Дорога забытого знания

Я кивнула и расслабилась. Нормальная реакция. Еще не хватало в тюрьме драться с девушкой.

― А мастер Бе тебя еще и избил, ― сочувственно продолжила Орайя. ― За Аркина.

Брови снова поползли вверх. Избил, значит. Хотя, если подумать ― все логично. Не мог же воровской мастер признаться, что стертая девушка одержала верх. Объявил, что со мной разобрались, наказали, и больше никто меня не трогает. Сам мастер Бе, очевидно, свою ошибку понял.

Преступные группировки почти не имеют дела с ресурсом. В большинстве торговых палаток стоят примитивные детекторы ― при использовании ресурса объект воздействия подсвечивается синим. Кое-где еще и противно пищит. Так что хочешь остаться незамеченным ― привыкай рассчитывать только на ловкость рук и наблюдательность. Поэтому и уважение у них держится на физической силе вкупе с интеллектом, конечно, а вот ментальные способности ничего не значат.

Я решила, что подрывать авторитет главы воровской шайки не в моих интересах. Если расскажу своенравной девушке, как дело обстояло на самом деле, рискую нарваться на недоверие. А сохраню милый секрет ― при случае можно будет мастеру Бе предъявить.

― Все нормально, ― пожала я плечами.

― Это хорошо, ― согласилась девчонка. ― Бе сильно не бьет. Мастер просто демонстрирует, у кого сила.

Девчонка почесала спутанные волосы, сплела изящные пальцы.

― Аркин ― единственный, кто у меня есть на этом свете, ― сказала она, глядя в сторону. ― Я пришла тебя отблагодарить.

― Не стоит благодарности, ― пожала я плечами. ― Мне осталось сидеть всего пять дней.

― Да я и не собираюсь тебя вытаскивать! ― возмутилась Орайя. ― Условия здесь райские, а сбежишь ― отыщут, как пить дать, и меня прихватят снова. Институтские же умеют искать по мыслям. Нафиг надо, сиди лучше. Ты стертая, хочешь знать прошлое, это же очевидно.

― Гм...

Самонадеянная малышка. Интересно послушать, впрочем, что она может предложить. Я над этим три первых месяца безуспешно билась. Зеленоглазая гостья молча наблюдала из-под длинных опущенных ресниц ― ждала.

― Продолжай, ― потребовала я.

― Через восемь дней исследователь из приемного покоя Реабилитационного центра ― тот, который интервьюирует в первый день, дает имена ― встречается с представителями Института. Передает списки поступивших за год, назначенные имена и опись имущества, найденного при вас. Интересно?

― Еще как, ― восхитилась я. ― А ты откуда знаешь?

― Старшие рассказывали, что команда один раз уже воровала информацию у исследователя. Среди стертых был мужчина, который интересовал тогдашнего мастера. Дело оказалось пустышкой, но сценарий готов. Ваш Исследователь даже и не заподозрил ничего ― мы сделали копию и были таковы. Могу помочь тебе провернуть то же самое. Сейчас составим план, через восемь дней я тебя встречу.

― Идет, ― согласилась я. ― Только в центре никто не должен ничего заподозрить.

― Ты за кого меня принимаешь? ― возмутилась Орайя.

― За ту, которую упекли в камеру.

Орайя фыркнула, выразительно раздула ноздри в притворном возмущении. Мимики было достаточно, но девчонке нужно было расставить все точки и навесить ярлыки:

― Угадай, почему мое заключение так удачно совпало с твоим? Вот я везучая, да? А ты ― простофиля.

Оставшиеся пять дней пролетели, как пара часов. Мы обдумывали план ограбления, отрабатывали альтернативные схемы, составляли поминутную схему дела. Орайя удивлялась моему профессионализму ― обычные люди не привыкли работать со стертыми. Им кажется, что если человек не знает имен и явок, то он не помнит ничего. Это совсем не так. Навыки, отточенные в прошлой жизни, очевидно, в этой не пропадают.

Интересно, можно ли уйти от судьбы? Стать кристально честной гражданкой, если твои руки умеют срезать кошелек за доли секунды.

― Давай еще раз, ― настойчиво сказала Орайя. ― Я выхожу вот отсюда...

Глава 13

В общежитии и на работе все знали всё. Казначей, выплативший мой штраф, рассказал Ноэр, та рассказала Зиэн, а Зиэн, ничтоже сумняшеся, продала эту информацию всем, кто пожелал купить. "Ты не в обиде, я надеюсь", ― сказала она, ― "В этом нет ничего такого, периодически находятся Стертые, которые переступают эту черту по незнанию. Материальное наказание обычно настолько строгое, насколько ты можешь себе позволить ― некоторые Стертые, работающие в шахтах, выплачивали по пять серебряных, но для них это было, пожалуй, даже тяжелее, чем тебе сорок золотых. Жалко, что тебе придется искать новую работу, но, в конце концов, ты же не умеешь рисовать, так что ты не так много теряешь".

Меня удивило, что многие смотрели на меня с затаенным восхищением, и один высокий зажатый парень, сильно пахнущий немытым телом, без предисловия спросил, как мне удалось провернуть чтение мыслей без подготовки и согласия жертвы. Нерациональная неприязнь заставила меня отказаться от весьма выгодной сделки.

Эмми сочувственно охнула, когда увидела меня, не в силах поверить, что это был тот эффект, которого я старательно добивалась во время долгих тренировок. В какой-то мере, я почувствовала себя дома. Реабилитационный центр оказался тем самым невероятным местом на планете, куда я могу вернуться без чувств, после тюрьмы, и меня здесь по прежнему будут ждать, встречать и ничто, по сути, не изменится.

Через два дня произошло важное событие ― день рождения, а точнее день пробуждения Зиэн. Мы решили, что "имениннице" примерно двадцать восемь лет. Не больше тридцати и не меньше двадцати шести, однозначно. Мы долго, дружески подтрунивая, гадали, кем Зиэн была раньше. В смуглой художнице плохо уживались аристократические замашки, бунтарские мысли и любовь к работе.

― Я была революционером, ― подмигнула Зиэн. ― Но хотела рисовать. Разве не понятно?

Мы сидели в любимом трактире, где всегда было шумно. Множество путешественников стучало по дощатому полу каблуками всех мыслимых и немыслимых форм. Сегодня мы заняли небольшой столик на троих у окна, в дальнем конце зала. Праздник ― будем беседовать друг с другом, а не искать новых знакомств. На подоконнике величаво сидела красивая кукла в народном костюме с блестящими миниатюрными бусами. Смотрела в пустоту высокомерным взглядом, как умеют настоящие аристократы. Соседние столики оккупировали гости, и мы автоматически ловили обрывки разговоров, запасая их, как основные тезисы недочитанной книги.

Мы пили кислое недорогое вино непонятного происхождения и заедали восхитительным твердым сыром, нарезанным тонкими, почти прозрачными ломтиками. Сыр таял на языке, оставляя солоноватый насыщенный привкус. Довольно быстро разговор скатился к дню пробуждения ― самому первому и значимому в нашей новой жизни. Для Зиэн с памятной даты прошло уже почти три года, но художница по-прежнему отчетливо помнила натюрморт с полевыми цветами и виноградом, который украшал стену в приемном покое.

― Это сочетание показалось мне ужасно неестественным, ― сказала Зиэн. ― Я все время отвлекалась, вместо того чтобы слушать вопросы. Пыталась найти в рисунке тайный смысл, понять, что так сильно меня задевает.

― Поняла? ― спросила я.

― Думаю, да, ― ответила Зиэн. ― Полевые васильки, которые были в букете, не цветут там, где растет виноград.

― И?

― Это же очевидно, ― подняла брови художница. ― Это знак, показывающий, что я нахожусь не в том месте, где должна была бы находиться по статусу и рангу, если бы события имели естественный ход. Он помог мне понять и принять ситуацию.

Зиэн пожала плечами, отхлебнула вина. Она освоилась лучше всех нас, у нее был талант, которому нашлось применение, поэтому для художницы тот первый день был поворотом к новой, интересной жизни и девушка редко оглядывалась назад.

― Действительно, очевидно, ― не скрывая сарказма ответила я, но Зиэн не обратила внимания. ― Эмми, а тебя что больше всего зацепило в первый день? Я одна осталась равнодушна к натюрморту?

― Нет, я тоже не помню картину, ― сказала Эмми. ― Меня поразило огромное количество людей, которые были в коридоре. Эти люди не все поместились на скамьях, и некоторые сидели прямо на полу, один мужчина стоял в центре коридора и рассматривал руки. Я даже сначала подумала, что очнулась на вокзале, и мы откуда-то приехали или ждем отправления. Но, скорее, приехали, я не знала этих людей, но меня не покидало ощущение, что я их когда-то видела ― как случайных попутчиков, не более. Я не заметила ничего общего, в том коридоре ждали и молодые, и старые, и подтянутые, и полные. В основном мужчины, но женщины тоже были ― две, сидели на противоположной скамье.

― Двадцать один человек, ― задумчиво протянула я.

― Может быть, ― Эмми прикрыла глаза, будто пытаясь посчитать воспоминания. ― А откуда ты знаешь?

― Так сказал угрюмый мужик в приемном покое, когда я спросила, много ли стертых, ― пояснила я.

Зиэн удовлетворенно кивнула, она любила, когда рассказы из нескольких источников сходились.

― Вообще вам повезло, ― заявила она, ― Общежитие проплачено, сразу попали в цех по рисованию. Я проснулась без гроша в кармане и меня определили гладильщицей ― там зарплата повыше, но работа не в пример тяжелее. А деньги все равно отдаешь за общагу.

― Даа, ― задумчиво протянула Эмми, ― Странно, вот кто-то меня стер, а денег с собой положил. Стирал ― значит ненавидел? Совесть замучила, решил откупиться?

― Какая разница, все равно не узнаешь, ― пожала плечами Зиэн, ― Зато тебе жить полегче. Я еле вырвалась из ада с утюгами и паром, кисточки и свобода творчества кажутся раем. Может, так и задумано с этими цехами и низкой зарплатой ― добиваешься уровня чуть выше и уже всем доволен и ничего не надо. Короче, ерунда это все, даже вспоминать не хочу. Эмми, лучше ты расскажи еще что-нибудь!

Эмми задумалась, а потом выдала:

― А еще меня в первый день хотели назвать Элерой. Похоже на холеру. Я сказала, что буду Эмми.

― А меня уже из коридора позвали по имени, ― вдруг вспомнила я и подумала, что возможно это и есть та самая деталь, которая не давала покоя в первый день. Имя, это же не просто так, и когда я сидела в коридоре, прошлого у меня еще не было, а вот имя уже было.

― Мне дали имя уже внутри, причем, похоже, он сам его придумал, ― все тем же возмущенным тоном продолжила Эмми. ― Почему бы не дать нам самим возможность придумывать себе имя?

― Наверное, мы бы слишком долго думали, и процесс бы затянулся, ― цинично заметила Зиэн, ― Мне тоже дали имя внутри. Я решила, что лекарь хочет сначала посмотреть на человека, чтобы имя хоть немного соответствовало внешности. Мое, например, подходит к южному цвету кожи.

― Возможно, ― согласилась я, ― А на меня лекарь посмотрел через замочную скважину?

― Просто в этот день ему хотелось назвать кого-нибудь так, ― пожала плечами Зиэн. Художница не увидела ничего достойного внимания в моем признании. Я переключилась на следующую тему беседы ― уже привыкла доверять её прагматичным суждениям.

Вечером, когда я уже засыпала носом к стенке, Эмми тихо пробормотала:

― Мне кажется, у меня был кот.

― Что? ― переспросила я, поворачиваясь.

Эмми сидела на кровати, обняв колени, и на ее лице не осталось ни следа постоянной улыбки. Уголки губ скорбно поползли вниз, а глаза подозрительно затуманились.

― Кот, ― повторила Эмми, ― Очень пушистый и, наверное, белый. Он со мной всегда спал, теплый-теплый. Ему тоже снились сны, и он вздрагивал и поджимал лапы. Летом ему было жарко, и шерсть по всему дому валялась клочками, будто слипшаяся паутина. Когда мы всей семьей отмечали день рождения, он сидел под столом и выпрашивал лакомые кусочки. А теперь у меня ни семьи, ни кота, и я придумываю себе прошлое.

Глава 14

Я ждала этого дня с предвкушением. Отсчитывала минуты, оттачивала шаги. Момент заключительной вылазки, надежда заглянуть в замочную скважину. Вчерашний разговор с Эмми с новой силой разбередил застарелое любопытство. Может, удастся узнать что-нибудь про нее тоже?

Повезло ― сегодня сдают годовой отчет по стертым, а через неделю мой день Пробуждения. Попала в начало отчетного года, успела прийти в себя и познакомиться с мошенницей. Сдали бы отчет на полгода пораньше ― так бы и упустила шанс узнать хоть что-то.

Орайя сказала, что деньги с собой ― хороший знак. Деньги редко кладут просто так, на тело бессознательной жертвы. Обычно к монетам прилагается мешочек, отрез ткани ― что угодно.

Подготовка заняла все свободные три дня. Для вылазки нужно много ресурса, причем сразу. Пришлось купить книгу на черном рынке. Учебник по энтомологии, про прямокрылых насекомых, а стоит как две зарплаты. Возможно, честной гражданкой и в этой жизни я больше считаться не могу ― приобретение учебника обошлось в два срезанных кошелька в богатой части города. Пустяки, не считается.

Можно было бы всю ночь сидеть в трактире, но ведь не все ночи урожайные. Иногда путешественников нет, порой истории настолько банальные, что все выводы сразу и на поверхности. К утру уровень ресурса неизбежно бы снизился.

Я быстро добежала до ближайшего безлюдного парка, оболюбовала читальное место за толстым вязом и открыла книгу. Скукотища. Неполное превращение, длинноусые, сегменты брюшка... Спасибо, есть контрольные вопросы в конце каждой главы, можно подумать об отрядах и способах коммуникации. Даже загадки есть неразрешенные. Оказывается, на севере водится вид сверчков, вызывающих бурные научные полемики.

Все, силы достаточно, можно идти. Само дело ерундовое, на самом деле, главное ― тщательная подготовка. Зайти в дом к исследователю и остаться незамеченным ― практически невозможно. Нужно ловить материалы в пути. На встречу объект пойдет, вероятнее всего, оградившись щитом. Снять щит втихомолку тоже нереально. Да и в прямом противостоянии это было бы непросто, а Орайя и вовсе считала, что невозможно. "Тебя ж мастер Бе побил. ― заявила девчонка напрямик, ― А мастер Бе и в подметки исследователю, обученному в Институте не годится". Я опять не стала спорить. Драка с представителем Института и в самом деле в мои планы не входила, и в исходе я уверена не была.

Обходной путь оказался простым и элегантным. Щит охраняет владельца от любого внешнего воздействия, включая запах. Никто не умеет ощущать ароматы, оградившись от мира непроницаемым коконом. Значит, нужно, чтобы по пути исследователь захотел снять щит и что-то понюхать. В самой середине предполагаемого маршрута росло дерево джезраа. Легендарное дерево, удивительное. Цветет осенью, плодоносит зимой. Обладает странными, полумифическими свойствами ― говорят, никто и никогда не умирает под джезраа. Внушает оптимизм. А еще вызывает доверие, потому что под этим деревом не принято совершать преступления. Ни один мастер не одобрил бы наш с Орайей сценарий, но мы действовали самостоятельно. Юная мошенница с подростковым максимализмом плевать хотела на суеверия, я же не склонна доверять непроверенным слухам.