбнулась и указала на ряд кресел, расположенных у большого дубового стола, стоящего посреди комнаты. Вокруг указательного пальца левой руки кровавой струйкой обвилось багряное иррилиумное кольцо. Чарующе красивое и убедительное ― владелец артефакта силен и находится в полном здравии. Директору никто и ничто не угрожает в ближайшие три дня.

― Здравствуйте, Кори. Присаживайтесь, ― сказала женщина. ― Я не отниму у вас много времени.

И чары тут же рассеялись. Обычная деловая встреча, регламентированный этикет, рабочее настроение. Что за ерунда накатила при входе с ароматом фенхеля? Сейчас было сложно и вспомнить. Необоснованные чувства, не облеченные в слова, рассыпались как ночной кошмар. Растворились в пряном воздухе.

В городе и Институте много и подобострастно говорили про Элеонору. Личная аудиенция считалась особенной честью. Хотя Тим как-то говорил, что директор обычно встречается с новичками, когда находит свободное время. Рекомендует подходящие группы, одобряет или порицает первые наработки, мотивирует, в общем. Но чаще вдохновляющие встречи происходили после первого выступления прибывших на семинаре с собственной работой, когда новички уже начинали проявлять себя, а не метались из группы в группу на подсобных работах, как это делала я.

Я села на ближайший ко мне стул с высокой спинкой и пробормотала что-то невразумительное, должное обозначать вежливое внимание и равнодушие к расходу минут. Элеонора устроилась напротив и достала из ящика стола полупустую папку для бумаг.

― Как вас разместили, нравится работать с профессором Илиным? ― спросила она, открывая папку и извлекая два заполненных листа.

― Очень хорошо, спасибо, ― ответила я. ― Работать интересно. К сожалению, мало понимаю по основному профилю исследования, я не биолог. Но зато Илин отлично разбирается в математике, и я уже качественно расширила свое понимание теории вероятности и прикладных аспектов.

― Замечательно, ― сказала Элеонора, вдумчиво кивая в такт моим словам, и я почувствовала неясную симпатию к этой ужасно занятой и такой внимательной ко всем и каждому женщине. ― Хотя лучше бы вам работать по профилю, сами понимаете, так больше шансов для карьерного роста.

― Понимаю, ― согласилась я. ― Сейчас временно помогаю с расчетами профессору Керону, а потом уже посмотрю, куда двигаться дальше.

― У вас отличная вступительная фантазия. Есть дерзость, ― сказала Элеонора. ― У Керона хороший проект, вам может быть полезно сотрудничество с профессором.

― Проект закрытый, ― призналась я. ― Не представляю, над чем конкретно мы работаем.

― Так бывает поначалу, ― без удивления ответила она. ― Вы работайте, и все получится. В настоящие, интересные проекты на семинарах не приглашают, так что это уникальный шанс.

Я кивнула. И вдруг показалось, совсем смутно и на мгновение, что дело не во мне и не в математических способностях нового сотрудника, не в типичной вступительной фантазии очередной стертой. Просто почему-то Элеонору интересует работа Керона, недаром же я оказалась здесь в первый же день скромного сотрудничества с подозрительно закрытой группой.

Я решила, что разговор окончен, неуверенно поерзала на стуле, шаркнула ботинком по отполированному полу. Элеонора встала и расправила плечи с усталым вздохом, совсем как обычный человек.

― Я провожу вас до кабинета, ― сказала она, ― засиделась.

Глава 57